*****
— Реджина не помнит себя? — брови Голубой феи поползли вверх. Эмма кивнула. — Она лишилась воспоминаний около месяца назад, когда выехала за городскую черту. Голубая фея задумчиво нахмурилась. — Ты хочешь, чтобы к ней вернулась память? Эмма в отчаянии закатила глаза. — Да! Ты дашь мне зелье? — Я… — фея озадаченно огляделась, словно в комнате, кроме них, присутствовал невидимый советник, от которого она ждала подсказки. — Реджина очень преуспела после поездки в Бостон. Рейтинг популярности мэра Миллс повысился, люди перестали бояться её, они больше не ненавидят её. Она притягивает к себе, Эмма, и она выглядит счастливой. Может, оставить всё как есть? Разговор начинал тяготить её. Эмма уже говорила об этом Голдом. У неё не было ни малейшего желания обсуждать то же самое с феей. Она устала пинать мёртвую лошадь. — Но на самом деле это не она, правильно? — Наверное, — пожала плечами фея. — Я не исключаю этого. Но мы можем предположить, что имеем дело с её лучшей версией, разве нет? — Но… — Эмма осеклась. Логика убийственная, не поспоришь, но, по правде говоря, она и до поездки в Бостон не считала Реджину плохой. — Нет! — выпалила она и сама удивилась. — Реджина и раньше была нормальной, и это не совсем она, — чем больше распалялась Эмма, тем легче ей давались слова. — Эта Реджина покладистее, добрее, у неё ярко выраженная гражданская позиция, да, но в ней напрочь отсутствует перчинка, а у моей Реджины её было в избытке, — Голубая фея изогнула бровь, но Эмма сделала вид, что ничего не заметила. — Жёсткость, вот что делает Реджину собой, той, кем она по сути была всегда, понимаешь?.. Не знаю, как лучше объяснить, но этой жёсткости больше нет, а она нужна нам позарез. — Зачем? — Голубая фея сощурила глаза. — Почему именно сейчас? — Потому что мы с Генри скучаем по ней, — без колебаний ответила Эмма. — Мне не хватает пререканий и подтруниваний, в наших отношениях исчезло напряжение, а Генри не достаёт её материнской решимости, — и, вздохнув, прошептала: — Всё это исчезло. Голубая фея ответила не сразу. Кусала губы, хмурилась и не сводила пристального взгляда с Эммы, подмечая опущенные плечи и печаль в её зелёных глазах. Наконец она со вздохом встала из-за стола, прошла к секции в противоположном конце комнаты. — Скажи, ты не задумывалась, кем на самом деле является эта версия Реджины? — спросила она через плечо. Эмма в замешательстве склонила голову. — Ну, это Реджина, но без тяжёлого груза прошлого. — Да, отчасти, — отозвалась фея, — но эта новая личность — результат проклятия, насланного на нас Белоснежкой, а не Реджиной. — То есть Реджина обзавелась фальшивой личностью, как и все остальные жители, когда попали под первое проклятие? Голубая фея оглянулась через плечо и послала Эмме ободряющую улыбку. — Скорее всего, произошло именно это. — Но разве это не отразилось бы на поведении Реджины? Почему она не стала своей полной противоположностью? Разве проклятие не так работает? Да, Реджина ведёт себя иначе, но в чём-то она осталась собой, чего не скажешь про тебя или Белль, — Эмма взмахнула рукой. — Ваши проклятые личности совсем не похожи на вас настоящих. — Жизнь под первым проклятием была подчинена желаниям наславшего его, и в нашем случае, — Голубая фея протянула ей крошечный флакон, — это Реджина. Она была полна решимости разрушить наши долго и счастливо. Эмма взвесила флакон на раскрытой ладони. — А это проклятие наслала Снежка, — она вопросительно посмотрела на фею. — И что это значит? Проклятая личность Реджины… Что она из себя представляет? Такой её хотела бы видеть Белоснежка? Голубая фея не ответила. — Это должно помочь, — она постучала указательным пальцем по флакону, что по-прежнему лежал на ладони Эммы. — Помни. Реджина должна выпить зелье из чего-то, что имеет для неё сентиментальную ценность, иначе может не сработать. Эмма растерянно моргнула. — Например? — Любимая кружка? Стакан? Посуда может принадлежать Генри, — монахиня пожала плечами. — Или тебе. Эмма во все глаза уставилась на неё. — Ладно, — она сжала флакон в пальцах. — Хорошо. Спасибо. Фея тепло улыбнулась. — Удачи.*****
