Behind My Smile

Музыка: - Darlekone, Vacant - Despair (послушайте, пока читаете сон Коуши) - Nirvana - Come As You Are

Теперь, когда в повседневную рутину пятнадцатилетнего подростка по имени Сугавара Коуши, помимо выматывающих тренировок и ежедневных вечерних засиживаний допоздна над домашкой, добавились еще и недельное выполнение прихотей Савамуры и уборка класса после занятий – к пепельноволосому неожиданно приходит просветление. Жизнь – штука сложная, поэтому загоняться и добровольно погружаться в состояние депрессии – занятие довольно бесперспективное, а Коуши, как он сам считал, хоть и не был личностью сильной, но неунывающей – абсолютно точно. Поэтому он с истинно буддийским спокойствием остаётся после занятий, чтобы выполнить своё наказание – а именно, прибраться в классе. Да, он вынужден будет неделю выполнять мелкие поручения Савамуры. Да, он будет неделю драить полы и выносить мусор из класса. Да, он, скорее всего, вымотается за эту неделю, как черт, и, возможно, даже поседеет. Присесть и поплакать над этим? Нет уж. Учиде, вон, вообще досталось драить туалеты, так что тут кому ещё реально не повезло. Тем более, завтра – воскресенье, а это означает, что отдых уже не за горами, и он, возможно, даже сходит погуляет с близнецами в недавно открывшийся неподалёку от их дома парк аттракционов. Купит гору сладкой ваты, мыльные пузыри и обязательно закажет сразу два сеанса на машинки – он очень уж любит именно этот аттракцион: можно было сбивать всех и вся на своём пути без каких-либо ограничений. — Ты чего там застыл? – Спрашивает, укладывая учебники в свою сумку, Савамура. – Решил заночевать в школе? — Почти угадал, - вздыхает Коуши, рассеянно откидывая лезущую в глаза чёлку назад. – Мне в качестве наказания назначили драить классную комнату всю неделю. Так что – да, я остаюсь. Надеюсь, ты не против, что сегодня я не понесу за тебя твою сумку? К тому же, я итак уже выполнил на сегодня свою часть наказания и вышел к доске… — Расслабься, не нужна мне твоя помощь: свою сумку я и сам понесу, - морщится Савамура, закидывая лямку упомянутой сумки на плечо. – Ну, бывай. — Ага, - равнодушно кивает Коуши. Он берет в руки губку и принимается стирать с доски афоризмы – последним уроком сегодня у них был японский язык. Покончив с доской, он берет в руки веник с совком и аккуратно подметает пол, попутно соскребая с него пучки волос с головы Учиды, которые отвалились, когда тот пытался отлепить свои руки от головы. За окном неумолимо вечереет – а он – здесь, в пустом классе, один-одинёшенек. — «Солнце движется к закату, небо начинает тлеть. Где бы докупить за плату, к жизни мне десяток лет? Тешит мозг за день уставший предвечерняя заря. Растяну свои уста вширь – день был прожит мной не зря»*. – Устало привалившись к стене, произносит Коуши – у него была отличная память на стихи и слова песен – при условии, если они ему нравились. И при этом совершенно ужасная – на лица и имена. Оставалось ещё вымыть полы и поправить парты, а он уже дико устал – мало ему подъёмов в пять утра, что ли? Он бессильно плюхается за парту и, вытянув вперёд руки, укладывает на них свою голову. Наверное, стоило позвонить маме – предупредить ее, что он сегодня задержится – будет волноваться же, если не позвонит. Но сил сейчас на это совсем нет и он закрывает глаза – всего на секунду – чтобы набраться сил перед марш-броском с мытьем полов. Всего на секунду… Он бежит по какому-то жуткому болотистому лесу: вокруг – ни души, а искореженные в разные стороны гнилые деревья не добавляют шарма этой местности. Пока он бежит, за его ноги