Behind My Smile

Музыка: - IAMX - The Great Shipwreck Of Life Из больницы не звонят ни во вторник, ни в среду, ни в четверг, ни даже в пятницу. Коуши продолжает посещать школу, отец – ходить на работу, а дети – в садик, но все кажется каким-то однотипным, механическим, и Коуши кажется, что он попал в какую-то временную петлю и никак не может выбраться. Хорошо хоть полностью выздоровел – впрочем, это неудивительно, ведь он пил столько таблеток, иногда – превышая рекомендации врача. — Сугавара-кун, мне нужно с тобой поговорить. – Неожиданно окликает его после окончания занятий Шимизу. Коуши бросает беглый взгляд на часы – в субботу занятия заканчивались раньше обычного, но он не хотел задерживаться: они с отцом должны были навестить маму в больнице. — Конечно, Шимизу-сан, - кивает Коуши, присаживаясь на стул. Киёко поправляет очки на переносице и, поколебавшись, присаживается напротив: — Я хотела узнать, все ли у тебя в порядке. Ты перестал ходить на тренировки, и от моего внимания не укрылось, что ты практически ничего не ешь на протяжении всего дня. Коуши молчит, избегая ее взгляда. О чем он думал? Конечно, его отсутсвие заметили в их клубе, но ему всю неделю было как-то не до волейбола, а теперь… — Если есть что-то, о чем ты хочешь рассказать – клуб надоел или тебя беспокоит состояние твоего здоровья – я выслушаю. Пожалуйста, не держи все в себе. Коуши поднимает на неё глаза: Шимизу нечто. Не то, чтобы он считал себя великолепным актёром или как-то уж слишком тщательно следил за своим поведением – но заметить его состояние и предложить помощь… — Шимизу-сан, я немного приболел в начале недели, - тщательно взвешивая каждое слово, начинает Коуши. – Но сейчас полностью поправился. Обещаю, с понедельника буду посещать клуб вместе со всеми. Извини, что заставил беспокоиться и спасибо за проявленную заботу! — Ты точно выздоровел? Может, сходишь в больницу? Конечно, схожу. Сегодня же – там же мама… — Я вполне здоров, - улыбается Коуши и поднимается на ноги. Делает он это, пожалуй, слишком резко – перед глазами тут же начинают расплываться чёрные круги и какие-то точки, и он вынужден ухватиться за краешек парты, чтобы не упасть. Шимизу, от которой, конечно же, не укрылось это его неустойчивое состояние, сочувственно дёргается к нему на встречу, но Коуши уже распрямляется. – Сахар упал немного, я правда в порядке. — Вот, возьми, - Шимизу копается в своей сумке и достаёт оттуда шоколадный батончик в пестрой детской обертке. На секунду она смущенно отводит глаза, но, справившись с собой, все же протягивает его ничего не понимающему Коуши. – Не обращай внимания на упаковку, на самом деле он очень вкусный: не то, чтобы я часто такое ем, просто у меня тоже низкий сахар, и вот… — Спасибо, Шимизу-сан, - растроганно произносит Коуши, забирая протянутую шоколадку. – На самом деле я тоже предпочитаю шоколадки в странных обертках, так что тебе не нужно ничего объяснять… Разговор получается до смешного неловким, и Коуши смущенно улыбается раскрасневшейся до кончиков ушей Киёко. Она быстро облизывает губы и улыбается в ответ, смешно наморщив нос – такая вот, мол, я нелепая. Они хихикают вместе, и Коуши чувствует почти физическую боль от того, что соврал ей. А ещё – от того, что не должен заставлять своего отца ждать его, ведь они ещё должны сегодня навестить маму. Они с Киёко выходят из кабинета и останавливаются в коридоре: Шимизу ещё должна занести классный журнал в учительскую. — Пожалуйста, береги себя, - просит она, протянув руку к его плечу, но не решаясь дотронуться. – Пока, до понедельника… — Пока, Шимизу-сан. – Коуши перехватывает ее ладонь и слегка пожимает самые кончики пальцев. Киёко ещё раз быстро поправляет свои очки и, прижав к груди классный журнал, разворачивается и быстро уходит в сторону учительской. Коуши смотрит ей вслед, а потом переводит взгляд на шоколадку в своей руке, понимая, что даже забота Киёко не заставит его сейчас