Behind My Smile

Когда звенит будильник, первое, о чем вспоминает Коуши – это о недоделанной домашке по физике и о том, как весело ему будет позориться перед Киёко, умоляя дать ему списать. Второе – и тут Коуши облегченно выдыхает – что сегодня воскресенье, а значит, в школу ему не надо, и у него ещё есть в запасе день, чтобы решить все свои неоконченные дела. Ну, и третье – и самое главное, что проснулся он не в своём доме и в… Погодите-погодите, во сколько?! — Дайчи, ради всего святого, пять утра: какого хрена так рано?? – Стонет Коуши, плотнее закутываясь в своё одеяло в попытке согреть замёрзшие ноги. — Мне нужно на подработку, - зевает Дайчи, садясь на своей кровати и запуская пятерню в свои всклокоченные волосы. — А что у тебя за подработка? – Моментально принимает вслед за ним сидячее положение Коуши. – Кирпичи пойдёшь разгружать? — А тебе все хиханьки, - пренебрежительно фыркает Дайчи. – Спи дальше. — Нуу, нет, я хочу с тобой, раз уж проснулся, вдруг я что-то интересное в своей жизни упускаю? – Подрывается со своего футона Коуши и одним махом влетает в школьные брюки. Дайчи уже открывает рот – вероятно, хочет что-то возразить, но Коуши оказывается проворнее. – Я первый – в туалет! Они быстро завтракают чаем с тамагояки и выходят на улицу: Коуши восхищенно лепечет что-то о том, как легко он сегодня проснулся – на утренние пробежки теперь будет только в пять вставать. Дайчи хмыкает и недоверчиво тянет «ну-ну», но не успевает задетый за живое Коуши хоть что-то ему возразить, как они оказываются перед внушительным трехэтажным домом с личным садом и бассейном. — Мы что, будем газон тут подстригать? – Хриплым голосом уточняет пепельноволосый: интересно, какая именно подработка может быть у Дайчи в таком роскошном месте. – Или там живет арабский шейх, которому ты в течение дня вынужден подавать мохито и обмахивать двухметровым страусиным веером? Вместо ответа Дайчи устало закатывает глаза, по всей видимости, жалея, что вообще согласился взять Коуши с собой за компанию, и несколько раз уверенно стучит в дверь. Открывает ему статная пожилая дама – полностью экипированная в чёрную униформу с белым передничком – по всей видимости, экономка или что-то такое. Увидев Дайчи, она приветливо улыбается и открывает дверь чуть шире, пуская его в небольшой коридорчик – Коуши только сейчас обратил внимание, что постучался-то Дайчи не в главную дверь. Пока он вертит головой по сторонам, осматривая владения живущего в этом доме – предположительно – арабского шейха, на улицу к нему выходят Дайчи и сто один далматинец. Ну, ладно, не сто один. Ну, ладно, не далматинцы, а всего лишь шпицы – в количестве семи пушистых тушек. Коуши подслеповато щурится и на всякий случай – ну глючит, мало ли, никогда он так рано не вставал – протирает глаза. — А упряжка к ним прилагается? Если да, поедем на Аляску – золото искать? – Спрашивает Коуши, присаживаясь на корточки рядом с наиболее любопытным пушистиком и протягивая к нему руку. Делать этого, определённо, не стоило – собачка моментально морщит свою симпатичную мордашку и вполне себе серьезно рычит. — Си, - дёргает за поводок кремового пушистика Дайчи и качает головой. – Она самая вредная, поэтому тянуть руки к ней не советую – может укусить. — Понял, - послушно кивает Коуши и ещё раз окидывает умильным взглядом осторожно обнюхивающих его собак. – Так это и есть твоя подработка? Я, кажется, нашёл дело всей своей жизни и ответственно заявляю: с завтрашнего дня я бросаю школу и занимаюсь исключительно выгулом собак. — Ну-ну, шикарная идея, - фыркает Дайчи, утягивая свою свору на прогулку. – Ты, как всегда, с серьёзным и ответственным подходом к жизни – я даже не удивлён. — Да брось, Дайчи, уже и пошутить нельзя, - хмыкает Коуши, беззаботно засунув большие пальцы за пояс своих брюк. — По-моему, ты только и делаешь, что шутишь, - вздыхает Дайчи – прочем, без какого-то недовольства. Он поднимает своё лицо к небу и вдыхает прохладный утренний воздух. Коуши в очередной раз чувствует дурацкое необъяснимое желание засыпать его вопросами – например, зачем ему всё-таки нужна эта подработка? Где его отец? Любопытство буквально разрывает его изнутри, но он не решается лезть со своими вопросами – придёт время, Дайчи сам расскажет – если захочет. А не захочет – что ж, придётся