цепляются корни этих самых деревьев, мешая ему двигаться, тянут вниз, заманивая за собой в болотную топь. Где он? Как сюда попал? Как найти выход, если и сзади, и спереди – одна и та же удручающая картина? Где-то вдалеке он слышит пронзительный вой, похожий на тот, когда режут живое существо – кровь от этого звука стынет в жилах, а ноги становятся ватными – и это при том, что за них итак цепляются корни, обвиваясь все выше и выше вокруг его щиколоток. Вой постепенно становится все ближе и ближе, мешая нормально сосредоточиться – конечно, сосредоточишься тут, в таких-то условиях. «Нет», - отчаянно думает Коуши. - «Кем или чем бы ты ни было – я не хочу знать, не хочу тебя видеть. Оставь меня…» — Оставь меня в покое! – кричит он и испуганно прижимает руку ко рту: что же он наделал?! Его ведь так точно найдут, он же выдал своё местоположение! И пока он думает, испуганно содрогаясь всем телом, корни деревьев поднимаются по его ногам ещё выше, оплетая колени, туловище поперёк живота, растягивая руки в разные стороны – и оплетая их тоже. Коуши обездвижен. Теперь ему точно никуда не выбраться, теперь существо – кем бы оно ни было – найдёт его, а в дружеских намерениях обитателей этого леса он ох как сомневался – и, скорее всего, небезосновательно. Вой теперь слышится совсем близко, но Коуши, сколько не вертит головой, не может никак увидеть источник этого жуткого звука, хотя ему кажется, что пару раз он улавливает краем глаза какую-то темную тень, шмыгающую за деревья, едва он пытается рассмотреть ее получше. Но все же непонятно – животное это или человек. Если оно вообще имеет отношение к известным человечеству существам. Теперь оно стоит за спиной: Коуши чувствует его дыхание на своей шее – у него буквально бегут мурашки по коже от сковавшего его ужаса. Он закрывает глаза, приготовившись к мучительной смерти, но остатки инстинкта самосохранения все же берут над ним верх: — Спаси меня… - зовет он в пустоту: кто-нибудь, придите на помощь, вытащите его отсюда, не дайте ему умереть здесь… Пожалуйста… Пожалуйста. Но никто его не слышит. Никто не приходит на помощь, и тогда существо позади него вдруг обхватывает его талию и тянет куда-то за собой – скорее всего, в своё логово, чтобы сожрать его там, чтобы… — Эй, просыпайся! – Слышит он словно через стекло чей-то обеспокоенный хрипловатый голос. – Да проснись ты уже, наконец! Оказывается, он провалился в сон, как только его голова коснулась прохладной древесины парты, за которую он сел, и теперь его шея недовольно ныла от неудобной позы, в которой он заснул. Пару раз Коуши осоловело хлопает глазами, пытаясь прийти в себя: его немного трясёт, и он с ужасом понимает, что, кажется, плакал во сне – на его щеках все ещё не просохли мокрые дорожки слез. Он поднимает глаза на человека, стоящего перед ним – и невольно отшатывается на стуле. — Что ты здесь делаешь? – Чуть агрессивнее, чем хотелось бы, спрашивает Коуши: ну вот, сколько ещё он будет позориться перед этим Савамурой? — Я забыл свою спортивную форму в классе, пришлось вернуться, - в подтверждение своих слов, Савамура действительно демонстрирует ему свой пакет с формой. – Хорошо, не успел сесть на автобус, а то добираться мне потом… Это ладно, ты мне скажи, что ты здесь до сих пор делаешь? — А что – не видно? – Как можно незаметнее пытается вытереть ладонями свои влажные щёки Коуши. — Господи, грязными руками – и трогать лицо, - брезгливо морщится Савамура, ковыряясь в своей сумке и протягивая Коуши пачку бумажных салфеток. – На, вытрись. — Угу, - вздыхает Коуши, принимая протянутые салфетки из рук своего одноклассника