есть – не хочется. Он со вздохом прячет шоколад в свою сумку, когда вдруг краем глаза улавливает легкое движение откуда-то со стороны окна и поворачивает туда голову. На подоконнике сидит хмурый как туча Макото с зажатым в руке недоеденным бананом, очевидно, видевший, как мило они с Шимизу общались наедине. Заметив, что Коуши обратил на него внимание, он показушно цокает языком и соскальзывает с подоконника, швырнув свой банан в рядом стоящую урну. Коуши нет до Макото никакого дела. Равнодушно скользнув по нему взглядом, он поправляет лямку сумки на своём плече и уверенным шагом спешит домой. *** — Ну что, мой юный друг, сегодня – без обмороков? – Завидев Коуши, спрашивает врач и с улыбкой кивает на цветы в его руке. – Красивые. Это что, лилии? — Нарциссы, - поправляет Коуши, перехватывая поудобнее стебли цветов с ярко-желтыми лепестками. Асами-сан обожала желтые нарциссы всем сердцем, поэтому Коуши с отцом по пути в больницу заехали в цветочный магазин и купили большой букет, чтобы украсить ее палату. — Сейчас постараюсь раздобыть где-нибудь тару под такую красоту, - улыбается врач. Он уходит, а Коуши с отцом заходят в палату. Асами-сан выглядит намного лучше – синяки по-прежнему виднеются у неё на лице, но уже значительно меньше, а ссадины так вообще практически зажили. Часть бинтов с ее головы сняли, ещё немного – и можно будет приводить сюда близнецов – они страшно соскучились по маме за неделю и просились к ней все настойчивей с каждым днём. Коуши, чтобы занять скучающих малышей, попросил их нарисовать для мамы как можно больше рисунков, а потому к моменту визита у него накопилась достаточно солидная стопка листочков. Врач приносит небольшое ведерко для цветов, наполненное водой, и пока Коуши аккуратно ставит туда цветы, тихо предлагает Кё-сану выйти с ним за дверь. Коуши приподнимает брови, но ничего не говорит: его отец в любом случае расскажет ему все, он просто не умел ничего скрывать – ни своих эмоций, ни секретов – как говорила мама: такие уж они, эти раки. Впрочем, наверное, не все, но папа – точно. Коуши слабо улыбается своим мыслям и снова переводит взгляд на Асами-сан: — Привет, мам… Не думал, что наш с тобой следующий разговор случится в стенах больницы, но что имеем, да? Я выздоровел. Серьезно, так усердно не пил таблетки никогда – даже когда ты купила те дорогущие витамины для спортсменов, когда я впервые сказал тебе, что иду на волейбол… Честно говоря, когда ты спрашивала, пью ли я их – я тебе лапшу на уши вешал, придумывая всякие отмазки, чтобы ты на меня не злилась. Но знаешь что? Сейчас бы я точно их выпил – просто потому, что витамин С повышает иммунитет, а калий и магний крайне полезны для сердца… И чтобы ты не думала, что я не слежу за своим здоровьем – хотя я сегодня получил нагоняй от Шимизу-сан: представляешь, мам, той самой Шимизу!.. Я даже немного за руку ее подержал, а ещё – она дала мне шоколадку… Я не знаю, зачем я рассказываю тебе все это – у меня не так много опыта общения с людьми в коме, но все, чего я хочу – чтобы ты очнулась и отругала меня за то, что я такой идиот… Или просто посмеялась бы надо мной – мне так не хватает твоего смеха… Акиро и Мико тоже по тебе скучают. Вот, я принёс их рисунки для тебя – конечно, чтобы их увидеть, нужно открыть глаза, но ничего же, если я просто расскажу, что на них нарисовано? А ты, когда очнёшься, сможешь их увидеть сама – и в очередной раз посмеяться над моей фантазией, ведь рисунки я описываю так себе… Коуши судорожно вздыхает и поднимает лицо к потолку – он совсем не хочет привыкать вести такой диалог с матерью: обычно говорит она. Советует, поправляет, по-доброму высмеивает и поддерживает. Коуши и раньше понимал, что так, как ему, с родителями не всем повезло. Особенно с мамой. Но сейчас он осознаёт это как никогда остро. — Мама, - Коуши наклоняется к самому ее уху, почти касаясь своими ресницами ее висков. – Ты не уйдёшь, ясно? Ты все ещё торчишь мне