просто с этим смириться. — Да, вот такой я жизнерадостный, - улыбается Коуши. – Стараюсь находить позитив во всем. — Во всем? – Переспрашивает Дайчи. – А как же те ужасные вещи, которые происходят вокруг? Болезни, предательства, убийства? Что в них хорошего? — Не придирайся к словам, Дайчи. Разумеется, в болезнях, предательствах и убийствах нет ничего хорошего, но если тебе хочется поговорить на эту тему – я готов выслушать. – Коуши идёт спиной вперёд, чтобы видеть выражение лица собеседника – ему показалось или лёд тронулся? Дайчи хочет о чём-то серьезно поговорить? С ним? — Да нет, - равнодушно отводит взгляд Дайчи. – Просто не совсем понимаю твой стиль мышления. — А тебе и не нужно, - возвращается к обычной походке Коуши. – Люди разные, и у каждого свой неповторимый образ мышления. Всем в голову не влезешь. Куда важнее - сосредоточиться на том, чтобы получать удовольствие от жизни и настроиться на позитивные вибрации – негатива итак хватает. — Звучит как цитата из какого-то трансерфинга, - хмыкает Дайчи. — А это она и есть, - отмахивается Коуши, забирая у него из рук пару поводков. – Мама у меня слушает иногда перед сном, прикольная штука, хочу сказать. Некоторым полезно было бы послушать. — «Некоторым» – это мне, что ли? – Уточняет Дайчи. – Держи крепко, шпицы очень резвые. — Это уж ты сам решай – слушать или нет. И руки у меня не дырявые, не парься. – Успокаивает Коуши. Они доходят до того самого пруда с утками и присаживаются на скамейку. Вокруг царит просто идиллия: солнце ещё не набрало полную силу, чтобы жарить все живое и не очень, а вчерашняя гроза ощущалась приятной, чуть влажной, освежающей прохладой, оседающей на коже невесомой дымкой. Людей вокруг не было: в такое чудесное воскресное утро многие предпочитали нежиться в своих постелях, а не ходить на подработки. Хотя Коуши не жаловался: его любовь ко всякой пушистой живности значительно перевешивала природную лень и желание проваляться в постели до обеда – хотя именно так, безусловно, он провёл бы свой выходной, если бы не был в гостях у Дайчи. — Какие планы на остаток дня? – Лениво откинувшись на спинку скамейки и прикрыв глаза, спрашивает Коуши. – Только не говори, что это у тебя первая за день подработка - и у тебя их на самом деле десять. — Вообще-то у меня их две, - хмыкает Дайчи, заставив пепельноволосого натурально вздрогнуть. – Но две в день – это даже для меня слишком. — Ты, вообще, знаешь, что такое отдых? – Ворчит Коуши, зябко поёжившись: пока они не двигаясь, сидели на лавочке, стало заметнее, что на улице, вообще-то, весьма прохладно, и Коуши совершенно зря не взял с собой верх от своего школьного гакурана. — Конечно, - с достоинством кивает Дайчи. – Читал о нем научные статьи и даже писал диссертацию для поступления в Гарвард. Ого, Дайчи – шутит?! — И как, взяли тебя? – Хихикает Коуши, краем глаза следя за устроившими возню собачками. — А сам как думаешь? – Хмыкает Дайчи. – Ладно, на сегодня хватит, пошли отведём собак и домой, пожалуй, пора – ты так вообще уже весь мурашками покрылся. В его голосе Коуши улавливает тщательно скрываемую заботу – и тёплая волна благодарности проносится по всему его телу – так приятно, когда о тебе кто-то заботится. Дайчи чёрствый на первый взгляд, даже, пожалуй, пугающий, но в глубине души – тот ещё добряк, как успел заметить Коуши, к тому же, с близкими людьми – сама обходительность. — Мне не холодно, - пожимает плечами Коуши, у которого, вопреки словам, от внезапного порыва ветра зубы начинают выбивать барабанную дробь. Они встают с лавочки и, не успевает Коуши сделать и шага, как чувствует, что на его плечи опускается шуршащий материал – Дайчи укрывает его своей ветровкой. И этот жест заботы – такой естественной, словно Савамура каждый день так делает – заставляет Коуши буквально вспыхнуть от заново накатившего умиления. – Правда, тебе не стоило… — Пошли уже, - машет рукой Дайчи, перехватывая поудобнее поводки в обеих руках и уверенно вырывается вперёд, ведомый резвыми шпицами. Коуши плотнее кутается в его ветровку и, улыбаясь своим мыслям, идёт следом, разглядывая спину Дайчи и рассеянно гадая, не холодно ли ему в этих его шортах и легкой футболке и не будет ли невежливым отдать назад его ветровку прямо сейчас. *** Увы, ни внезапное открытие, что Дайчи – очень