Атмосфера этой главы:
Anberlin - True Faith Anberlin - Reclusion
К такому Коуши жизнь, определённо, не готовила. — Савамура-кун! – Первое, что он слышит утром в понедельник, прежде чем в классе поднимается невообразимый шум: пацаны, все, как один, бросаются к новоприбывшему – все, кроме Учиды и Коуши. И если первый жопится по понятным причинам, Коуши просто выпадает на какое-то время из реальности, а все его мысли занимает улыбка Дайчи, с которой тот отвечает на дружеские объятия и похлопывания по плечу. «Он же лет с семи нормально не улыбается», - невольно всплывают в его воспоминаниях слова брата Дайчи: но – посмотрите на него сейчас – ещё как улыбается. Не то, чтобы Коуши считал, что он будет единственным, кто когда-либо увидит то, насколько Дайчи красив, когда его лицо озаряет такая – совершенная, словно само Солнце – улыбка. Ладно, может, совсем немного – эгоистично – считал, ведь – нечестно, Дайчи. В такого тебя невозможно не влюбиться. Когда Дайчи, наконец, приземляется за свою парту, в класс заходит учитель по физике и начинает свой урок с того, что раздаёт всем присутствующим капитального леща – очень уж его, видите ли, не устраивает успеваемость класса по его предмету - Коуши едва ли его слушает: надо как-то поприветствовать Дайчи, он же, в конце концов, так рад его видеть, но тело почему-то деревенеет, а вся смелость куда-то испаряется, а может, ее и не было вовсе. Те недавние объятия, с которыми он накинулся на Дайчи? Разовая акция: сбой в его привычном тормозном режиме реагирования на объект воздыхания - из-за скачка адреналина после драки с Учидой, не иначе. — Ну, привет, - Коуши всеми силами старается не вздрогнуть, когда вкупе с обволакивающим голосом Дайчи на секунду чувствует мгновенно разлившееся тепло в том месте, куда тот только что прикоснулся: чуть пониже локтя. — Ага, - чувствуя себя дураком, выдавливает он. Улыбка получается какой-то неестественной: даже он это понимает, но ничего не может с собой поделать – при взгляде на Савамуру его буквально трясёт. И если он будет вот так трястись при всех, когда Дайчи будет с ним заговаривать… Ему срочно нужно успокоиться, подумать о чём-то отвлеченном: например, почему невозможно чихнуть с открытыми глазами, или почему мухи потирают лапки, или почему им по физике задают домашку уровня какого-нибудь видавшего виды, подвиды и переподвыподверты сотрудника NASA, а потом удивляются, что они не понимают школьный материал, или… — Твоих рук дело? — Мм? – Теряется Коуши, сам осознавая, что своими односложными ответами вряд ли производит впечатление человека мыслительно одаренного. Хотя, если взять первые буквы от каждого слова… — Ты о чем? — Да ладно тебе, - хмыкает Дайчи, ловко раскручивая ручку в своих пальцах. – Ты откуда-то знал, что меня допустят до занятий – сам вчера проговорился. Снова скрывать что-то от Дайчи не хочется. Но вдаваться в подробности о том «душевном» разговоре с Учидой не хочется ещё больше. — Просто предположил, - хлопает ресницами Коуши, искренне надеясь, что не звучит откровенно фальшиво. По лицу Дайчи видно, что такой «ответ» его едва ли удовлетворяет, но расспросить подробнее он не успевает: что-то уж больно разошедшийся учитель требует убрать учебники с парт: их ждёт самостоятельная работа. Класс удручённо гудит, а Коуши впервые рад незапланированной проверке знаний: хотя бы не придётся весь урок искать способы увернуться от расспросов Дайчи – хотя сам виноват, не нужно было строить из себя вчера, в парке, деловую колбасу. И кто только за язык тянул… С другой стороны, это сейчас он – такой умный, а попробуй мыслить здраво, когда напротив – темные омуты глаз Савамуры, в которых теряется весь здравый смысл, ведь все, чего ему хочется – это чтобы Дайчи продолжал смотреть только на него. Коуши механически обводит кажущиеся ему правильными ответы теста в кружочки, убеждая себя в том, что делает правильно, не рассказывая Дайчи о разговоре с Учидой. Во-первых, Макото ясно дал понять, что не потерпит, если о его ситуации в семье узнает хоть кто-то из одноклассников, а во-вторых, тот факт, что он в принципе способен на то, чтобы просить за Савамуру… Уже только поэтому в глазах Коуши Учида буквально на глазах