Starting Over Again / Начать сначала

      Эмма выскочила из участка и стремглав бросилась к машине. Она опаздывала по меньшей мере на пятнадцать минут, а если прибавить сюда необходимость собраться, то и на все полчаса. Надо было пошевеливаться.       Она скривилась, вспомнив все те случаи, когда опаздывала и нарывалась на выговоры и неодобрительные взгляды в свой адрес. Меньше всего на свете ей хотелось действовать Реджине на нервы, но, похоже, сегодня этого не избежать.       Увы, ничего не поделаешь. В последний момент позвонили из-за беспорядков на шахтах. Звонивший пожаловался на громкий стук. Эмма первым делом подумала на потерянных мальчишек, но ошиблась. Всё обстояло намного хуже. Кто-то или что-то перекрыло вход в шахты.       Эмма вызвала Дэвида, и они больше часа тщательно обследовали место происшествия, пытаясь определить, что могло стать причиной разрушений. Остановились на магическом вмешательстве. Если бы неизвестный воспользовался обычной взрывчаткой — весь город сотрясся бы. Но этого не произошло. Просто один из шахтёров услышал небольшой шум.       Это была магия. Без вариантов.       На обратном пути Эмма и её заместитель обсуждали всевозможные варианты. Дэвид, кто бы сомневался, заявил, что они должны немедленно рассказать о произошедшем Реджине. Она сможет разглядеть невидимое. Эмма возразила, что для начала было бы неплохо переговорить с Голдом. Во-первых, он — Тёмный и в целом о магии знает больше. Во-вторых, он старается вести себя хорошо ради Белль. Добиться от него помощи, не нарвавшись на сделку, теперь в разы проще.       Разговор, который стремительно перерастал в спор, закончился, когда Эмма согласилась рассказать Реджине о ситуации за ужином. А там — видно будет. Либо мэр самолично займётся происшествием, либо всё-таки придётся привлекать мистера Голда.       Когда Дэвид уходил с работы, он был в ярости, и Эмма внутренне запаниковала. Они с Генри не всё предусмотрели. Им даже в голову не приходило, что в Сторибруке может появиться еще один магически одарённый подонок. Они настолько зациклились на счастье и безопасности Реджины, что напрочь забыли о самом главном; они не смогут удерживать её в блаженном неведении вечно.       Правда была в том, что Реджина — одна из самых могущественных практикующих волшебниц в известных им мирах. За свою долгую жизнь она нажила себе немало врагов. Да, они с сыном желали Реджине добра и счастья, но Реджина должна оставаться Реджиной ради собственной безопасности и ради спокойствия в городе.       Реджина ответственна за каждого. Она перенесла всех в Сторибрук, и каждый раз, когда на горизонте появляются её враги с намерением уничтожить всё вокруг, они первым делом запугивают городских, чтобы привлечь внимание мэра.       Реджина должна оставаться собой, чтобы решать ситуации, за которые косвенно была в ответе та, кем она слыла в Зачарованном лесу.       Эмма всё прекрасно понимала, всё знала, но продолжала ненавидеть каждое оправдание, которое всплывало в голове при мысли о предстоящем разговоре с Генри. Придётся же объяснять, почему они в очередной раз должны разрушить счастье его матери.       Эмма припарковала автомобиль на подъездной дорожке, подхватила с пассажирского сиденья купленный в обеденный перерыв яблочный пирог. Настроение было ниже среднего. Она не хотела этого делать. Не хотела становиться печально известным гонцом с плохими новостями.       Быстро вбежав по ступенькам крыльца, она постучала и растопыренной пятерней провела по волосам. Не прошло и пары секунд, как дверь распахнулась, и Эмма подскочила от неожиданности.       — Вы опоздали, шериф, — мрачно заметила Реджина.       — Да, знаю. Прости. Надо было решить одну проблему, и она отняла больше времени, чем я предполагала, — Эмма виновато пожала плечами. — Но я принесла десерт. Пирог, — приподняла коробку. — Видишь?       Реджина смерила пирог презрительным взглядом, словно никак не могла решить, достаточно ли тот хорош, чтобы она почтила его своим прикосновением.       — С чем пирог? — в её голосе не было любопытства, одно лишь раздражение.       Эмма поморщилась.       — С яблоками?       — Вы спрашиваете или отвечаете? Вы же не ждёте, шериф Свон, что я сама отвечу на свой вопрос? — на этот раз послышались насмешливые нотки.       Эмма приподняла бровь.       — А что? — улыбнулась. — Ты разве не можешь распознать содержимое одним взмахом руки?       — Могу, — можно было бы сказать, что внешне Реджина оставалась невозмутимой, если бы губы не дрогнули в короткой улыбке. — Моих могущественных ведьмовских способностей должно хватить, чтобы заглянуть сквозь коробку, а потом, как разберёмся с пирогом, можем полетать над городом на моей метле. Как вам идея?       — Коварная, — посмеиваясь, ответила Эмма. — Не вопрос, но только при условии, что ты наденешь остроконечную шляпу.       — Разве я хотя бы раз одевалась неподобающим образом? — теперь и Реджина открыто улыбалась. — Но от чёрного платья придётся отказаться. Оно в химчистке.       — Какое разочарование!       — Вы закончили? — вмешался в разговор Генри. — Я есть хочу.       — Чтоб тебя, пацан! — Эмма растерянно моргнула. — Я тебя даже не заметила!       Генри фыркнул.       — Кто бы сомневался.       — Генри! — в голосе Реджины прозвучали укоризненные нотки, как бы намекающие, что сын должен оставаться вежливым.       — Чего? — Генри хитро улыбнулся Эмме. — Вы можете флиртовать и за ужином! — и прежде чем его успели отчитать, выхватил пирог и, развернувшись, припустил на кухню.       Эмма покраснела. Реджина побледнела. Обе смотрели, куда угодно, только не друг другу в глаза.       — Может… — протянула Эмма, рассеянно пригладив волосы. — Может, мне поговорить с пацаном о таком вот, потому что, ну, знаешь… — она кашлянула. — На этой неделе он будет жить со мной и… — взглянула виновато. — Нехорошо так шутить, особенно теперь, когда я тебе не нравлюсь, — на самом деле она хотела сказать совсем другое: «Мы с тобой не увлечены друг другом». Но, вероятно, подсознание имело свои планы. Эмма мысленно отвесила себе подзатыльник. Что она творит? Реджина сейчас сама не своя. Флиртовать с ней — ненормально, да и с чего бы ей вообще флиртовать? Эмма понимала, что ходит по острию ножа. Когда Реджина всё вспомнит, то поджарит её до хрустящей корочки за все выходки. Пора завязывать с этой игрой, пока они обе не пострадали.       Невольный вздох вылетел из её груди. Проблема была в том, что она не сразу осознавала, что заигрывает. Но прямо сейчас это ей совсем не нужно. На горизонте маячило что-то плохое, и последнее в чём Эмма нуждалась, — проблемы в личной жизни, которые бы здорово усложнили и без того непростую ситуацию.       Реджина глубоко вздохнула.       — Я не испытываю к вам неприязни, шериф.       В душе Эммы вспыхнул слабый огонёк надежды.       — Нет?       — Нет, — тепло проговорила Реджина. — А вот наш сын может возненавидеть нас обеих, если мы продолжим торчать в холле. Может, поужинаем?       — Ага! — Ужин. Точно. Эмма поймала себя на мысли, что напрочь забыла, зачем пришла сюда. — Веди, — она жестом предложила хозяйке пройти вперёд, что было в корне неправильно. Против воли она никак не могла оторвать взгляд от задницы Реджины. Эмма зажмурилась и отвесила себе ещё один подзатыльник. Что она себе говорила? Сейчас не время и не место для этих — ненормальных — чувств. Откуда, чёрт возьми, они вообще взялись?       — Шериф? — ворвался в её мысли голос Реджины. — Вы слышали, что я сказала?       — Я… Нет… — Эмма покачала головой и украдкой взглянула на Генри, который выразительно закатил глаза. — Прости. У меня сегодня голова кругом. На шахте произошёл один инцидент и… — она поморщилась, отметив, что совсем не так собиралась преподнести информацию. — В общем, я всё ещё перевариваю случившееся, из-за этого собственно и опоздала.       Реджина пригласила всех за стол и принялась подавать ужин.       — Что произошло? Следует ли мне беспокоиться?       — Не знаю, — Эмма попыталась изобразить беззаботность. — Наверное, нет. Ставлю на то, что потерянные мальчишки снова дурью маются… — до неё дошло, что именно она сказала только в тот момент, когда Генри легонько пнул её ногой под столом.       — Потерянные мальчишки? — Реджина заняла своё место за столом и в замешательстве склонила голову. — Новая банда?       — Не совсем, — Эмме стоило немалых усилий оставаться невозмутимой. Надо было десять раз подумать, прежде чем открывать рот, а то и больше.       — В Сторибруке так называют детдомовцев, мама, — пояснил Генри услужливо. — Вряд ли они делают это в твоём присутствии. Ты постоянно говоришь, что нехорошо давать людям прозвища, которые могут показаться им оскорбительными или злыми.       — Грубовато, — Реджина кивнула. — Когда мы называем осиротевшего ребёнка потерянным, мы как бы намекаем, что его надо найти. Какая-то логика прослеживается, но прозвище — ужасное. Потерянные мальчишки из истории о Питере Пэне, нашедшие дорогу на волшебный остров, были нежеланными детьми. Но ни один ребёнок не должен чувствовать себя нежеланным или нелюбимым…       С каждым словом Реджина распылялась всё больше и больше, и наблюдавшая за ней Эмма, почувствовав волну собственных эмоций, заморгала в попытке сдержать слёзы.       — Это неправильно, Генри. Детей надо лелеять, заботиться о них, одаривать добротой и любовью, но не забывать о дисциплине. Детей нельзя просто взять и выбросить. Это не вещи, не аксессуар и не инструмент. Это маленькие люди, но однажды они вырастут, и, кто знает, возможно, в будущем они совершат величайшие открытия. Но этого не произойдёт, если они не почувствуют себя желанными, — Реджина погладила Генри по щеке, нежно улыбнулась. — Каждый ребёнок заслуживает шанс на лучшую жизнь.       Эмма закашлялась в попытке совладать с накатившей на неё мистерией чувств. Она зажмурилась, попыталась отдышаться.       — Простите. Подавилась.       Когда она открыла глаза, то увидела, что Реджина и Генри не сводят с неё взглядов. Сын смотрел с сочувствием, а его приёмная мать — с любопытством и неподдельным беспокойством.       — Шериф? — в голосе Реджины звучала неуверенность, и Эмма запоздало осознала, что та ни черта не помнит про её прошлое. — С вами всё в порядке?       — Да, — выдохнула Эмма. — В порядке. Просто… — снова кашлянула. — Я — сирота. Выросла в системе. — Она вскинула руку, пресекая поток возможных извинений. — Ничего страшного. Ты не знала.       — И всё-таки мне жаль, — сказала Реджина с той же теплотой, с какой мгновением раньше общалась с Генри. Потянувшись, погладила запястье Эммы. — Наверное, тебе пришлось очень трудно.       — Нелегко, — согласилась та. — И это одна из причин, почему я решила отдать Генри на усыновление. Я была сопливой девчонкой, проблемной, и я хотела, чтобы у моего сына появился шанс на лучшую жизнь, чтобы он был желанным и любимым ребёнком. Я… — Эмма слабо улыбнулась Генри. — Я хотела, чтобы он жил лучше меня, так оно и вышло, — когда она повернулась к Реджине, в её зелёных глазах стояли слёзы. — Я каждый день благодарю вселенную за то, что он попал к тебе, потому что ты, и я это знаю не понаслышке, любишь его и защитишь любой ценой. Он — счастливчик, даже в те моменты, когда сам считает иначе, — последние слова она произнесла с шутливой интонацией, чтобы немного разрядить обстановку.       — Эй! — охотно подхватил Генри, за что Эмма была ему благодарна. — Я не виноват, что иногда чисто случайно оказываюсь не там, где нужно.       — Как и не виноват в том, что время от времени попадаешь в передряги из-за того, что не слушаешься? — Реджина изогнула бровь.       — Вот именно! — деловито кивнул Генри. — Я не виноват, что меня наказывают, ни капельки.       Реджина лишь улыбнулась и покачала головой. Эмма и сама не смогла сдержать улыбку, благодарная за то, что неловкий момент остался в прошлом.       — Как бы мне ни хотелось признавать, но иногда, пацан, ты очень похож на меня.       — Но чаще, — парировал Генри, — я похож на маму.       Эмма исподлобья взглянула на него.       — Да ну?       — Ну да, — Генри гордо вскинул голову, расправил плечи, показывая свою «королевскую» осанку. Напустил на себя отчуждённый вид, подражая Реджине, и произнёс хорошо поставленным голосом: — Я хочу быть мэром, когда вырасту.       Реджина даже немного покраснела, услышав такое признание, и Эмма это заметила.       — Что ж, я думаю, — сказала она одобрительно, — в один прекрасный день ты станешь великим человеком. Правда, Реджина?       — Да, — ответила та чуть дрогнувшим голосом. Кашлянула и продолжила: — Да. Правда, — она послала Генри улыбку. — Однажды ты станешь тем, кем захочешь. Тебе необязательно идти по моим стопам, но если не передумаешь заниматься политикой, помни, что я всегда с радостью отвечу на все твои вопросы.       — А, — подхватила Эмма, — если решишь стать преступником, а потом залоговым поручителем и шерифом маленького городка, обращайся ко мне.       — Прекрасный пример для подражания, шериф? — говорила Реджина с холодным укором, но с лица не сходила широкая улыбка.       Эмма знала, что не должна этого делать, но не смогла не улыбнуться в ответ. Просто не смогла. Общаться с этой Реджиной было увлекательно и чертовски приятно. Она видела что-то очаровательное в возможности увидеть другую Реджину, какой она непременно стала бы, если бы Голд и Кора не наложили на неё свои грязные ручонки.       — Я само совершенство! — не без самодовольства заявила Эмма.       Реджина фыркнула.       — И правда, — она посмотрела на сына. — Итак, Генри, какие у тебя планы на предстоящую неделю?       Ужин пошёл своим чередом. Эмма наблюдала за Реджиной и Генри, мысленно костерила себя за то, что допустила даже саму мысль о том, что происходящее здесь и сейчас может быть нормальным. Реджина не была её подругой. Реджине она совсем не нравилась. Реджина ненавидела даже землю, по которой ходила Эмма. Эта женщина, сидевшая напротив, не была её Реджиной, не была Злой королевой, в своё время разрушившей её будущее. Умом Эмма понимала, это несправедливо по отношению к Реджине, Генри и даже к ней самой, что ей комфортно в сложившейся ситуации, но ничего не могла с собой поделать. Было хорошо. Если бы зависело от Эммы, она оставила всё как есть, потому что все были счастливы. Почти все. Кроме неё. В очередной раз Эмма обнаружила, что ей отведена роль Спасительницы, и это тяжкое бремя печалило до невозможности. Она ведь не просила об этом. У неё даже мысли такой не возникало. Она бы попросила судьбу послать ей новые знакомства, благополучие, беззаботность и… любовь. Она мечтала о жизни, наполненной теплом, любовью и счастьем, а не о метании между обязательствами.       Дождавшись, пока Реджина выйдет за десертом, Эмма тяжело вздохнула. Ушлый сын тут же впился в неё цепким взглядом, всем видом показывая, что ждёт объяснений.       — Расскажу в машине, — ответила она быстро. — Давай наслаждаться ощущением семьи, пока можем, ладно?       Генри нахмурился.       — Это были не потерянные мальчишки?       — Нет, — признала Эмма обречённо. — Кто-то магически одарённый и очень могущественный.       Генри помрачнел ещё больше.       — Она очень счастлива, ма, и ты ей нравишься. Ей всё это нравится, — он обвёл широким жестом стол. — Если мы оставим всё как есть, она будет счастлива, — Генри практически умолял, но так сразу и не скажешь, кого именно: её или всё-таки вселенную. — Мама может быть счастливой. Со мной и с тобой…       — Не строй из себя свата, Генри, — Эмма хотела, чтобы её слова прозвучали сурово, а вышло устало. — Мы не можем. Это так не работает.       — Но, ма…       — Нет, — Эмма покачала головой. — Когда я вернула Мэриан, Динь проболталась, что Робин — родственная душа Реджины. Пусть она не помнит своего прошлого, но это не меняет того факта, с кем ей суждено быть.       — Ты всегда говорила, что вся эта штуковина с судьбой — хрень собачья…       — Говорила, но ты видел их вместе, — отрезала Эмма, не желая вдаваться в подробности. — Она была так счастлива, Генри, и всё из-за него…       — Она была так счастлива, — огрызнулся подросток, — потому что хоть кто-то полюбил её просто так, без расчёта и корысти, — его разочарованию не было предела. — Почему ты не можешь… — он прикусил язык, когда в дверном проёме появилась Реджина с яблочным пирогом. В воздухе витало напряжение. И она это заметила.       — Что она не может? Что случилось? Всё в порядке?       — Да! — Генри послал Эмме красноречивый взгляд и невозмутимо затараторил: — Всё в порядке. Я просто докапываюсь до ма, почему она в среду не может прийти на мою игру.       — Мне очень жаль, но я боюсь, что не успею из-за текущего расследования. Намечается напряжённая неделя, — Эмма посмотрела на Генри с одобрением. Кто знал, что парень так ловко привирает? Хотя, если так подумать, ничего хорошего в этом не было. Генри взрослеет. Перед ними открываются далеко не самые радужные перспективы. — Реджина, а ты не могла бы сходить? Поболеешь за нас обеих?       — Конечно, — Реджина заметно расслабилась, стало быть, купилась на ложь. Она поставила поднос с нарезанным пирогом на стол. — Во сколько мне подъехать, Генри? С кем ты играешь?       Генри украдкой взглянул на Эмму и посмотрел на Реджину.       — Игра начинается в шесть вечера…