заботливый человек, ни его ветровка, не спасают Коуши от банальной и обидной простуды, прелести которой он в полной мере ощущает на себе, едва переступив порог своего дома. — Ну вот, вернулась, пропажа, из дома с ветрянкой – а принесла сопли и температуру под сорок, - всплескивает руками Асами-сан, в подтверждение своих слов демонстрируя чувствующему себя ветошью Коуши электронный градусник с гордым 37,8 на дисплее. – Расскажешь, как ты умудрился, или это останется между тобой и твоим… Дайчи? — А при чем тут Дайчи? – Недоумевает пепельноволосый, пока Асами-сан укладывает ему на лоб тряпочку, смоченную прохладной водицей. — Ну, как же, - хмыкает Асами-сан. – Как там во всех этих мангах про мальчиков? Один одноклассник приходит в гости к другому – который болеет, они что-то там делают, и – бац! Второй тоже заболевает. — Под «что-то там делают» ты подразумеваешь то, что я подумал? – Неверяще смотрит покрасневшими глазами Коуши на пытающуюся не рассмеяться Асами-сан. – Фуу, мама… Много же ты, видимо, такой манги прочитала… — А что, у меня младший брат не только читал, но и был живым примером таких отношений – и я нормально к этому отношусь… — Мам, я не гей, мне девушки нравятся! – Обиженно кричит Коуши, заливаясь краской. — Уже и пошутить нельзя, - ласково треплет его по макушке мать. – И что это вы так кричите, молодой человек, можно подумать, вас в чём-то уличили таком, незаконном… — Мам!!! – Рявкает Коуши. – Ну, хватит! Я просто не очень тепло оделся – кто ж знал, что утром так холодно будет… — Так гроза же вчера была, балда, - слегка стучит согнутым пальцем по его лбу Асами-сан. – Пойду, посмотрю на кухне, что есть из жаропонижающих. Она уходит, и Коуши обессиленно падает обратно на подушки – вот так сходил, выгулял собачек, называется. Интересно, а как там сам Дайчи? Спросить, что ли… — Ну, что могу сказать, - возвращается через минуту с кухни Асами-сан с разочарованным лицом. – Мой супруг, а ваш отец, сэр, таки является наглядной иллюстрацией к слову «раздолбай» - попросила его недавно зайти в аптеку за жаропонижающими и ещё кое-какими лекарствами, но он, видимо, забыл. Придётся самой сейчас ехать – температура высокая, с таким шутить нельзя. — Может, так пройдёт? – Спрашивает Коуши, глядя, как она начинает собираться, подхватывая сумку с дивана и что-то в ней ища. За окном снова собрались тучи, и он не хотел, чтобы его мать попала под дождь и тоже слегла с простудой. – Серьезно, не ходи пока, лучше папе напиши – он купит, как вернётся от бабушки. — Коуши, милый, - вздыхает Асами-сан, поворачиваясь к сыну. – Запомни одну вещь: нельзя играть со своим здоровьем. А про температуру скажу тебе вот что: когда она достигает критической для человека точки – точно не помню цифры, но, по-моему, 42-43°, происходит необратимое разложение белков в организме человека, а это сам понимаешь к чему приводит - или, ты думал, в сказку попал? И сбивают температуру так, ради прикола? Уж ты-то не будь таким летающим в облаках чудиком, как твой отец. — Понял, - послушно кивает Коуши: у его матери не было медицинского образования, но она, определённо, могла быть крайне убедительной – особенно если дело касалось вопроса здоровья ее детей. — Не волнуйся, я быстро съезжу в аптеку и вернусь, - Асами-сан надевает свой яркий малиновый пиджак и хватает со стола ключи от машины. – А ты пока ещё раз смочи свой компресс, чтобы температура, пока меня не будет, не поднялась ещё выше. Она смотрит на часы и торопливо выскальзывает за дверь. Коуши приподнимается на локтях и выглядывает в окно: дождь зарядил снова со страшной силой – насколько пепельноволосый может судить – все ещё хуже, чем вчера. Он смутно видит внизу ярко-малиновое пятно: его мама, раскрыв зонтик, быстро бежит по стремительно разрастающимся лужам к их машине, припаркованной чуть поодаль от дома. Коуши без особой надежды на то, что его заметят, машет ей, а она, вскинув на секунду голову, замечает его силуэт в окне даже сквозь стену дождя – и ответно поднимает руку. Коуши устало опускается обратно на подушки – слабость сковала все его тело, как будто он ночью кирпичи таскал, не иначе. Вообще, болел он довольно-таки редко – но обидно: бывало, мог целых две недели проваляться, выкашливая лёгкие по ночам – никакие лекарства особо не помогали. И – ох, как же