эволюционирует из одноклеточного как минимум в горного козла. Тут и сам Дарвин бы прослезился и снял шляпу, что уж о Коуши-то говорить… Спохватившись, что рискует снова не набрать и половины правильных ответов – а такое с ним, к слову, в последнее время происходило что-то уж до обидного часто, Коуши переходит к теоретическому блоку заданий. «Перечислите основные биомеханические характеристики перемещающихся движений». Ну, яблоко когда-то упало на голову Ньютону. Вжик – и упало. Какие ещё перемещающиеся движения?? Нехорошо, что он снова соврал Дайчи. Но что ему ещё оставалось? Взять и выложить весь вчерашний разговор с Учидой? И не забыть упомянуть про драку в туалете? «Перечислите основные биомеханические характеристики перемещающихся движений». С другой стороны, ничего такого в том, что, теоретически, Макото мог бы сам додуматься попросить за Савамуру, нет. Сильно теоретически. Ну, вот просто у человека неожиданно проснулась совесть – и как начал он творить добро направо и налево – только держитесь! Боже, кого он обманывает?.. «Перечислите основные биомеханические характеристики перемещающихся движений». Ну, он, Коуши, с радостью переместился бы сейчас куда-нибудь в Гондурас – хоть время на «подумать» появится! Так, стоп, отставить панику, он обязательно найдёт выход из ситуации, он же умный, в конце концов! Ну, так мама говорила… Кстати, что бы посоветовала ему мама в подобной ситуации? Сказать правду? Макото сам пошёл к директору школы и попросил допустить Дайчи к занятиям? И каковы же у него были намерения и биомеханические характеристики перемещающихся движений? Коуши громко фыркает, едва сдерживая свой смех – нервное, это нервное – и несколько раз больно прокручивает собственное запястье в кольце своих пальцев, чтобы успокоиться. — Это кому там весело? – Высоко поднимает брови их учитель по физике, и Коуши хочется, чтобы под ним разверзлась пропасть, хочется провалиться сквозь пол, игнорируя тот простой факт, что чем-либо хорошим падение с четвёртого этажа вряд ли закончится, а ещё – что это вообще маловероятно, ведь – извините – есть такое понятие как биомеханические характеристики, а внезапно появившиеся дыры в полу – это уже магия вне Хогвартса, и это две ни разу не пересекающиеся параллельные… — Время вышло: сдаём работы. — Но ведь… - Коуши в ступоре смотрит на так и не заполненное им поле с долбанными «характеристиками». – Мы ведь только начали… — О, да? - Как-то зловеще улыбается учитель под разорвавшую тишину школы мелодию окончания урока. – Сдаём, Сугавара: два раза повторять не собираюсь. Ну-ка, а чего так много не заполненных полей? Все мои слова по поводу успеваемости – пустой звук? На это Коуши нечего сказать: он просто убито кладёт свой едва заполненный тест поверх теста Учиды, который и то нашкрябал довольно-таки внушительный ответ. Макото, к слову, ведёт себя тише обычного и не глумится над потерянной физиономией Коуши – что очень для него нетипично. Может, он тоже сделал какие-то для себя выводы из их вчерашней стычки и ради разнообразия решил попробовать вести себя по-человечески?.. — Сугавара-кун, директор просил передать тебе, чтобы ты зашёл к нему после первого урока, - осторожно дотрагивается до его плеча Киёко. Коуши недоуменно хмурится, пытаясь прочитать что-то по лицу старосты, но она умело прячет взгляд под бликами своих очков. Простите? — Сугавара-кун? – Уточняет директор, обернувшись на стук и дождавшись утвердительного ответа, кивает на кресло напротив себя. – Прошу, присаживайся. — У нас сейчас начнётся урок истории, так что… - Неловко ёрзает в своём неудобном кресле с чересчур прямой спинкой Коуши. — Я предупредил Миуру-сана, - спокойно перебивает его директор, - о том, что задержу тебя ненадолго. Но мне нужно с тобой кое-что обсудить. Дело в том, что до меня дошли кое-какие слухи о недавнем происшествии в вашем классе. У нас с вашей старостой состоялся диалог, в ходе которого мне стали известны кое-какие обстоятельства, требующие внимания со стороны школьной администрации. Коуши старается не дышать, чтобы максимально задействовать тот участок мозга, который расшифровывает все эти «тут что-то на очень нудном». Но, сказать по правде, этот участок, скорее