Starting Over Again / Начать сначала

      Потягивая через соломинку молочный коктейль, Генри сказал:       — Ма, операция «День сурка» просто невероятно успешная. Прошла почти неделя, но я продолжаю подлавливать её на необычных для неё реакциях на те или иные раздражители.       — Я понимаю, о чём ты, пацан. Она не в себе. На первый взгляд вроде бы всё в порядке, но ты знаешь, что она поступила бы иначе, — Эмма с угрюмым видом потыкала вилкой жаркое. — И пререкаться с ней уже не так весело…       — Потому что обрывает тебя на полуслове и сваливает в туман, вместо того чтобы вестись на провокации? — подросток ухмыльнулся. — Как посмотрю, тебя это здорово цепляет.       — Работа шерифом в захолустном городишке приносит мало развлечений, Генри, и одно из них — доводить до белого каления мэра. Если я не могу этого сделать, мне только и останется, что стаскивать с деревьев кота миссис Леон.       Некоторое время они сидели в молчании. В закусочной вовсю кипела жизнь. В пятничный вечер всегда было многолюдно и шумно. Идеальный момент для задушевных разговоров. Слишком много людей на квадратный метр. И все сосредоточены на общении друг с другом. Никому нет дела до чужих страстей.       — Что будем делать? — Генри так сильно сжал губы, что они превратились в тонкую линию. — Если поставить её перед фактом, ты же понимаешь, мама будет всё отрицать. Она чертовски хороша в отрицании. И потом. Кое-что мама всё-таки знает. Спрашивается, откуда, если она потеряла память?       — Знаешь, в чём наша проблема, пацан? — Эмма указала на него кусочком перепачканной кетчупом картошки. — Мы всё делаем неправильно. Мы пытаемся прикидывать, что можем сделать для неё, а должны бы пытаться думать, как она.       — То есть, как бы мы поступили, окажись на её месте? — он пожал плечами. — Не помешало бы.       — Проблема в том, чтобы… — она осеклась на полуслове, когда мимо прошёл объект их обсуждений. Они сидели в самой дальней кабине, вокруг толпились люди, и мэр не могла их видеть.       Генри проследил за взглядом Эммы.       — Ладно, это странно… — протянул он, когда Реджина подошла к прилавку и послала Руби искреннюю улыбку.       — Да, — Эмма взмахнула рукой. Мгновением позже они слышали каждое слово, да так отчётливо, как если бы мэр и официантка стояли в шаге от них.       — Мадам мэр, что я могу вам предложить? — голос Руби звучал добродушно, но во взгляде читалась настороженность.       — Здравствуйте. Как обычно, пожалуйста, и… — Реджина продолжала лучиться невиданным доселе дружелюбием. — Возможно, я не говорила этого раньше, но спасибо вам за преданность вашей работе, мисс Лукас. Каждый мой день становится чуточку лучше, потому что вы никогда не путаетесь в заказах, и я знаю, — она подмигнула Руби, — что Генри благодарен вам за дополнительную картошку фри, которую вы подкладываете в его заказ, когда думаете, что я ничего не замечаю. — Она выпрямилась. — Спасибо, что хорошо заботитесь о нас.       Генри и Эмма сидели с открытыми ртами, впрочем, и Руби выглядела не менее шокированной, чем они.       — … Спасибо? — она действительно была сбита с толку.       Реджина покачала головой.       — Нет, мисс Лукас, это я должна сказать вам спасибо, что я и делаю. Обещаю, что с этой минуты я постараюсь выражать благодарность не только словами. Вы много работаете, как и большинство проживающих здесь, и каждый из вас заслуживает достойной награды за свой вклад в процветание нашего города. Именно вы делаете Сторибрук идеальным местом для жизни.       — Твою мать… — пробормотала Эмма. — Она прямо идеальный политик. Какого хр…       — Надо же, Реджина, это… это… спасибо вам, — продолжала лепетать ошарашенная Руби. — Это… Много значит… Правда… Я даже не думала, что вы замечаете нас, крестьян.       — Крестьян? — рассмеялась Реджина. — О каких крестьянах вы говорите? Мы же не в средневековье. Мы живем в свободном государстве, и я счастлива, что именно мне выпала честь служить интересам общества, — она взглянула на часы. — Господи, не хочется прерывать наш разговор, но, боюсь, я опоздаю на встречу, если вы не поторопитесь с моим заказом. Не будете ли вы так добры?       Руби понадобилось несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.       — … Нет? То есть… Да! Да, конечно же, мэр Миллс. Подождите немного. Я мигом.       Реджина склонила голову.       — Спасибо, — и, оплатив заказ, уселась на высокий барный стул у прилавка.       Генри повернулся к Эмме.       — Ты видела?       Эмма сдержанно кивнула.       — Понятия не имею, что происходит.       Они продолжили подслушивать разговоры Реджины. На сей раз — с матерью-настоятельницей.       — Как дела в монастыре? Насколько понимаю, вы решили запустить новую кампанию, чтобы помочь нуждающимся.       У Голубой феи был такой потрясённый вид, будто у неё перед носом отплясывает кобра под музыку, которую насвистывает на дудочке невидимый факир. Она с подозрением сузила глаза.       — Да, — ответила осторожно. — Мы с сёстрами подумали, что было бы неплохо собрать пожертвования для самых бедных членов нашего сообщества.       — Замечательная идея, мать-настоятельница, — заявила Реджина со всей искренностью. — Мне очень нравится. Я даже готова выделить вам место во всех общественных зданиях, чтобы вы могли установить ящики для сбора благотворительных пожертвований, — на её лице промелькнуло раскаяние. — Хотела бы я сделать больше. Многие считают, что мэр может в два счёта разобраться с подобными проблемами, но, к сожалению, не всё так просто. Пока я только собираюсь поднять данный вопрос на ближайшем городском собрании. Я разрабатываю план, чтобы выделить больше средств из городского бюджета на клиники, приюты и общественные центры. Надеюсь, члены совета примут предложение, чтобы мы могли вынести его на общественное голосование до следующих выборов.       — Вы… Что? — Голубая фея скривилась, даже не попытавшись скрыть, что разрывается между злостью, смущением и страхом. — Прошу прощения, Реджина, но это какая-то шутка?       — С чего бы я стала шутить такими вещами? — Реджина выглядела немного растерянной. — Я очень серьёзна. Мне кажется жизненно важным помогать по мере своих возможностей. Я делаю всё, что в моих силах.       — Вы делаете… — проворчала фея. — Считаете жизненно… — она вздохнула, зажмурилась, помолчала. — Хорошо, если вы настаиваете на этой игре, ладно, — она открыла глаза. — Мы с сёстрами хотели бы разместить ящики для пожертвований в библиотеке, мэрии и в здании почты.       — Считайте, что всё сделано, — с улыбкой ответила Реджина.       — Хорошо… — повторила мать-настоятельница испуганно. — Я поговорю с сёстрами. Посмотрим, сможем ли мы поспособствовать продвижению вашей идеи, но не раньше, чем мы с ней ознакомимся.       — Я бы не стала действовать у вас за спиной, — Реджина принялась рыться в сумке. — У меня должна быть копия, правда, не в лучшем состоянии. Я всю неделю только и делала, что перечитывала пункты, хотела удостовериться, что всё в порядке, — она нахмурилась. — О! Нашла! — с этими словами она вытащила несколько смятых листов. — Простите за кофейные пятна. Сделайте столько копий, сколько посчитаете нужным. У меня есть электронный вариант, но пока доберусь до офиса, пятое-десятое, боюсь забыть переслать вам его.       Голубая фея не сразу забрала бумаги.       — Спасибо, — она смотрела на них с опаской, как если бы ждала, что те вспыхнут огнём. — Обязательно ознакомлюсь…       — Вам спасибо, что уделили время, мать-настоятельница. Прошу, не стесняйтесь, звоните мне в любое время, если у вас появятся вопросы или предложения по улучшению, — в этот момент рядом с ними возникла Руби. — Мой заказ готов. — Реджина встала и похлопала фею по предплечью. — Спасибо за ваше время. Я очень это ценю, — ещё раз поблагодарив Руби за отлично проделанную работу, Реджина вышла из закусочной.       Генри медленно повернулся к Эмме, которая задумчиво взмахнула рукой, прежде чем произнести:       — Добром это не кончится.       — С каких пор мама стала публичным человеком?       — С тех самых, как забыла о том, что была Злой королевой, — Эмма провела рукой по лицу. — Она изо всех сил старается быть хорошим мэром.       — Но это же не плохо… — заметил Генри, впрочем, без особого энтузиазма.       Эмма покачала головой.       — Нет, но её поведение приводит окружающих в замешательство. Посмотри на Руби и фею. Они словно призрака увидели.       — Кстати о замешательстве, — Генри с укоризной посмотрел на неё. — Когда это ты научилась подслушивать с помощью магии?       — Почерпнула кое-что из магических фолиантов твоей мамы, — она закатила глаза. — Не смотри на меня так, пацан, той ночью я прочитала больше, чем за всю свою жизнь. Подумаешь, выучила несколько магических трюков. Неужели это плохо?       — По крайней мере, это удобно, — неохотно признал Генри.       — Предполагаю, все новые трюки столь же удобны? — Эмма чуть не подскочила от неожиданности, услышав голос Голда за спиной.       — Господи, Голд, меня чуть удар не хватил.       — Вы избегаете моих звонков, шериф, и, осмелюсь предположить, встреч со мной тоже… — он вышел вперёд. — Вы заявились ко мне домой в десять вечера, разбудили мою жену, настаивали на разговоре, а теперь прячетесь? Почему?       — Поняла, что ты мне не нужен, — пожала плечами Эмма. — Вот и всё.       — Неужели? — он посмотрел на неё сверху вниз. — И это совсем не связано с внезапной заинтересованностью мэра в счастье своих избирателей?       Эмма вздохнула. Ну, конечно, очередная нелепая игра.       — Можно без этого?       — Без чего?       — Ты и сам знаешь ответ, правда? Я знаю. И ты знаешь. Я знаю, что ты знаешь. Ты знаешь, что я знаю. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю. Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. Мы все знаем, так что давай без этого, ладно?       Генри попытался не расхохотаться. Не получилось. Но двух гневных взглядов, брошенных на него, хватило, чтобы всю смешливость как рукой сняло. Генри с преувеличенным интересом уставился на молочный коктейль.       — Допустим, — повёл плечом Голд. — Хорошо. Раз так, позвольте задать вам один вопрос, мисс Свон. Что вы собираетесь делать?       — А что я могу? — Эмма даже взгляда не отвела. Это была своего рода игра, чья воля сильнее, и она уступать не собиралась.       — Что ж, зависит от обстоятельств. Как долго вы сможете защищать её от неё самой? — ростовщик продолжал буравить её взглядом, но обвёл помещение едва заметным жестом руки. — Рано или поздно что-нибудь произойдёт, они все узнают, и что дальше?       — Ты её должник, — прорычала Эмма.       Голд насмешливо ухмыльнулся.       — Прошу прощения?       — Ты слышал, Голд. Ты ей должен. Мне плевать, что говорят остальные. Если бы не ты, она никогда не стала бы той, кем является сейчас. Она была нужна тебе, чтобы наслать чёртово проклятие, чтобы ты смог добраться до Нила. Ты. Должен. Ей.       — Я вас умоляю, — самонадеянность Эммы его явно забавляла. — Она сама сделала свой выбор.       — Нет, она сделала тот выбор, который ты ей подсунул, и теперь пришло время возвращать долги, — Эмма вскочила и вперила в старого беса холодный взгляд. — Ты должен ей. И ты заплатишь.       — И что прикажете делать? Я не в силах вернуть ей утраченное, если вы об этом. Это всё проклятие. Вы знаете, что необходимо, чтобы разрушить его… — он пожал плечами. — Ничего не попишешь, дорогуша.       — Наложи защитное заклинание на неё, на её дом, офис, автомобиль и семейный склеп, — Эмма сложила руки на груди. — Моя магия нестабильна. Я всё ещё учусь, и мне нужна Реджина, чтобы заклинание сработало правильно, но ты же Тёмный. Ты можешь состряпать защитное заклинание без посторонней помощи. Это меньшее, что ты можешь для неё сделать, — она помолчала. — Мы оба знаем, что в таком состоянии она крайне уязвима. Ты обязан обеспечить ей безопасность.       — Вы это не серьёзно, — произнёс Голд.       Эмма стоически выдержала его взгляд. Ни один из них не хотел отступать. Пришлось вмешаться Генри.       — Она — моя мама, — прошептал он. Когда взрослые снова посмотрели на него, повторил чуть громче: — Она — моя мама, и ты не можешь допустить, чтобы ей сделали больно. Папа умер ради нашей безопасности. И я знаю, он здорово рассердился бы на тебя, если бы узнал, что ты мог защитить мою маму, но не сделал этого.       Голд стиснул зубы.       — Ладно, — он закатил глаза. — Хорошо. Я займусь этим сегодня вечером, но…       — Даже не смей выделываться. Парочки защитных заклинаний недостаточно, чтобы расплатиться за содеянное, — Эмма покачала головой. — Ты разрушил жизнь невинной девушки, превратил её в своего ручного монстра, так что нет. Не смей. Не прокатит.       Голд облизнул губы, ещё некоторое время разглядывал её, а затем кивнул и, не сказав ни слова, зашагал прочь.       Эмма плюхнулась обратно на диванчик. Украдкой огляделась. Удивительное дело, но посетители по-прежнему были заняты собой, никого не интересовала её семейная драма, за что она в душе была благодарна.       Генри со стуком поставил стакан на стол. Раздражённо хмыкнул.       — Я боюсь за неё, ма.       Эмма кивнула.       — Я тоже, пацан.