и принимаясь по-человечески вытирать своё лицо. Пока он это делает, Савамура со стуком кладёт свою сумку на парту и направляется к выходу из класса. – Ты ничего не забыл? — Да я вернусь сейчас, - отмахивается от него Савамура. – Воды наберу в ведро… Ты же не мыл здесь ещё, я прав? — Нет, - тихо соглашается Коуши. – И ты… Впрочем, Савамура его уже не слышит: его удаляющиеся шаги уже раздаются в коридоре – пошёл набирать воду. Коуши тупо пялится на его сумку, которую он оставил на парте: интересно, зачем он это делает? Зачем помогает? Пепельноволосый переводит взгляд на циферблат своих часов: оказывается, он не так долго проспал: около десяти-пятнадцати минут, и примерно столько же он убирался, пока сон не сморил его. И все это время Савамура добирался до остановки, хотите сказать? Хотя, если это остановка за железной дорогой – тогда все понятно, потому что вот она действительно в ебенях находится… — Где ты живешь? – Спрашивает он у Савамуры, едва тот снова показывается с наполненным ведром в дверном проёме их класса. Тот недоуменно хмурит брови, но послушно называет адрес. Коуши присвистывает: теперь понятно, что Савамура шёл именно к той, дальней, остановке – только оттуда, по идее, мог ходить автобус в сторону его дома. Потому что добираться до него было без малого один час. – Почему ты решил поступить именно в эту школу: намного ближе к тебе та же Шираторидзава? — Как я уже сказал, - немного раздраженно ставит на пол ведро Савамура, отжимая в воде тряпку. – Я хотел попасть именно в Карасуно. И я неимоверно горд, что мне это – удалось. А теперь, будь добр, поправь стулья и не путайся под ногами, пока я буду здесь мыть. Коуши, не говоря ни слова, делает, что ему сказано: он вообще был довольно смышленым парнем, и, раз уж сам Савамура вызвался помочь ему с этой треклятой уборкой – не будем выяснять причину или размер метеорита, упавшего на голову этому парню, а просто воспользуемся ситуацией… Тем более – нельзя не признать – помощь ему сейчас была очень кстати: так сильно он не уставал ещё со времён своей подготовки к поступлению в старшую школу. А это что-то да значит. — Учиде пришлось отрезать свои волосы, - вдруг негромко говорит Савамура, сильно отжимая тряпку, от чего вены на его предплечьях вздуваются. – Я мельком увидел его бритый череп и с уверенностью могу сказать: это смотрится намного лучше, нежели его прежняя чупакабра на бошке… Коуши не выдерживает и смеётся, слегка запрокинув голову назад – его богатое воображение тут же нарисовало ему картину перекошенного от злости лица Макото, стыдливо прикрывающего лысый череп от любопытных взглядов одноклассников. А когда Савамура приминает волосы ладонью на своей же макушке и делает растерянное лицо, явно копируя их гопника-одноклассника, Коуши переходит на ультразвук и снова плюхается за парту, стуча по ней кулаком, не в силах остановить свой смех. — Валерианочки дать или клей занюхаешь? – Участливо спрашивает Савамура, и бедный Коуши начинает икать от душащего его смеха. – Хотя, я смотрю, тебе и без клея хорошо… — Савамура… - стонет, держась за свой живот, полуживой Коуши. – Заткнись, а?.. — А че – я? – Впрочем, без всякого недовольства в голосе, произносит Савамура. – У меня с психикой все ок. И с прической – тоже. — Ну, не знаю, - отсмеявшись и утерев снова выступившие – на этот раз от дикого ржекича – слёзы, произносит Коуши. – У тебя тоже прическа странная. Ты волосы гелем укладываешь: че они у тебя так торчат? — Не укладываю я ничем, - раздраженно елозит тряпкой по полу Савамура. – Просто структура волос такая. — Жесткие, небось, как