Кукольный домик

      Агата всячески противилась тому, чтобы встать с постели. Всё её тело от макушки до кончиков пальцев протестовало. Она проспала почти двенадцать часов, но всё равно чувствовала себя смертельно уставшей. Мышцы ныли, голова весила целую тонну, во рту поселился тошнотворный привкус, а собственное дыхание в складки одеяла отдавало компостной ямой и только усиливало болезненные импульсы, посылаемые мозгом во все клетки организма.       Она чуть приоткрыла глаза, но дневной свет прошиб тяжёлую голову, как прицельный выстрел разрывной пули, осколки которой разлетелись мелкими кусочками, поражая все участки нервной системы. Тогда Агата зажмурилась обратно и перевернулась, пряча лицо в подушке, но от этого совсем не полегчало. Даже видя перед собой лишь кромешную темноту, она отчётливо ощущала, что вся комната пустилась в пляс и вертелась во все стороны. Тошнота подступила к горлу. Сжав пальцами ткань простыни, Агата будто бы пыталась ухватиться за что-то более-менее стабильное, пытаясь остановить эту карусель, чтобы полежать в покое ещё немного и хорошенько пожалеть себя, но никакого эффекта это не возымело.       Пришлось вставать. Медленно. Очень медленно. Стараясь максимально стабилизировать собственное тело в этом хаотичном пространстве. А затем так же медленно она поползла в ванную, хватаясь руками за каждый угол. Пол так и норовил ускакать из-под ног, и в этот момент Агата подумала, как несказанно ей повезло, что не пришлось жить в каком-нибудь злачном общежитии с общей ванной комнатой на один этаж. Такую прогулку она вряд ли бы пережила.       Принять душ хотелось страшно, но эта затея казалась слишком опасной и чреватой неизбежным падением и разбитой головой, а голова трещала и без того. Полежать в тёплой ванне Агата тоже не решилась, боясь, что попросту уснёт. Вместо этого она открыла холодную воду, согнулась, и сунула голову под кран, отчаянно борясь с рвотными позывами. Это помогло окончательно проснуться и немного избавило от боли, однако никак не повлияло на интоксикацию.       У Агаты не было большого опыта в борьбе с похмельем, но для себя она решила, что лучшим первым шагом будет почистить зубы. Желательно, не один раз, чтобы избавиться наконец от этого кошмарного запаха, ведь именно от него мутило сильнее всего. На деле же хватило одного захода и половины бутылька с ополаскивателем, которого она ещё и случайно хлебнула. «Морозная мята» обожгла язык, но, к удивлению, оставила за собой довольно приятное послевкусие в горле.       Лишь после всех утренних процедур Агата решилась взглянуть на себя в зеркало и столкнуться лицом к лицу со всеми последствиями бурной ночки.       Отражение, ожидаемо, не радовало. Глаза едва было видно из-за опухших век. Создавалось впечатление, что она не веселилась, а рыдала всю ночь. На щеке отпечатались складки от постельного белья, дополняя её «образ» витиеватым узором, напоминающим старые рубцы. Губы пересохли, и кожа заметно шелушилась. Вздохнув, Агата провела пальцами по нижней губе и в тот же миг застыла. Глаза округлились от ужаса, а кровь внезапно прилила к ушам. Воспоминание ворвалось в сознание, как оглушительный взрыв. Оно парализовало всё тело, заставляя неотрывно смотреть на отражение и сгорать от стыда.       Она. Целовала. Виктора.       Саму эту идею было сложно уложить в голове. Как это произошло? Почему? Ей казалось, что она не способна на что-то подобное, что она вообще уже никогда не сможет сблизиться с кем-то в таком ключе, но это точно был не сон. Агата в деталях могла нарисовать себе картину того момента, вспомнить каждое лёгкое касание и тепло, которое руки Виктора оставляли за собой…       Она представила себе это снова, и в эту же секунду ею овладел первобытный страх. Агата ухватилась за край раковины, стараясь выровнять дыхание. Грудь сдавило. На мгновение она прикрыла глаза, и живая картинка снова вспыхнула в сознании.       