он искренне надеялся, что сейчас будет не так же, как обычно – в начале июня им предстоял ещё один дружеский матч с одной школой, и Коуши очень уж надеялся в нем участвовать. Коуши сам не замечает, как проваливается в сон – беспокойный, прерывистый, нездоровый… Он снова оказывается в том самом болотистом лесу, что и в прошлый раз, но сейчас никто его не преследует. Зато вокруг него постепенно сгущается вязкий, липкий туман – пока он не касается его кожи, но Коуши с какой-то тревожной уверенностью чувствует, что ничего хорошего от контакта с ним не будет, а потому инстинктивно пятится назад. Туман не преследует его – что ж, уже хороший знак, можно спокойно попробовать поискать выход отсюда. Но вокруг – все то же самое: сколько Коуши не идёт вперёд, картина не меняется – все та же мрачная топь, все те же гнилые деревья. Туман же медленно, но верно продолжает надвигаться на него плотной стеной – как будто знает, что Коуши от него все равно не сбежать, а посему и торопиться не стоит. Чувство тревоги постепенно переходит в легкую панику: должен же быть выход отсюда, может, попробовать вскарабкаться на одно из деревьев и посмотреть сверху – в какую сторону идти? И едва эта мысль посещает голову Коуши, туман, издав страшный угрожающий звук, отдалённо напоминающий стон тысячи голосов, белой стеной вырастает прямо перед его глазами, отсекая дальнейший путь. — Уйди, - шепчет Коуши, осторожно оглядываясь через плечо, чтобы оценить, может ли он сделать хотя бы пару шагов назад – ему ужасно не хочется касаться этого тумана: теперь он уверен, что контакта с ним не переживёт. Должен же быть выход, должен… «Оставайся здесь», - раздаётся вдруг в голове у Коуши, и он падает прямо на том же месте, на котором стоит – так страшно ему становится. Очевидно, что у субстанции, которая не имеет голосовых связок, только один способ общаться с людьми – пробираясь им в голову. — Нет… не хочу… «Не хочешь?» - переспрашивает туман. - «Я ведь могу заставить тебя. Это не сложно.» Коуши осторожно поднимает глаза – оказывается, часть тумана отделилась от основной массы и тонкой струйкой тянулась к его голове. Что ж, действительно: кажется, можно было и по-плохому, но ему дали возможность самому принять решение. Какая трогательная забота… — А что будет, если я откажусь? – Снова поднимается на дрожащие ноги Коуши. «Ты уверен, что это хорошая идея?» - Слышит он ехидный голос у себя в голове. — Мне тут не нравится, - признаётся Коуши. – Я хочу домой. «Тут не так плохо», - раздаётся у него в голове. - «Есть вещи и пострашнее. Скоро ты сам это поймёшь…» Коуши просыпается резко, садится на кровати и несколько секунд непонимающе смотрит в окно. Компресс у него на лбу почти полностью успел высохнуть – интересно, сколько же он спал? Ему, определённо, снова снился кошмар - что-то очень уж часто они снятся в последнее время – но, сколько он ни пытается, ему не удаётся вспомнить всех деталей. Где-то внизу хлопает входная дверь – наверно, мама уже вернулась из аптеки. Коуши соскальзывает со своей кровати и, пошатываясь, спускается вниз по лестнице. — Привет, пап, - сонно потирает глаза Коуши, с умилением наблюдая, как Акира придерживает за ручку Мико, пока та снимает с себя босоножки. Настоящий джентльмен растёт. – Как там бабушка? — Хорошо, помогали ей ее фиалки пересаживать, я устал как собака, - вздыхает Кё-сан. – А ты чего такой растрёпанный, спал, что ли? И где мама? Коуши растерянно смотрит на часы, пытаясь понять, сколько времени прошло с момента, как его мать уехала. — Она поехала купить мне лекарства от простуды, а я уснул и не помню, сколько проспал… — Сейчас позвоню ей, - вытаскивает свой телефон Сугавара-сан, но, не успевает он набрать номер жены, как его телефон сам начинает вибрировать. – Алло… Да, это я. Что?.. Коуши не слышит, что говорят его отцу, но ему достаточно одного взгляда на его лицо, чтобы понять – случилось что-то очень плохое. — Коуши, пойдём со мной, - хрипло зовет Кё-сан, осторожно оглядываясь на своих младших детей и удостоверившись, что они его не услышат, переводит полный растерянности и боли взгляд на сына. – Звонили из больницы: мама попала в аварию и сейчас находится без сознания… «Есть вещи и пострашнее. Скоро ты сам это поймёшь», - с ужасающей четкостью вспоминает вдруг Коуши свой недавний сон.