щётка, - с уверенностью произносит Коуши. – Дай потрогать. — Иди руки сначала помой, - фыркает на эту его реплику Савамура. – Грязные, небось, как у чушки. — Да ладно тебе, ты что: мизофоб? – Привстает со своего места Коуши, и принимается, растопырив пальцы, надвигаться на попятившегося от него Савамуру. – Ну дай потрогать, домой придёшь – помоешь. — Не буду я их больше мыть сегодня: я уже делал это утром. Если часто мыть – появится перхоть. – Морщит нос Савамура, перехватывая швабру на манер копья и отпугивая надвигающегося Коуши резким взмахом тряпки. – А ну, брысь, кому сказал. — Савамура-кун, такой ты вредный! – Хнычет Коуши, убирая свои руки в карманы. – Я же не что-то неприличное тебе предлагаю… Коуши затыкается, осознав, что только что ляпнул, и отводит взгляд. Вот кто его за язык-то тянул? А Савамура тем временем преспокойно выдаёт: — Да уж, после сегодняшнего твоего представления в душе я уже ничему не удивлюсь, - хмыкает он. — Ах, вот как? – Мгновенно находится Коуши: он даже испытывает что-то вроде благодарности к этому Савамуре – что тот не растерялся и перевёл все в шутку. – То есть, для тебя дело принципа: не давать людям то, что они просят? Я всего-то хочу посмотреть, какое название у твоего геля для душа и какие на ощупь твои волосы. — Звучит так, будто ты мной интересуешься, - наигранно шевелит бровями Савамура, и Коуши снова смеётся – на этот раз немного неловко. Он уже и сам осознаёт, что проявляет, пожалуй, чрезмерную настойчивость по отношению к человеку, которого не так хорошо знает, но что поделаешь: его любопытство всегда играло с ним злую шутку, а тактильность порой и правда зашкаливала. Семейное. — Ладно, забей: я все равно когда-нибудь узнаю и мне будет уже не так интересно, - пропевает Коуши, разбегаясь и проскальзывая мимо Савамуры по мокрому полу. — Эй, козлина, я только что тут помыл! – Рычит Савамура, делая попытку шлёпнуть мокрой тряпкой Коуши по заднице. Тот со смехом уворачивается и, упав на учительский стул на колесиках, делает вид, что раскрывает журнал: — К доске пойдёт… Садомура Недамчи. — Дебил, - смеётся Савамура. – Солнце почти село, давай побыстрее заканчивать, я устал и хочу спать. А завтра у меня ещё силовая тренировка… — Ты что, каждый день занимаешься? – Неодобрительно качает головой Коуши. – Смею напомнить, что тебе – пятнадцать, а не тридцать: можно и отдохнуть иногда. — Вот сам и отдыхай. – Рычит Савамура. – И в тридцать будешь, как сейчас – хилым дрыщом без намёка на мускулатуру. Коуши неуверенно улыбается: и как ему на это реагировать? С одной стороны, он знал, что у него действительно слабое тело, а с другой – ему только-только начало казаться, что с этим Савамурой можно подружиться, когда он взял и выдал такое… А тот, сам поняв, что перегнул, устало трёт переносицу сгибом большого пальца: — Ладно, я перегнул… прости. И это самое «прости» из его уст звучит до того нелепо и странно, что Коуши невольно вздрагивает. И Савамура, кажется, неправильно расценивает его дрожь, потому что тут же подходит ближе и с беспокойством пытается заглянуть ему в глаза: — Эй… ты только снова не плачь, ладно? — Да не плачу я, придурок! – Фыркает Коуши. – Нашёл, тоже мне, причину. Пойдём уже отсюда, пока школа не закрылась. — И это – вместо благодарности за помощь в уборке, - закатывает глаза Савамура. – Где твои манеры? — А твои? – Резонно замечает Коуши. – То обзываешься, то помогаешь. Ты определись уже. И они, продолжая лениво препираться, выходят из класса: Савамура идёт выливать воду, а Коуши – отчитаться об уборке и сдать ключи от класса. Они встречаются на