Виктор ничего не сделал. Он мог. Она ведь сама хотела этого тогда, и в какой-то момент ей даже показалось, что и он тоже, но он просто отпустил её. От осознания этого сразу стало легче, однако Агата с удивлением ощутила и некую досаду. Что творилось с ней? Внутри всё перемешалось, но откуда родились все эти противоречивые чувства? Просто из-за того, что он был добр к ней? Он с непоколебимым спокойствием терпел все её пьяные закидоны и таскался с ней, шатающейся на каждом шагу…       Это смущало и одновременно расстраивало. Агата вдруг почувствовала себя побитым щенком, которому всего лишь кинули кость, и он уже готов был бежать за этим случайным прохожим, виляя хвостиком.       От понимания того, что, несмотря на все приложенные усилия, она продолжала оставаться такой жалкой, захотелось рыдать. Слёзы против воли навернулись на глаза, и тогда Агата наотмашь ударила себя по лицу. Это было уже слишком. Заплачь она сейчас, это лишь подтвердило бы мысль о её никчёмности. Удар привёл в чувства, но моментально напомнил о том, что неплохо было бы выпить аспирин, потому что похмелье само по себе никуда не улетучилось. В голове зазвенело, но Агата была даже отчасти рада этому. Потому что она обещала Виктору, что не станет больше пускать сопли.       ~       Вернувшись в комнату, она обнаружила платье валяющимся смятой кучей прямо на полу. Разочарованно вздохнув, Агата подняла его и бережно повесила на стул. Вещь была красивой, и девушка сожалела о том, как обошлась с ней ночью.       Одна туфля лежала возле кровати, другая же обнаружилась спустя несколько минут застрявшей каким-то волшебным образом между стеной и комодом.       Прибрав этот маленький бардак и застелив постель, Агата встала у стены и прислонила лоб к прохладному кирпичу. Во рту страшно пересохло, а виски всё ещё болезненно пульсировали. С этим нужно было что-то делать, но невидимая сила останавливала её от того, чтобы просто выйти из комнаты. Ей было страшно. Агата боялась, что обязательно столкнётся где-нибудь с Виктором. Она не представляла, что сказать ему при встрече. Не могла даже вообразить, как будет смотреть ему в глаза.       Впервые за долгое время в ней проснулось желание уехать куда-нибудь из этого дома. Проветриться не помешало бы в любом случае, вот только из девочек в особняке были только Малышка и Гретчен. Если у первой навыки вождения были не лучше, чем у самой Агаты, то вторая, даже если и умела водить, вряд ли стала бы играть в её личного шофёра, особенно после их последней встречи.       Желудок урчал от голода, но в животе при этом всё ещё происходило какое-то буйство, грозящее обернуться катастрофой, как только еда попадёт в рот. К тому же Агата никак не могла решиться выбраться на кухню, поэтому ограничилась несколькими стаканами воды из-под крана, чтобы справиться с обезвоживанием. Это виделось ей хорошим началом, и облегчение действительно не заставило себя ждать.       Наспех одевшись, она налила ещё немного воды и остановилась у окна, задумчиво глядя сквозь стекло на подъездную дорогу перед особняком. Внизу происходило какое-то копошение, и в неприметном сером фургоне Агата узнала автомобиль, на котором обычно привозят продукты. Идея поселилась в её голове моментально. Схватив с тумбы мобильный, Агата небрежно сунула его в карман джинс и поспешила вниз, надеясь проскочить достаточно быстро, чтобы не столкнуться ни с кем по пути. Разумеется, под «ни с кем» подразумевался в первую очередь Виктор, но ей было легче думать про всех обитателей дома.       Фургон уже готовился отъезжать, когда она вылетела из главных дверей. Запыхавшаяся, помятая, растрёпанная и с ошалелыми глазами. Её вид явно смутил молодого парня за рулём. Он глядел на неё чуть ли не испуганно через лобовое стекло, крепко сжимая руками руль, но не решаясь тронуться с места.       Когда она подбежала к водительской двери, парень даже не шелохнулся. Агата же сложилась пополам, уперев руки в колени, и старалась отдышаться. Переведя дух, она наконец подняла голову. С тихим скрипом боковое стекло уехало вниз.       — Извините… вы… не подбросите меня… до города? — сипло пропыхтела Агата ничего не понимающему водителю.       Парень ещё недолго молча буравил её взглядом, будто бы забыл, как говорить, но затем его плечи заметно расслабились, и он неуверенно потянулся к пассажирской двери. Замок щёлкнул, и дверь приоткрылась. Приняв это безмолвное согласие, Агата благодарно кивнула, медленно обошла фургон, села внутрь и устало прикрыла глаза, откинувшись на сиденье.       