всего, сломался ещё где-то на биомеханических характеристиках перемещающихся движений. — Какие обстоятельства? – Переспрашивает он, нервозно переплетая свои снова ставшие ледяными пальцы. — Расслабься, пожалуйста, - замечает его конвульсии директор. – Тебя никто не собирается ни за что отчитывать. Наоборот, я хотел бы, если ты не против, обсудить этот инцидент непосредственно с тобой, и, по возможности, сделать дальнейшее обучение в школе максимально комфортным. — А что рассказала Ки… Шимизу-сан? – Недоверчиво спрашивает Коуши. — О том, что произошло с тобой во время просмотра фильма и то, что случилось после – то есть, про драку – между твоими одноклассниками. Я правильно понимаю: это не первый ваш конфликт с этим учеником… Учидой Макото? Есть что-то, о чем ты хотел бы рассказать кому-то из взрослых? Может, о травле? — А… нет, - отводит взгляд Коуши. – Мы с Учидой-куном, конечно, не всегда сходимся в наших взглядах на жизнь, но вряд ли это можно назвать это травлей… — Но конфликтные отношения все же имели место быть и до этого? – Приподнимает бровь директор, вороша какие-то бумаги на столе. Он вытягивает оттуда листок, в котором Коуши с замиранием сердца узнает бланк с их недавним медосмотром, и, нахмурив брови, всматривается в него. – Так же не могу не отметить, что результаты недавнего медосмотра изрядно обеспокоили меня и моих коллег. Я пытался связаться с твоими родителями, но они, видимо, были заняты и не смогли ответить на звонок. Я так же запросил и данные твоей успеваемости: к сожалению, там тоже все не так хорошо, как хотелось бы. Сугавара-кун, я ни в коем случае не пытаюсь как-то надавить на тебя, повторюсь, администрация школы обеспокоена, и мы, учитывая все случившееся, хотим как-то помочь, но нам нужно услышать твою версию происходящего, прежде чем мы будем вынуждены попробовать повторно связаться с твоими родителями… Может, есть что-то, чем ты хотел бы поделиться? Даже несмотря на доброжелательный тон, с которым к нему обращается директор, Коуши чувствует, как по спине бежит липкий пот: этот разговор, как ни крути, не имеет ничего общего с беседой с Укай-саном. И, безусловно, Учида поднасрал ему за весь период, что они знакомы, но теперь, когда Коуши в курсе его дел, он не может свалить на него свои косяки. И потом, какое ещё «все случившееся»? Что еще там рассказала Киёко? — Я могу предложить тебе посетить несколько сеансов у нашего замечательного штатного психолога, - видя его замешательство, предлагает директор. – Но вынужден настоять на том, чтобы ты временно прекратил деятельность в своём клубе и сконцентрировался на учебе. Так же мне нужно будет удостовериться, что ты посещаешь дополнительные занятия, которые проводятся два раза в неделю: я не хочу, чтобы твоя успеваемость окончательно скатилась вниз. Староста сказала мне, что ты проявляешь интерес к учебе, и мне хочется, чтобы так и оставалось. Что скажешь, рассмотрим такой расклад событий? Как будто он может отказаться. Что угодно, вот просто – что угодно, лишь бы не пытались «повторно связаться с родителями»… — Конечно, - деревянно улыбается Коуши. Просто шик: психолог, дополнительные занятия, так ещё и от клубной деятельности отстранили. И хоть он понимает, что ему хотят помочь, настроение от этого лучше не становится. — Тогда я согласую и передам тебе твое внеклассное расписание, но, пожалуйста, держи меня в курсе всего, что тебя беспокоит. Ты, как мне показалось, сильный парень, что скажешь: мы с тобой справимся с трудностями? — Да, - твердо кивает Коуши. — Тогда более не вижу смысла тебя задерживать, поспеши на урок, - улыбается ему директор. Коуши несмело улыбается в ответ и уже привстает со своего кресла, как директор проворно перехватывает его запястье и в полном недоумении всматривается в сизые пятна на бледной коже – пепельноволосый сам себе их случайно оставил, выкручивая свои руки на физике. – Могу я спросить, откуда… — Я понимаю, что выглядит не очень, но я… нечаянно… сам. – Коуши понимает, что не звучит убедительно даже вполовину, чем хотелось бы. Директор хмурится, явно не поверив, но выпускает его запястье из своих пальцев. – Правда, это не то, что вы подумали… — После этого урока, - не слушает его