ту десятку, и мне все равно, что тебе осталось всего три раза не постучаться в мою дверь: ты все равно продолжишь так делать, когда придёшь в себя, а ты точно придёшь в себя, я знаю. И ещё - ты учила меня держать своё слово. Так вот, сейчас я требую, чтобы ты сдержала – своё. Дверь в палату открывается и заходит отец. По его напряжённому лицу Коуши видит, что разговор с врачом был не особо радужным. — Что обсуждали? – Спрашивает он, как только папа подходит ближе. Кё-сан слегка поджимается губы и проводит растопыренной пятерней по своим итак вечно торчащим вверх волосам: — В основном, денежные вопросы, не хочу вдаваться в подробности, там куча нюансов… — Я хочу помочь, - тут же предлагает Коуши. – Я могу подрабатывать вместе с… — Нет. – Неожиданно резко произносит Кё-сан и разворачивает сына за плечи так, чтобы их лица оказались напротив друг друга. – И закончим этот разговор, ладно? Приносить домой деньги – это мои обязанности, и я с ними всегда неплохо справлялся с тех пор, как мы с твоей мамой поженились. Твои же обязанности – учеба и твой волейбольный клуб. И я хочу, чтобы ничего не менялось, Коуши, слышишь меня? И давай, пожалуйста, больше не будем возвращаться к этому разговору – это совершенно пустая трата времени. — Хорошо… - кивает Коуши. Он действительно забросил в последне время и клуб, и учебу, но ему и правда сейчас не до них. Хотя мама его за такое отношение точно не похвалила бы. Нет, определённо, нужно взять себя в руки и перестать считать ворон. И возобновить тренировки. В общем-то, так он и поступает, как штык явившись в понедельник на утреннюю тренировку. В животе скручивается неприятный узел: Коуши предчувствует вопросы от сокомандников, и так как он все ещё не хочет никого посвящать в семейные проблемы, его мозг лихорадочно работает, придумывая нейтральные отмазки, которые гипотетически помогут ему выйти сухим из воды. — Эй, Сугавара, с тобой все нормально? Если не выздоровел до конца, можешь не посещать тренировки ещё какое-то время, - окликает его капитан, и Коуши, вынырнув из своих размышлений, с удивлением понимает, что прошла уже половина тренировки, а он все ещё продолжает загоняться по поводу того, как ему отвечать на неудобные вопросы. — Но у нас же… через три дня игра, - тихо возражает Коуши. – Я обязан присутствовать. — Единственное, что ты обязан – следить за своим здоровьем. И честно говоря, мне кажется, что ты не до конца оправился. Твоя игра ни в какое сравнение не идёт с тем, что ты показывал в самом начале. Тебе не хватает ни скорости, ни реакции, и я не вполне уверен, что на поле от тебя будет хоть какой-то толк. Коуши опускает глаза: капитан не повышает на него голос, не раздражается, наоборот, он общается с ним настолько доверительно, что лучше бы уж кричал. Может, хоть это привело бы Коуши в чувство. Все лучше, чем этот его взгляд, как будто у Коуши последняя стадия рака. Вот, вот, почему он никому не хочет ничего говорить. — Не переживай насчёт замены: Курокава кое-что может в качестве связующего, а доигровщиком поставим Азумане. Ты, главное, выздоравливай, в себя приходи, а то, правда, как овощ… В его словах нет никакого подтекста: как капитан – он все делает правильно. И правда, зачем им на поле вялый и невнимательный связующий? Коуши только позорится. Но почему от этого на сердце стало ещё паршивее, чем до визита в больницу? Коуши прямым текстом сказали: и без тебя справимся, одуванчик, отдыхай. Даже Дайчи за всю тренировку ни разу к нему не обратился, только поздоровался – и все. Коуши чувствует, что, скорее всего, где-то он облажался, но он правда не хочет никого посвящать в свои проблемы – даже Дайчи, потому что, ради всех святых, вы же видели, как с ним общался капитан? А если бы он узнал правду? В конце концов, у каждого – свои секреты, взять хотя бы то расцарапанное фото отца Савамуры. Что, кто-то ему рассказал, в чем дело? Нет. Есть вещи, которые не нужно вытягивать из людей – и