улице и, не сговариваясь, идут в одном направлении – в полной тишине. Коуши с наслаждением вдыхает тёплый весенний воздух: словами не передать, как он любил апрель, да и вообще – тот период весны, когда цвела сакура и все вокруг окрашивалось в нежнейшие лиловые оттенки. Природа в реальной жизни так резко контрастировала с тем ужасом, который он увидел в своём сне буквально какие-то двадцать минут назад – вот бы больше никогда не видеть подобные сновидения… — О чем задумался? – Спрашивает Савамура, покосившись на отсутствующее выражение лица Коуши. — А… да так, ни о чем, - быстро оправдывается пепельноволосый. – Слушай, а тебе разве в эту сторону? — До моей остановки можно дойти двумя разными путями, и сейчас мне с тобой по пути. – Нехотя отвечает Савамура. – Но если мое общество тебе мешает… — Да нет, что ты, наоборот, - поспешно выставляет руки вперёд Коуши и прикусывает язык: снова он что-то не то ляпнул. Домой придёт – тут же ляжет спать. «Наоборот», блин. Что - «наоборот»? — Ладно, - немного помолчав, кивает Савамура. Мда, неловкая ситуация, конечно. Ещё какое-то время они опять идут молча, пока Коуши лихорадочно ищет тему для разговора, чтобы уже хоть что-то сказать и не идти в этой повисшей между ними неловкой тишине. — А я вот завтра хочу сходить в новый парк аттракционов со своими младшими! – Наконец, находится Коуши. Савамура с интересом косится на него: — О, так у тебя тоже есть младшие, и кто: братья или сестры? — Близнецы – брат и сестра. – С гордостью отвечает Коуши. – Поведу их завтра кататься на машинках и «Орбите», пока кое-кто будет фигачить в тренажёрке. — Да не фигачу я в тренажерке, - вздыхает Савамура. Они, наконец, доходят до развилки: Савамуре – налево, Коуши – прямо по улице. – Как будто у меня есть столько денег на все эти спортзалы. Так, самостоятельно занимаюсь – на улице. — Ну да, а штангу где берёшь? – Недоверчиво фыркает Коуши. — Ты не поверишь, - закатывает глаза Савамура. – Но человеческая фантазия – очень интересная вещь. Штангу можно и из подручных средств сделать. — Ладно, умник, желаю тебе плодотворно потрудиться завтра. – Отечески хлопает его по плечу Коуши. – А я буду развлекаться в парке аттракционов : ведь мы этого достойны. — Ну, пока, - поправляет лямку от сумки на своём плече Савамура. Он рассеянно сверяется с циферблатом своих часов, когда Коуши неожиданно для себя открывает рот: — Спасибо. За то… что… помог. – Неловко благодарит он. — Не за что, - удивлённо приподнимает брови Савамура, склонив голову набок. Он даже слегка улыбается, от чего в уголках его глаз собираются небольшие морщинки. Почему-то при виде его улыбки Коуши и сам расплывается в ответном оскале – только не может себя сдержать и улыбается во все двадцать восемь (восьмерки ещё не прорезались) зубов: — Пока, Савамура-кун, - говорит он и уже разворачивается к однокласснику спиной, как слышит тихое, но уверенное: — Дайчи. — Прости, что? – Не расслышав, снова поворачивает к нему голову Коуши. — Не люблю, когда меня называют по фамилии. Зови меня Дайчи. – Чешет указательным пальцем за ухом Савамура. Коуши снова улыбается ему: — Пока, Дайчи. Коуши уже отходит достаточно далеко, когда ему в голову неожиданно приходит озорная мысль. Он оборачивается и видит неторопливо удаляющуюся спину Дайчи: да, вполне может сработать – отсюда он его услышит. — Дааайчиии! – Сложив руки рупором, изо всех сил кричит Коуши. Савамура удивлённо оборачивается, и, насколько Коуши может судить со своего расстояния, поднимает брови. – А может, заодно и наш спор мне отпустишь?! Даже с такого расстояния видно, как по лицу