директор, - передай, пожалуйста, Учиде-куну, что я бы хотел побеседовать с ним в своём кабинете. — Хорошо, - разбито кивает Коуши, понимая, что все, что он сейчас скажет, будет выглядеть жалко. – Но это… сделал не он. — А кто тут кого обвиняет? – Вздыхает директор. – Лично я – никого. Я просто делаю выводы и пытаюсь решать проблемы по мере их поступления – положение, знаешь ли, обязывает. *** — Неожиданно, но не сказал бы, что приятно, - хмыкает Учида, закрывая за собой дверь в кабинет директора, из которого только что вышел. — Да брось, - отлипает от стены Коуши. Сказать, что эти пятнадцать минут, которые он ждал, когда Макото, наконец, освободится, были самыми долгими в его жизни – ничего не сказать. – Я к нему с миром, понимаешь, и, к тому же, без клея, а он… — Вау, ты прав, что-то я не оценил, так сказать, благородный жест по достоинству, - фыркает Учида, направляясь к подоконнику, на котором, как заметил Коуши, тот любил просиживать на переменах. – Где оставил своего принца? — Учида, скотина… — Ой, ты посмотри: он ещё и стесняется, - фыркает Макото, небрежно сунув руки в карманы. Он прислоняется к краю оконной рамы и с отсутствующим выражением смотрит на велосипедную площадку, расположенную во дворе школы. – Курить хочется, пи… — Что тебе сказал директор? – Перебивает его Коуши. Учида неопределённо пожимает плечами, продолжая безучастно смотреть в окно, а Коуши чувствует когнитивный диссонанс от того, что он, блин, правда искренне переживает за этого парня – хотя ещё неделю назад с удовольствием отправил бы его в полёт из этого самого окна, предварительно раскатав его в лист формата А4 и сделав из него самолётик. Другое дело, что это у него вряд ли бы получилось, но не будем о грустном… — В принципе, ничего, что я раньше не слышал. – Наконец, не дрогнувшим голосом отвечает ему Макото. – Что я конченый придурок и все такое. А что, тебе так интересно? Вольно, Сугавара, не надо тут делать вид, что переживаешь за меня. — А ты не мог бы закрыть пасть и не кусаться? – Удивляется Коуши. – По приколу, что ли, отталкивать всех вокруг, набивая себе цену одиозным поведением? — Одио… чего? Изыди, ботан, не говорю я по-испански, - бубнит себе под нос Макото, пока Коуши легко вспархивает рядом с ним на подоконник. — Я знаю, - покладисто соглашается Коуши. – Ты и по-японски – не очень. Ну, сам же признал, что хромосома есть лишняя, это мы прояснили, так что я не удивляюсь… — По мне, может, не скажешь, но я очень люблю растения. Видишь, клумба внизу – красивая такая? Хочешь вспахать ее своим носом? – Очень любезно интересуется Макото, ненавязчиво демонстрируя свои внушительные костяшки. – Чего на обед не идёшь? — Хотел узнать, будет ли у меня компания во время походов к психологу и на дополнительных занятиях, - признаётся Коуши. — А, тебя тоже на дополнительные запулили? – Взъерошивает свой отросший веник на голове Макото. – А что… Шимизу-сан? Коуши поворачивает голову и видит неподалёку скромно переминающуюся с ноги на ногу Киёко. Вероятно, она хотела зайти в учительскую – в руках у неё была солидная стопка каких-то бланков, но ее внимание привлекли вполне мирно сосуществующие на одной жердочке Коуши и Учида. — Тебе помочь, Киёко-сан? – Тут же вскакивает, подлетая к девушке, не теряющий надежд добиться ее расположения Макото. — Не надо, Учида-кун, я сама справлюсь… - с достоинством поправляет очки на переносице Киёко. Вернее, она хочет сделать это с достоинством, но, видимо, забывает, что ее руки заняты, и стопка бланков опасно кренится набок, а верхние листы эффектно летят на пол. — Вот видишь: не зря же я тут оказался, - приосанивается Учида, бросаясь собирать рассыпавшиеся по полу бланки. Киёко благодарно кивает ему и скрывается за дверью учительской. Сияя, как начищенный медный таз, Макото поворачивается к Коуши и удовлетворенно тычет себя в грудь большим пальцем. – Ну, теперь-то что думаешь, Сугавара, есть у меня шанс? — Абсолютно никакого, - незаинтересованно отворачивается от него, уставившись в окно, Коуши. Он чувствовал себя до странности подавленным: они не ссорились с Киёко, но то, что она что-то сказала насчёт него директору, не давало ему покоя. От этих мыслей его отвлекает скрип открывающейся