Коуши это понимал. Но не все люди мыслят как он. А думать сейчас ещё и о том, обиделся на него Дайчи за то, что он не сказал, в чем дело – вещь слишком роскошная. Ему и без этого проблем хватает. Остаток тренировки Коуши, хоть и старается, как может, все равно не показывает хоть сколько-нибудь приемлемый уровень игры. Его пасы, и так далекие от идеальных, сейчас просто никуда не годятся, а дыхалка все время сбивается под ноль; и пока остальные бегают, он вынужден судорожно хватать ртом воздух, упершись ладонями в колени. Он чувствует себя… никчемным. Даже больше, чем это вообще возможно. *** Коуши рассеянно смотрит на иконку своего профиля: ту самую - с Ошо и умной цитатой про отчаяние. Цитата по-прежнему умная, а собственная дебильно улыбающаяся физиономия – нет. «Отчаяние бывает только тогда, когда есть ожидания. Ничто не может привести меня в отчаяние: я ничего от вас не жду.» Ну, как же. Не ждёт? Ждёт, ещё как: что из больницы позвонят и скажут, что мама, наконец, пришла в себя, а ещё лучше – что она сама позвонит и скажет об этом: Коуши так истосковался по ее голосу. И то, что он сейчас испытывает – очень похоже на отчаяние: он полностью здоров, но чувство безысходности и напряженного каждодневного ожидания притупляют все остальные чувства и рефлексы, превращая его – правильно кэп сказал – в овощ. Дурацкое слово, Коуши ненавидел его в этом смысле всей душой, но и отрицать бессмысленно – он реально как овощ. — Братик… - заглядывает в его комнату Мико: Коуши думал, что уложил их с Акирой спать – время-то уже позднее – но, по всей видимости, ему не совсем это удалось. – Я не могу уснуть… — Иди сюда, - протягивает руки Коуши, и Мико тут же забирается ему на коленки. Он утыкается подбородком в ее серебристую макушку и прижимает сестренку к себе, а она обвивает пухлыми ручками его шею. — Братик… когда мы увидимся с мамой? – Тихо спрашивает Мико, пока Коуши слегка раскачивает ее на своих коленках. — Скоро… нужно только… сосчитать до ста тысяч, - хрипло отвечает Коуши. Не то, чтобы раньше Мико с Акирой не задавали ему этот вопрос. Но сейчас сестренка не капризничает, потому что соскучилась, и ее просто нужно успокоить; а именно спрашивает – осознанно, серьезно. — Но я умею только до ста… - растерянно произносит Мико и поднимает своё миловидное личико, чтобы заглянуть брату в глаза. – А сколько это – сто тысяч? Много? — Много, - признаётся Коуши. – Я помогу тебе: начинай считать, а когда собьёшься, я поправлю… — Один, два, - послушно начинает Мико, пока Коуши перекладывает ее на свою кровать и укрывает своим одеялом. – Три, четыре… Она засыпает, не досчитав даже до пятидесяти, а Коуши какое-то время смотрит на ее свернувшееся калачиком под одеялом тельце и пытается вспомнить, когда он в последний раз не плакал перед сном – потому что это, кажется, становится какой-то дурацкой традицией… Его телефон внезапно вибрирует на столе, и Коуши с безумной надеждой бросается к нему, ожидая увидеть уведомление из больницы. Но нет, это всего лишь Дайчи. Интересно, что ему нужно столь поздний час? От кого: Недамчи привет как дела Коуши посмеялся бы – там, в той беззаботной жизни, которую вёл какую-то неделю назад: хотя бы над тем самым отсутствием вопросительного знака, которое, по мнению большинства молодых людей, делало вопрос более брутальным и подчёркнуто-равнодушным. Кому: Недамчи Обычно От кого: Недамчи что делаешь Кому: Недамчи Ничего особенного. Ты? От кого: Недамчи с тобой переписываюсь Кому: Недамчи Логично, че От кого: Недамчи когда приедешь в гости А вот это уже интересно. Дайчи так понравилась его компания, что он будет звать его теперь к себе каждые выходные? Кому: Недамчи В другой раз, но спасибо за приглашение. От кого: Недамчи пожалуйста Коуши выходит из своей комнаты и осторожно, чтобы не разбудить Мико, прикрывает за собой дверь. Переписка с Дайчи немного возвращает ему привычное расположение духа: по крайней мере, он