— Почему Реджина должна выпить зелье именно из чаши? — Эмма плюхнулась на пассажирское сиденье рядом с Голдом. Она громко хлопнула дверцей, в ответ на что её спутник недовольно скривился, но не стал заострять на этом внимание. — Потому что она очень нравилась нашей королеве. — Дело не выгорит, — припечатала Эмма и кивнула в направлении особняка. — Мы должны заехать за её кофейной кружкой. — Зачем? — заартачился Голд. — Реджина к ней неравнодушна. Генри подарил ей кружку с надписью «Налейте мне кофе, пока я вас не уничтожила» после нашего возвращения из Неверленда. Она только из неё и пьёт. Точнее, — Эмма нахмурилась. — Она пила из неё до поездки в Бостон. — Понятно, — Голд завёл двигатель, включил передачу и направил автомобиль на Миффлин-стрит. — Что ещё интересного рассказала Голубая фея? — Она дала понять, что Реджина ведёт себя так, потому что именно такой её хотела бы видеть Мэри-Маргарет, — со вздохом ответила Эмма. Голд хмыкнул. — Познавательно. Эмма пожала плечами, покрутила на пальце кольцо Реджины. — А ещё она сказала, что Реджина счастлива. — Белоснежка всегда хотела видеть счастливыми всех вокруг, — Голд припарковался напротив белоснежного дома, скользнул взглядом по обломкам двери, валяющимся прямо на крыльце. — Впрочем, должен признать, что эта Реджина очень похожа на себя прежнюю, до того, как стала королевой. — Точнее, до того, как ты промыл ей мозги, чтобы наслала твоё проклятие, — уточнила Эмма недовольно. Голд ответил очередной усмешкой. — Да, — он вышел из машины, сделал широкий приглашающий жест. — Прошу. Эмма, не сказав ни слова, выскочила на улицу и поспешила в указанном направлении.*****
Сознание возвращалось медленно. Беспрерывная пульсирующая боль вызывала всё новые приступы тошноты, и, признаться честно, она подсознательно готовилась, что её жестоко вырвет. Собравшись с теми немногими силами, что у неё остались, Реджина проглотила желчь и с усилием разлепила веки. Она была в крошечной камере, оборудованной в какой-то пещере, и, когда скользнула взглядом по металлическим прутьям решётки, испытала смутное дежавю. На краю сознания промелькнула несвоевременная мысль, что в общем-то хорошо, что она лежит на животе, а то глиняный пол такой грязный, что недолго занести заразу в открытые раны. Реджина невольно закатила глаза. Инфекции были меньшей из забот. Она замёрзла, хотела пить и есть, а боль была такой невыносимой, что она ещё несколько раз проваливалась в небытие и возвращалась в сознание. Аид не расщедрился на новую рубашку, а брюки были изорваны в процессе изощрённой пытки. Пот смешался с кровью и с прочими видами физических выделений, с которыми, вероятно, не следовало бы. Отбросив бесполезные размышления, Реджина оглядела помещение, насколько ей позволяло положение. Чуть дальше в углу стояла чашка с водой. Застонав, Реджина попыталась приподняться на локтях, но боль была слишком сильной. Некоторое время она просто лежала, прислушиваясь к себе, потом всё-таки собралась с духом и доползла до чашки. Воды там было чуть, при всём желании не утопишься, а жаль… — Ты права, этого недостаточно, ваше величество. Тебе бы ещё пару дюймов. А так… Потратишь воду впустую, ещё и приступ кашля заработаешь, что, — Реджина невольно вздрогнула и, повернув голову, увидела Аида, наблюдающего за ней сквозь прутья решётки. — Полагаю, это будет очень больно, особенно с твоими сломанными рёбрами, — ярко улыбнувшись, он указал на чашку. — Но ты давай, не стесняйся, попробуй. Чем скорее ты умрёшь, тем быстрее станешь полностью моей, — Реджина смерила его мрачным взглядом, а затем, отвернувшись, сделала несколько глотков воды. — Ты меня разочаровываешь. Я надеялся, ты ответишь весёлой колкостью, — он цокнул языком. — Готова ко второму раунду? Реджина отодвинула чашку, осторожно легла на глиняный пол и вытянулась во весь рост. — Если собираешься убить меня, просто сделай это. — А что в этом интересного? — Аид взмахнул рукой, и рядом с ним материализовалась Боль. — Будь лапочкой, подлатай королеву. Существо застонало. — А мы не можем забрать её домой и бросить в огненное озеро? — Предлагаешь избавиться от новой игрушки? Я ни на шаг не приблизился к Румпелю! — при упоминании Тёмного пламя вокруг него вспыхнуло ярче. — Если я брошу её в огненное озеро, ты займёшь её место, пока мне не наскучат