двери: из кабинета снова появляется благополучно сгрузившая свою ношу Шимизу. Учида моментально начинает забрасывать девушку вопросами из недавнего теста по физике, а Коуши меланхолично отворачивается к виду за окном, не желая принимать участие в их беседе. — Ты не пойдёшь на обед, Сугавара-кун? – Коуши вздрагивает и поворачивает голову: Киёко незаметно подошла прямо к нему, практически начисто игнорируя стрекот Макото, отчего тот потешно надул свои губы. — Мм… нет? – Отводит глаза Коуши, избегая взгляда девушки. Киёко молчит, продолжая смотреть на него – даже не смотреть – рассматривать, что изрядно напрягает Коуши. Когда-то он бы радовался такому вниманию с ее стороны, но теперь… — Что сказал директор? – Наконец спрашивает она, переводя взгляд на носки собственных школьных туфель. — Мм… думаю, ты и так примерно знаешь, разве нет? Пожалуй, пассивная агрессия – не его стихия, и он отдаёт себе отчёт в том, что ведет себя как ребёнок, но ничего не может поделать с раздражением, что растёт в нем с каждой секундой все больше и больше. — Что-то ещё? – Понимая, что Киёко все еще ждёт, спрашивает Коуши. — Ты злишься на меня? – Тихо спрашивает она, пытаясь заглянуть ему в лицо. Учида, который явно разрывался между опциями «тактично свалить» и «продолжить флерт», забавно маялся неподалеку, хрустя суставами. — Ну, как тебе сказать… - выдыхает Коуши, не глядя на старосту. — Ты злишься на меня, - констатирует факт девушка. Коуши поджимает губы и снова отворачивается, глядя в окно. – И нам надо это обсудить. — Можно не сейчас, Шимизу-сан? – Вздыхает Коуши. – Не хочу сказать тебе что-то, о чем потом пожалею… — Например? – Подсказывает Киёко. Коуши снова вздыхает – пожалуй, чуть более раздраженно, чем хотелось бы – но находит в себе силы отвернуться от окна и посмотреть прямо на неё. Пару раз он судорожно дёргает челюстью, но останавливается, не решаясь сказать вслух. – Сугавара-кун… — Я просто не хотел, чтобы мои проблемы стали всеобщим достоянием, ладно? – Морщится Коуши. – Да, мне действительно было непросто в последнее время, но тебе не кажется, что привлекать внимание ещё и администрации школы было как-то… излишне? Хватило и того, что ты ответила на звонок, который вовсе для тебя не предназначался! — Э, - вклинивается Макото, складывая руки на груди. – Не повышай на неё голос. — Я повышаю голос? – Удивляется Коуши, спрыгивая с подоконника. – По-моему – нисколько. — Не вмешивайся, пожалуйста, Учида-кун. - Спокойно просит Киёко и снова смотрит на Коуши. – А что касается того звонка от твоего отца – то согласна, с моей стороны, возможно, некрасиво было так поступать. И я понимаю… ты не хотел, чтобы… ну… Она, очевидно, колеблется: скорее всего, ее смущает присутствие при их разговоре Макото. — Учида в курсе моих дел, - неохотно произносит Коуши. Киёко недоуменно хлопает ресницами, а ее лоб прорезает морщинка. – Да, он знает, что мама в больнице. Случайно вышло. — Вот как?.. И все же… Ты так злишься, что я ответила на тот звонок? — Ну, что сделано – то сделано. Хотя я не совсем понимаю, зачем было это твое «сам ему скажешь?», - точно копирует интонации ее голоса Коуши. — Савамура-кун… он тогда оказался рядом с тобой, а я… просто не сориентировалась, наверно, - пытается совладать со своим дрожащим голосом Шимизу. – Конечно, не стоило говорить с тобой в таком тоне… — Но зачем тебе понадобилось рассказывать о моей маме ещё и директору? — Я не рассказывала ему, - тихо произносит Киёко. Ее ресницы подозрительно подрагивают, и Коуши надеется, что она не станет сейчас плакать – ему тоже от этого разговора тошно. — Получается, директор просто так решил, что мне нужна помощь психолога? Ещё и от клуба до кучи отстранил – что вообще весело: кроме меня в команде нет нормального связующего, а ведь у нас матч на носу. Киёко поджимает губы, а от внимания Коуши не ускользает то, каким красноречивым взглядом она окидывает при этом его фигуру. — Не обижайся, Сугавара-кун, но тут я с ним солидарна: от тебя итак кожа да кости остались, какие уж тут физические нагрузки. Я тоже искренне хочу, чтобы наша команда выигрывала матчи, но только если это не в ущерб здоровью членов клуба. А вот твое здоровье сейчас – спорный вопрос, и – да, признаю, я упомянула о нем в беседе с директором – можешь ненавидеть меня за это, если хочешь. — Я не собираюсь ненавидеть тебя, - кисло отвечает Коуши. – Но, как по мне, ты слишком много на себя берёшь, Шимизу-сан. — Ты считаешь, что я должна была промолчать? – Вскидывает брови Киёко. – Что это не мое дело, и все, что от меня требуется – сидеть тише воды, ниже травы? — Ну, твои методы несколько… чрезмерны, я бы сказал, - слегка морщится Коуши. – Уж прости, что не готов пока рассыпаться в благодарностях. — Я не жду от тебя благодарностей, - холодно отмечает Киёко. – То, что я делала, называется «переживать о ком-то», Сугавара-кун. За это не просят вознаграждения. — В другой раз предупреждай, пожалуйста, когда «переживаешь», чтобы я смог успеть вразумить тебя не влезать, куда не просят. Киёко, кажется, перестаёт дышать, во все глаза глядя на него – и чего уж греха таить, Коуши жалеет о своих словах ровно в ту же секунду, как произносит последнюю фразу, но сказанного не воротишь, и пусть получилось излишне резко – это, блять, именно то, что он думает. — Хорошо, я тебя услышала, - нейтрально произносит Киёко, и Коуши, чувствуя себя последней мразью, смотрит, как она дрожащей рукой поправляет очки на своей переносице. – Больше не лезу в твои дела. Кстати, я рада, что вы с Учидой-куном наконец-то помирились, и… ладно, я все сказала. Она уходит, а Коуши не знает, что ему чувствовать. С одной стороны, его и злость берет от нелепости сложившейся из-за Киёко ситуации, а с другой… Ход его мыслей прерывают чьи-то аплодисменты: Учида безо всякого выражения хлопает в ладоши, с кривой усмешкой глядя на него: — Пальмовая ветка и почетное звание «Главного Мудака» школы таки достаётся тебе, Сугавара. Молодец, впервые уступаю кому-то это звание с настоящей гордостью: я-то думал, тут меня никому не уделать. — Хорош паясничать, а, Учида? – Вяло огрызается Коуши. – Вообще не умеешь чувствовать момент. — А что тут чувствовать? – Пожимает плечами Макото. – Ты облажался, не я. Она переживала, отмазывала тебя и Савамуру перед директором – ну хер знает, тебе виднее, конечно, кто умеет чувствовать момент… — Что ты сказал? – Переспрашивает Коуши. — Ты глухой? Тебе виднее, кто… — Нет, перед этим, - нетерпеливо перебивает Коуши. – Я правильно понял: это она упросила директора… насчёт Дайчи… — Ты про его восстановление? – Безуспешно пытается пригладить свою чёлку пальцами Макото. – Ну да, я после того разговора с папой в больнице ещё с ним не разговаривал, но знаю, что это Шимизу-сан попросила за Савамуру – сказала директору, что он, мол, за тебя полез заступаться и вообще по сути своей лапочка, хотя… Остаток его фразы Коуши не слышит: он со всех ног бросается в ту часть школьного коридора, куда только что ушла Киёко: он должен успеть догнать ее, и, если повезёт, исправить то, что наворотил. Она не успела уйти слишком далеко: он видит ее спину и со всех ног устремляется следом, пока она не исчезла из его поля зрения: — Шимизу-сан! – Кричит он, но девушка то ли не слышит его, то ли делает вид: ее шелковистые волосы исчезают за поворотом, и Коуши приходится буквально сорваться на галоп, чтобы ее догнать. Что, разумеется, далеко не лучшая идея, когда не знаешь, что тебя ждёт за поворотом… — Шими… Естественно, он со всей дури налетает на девушку со спины, а когда она оборачивается, испуганно отступив на шаг, он, не успев толком затормозить, по инерции заваливается прямо на неё - и они оба летят на пол. Коуши инстинктивно хватается за единственный, на его взгляд, доступный источник равновесия – ее блузку, и смутно слышит слабый треск разрываемой ткани. Приземляется он аккурат на копчик, и вот хрен знает, как у других людей устроен этот рудиментарный отросток - у него же – это сосредоточение всех, мать их растак, нервных окончаний, ибо боль, мгновенно пронзившая все его тело, настолько острая, что он чуть ли не теряет сознание, закрыв глаза и открыв рот в емком и лаконичном «блять!!» - во всю мощь своих легких. Впрочем, его вряд ли кто-то, кроме Киёко, услышал – они с ней пересеклись в самой безлюдной части школы, но все равно – хоть душу отвёл… — Сугавара-кун, - слышит он слабый голос Киёко и опасливо приоткрывает один глаз. Чтобы тут же захлопнуть его обратно. На полу прямо перед ним сидит заплаканная Киёко, шокировано рассматривающая свою порванную на груди блузку, с которой, к тому же, поотлетали почти все пуговицы. Коуши слышит чьи-то шаги позади себя и, мало осознавая, что делает, бросается к девушке, чтобы хоть как-то скрыть от посторонних глаз ее так не вовремя явившееся всему миру декольте. — Что тут происходит? – Слышит Коуши знакомый голос с рычащими нотками позади себя, и его рука так и замирает, сжимая разорванный материал на груди Киёко.Комбо.