Мотор загудел. Старый автомобиль задрожал, посылая мелкую вибрацию по всему салону. Это неожиданно расслабляло, и Агата почувствовала, как её пульс постепенно замедлялся. Машина тронулась, и чем больше отдалялся особняк, тем сильнее клонило обратно в умиротворённый сон.       Окончательно заснуть в этой убаюкивающей тряске ей не дал осторожный, но настойчивый голос водителя.       — Мисс? Простите, мисс…       Агата нехотя открыла глаза. Впереди уже не было никакого леса, и мост, судя по всему, они давно проехали. Фургон двигался в самом сердце Готэма, а слева на неё обеспокоенно косился молодой человек. Заметив, что она проснулась, он тихо продолжил:       — Мы приехали в город. Вам нужно какое-то конкретное место?       Вопрос поставил её в тупик. Она совершенно не думала об этом, когда убегала. Куда ей было пойти? Во всём городе не было ни единого места, с которым её связывали какие-либо приятные воспоминания.       — Я… — неуверенно начала Агата, но тут же запнулась. — Мне нужно на Нерроуз. Но вам не обязательно ехать туда. Просто остановитесь где-нибудь. Я вполне могу добраться дальше сама.       На лице водителя отразилось явное облегчение. Никто в здравом уме не желал оказываться в такой помойке как Нерроуз. Он высадил её где-то в даунтауне и сорвался с места так быстро, словно всё это время девушка держала его под дулом пистолета.       Агата снова осталась наедине со своими мыслями, даже шум города будто бы заглушило чем-то, и ещё какое-то время она просто стояла на месте, сомневаясь в правильности своих действий. Это ни к чему не приводило, и в итоге Агата поймала такси, которое отвезло её в родной район, затребовав за поездку сумму явно в разы больше, чем накапало на счётчике.       Здесь ничего не изменилось. Да и с чего бы? Ветер сразу же принёс в лицо клубы серой пыли и несколько смятых оберток из ближайшего опрокинутого мусорного бака. Далеко впереди что-то горело. Чёрный дым поднимался в воздух из-за крыш и только добавлял серости мутному небу. Куски штукатурки и рассыпающихся на глазах кирпичей так и норовили упасть на голову с каждого здания, мимо которого она шла. Людей на улице почти не было, а большая часть тех, что попадались на пути, напоминали скорее трупы, гниющие на ходу, чем людей. Другие же прохожие вызывали непроизвольную тревогу. Агата машинально съёжилась, ссутулилась, накинула капюшон и продолжила медленно идти, сунув руки в карманы. Пусть это место и было опасно само по себе, но она была уверена, что сейчас выглядит достаточно паршиво, чтобы слиться со здешней атмосферой и не привлекать ненужного внимания.       Ноги сами привели её к дому. Агата остановилась возле лестницы, задрав голову и глядя в знакомые заколоченные окна четвёртого этажа. Она не знала, зачем приехала сюда. Потому что провела здесь всю свою жизнь? В любом случае лучше от этого совсем не стало. Наоборот, тошнота вернулась, только нельзя было понять, из-за чего — от пронизывающего всё вокруг запаха мусорной свалки или же от воспоминаний.       На секунду Агата задумалась, жив ли ещё её отец. Из щелей в окне не было видно ни света, ни движения. Казалось бы, при таком образе жизни он давно должен был откинуться, но его, на удивление, ничего не брало, в каком бы кошмарном состоянии он не оказывался. Агата не могла бы ответить, почему её волновало это. Вспоминал ли он о ней хоть раз? Почему-то ей хотелось верить, что он хотя бы помнил о её существовании.       Чем дольше она стояла у порога, тем сильнее чувствовала, как её пробивал озноб. Приехать сюда было ужасной идеей.       Проходящий мимо человек толкнул её плечом, заставляя пошатнуться и выйти из ступора. Прохрипев ей несколько невнятных проклятий, он продолжил идти, а Агата шагнула к лестнице. Когда расстояние между ей и домом сократилось, она почему-то ощутила слабость в коленях, а живот скрутило. Проекция дурных мыслей в физическое недомогание казалось чем-то странным и абсурдным, но это было вполне реально. Агата согнулась и ухватилась за перила. Её тянуло вниз, и она бессильно опустилась на ступени и спрятала лицо в ладонях.       