Савамуры расплывается понимающая ухмылка. Он прикладывает руки рупором к своему рту, копируя движение Коуши, и кричит в ответ: — Размечтался! *** — Мочи его, мочи! – Веселится Коуши, вцепившись руками в руль своей машинки, пока Мико с серьёзным выражением лица упорно таранит на своей желтой машинке поминутно оглядывающегося на сестру Акиру. На лице у последнего застыло смиренно-философское выражение лица, говорящее, ничего, мол, будет и на моей улице праздник! Сейчас только выеду из этого угла, да как разгонюсь! И тогда – тiкай з городу, тобi… Коуши, как и обещал, повёл младшеньких в парк аттракционов, предварительно заверив маму, что они не разнесут там полпарка и не вляпаются в другие лужи жизни – но это не точно. Впрочем, Асами-сан была на редкость оптимистичной личностью – это Коуши точно передалось от неё – и отпустила их с миром. Шопинг с подружками – тоже занятие интересное, не все же ей за плитой стоять?! Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что ее старший сын и здесь был лапочкой – всегда помогал ей с готовкой, а его кулинарные навыки с «приготовить яичницу и не сжечь ее вместе со сковородкой» за какие-то полгода поднялись до «даже подошву можно пожарить так, чтобы это было вкусно!». Ну, во всяком случае, сама Асами-сан так считала. Коуши и правда отлично справлялся с работой по дому, если грамотно расставить перед ним текущие задачи. Акира, наконец, выезжает из своего угла, куда загнали его любимая сестренка и превратности судьбы, и мстительно разгоняется, сосредоточенно сведя белёсые бровки на переносице. И все бы хорошо: и план, и решительность, да вот только сестрица-то тоже не лыком шитая! С демоническим хохотом, присущим какому-нибудь злодею из киновселенной Марвел, но явно не шестилетней девочке, Мико удирает от него на своей желтой машинке, категорически не собираясь уступать лавры новоиспеченного Шумахера своему брату-близнецу. — Многие думают, что Шумахер уже не тот, - веселится Коуши, наблюдая за негласной борьбой брата и сестры. - Нет, Грицко Шумахер - тот ещё! Машинки, наконец, замедляются и останавливаются – сеанс окончен: всем спасибо, все расходимся! — Ещё одну катку! – Кричит недовольный Акира, сердито сложив ручки на груди. — Легко – если ты платишь! – Весело треплет брата по светлой макушке Коуши. – На сегодня наш лимит развлечений – исчерпан. — Как? – Пугается Акира. – А как же «Колесо обозрения» и батут? — А вот не надо было брать четыре катки подряд только лишь на машинки, - наставительно поднимает палец Коуши. – И потом, мы уже посетили почти все остальные аттракционы и лично я – проголодался. Никто не хочет сахарной ваты? Мико радостно прыгает с вытянутой вверх ручкой, пока Акира, надувшись, недовольным взглядом сверлит какую-то точку справа от Коуши. — Не дуйся. – Успокаивающе присаживается перед ним на корточки Коуши. – В следующий раз мы обязательно сходим и на Колесо обозрения, и на батут. Идёт? Видя, что такими доводами ему до капризного младшего брата не достучаться, Коуши наклоняется поближе к его уху и, заговорщически понизив голос, шепчет: — А за это я, так и быть, достану тебе продолжение комикса про «Человека-Тостера и Погнутую Вилку». Легко сказать. Сначала это самое продолжение ещё нужно нарисовать – а кто, как вы думаете, будет этим заниматься? И когда? Но Коуши готов повторить то же самое хоть десять, хоть двадцать раз, видя, как недовольное личико младшего братца моментально озаряет восхищенная улыбка. — Правда? Но продолжение же – раз в месяц? Они уже написали – так быстро? – Недоверчиво спрашивает он. «Они», - хмыкает про себя Коуши, но