*** Вероятно, что-то пошло не так уже с момента его зачатия. Ну, там, Меркурий был чересчур ретроградный, Солнце стояло в Близнецах, асцендент - в Челябинске, а Луна – в месте, которое меньше всего ассоциируется с чистым звездным небом. Иначе как объяснить все эти дурацкие «стечения обстоятельств», которые происходят с ним в последнее время? Почему из всех, кто мог увидеть их с Киёко в таком охренеть каком дурацком положении, оказался именно Савамура?! Что он вообще делает в этом тупике: скажете – случайность? Впрочем, сил размышлять ещё и об этом у Коуши не было от слова «совсем». — Я… - начинает севшим голосом Коуши, да так и замирает: по щекам Киёко сбегают слезы, а до него только-только доходит, что она, возможно, тоже сильно ушиблась при падении. Но плакала она ещё до столкновения – в этом он не сомневался. Ведь плакала она из-за него. — Мы случайно столкнулись, - бесцветным голосом произносит девушка, дрожащими пальцами пытаясь стянуть блузку на своей груди. Дайчи без слов срывает с себя гакуран, протягивая ей, и Киёко, потупившись, кутается в чёрный материал. — Что случилось, Шимизу-сан? – Помогает ей подняться Дайчи. Коуши трясёт и он боится поднять на них глаза: надо же было так встрять, просто пиздец какой-то. – Почему ты в таком состоянии? Он… — Все не то, чем кажется, - дрожа всем телом, отвечает Киёко. – Я не хотела… Мы… — Успокойся, пожалуйста, – Дайчи понижает голос, разговаривая с ней, но то, каким взглядом он при этом окидывает сидящего на полу Коуши, заставляет того невольно втянуть голову. – И ответь мне на один вопрос: ты плачешь из-за него? — Мы поссорились, - нехотя соглашается девушка. – Но, Савамура-кун, ты не должен… — Ты дрожишь, Шимизу-сан, - отмечает Дайчи. – Отвести тебя в медпункт? — Не нужно: пойду приведу себя в порядок, - немного заторможенно – скорее всего, от шока – отвечает Киёко. – И он… ничего мне не сделал, Савамура-кун… — С ним я разберусь, - он снова переводит взгляд на сжавшегося в комок Коуши. – А ты, пожалуйста, позаботься о себе. — Ладно, - все так же немного заторможенно кивает Киёко и спешит удалиться в направлении женских уборных. Оставшись наедине с источающим темную ауру Дайчи, Коуши даже подняться с пола не спешит: чувствует, что и пытаться не стоит – все равно окажется размазанным по школьному ламинату. — У тебя минута, - звучит над ним голос Дайчи, - чтобы объяснить, почему ты все утро меня избегаешь и то, что я увидел только что. Минута пошла. Коуши понимает, что должен что-то сказать, но язык присыхает к нёбу: он и сам толком не понял все, что произошло, а его ещё и объяснить просят? — Мы с Киёко поссорились, но я не пытался… напасть на неё. – Наконец отвечает он. Дайчи холодно приподнимает брови, ожидая продолжения, но у Коуши в голове царит такой кавардак, что больше он не может выдавить из себя ни одной связной мысли. — Ну, я слушаю, - поощряет Дайчи, - это же, наверняка, не все? Есть же какое-то объяснение тому, что вы сидели вдвоём посреди пустого коридора, а она сама и одежда на ней были в таком плачевном состоянии? — Есть, - соглашается Коуши. — Мы поссорились, и я побежал извиниться перед ней за то, что повел себя как мудак, но мы случайно столкнулись… и, в общем, вот. — Хорошо, допустим, я поверил, - устало сжимает свою переносицу Дайчи. – Но ты как-то неохотно со мной разговаривал, куда-то бегал на каждой перемене – я понимаю, ты не должен отчитываться, но поправь меня, если я ошибаюсь: ты снова что-то скрываешь? — Ну… - мямлит Коуши. – За минуту это объяснить не получится… Дайчи просто смотрит на него, а Коуши не хватает духу поднять на него взгляд. — Хорошо, я тебя понял, - наконец