мои забавы, — он кивнул на что-то, что находилось вне поля зрения Реджины. И это что-то произвело на Боль неизгладимое впечатление. — Нет! Всё нормально! Я приведу её в порядок! — Что ж, если ты настаиваешь, — Аид взмахом руки распахнул дверь, дождался, пока Боль переступит порог камеры, и ухмыльнулся. — Позови меня, как закончишь, — с этими словами он исчез. — Мы с ребятами думали, ты уже того, мертва, — существо сделало несложный пасс лапами, а мгновением позже рядом с ними появилась тележка с бинтами и флаконами. — Ты крепкий орешек, знаешь это? Реджина почти задохнулась от боли. — Что ты со мной делаешь? — Босс сказал подлатать тебя, и я тебя латаю, — существо с деланным раздражением вздохнуло. — Исцеление не по моей части. Не просто так меня называют Болью. Я несу с собой боль, и ты это, прости, за боль, ладно? — оно сцапало когтистой лапой флакон с тёмно-янтарной жидкостью. Не церемонясь, выплеснуло содержимое прямо на открытые раны, отчего Реджина закричала. — Твои сломанные рёбра не вылечить. Не существует такого зелья, — продолжало оно, не обращая внимания на рваные всхлипы, вылетающие из её груди. — А вот раны залатать можно. Просто это будет очень и очень больно, — провело когтистой лапой по волосам. — Ты можешь опять потерять сознание. — Тебе это нравится, — прошипела Реджина. — Может быть, — отозвалось существо весело, выливая содержимое следующего флакона ей на спину. — А ты, похоже, не понаслышке знакома с пытками. У тебя есть несколько старых шрамов, — Реджина почувствовала, как существо, ничуть не смущаясь, провело когтем от лопатки до бедра. — Неудивительно, что ты продержалась больше десяти минут, ты у нас бывалая. Реджина изо всех сил цеплялась за ускользающее сознание. Она боялась отключиться рядом с дьявольским отродьем и старалась поддерживать разговор. Только так она могла выдержать. — Здесь очень холодно. Я думала, в Аду жарко. — Типичное обывательское восприятие, — пробубнило существо. — В этом мире считают, что в Аду либо очень жарко, либо очень холодно, но на самом деле Ад очень похож на Землю. Где-то жарко, где-то холодно, а где-то идеально. То, что вы называете Адом, — это Подземный мир. Он предназначен для всех, а не только для плохих ребят, — оно легонько пнуло её в бок, заставив зашипеть от боли. — Но ты у нас плохая девочка. Подземный мир станет твоим личным Адом, если не совершишь какое-нибудь искупление или не согласишься стать наложницей Босса. — Я бы предпочла питаться стеклом целую вечность, — прорычала Реджина. — Уверен, он оценит, — существо закончило со спиной и занялось ногами. — Но мы с тобой не в Подземном мире, так что это в любом случае не имеет значения. Реджина захныкала. — И где же мы? — В шахтах неподалёку от вашего города, — оно рывком разорвало брючину, чтобы добраться до раны. — Когда я тебя подлатаю, я могу принести тебе рубашку и брюки, если хочешь. Они превратятся в лохмотья, но хотя бы мёрзнуть не будешь, пока босс не вернётся за тобой. Реджина глубоко вздохнула в попытке подавить рвотные позывы. — А ты не можешь, — она говорила медленно, почти по слогам, — принести мне что-нибудь от тошноты? Существо застыло и, изловчившись, заглянуло ей в лицо. — Ты предпочитаешь лежать здесь без одежды и без тошноты, чем в одежде и с недомоганием? — Нет, — почувствовав, как сознание ускользает, Реджина попыталась сосредоточиться на его волосатой физиономии. — Я бы предпочла и то и другое. В маленьких глазах-бусинках заплясали весёлые огоньки. — А что я получу взамен? Реджина стиснула зубы. — Что ж, — ничего толкового на ум не приходило, и она решила импровизировать. — Если я буду одета, мне будет больно, но без тошноты, как отреагирует Аид? Разозлится? — Да… — хвост Боли чуть подрагивал. — Если ты сделаешь это, то разозлишь его, но злость он сорвёт на мне, а ты останешься в стороне. Часто тебе выпадает такой шанс? — Реджина постаралась улыбнуться, но вышла жалкая гримаса. Существо несколько мгновений обдумывало её слова, затем широко улыбнулось, показав ряд острых зубов. — Мне нравится ход ваших мыслей, ваше величество, — и оно исчезло, оставив её лежать лицом вниз, без одежды, дрожащую, наедине с её мыслями и страхами перед неизвестным будущим.