вслух этого не произносит: основная прелесть всей этой задумки заключалась именно в том, что капризы Акиры можно было с легкостью регулировать, в основном, только этим самым комиксом. Младший был ну очень падок на всяких там супергероев, пусть даже сомнительных – а потому Коуши раз в месяц садился и рисовал для него коротенькую сценку, где КосмоТостер гонялся за МегаВилкой и кто от кого огребал, когда у них доходило до махача. Иногда – когда было время – он рисовал даже с запасом: мало ли, когда Акира снова включит этот свой режим душемотателя. С сестрой было проще: ей достаточно было купить красивую заколку либо мороженое – впрочем, Мико на сегодня получила свой заряд эндорфинов, раздавив в пюре братьев и счастливцев, оказавшихся с ней по случайности на одном сеансе машинок; поэтому милостиво согласилась закончить на сегодня с покатушками. Коуши покупает им сахарную вату и с тайной грустью смотрит на то, как они радостно принимаются отрывать от мотка целые простыни этой самой ваты и пихать себе в рот. Хотел бы он так же! И жмыхать сто подходов на пресс потом не надо. Эх, молодость… — Ой, а вы тот мальчик! – Слышит Коуши чей-то мелодичный голос и поворачивает голову на источник этого звука: среднего роста девушку с короткими тёмными волосами и круглыми карими глазами . Где-то он ее видел? Коуши изо всех сил напрягает свои извилины, но там лишь сплошной стрекот кузнечиков. Вот почему у него на лица такая девичья память?! — Привет, - вежливо улыбается Коуши, чтобы не обидеть свою новую (или все-таки не очень?) знакомую. — Ты тоже решил посетить новый парк? – Вежливо спрашивает девушка. — Ага, вот… с младшими пришли. – Неловко переминается с ноги на ногу Коуши. – Акира, Мико, поздоровайтесь с девушкой! — Здрасьти, - важно кивает Акира пока Мико сосредоточенно облизывает сладкие от ваты пальцы, глядя снизу вверх на улыбающуюся им девушку. — Какие они милые, это же близнецы, да? – Восхищается незнакомка, присаживаясь рядом с Мико и вытаскивая из своей сумочки влажные салфетки. – Вот, давай-ка мы сейчас вытрем хорошенько твои руки, нельзя так – облизывать пальцы, грязные же, после улицы-то… Пока она вытирает руки Мико, Коуши, улучшив момент, бегло осматривается по сторонам, но никаких спутников этой девушки не видит: то ли она одна пришла в парк, то ли ее друзья были где-то в другом месте. — Ну, вот, готово, - наконец, поднимаясь с корточек, говорит она. – И какие вы аттракционы можете мне порекомендовать, молодые люди? Молодые люди, важно нахохлившись, наперебой бросаются своим видением прекрасного: — «Орбита»! — Правда, Коуши чуть не стошнило прямо на того лысого дяденьку в очках… — А мне ещё понравился паровозик! — …тот мальчик все время издавал какие-то странные звуки… — Ещё машинки, машинки! — Ой, не напоминайте про машинки, - спохватывается Коуши: только-только он, значит, навёл контакты с младшим… — А ещё я хочу на «Американские горки», но Коуши говорит, что нас туда не пустят, пока не съедим по три тысячи тарелок каши. – Жалуется Мико. — Ну, на горки вам и правда ещё рановато, - смеётся девушка, оглядываясь куда-то через плечо. — Ты пришла одна? – Осторожно задаёт вопрос Коуши: надо же как-то выяснить, кто всё-таки она такая. — Нет, я с подругами пришла, но они взяли билеты на эти самые горки, а меня от них штормит, - поясняет девушка, взъерошивая свои короткие волосы. – А ты… только со своими пришёл? Я имею в виду, Савамура-кун не с тобой? Да кто ты такая?? — А почему я должен гулять с Савамурой? – Недоумевает Коуши. Из всего того, что происходит, ему ясно сейчас только одно: эта девушка откуда-то