произносит Дайчи. – Наверное, я зря рассчитывал, что после нашего последнего разговора и после того, как мы… - он отводит глаза и поджимает губы, - …я думал, что ты больше ничего не станешь от меня скрывать. — Дайчи, все, что происходит сегодня, мне и самому сложно осмыслить. – Осторожно тянет его за рукав Коуши. – Дай мне время – и я все тебе объясню. Только… чуть позже, ладно? Дайчи смотрит на его пальцы, сжимающие ткань на рукаве, и медленно накрывает их – своими. Чтобы убрать от себя его руку. — А я вот не уверен, что выслушаю, - глухо произносит он. – Если бы ты был уверен, что не совершил какую-то херню, ты бы не просил дать тебе время, а рассказал бы здесь и сейчас. Сам же сказал, что поступил с Шимизу как мудак. Я верю, что ты не нападал на неё – но почему ты не расскажешь, что между вами произошло на самом деле? Коуши растерянно прижимает к груди руку, которую оттолкнул Дайчи, и не может найти слов, чтобы сказать в своё оправдание хоть что-то. — Ты по-прежнему мне не доверяешь, - продолжает Дайчи, медленно делая шаг ему навстречу. – Что-то началось еще утром, но ты упорно прикидывался ветошью, когда я пытался выяснить, в чем дело… Теперь Дайчи стоит очень близко, и Коуши снова видит оттенок зелёного в его глазах, только теперь они не лучатся той любовью и нежностью, которые он видел буквально пару часов назад, а сам Савамура излучает настолько тёмную ауру, что Коуши чувствует ее почти физически. — …А дело в том, - продолжает Дайчи, почти полностью оттеснив Коуши к стене, - что я не ошибся, когда предположил, что ты снова что-то скрываешь. По тебе ведь сразу видно. И мне очень неприятно, что меня снова держат за дурака. — Э-это… - снова пятится Коуши. – Это не… Он делает ещё один шаг назад и вздрагивает, когда его лопатки касаются холодной стены. Только вот холод, источаемый Дайчи, ощущается ещё более жутким, он чувствует себя загнанным в угол несчастным кроликом, которого вот-вот сожрут заживо. Решившись всё-таки посмотреть в глаза Дайчи, он так и замирает: о, нет, неет, его не сожрут. Потому что то ледяное разочарование, которое скользит в мертвенно-темных, без блеска, глазах Дайчи, способно попросту расщепить его на мельчайшие атомы без возможности последующего восстановления. Дайчи поднимает руку и медленно опирается ею о стену возле головы Коуши, а он, словно загипнотизированный, не может отвести взгляд, не может пошевелиться. — Скажи мне, - от тона, которым Дайчи с ним разговаривает – спокойного, но зловеще-холодного, у Коуши на руках дыбом встают волосы. – Как я могу тебе верить, если ты все время от меня закрываешься? Ты скрываешь боль за этой своей беспечной улыбкой – но не подпускаешь к себе ближе, чем тебе удобно. Ты носишь разные маски каждый день, а я пытаюсь понять, какой ты сегодня. Ты говоришь, что хочешь быть со мной, и мне хочется тебе верить, а потом ты снова обманываешь меня: и – кто знает? – может ты и насчёт нас с тобой не серьёзен? Коуши хочет возразить ему, но не успевает ответить – у него звонит телефон. — Папа, - слабо произносит он. Сердце, которое от разговора с Дайчи отправилось, казалось, перевариваться в желудок, снова испуганным комочком подскакивает куда-то к горлу, и колотится так быстро и суматошно, что ещё немного – и его попросту вырвет им прямо в школьном коридоре. Во время занятий папа мог звонить только при том условии, если у него был на то весомый повод. Что-то произошло с мамой. — Коуши, - раздаётся в трубке голос отца. – Я… я в больнице. Мне позвонил врач и сказал, чтобы я срочно приехал… — Что с мамой? – Свой голос Коуши слышит будто со стороны, до него даже не сразу доходит, почему так трудно говорить: оказывается, он вцепился пальцами в собственное горло, неосознанно пытаясь не позволить бьющемуся прямо там сердцу выскочить раньше, чем он узнает о состоянии своей матери. — Коуши, она… - Пытается совладать с истерикой Кё-сан. – Она… — ПАПА!! – Рявкает Коуши, трясущимися пальцами увеличивая громкость на телефоне, чтобы не пропустить ни слова. – Соберись и скажи, что тебе сказал врач. Дайчи накрывает своей ладонью пальцы Коуши, которыми тот продолжает царапать собственное горло, и, больно стукнув по ним, крепко сжимает в своих ладонях. — Она…