чувствует, что не уснёт в слезах который раз за неделю. А значит… Кому: Недамчи Что будем делать, когда приеду? Разумеется, никуда он сейчас не поедет. Но ему уж очень интересно, какую развлекательную программу может предложить ему Савамура… От кого: Недамчи конструктор соберем Кому: Недамчи Чего Кому: Недамчи О, я понял: это такое завуалированное название ролевушки? Коуши несколько раз больно стукает себя по лбу, но отменить отправку уже не может. Ролевушка? Какая ещё, нахрен, ролевушка: мозги уже совсем не соображают за всеми этими переживаниями. Он даже сегодня нагрубил воспитательнице Мико и Акиры, когда та полезла к нему с расспросами по поводу состояния его матери – близнецы сказали, что давно ее не видели. Этот разговор мог бы закончиться на вполне благоприятной ноте, если бы воспитательница не стала настойчиво и упорно вытягивать из него интересующую ее информацию, читай – сплетню. И Коуши впервые нагрубил взрослому человеку, сказав, что, во-первых, это не ее дело, а во-вторых, что работа педагога заключается в воспитании детей, а не перетирании чужих семейных обстоятельств. Его унылые мысли прерывает ответ от Дайчи, который он совсем не хочет сейчас видеть. От кого: Недамчи что такое ролевушка Коуши несколько раз недоуменно моргает: где-то он это уже видел. Кому: Недамчи Аяме? От кого: Недамчи нет ханако Кому: Недамчи Ханако, у вас же есть блендер? Можешь сунуть туда телефон Дайчи и нажать на кнопку? Я потом все объясню, просто сделай Дописать он не успевает: телефон в его руке начинает вибрировать, и на экране высвечивается входящий вызов от Дайчи. Мысленно попрощавшись с жизнью, Коуши обреченно вздыхает: — Да-да… — А давай я в блендер помещу лучше твою голову и нажму на кнопку? – Слышит он сердитый голос Дайчи в своей трубке. – Как, по твоему, я должен объяснить пятилетнему ребёнку, что такое ролевушка? — Да я сам не знаю, зачем это написал! - Раздражается Коуши, нервно грызя заусенец на большом пальце. Он спускается на первый этаж и достаёт из шкафа одеяло – сегодня он будет спать на диване – не будить же ему едва заснувшую Мико?.. – А ты, кстати, не пробовал блокировать телефон, когда куда-то уходишь? Кучу нервов бы себе сэкономил. И потом, почему твои младшие ещё не спят? Время позднее уже, так-то. Я вот, к слову, тоже ложусь, поэтому, давай, макни меня головой в унитаз, и тоже отправляйся на боковую. — Ты закончил? – Вежливо спрашивает Дайчи. – Кажется, это я должен сейчас орать, но заметь: я этого не делаю. — А я и не ору, - сердито фыркает Коуши, но голос все же понижает. — Ну, конечно, - ответно фыркает Дайчи. Оба напряжённо молчат: за прошедшие несколько дней они перекинулись разве что парой слов – и то на бегу: после занятий Коуши сразу хватал свои вещи и торопился домой – готовить ужин для отца, Мико и Акиры. — Я… — Ты… — Ты первый, - разрешает Коуши, устало прикрыв глаза. — Как я уже говорил, ты можешь не рассказывать мне, если не хочешь, - Коуши почти чувствует, как Дайчи смущенно чешет свой затылок. – Но знай: я могу выслушать, если что. Я про твое состояние. Ну… в общем, да… Коуши чувствует, как перед глазами все расплывается: сначала Шимизу, теперь Дайчи… Он правда их не заслуживает, к тому же, врет им, а они продолжают его поддерживать. Сморгнув предательские слёзы, он старается, чтобы голос не дрогнул, когда произносит в трубку: — Я правда в порядке. Просто немного переживаю из-за предстоящего матча с Ивамидзавой*. — Да, я тоже. Говорят, они хороши. – Задумчиво тянет Дайчи, пока Коуши укладывается на диван и заворачивается в одеяло. – Что сказал тебе кэп сегодня? — Что я – дно, и он выпустит вместо меня Курокаву, если не соберусь, - честно отвечает Коуши и осекается, услышав смех Дайчи. – Что? — Курокава, конечно, у нас гений, но – связующим? Извините, нет, на этом мое воображение сломалось и ушло на добровольный ремонт. Хотя твоя сегодняшняя игра и правда немного дно. Коуши с удивлением понимает, что тембр