знает Савамуру. Сам Шерлок Холмс сейчас позавидовал бы его дедуктивным способностям. — Ну, мне показалось просто, что вы дружите… - неловко чешет шею девушка. — Так, - сдаётся Коуши. – Извини, но я все-таки вынужден спросить: мы с тобой знакомы? Девушка секунду-две смотрит на него недоумевающим взглядом и неожиданно разражается заливистым смехом. — То есть… ты хочешь сказать… ты не вспомнил меня, но все равно решил не подавать виду? – Наконец, отсмеявшись, говорит она. Коуши со смущенной улыбкой разводит руками. – Я – Мичимия Юи , помнишь, ты сбил меня в школе? — Точно, прости ещё раз за тот случай! – Хлопает себя по лбу смущенный Коуши. – И я не то, чтобы не вспомнил тебя. Я чувствовал, что где-то видел, а где – забыл… — Склероз – хорошая болезнь. – Весело начинает Юи. - Ничего не болит… — …и каждый день – новости. – Со вздохом заканчивает за неё Коуши. Эту фразу он уже слышал от Савамуры в их первый день в школе. Ну что поделаешь, если у него на текст и правда память намного лучше, чем на лица? – А вы с Савамурой-куном… того-этого? — Что - «того-этого»? – Напрягается девушка. Мико и Акира отходят покормить семенами уточек, оставив Коуши дальше общаться с новой знакомой. — Ай, извини, я, наверно, лезу не в своё дело. Я имел в виду – встречаетесь, но ты права, это совсем не мое дело, - заливается краской Коуши. Куда он, в самом деле, полез? И, главное, зачем? Впрочем, ответный румянец, в мгновение ока вспыхнувший на щеках девушки, кажется, только подтвердил его догадку: если эти двое и не встречались, то у Савамуры явно была поклонница… Интересно, интересненько… — Нет, мы не встречаемся, - сердито фыркает она и тут же спешит загладить свою грубость. – Мы с Савамурой-куном просто учились в одной средней школе. И я… ну… рада, что у него здесь есть друзья. — Ну, друзья – это громко сказано. Но он неплохой… вроде. – Неуверенно говорит Коуши. Мичимия выпучивает на него глаза: — «Неплохой»? – Высоким голосом уточняет она. – Да он больше, чем «неплохой»! Ты, вот, в курсе, что у него два младших брата и две сестры – и что он ухаживает за ними, пока его мама на работе? А ты знаешь, что он сам зарабатывает – помогает по хозяйству соседям? У них в семье нет отца, поэтому Савамура-сан рано повзрослел, он всегда стремится помочь окружающим, он спас меня от травли в школе… Савамура-сан – не просто «неплохой». Он – лучший. Тут Мичимия, видимо, понимает, что ее немного занесло и снова заливается краской. — А… ну… - смущенно чешет переносицу Коуши. – Ладно. Спасибо, что сказала мне, я этого не знал. — Извини, пожалуйста, если была резка с тобой! – Оправляет складки на своей юбке Мичимия. – Просто я хотела, чтобы ты знал, что Савамура-сан – не какой-нибудь дурачок из деревни. И – да – у меня немного бомбит, когда кто-то пренебрежительно о нем отзывается. — Ничего, Мичимия-сан, наоборот, я должен тебя поблагодарить, что раскрыла мне глаза на Да… Савамуру-сана. — Только не говори ему, что я все это тебе рассказала, ладно? – Спохватывается Мичимия. Ей издалека машут две девочки с сильно растрепавшимися волосами и она спешит откланяться. – Пока, Сугавара-кун, надеюсь, вы хорошо проведёте время с твоими младшенькими. Она уже разворачивается к Коуши спиной, как он, не успев себя остановить, раскрывает рот: — Но Дайчи-сан тебе нравится, я ведь прав? Мичимия застывает с неестественно прямой спиной, и Коуши отчаянно жалеет, что раскрыл свой рот. Вопрос острым жалом висит в воздухе между ними, когда Юи, наконец, решается ему ответить: — Савамура-сан не может не нравиться. Когда ты узнаешь его поближе, то сам это поймёшь.