Очевидно, она переоценила себя и была ещё не готова к тому, чтобы смотреть на прошлое с холодным безразличием. Ничто, кроме этого дома, не связывало её с городом, но находиться тут оказалось больно. Теперь Агата могла с уверенностью сказать, что вся её жизнь крутилась отныне только вокруг особняка и всех, кто в нём находился. Вот только сбегая оттуда, она абсолютно не думала о том, как будет возвращаться.       Ветер усилился и стал ещё холоднее. Агата поймала себя на том, что дрожала. Достав из кармана телефон она попыталась дозвониться до близнецов, но никто не брал трубку. Набрала Мону, но и тут ответом ей стали лишь длинные гудки. Оставался только один вариант.       Она не решалась и ещё долго гипнотизировала взглядом контакт на экране. В какой-то момент палец уже почти нажал кнопку вызова, но Агата одёрнула себя. Она не знала, как вообще сможет разговаривать с ним, поэтому, отчаявшись, наспех написала сообщение: «Ты занят? Можешь приехать за мной?». К её ужасу, вместо ответного смс телефон зазвонил. Выбора особо не было, и пришлось ответить.       — Где ты? — Виктор, как обычно, не был многословен. Агата силилась различить в его голосе нотки недовольства, но его интонация не выдавала никаких эмоций. Замявшись, Агата кое-как выдавила из себя адрес. В трубке послышался усталый вздох. — И что ты там забыла?       — Думала немного проветриться, — тихо пробубнила она в ответ, опустив голову и спрятав лицо за растрёпанными волосами, будто бы он мог видеть её сейчас. — Но не учла, что обратно тоже нужно как-то возвращаться. Не на такси же ехать в дом, спрятанный в лесу…       — Знаешь, ты странная, — он беззлобно усмехнулся. — Кто бы мог подумать, что грязные улочки Нерроуз подходят для прогулок лучше, чем сад на заднем дворе…       — Слушай, ты можешь просто забрать меня? Пожалуйста. Давай оставим воспитательные беседы на потом.       Видимо, отчаяние в её голосе было довольно явным, потому что Виктор не стал продолжать и просто велел ждать его.       Как бы сильно Агата не хотела убраться отсюда, она не нашла в себе сил встать и пойти куда-либо. Лишь плотнее закутавшись в куртку и натянув капюшон едва ли не до самого носа, она опустила голову на колени и закрыла глаза. В теле поселилась страшная слабость, и Агата даже едва не заснула к моменту, когда рядом просигналил автомобиль. Подняв голову и увидев знакомую машину, она ощутила, как на неё опять нахлынул стыд. Виктор, к счастью, не спешил выходить и ждал её внутри, а она, как последняя дура, продолжала сидеть на месте, прикусив губу, и не решалась подняться.       Наконец, осознание того, что само по себе ничего не решится, взяло верх. Агата встала и быстро зашагала к машине, так же быстро запрыгнула внутрь и снова замерла, глядя пустыми глазами строго вперёд, не смея шелохнуться и тем более взглянуть на Виктора.       — Хорошо повеселилась? — с издёвкой спросил он, но никакого ответа не последовало. Агата продолжала сидеть неподвижно, словно кукла, неспособная говорить в принципе. Только явное напряжение в её крепко сжатых пальцах и неровное дыхание выдавали в ней живого человека.       Глубоко внутри она была рада, что он приехал за ней, но не была готова оказаться так близко к нему и теперь по-детски надеялась, что если будет игнорировать эти сумбурные чувства, что завладели ею, то они просто исчезнут.       Виктор быстро разубедил её в том, что эта тактика имела шанс на успех, неожиданно оказавшись ещё ближе. Одна его рука легла на спинку пассажирского кресла, а другая потянулась дальше. Агата вжалась в сиденье и упрямо продолжала смотреть вперёд, но чувствовала, что его лицо было всего в паре дюймов от её собственного. Сделав вдох, она замерла и не могла выдохнуть. После прохладно уличного воздуха тело ещё не успело согреться, но Агата ощутила, как щёки предательски краснеют. Виктор застыл над ней всего на секунду, затем тихо усмехнулся и отодвинулся обратно, натянув ремень безопасности и пристегнув окаменевшую девушку.       Всю дорогу до дома они оба молчали. Как только ей представилась возможность выйти из машины, Агата сразу ускорилась и поспешила в дом, отчаянно пытаясь сбежать от неловкости. Она успела дойти до кухни, выпить воды и немного перевести дух, когда Виктор появился в дверях, одним своим видом прогнав всё хрупкое спокойствие. Сам он выглядел совершенно расслабленным, и казалось, что встревоженное лицо Агаты его даже забавляло.       — Будешь теперь убегать от меня?       Слова чуть не заставили её подавиться. Именно так она и поступала, но признать это означало показать свою трусость.       — Я… Это не… Я не убегаю, — едва связно промямлила Агата, в очередной раз отводя взгляд. Ответ его рассмешил.       — Да, конечно. Повторяй себе это почаще. Может быть, начнёшь сама в это верить.       Шкодливая улыбка не сходила с его губ, пока он говорил. Он не отрывал глаз от Агаты и медленно приближался, с нескрываемым весельем наблюдая, как она всё сильнее упирается поясницей в столешницу, не находя пути к отступлению.       Мозг всё ещё плохо соображал после прошлой ночи, и, только оказавшись в ловушке между кухонной тумбой и Виктором, Агата поняла, что уже поздно вновь срываться с места. Его близость пугала, но в то же время тепло его тела неумолимо манило к себе. Не зная, как реагировать, Агата зажмурилась и тогда снова услышала его тихий голос над головой.       — Моё присутствие неприятно тебе?       Она едва заметно вздрогнула и резко распахнула глаза.       — Нет, это не так…       Ещё немного, и она запрыгнула бы на тумбу в попытке увеличить дистанцию между ними, но сделать это, как и сказать что-то ещё, ей не дал шум, доносящийся откуда-то из холла. Громыхнула тяжёлая парадная дверь, а потом раздались крики. Никогда прежде Агата не слышала подобного. Это был даже не крик, а рёв или вой, будто кто-то пытался обуздать дикое животное.       Агата бросила вопросительный взгляд на Виктора, но он лишь хмуро смотрел на дверь и, казалось, сам не знал, что происходит. Не сговариваясь, они вместе двинулись к источнику звуков, но как только вышли в холл, застыли на месте. Картина была страшная. Рэйчел билась в истерике. Её руки и одежда были залиты кровью, нечеловеческие вопли рвались из её горла, несмотря на то, что голос уже давно был сорван. Она почти не стояла на ногах, но при этом её колотило и скручивало, словно тело было одержимо демоном, и несчастной Моне, что была с ней, приходилось прилагать огромные усилия, чтобы продолжать вести её к лестнице. Агата не могла разобрать ни слова из того, что вылетало изо рта Рэйчел, кроме имени её сестры. Никто ничего не объяснял, и Виктор просто продолжал молча стоять рядом, мрачнея с каждой секундой, поэтому Агата не выдержала.       — Что случилось?!       Мона остановилась на середине лестницы, продолжая с силой удерживать вырывающуюся и норовящую упасть в любой момент Рэйчел, и наконец повернулась к Агате. От её взгляда вдруг стало жутко холодно и страшно.       — Макс подстрелили. Мы не успели её довезти.       Слова обрушились как цунами, сносящее города. От них что-то внутри болезненно сжалось и рассыпалось, а ноги потеряли опору. Агата рухнула на колени, но даже не почувствовала удара. Мона перевела взгляд на Виктора, который по-прежнему стоял чуть позади.       — Я еле увела её оттуда. Уложу в кровать, а потом мы поговорим.       Он кивнул в ответ, и Мона продолжила тащить разбитую Рэйчел наверх.       Агата же не могла пошевелиться. Её только сильнее прибивало к земле, и она опёрлась на руки. Слова казались ей каким-то миражом, который должен был вот-вот рассеяться и исчезнуть, но они будто обрели форму и продолжали давить.       Невозможно было поверить в случившееся. И если ей было сейчас так плохо, то страшно было представить, что же тогда творилось с Рэйчел… Мысль о ней заставила Агату подняться на ноги. Она сделала шаг к лестнице, затем другой, и когда уже готова была сорваться на бег, крепкая хватка Виктора её остановила.       — Пусти! — зло бросила она ему, вырывая руку, но он не отпускал. Это его непоколебимое спокойствие сводило с ума и лишь сильнее бесило. — Отпусти, я сказала! — она закричала ещё громче, и в этот момент поняла, что плачет.       — Не надо, — наконец заговорил Виктор. — Оставь её. Дай ей побыть одной.       Агата с силой ударила его в грудь, отталкивая от себя, и посмотрела на него как на незнакомца.       — Кому хоть раз помогало горевать одному?!