голоса Савамуры действует на него успокаивающе – возможно, потому что по телефону его голос звучит ниже и приятнее, чем в жизни. И ему не хочется, чтобы он прекращал говорить. — Дайчи, можно, я кое-что спрошу? — Да, - разрешает Савамура, и Коуши подтягивает подушку на грудь, обнимая ее. — Ты когда-нибудь с кем-нибудь встречался? — Я передумал отвечать на твой вопрос. — Ну, Дайчи. — Нет, не встречался я ни с кем, - вздыхает Дайчи. Холодно: такой ответ не устраивает Коуши: короткий, а он хочет еще немного послушать голос своего одноклассника. — А хотел бы? — А что я, не человек, по-твоему? - фыркает Савамура. - Конечно, хотел бы. Теплее… — Я не говорил, что ты не человек. Я просто спрашивал, нравится ли тебе кто-нибудь. Мне вот, например, нравится Шимизу. А тебе? — Ты имеешь в виду – нравится ли мне Шимизу или вообще кто-то? – Уточняет Дайчи. — А что, тебе тоже нравится Шимизу? – Хмыкает Коуши, переворачиваясь на другой бок. – Хьюстон, у нас проблемы. — Расслабься, я не влюблён в Шимизу. Хотя неудивительно, что ты – да: красивые люди многим нравятся. — А тебе? — Ну, я ценю немного другие качества. — Например? – Пожалуйста, Дайчи, не молчи, говори ещё… — Вот ты дотошный… ну, я ценю в людях богатый внутренний мир, доброту и искренность… мне нравится, когда человек держит слово. А так, что ещё… да нет, все, пожалуй. — Не слишком много у тебя требований к потенциальной половинке, - хмыкает Коуши. — Да нет, это только так кажется. На деле это очень редкие качества, которые в людях практически нереально найти. — Говоришь, будто тебе не пятнадцать, а девяносто два. Может, ты просто ещё не встретил своего человека, а уже послал все к черту. Скажи… а Мичимия тебе нравится? — При чем тут Мичимия? – Недоуменно спрашивает Савамура. — Мне показалось, что вы с ней очень близки. К тому же, учились раньше в одной школе. — С тобой мы тоже учимся в одной школе. И ты даже предлагаешь мне ролевушки, - смеётся Дайчи, и Коуши невольно улыбается в ответ: смех Дайчи тоже очень приятно звучит. Теплее, теплее… - Ход моих мыслей все еще непонятен или отцепишься? — Просто со стороны показалось, что вы с Мичимией раньше встречались или что-то типа того… — Нет, не встречались, и вряд ли будем: она мне как младшая сестра, и я никогда не воспринимал ее по-другому. Один черт знает, почему я все это тебе рассказываю, но спишем это на твои способности. — На мои способности? – Сонно уточняет Коуши: он уже почти спит – так действует на него тембр голоса Дайчи. Надо почаще с ним вот так перед сном общаться… - Что ты имеешь в виду? — Ну… с тобой легко общаться, ты же любого можешь разговорить, - хмыкает Дайчи и торопливо добавляет, – и это не комплимент, просто ты болтливый. — На досуге, - совсем сонно мямлит в трубку Коуши. – Напомни мне, чтобы я научил тебя делать комплименты. А то ты так и останешься без девушки, Дайчи… Савамура на это смешливо фыркает, и Коуши готов поклясться, что сейчас он широко улыбается. — Не хочу тебя разочаровывать, но у меня девушка появится раньше, чем у тебя, если будешь и дальше вести себя, как картофельное пюре. — Так кабачковая икра или картофельное пюре? – Уже шепотом спрашивает Коуши. – Скажи уж сразу, что хочешь меня съесть. Дайчи смеётся: тихо, судя по ощущениям – тщательно зажимая свой рот то ли подушкой, то ли кулаком, но от звука его смеха у Коуши слегка покалывает кожу головы и по телу расплывается тепло, согревая даже вечно ледяные пальцы на руках и ногах. — Вообще-то, это ты предложил ролевушку, а не я, но скажу тебе честно: если ты собрался со своей девушкой играть в такие игры, то у меня для тебя – плохие новости. Ну, или тренируй своё «хочешь меня съесть». А то так и останешься без девушки… Суга. Ладно, спать уже пора. Спокойной ночи. Коуши засыпает очень быстро, и сегодня – впервые за те несколько дней, прошедших со дня аварии - ему не снятся ни болото, ни скрип тормозов, ни разлетающиеся в разные стороны осколки стекла…