Кукольный домик

      Виктор проснулся с гудящей головой. Сильно раньше, чем хотелось бы. Последние дни выжимали из него все соки, несмотря на то, что не были наполнены работой. Однако он предпочёл бы пахать без продыху, чем наблюдать за тем, как весь дом погружается в беспросветную тоску.       Вся эта ситуация бесила его. Девочки прекрасно знали, на что шли, когда соглашались на эту работу, но всего одна смерть подкосила их. Хуже всего то, что он прекрасно мог их понять, несмотря на все рациональные доводы. Чувства — непозволительная роскошь для всех здесь. Они раздражали, не давали мыслить трезво, мешали работе. И всё же Виктору было жаль девочек.       Мона справлялась лучше остальных, но даже на её суровом лице то и дело пробегала тень сожалений. Если слабину дала даже она, то как он мог заставить других обо всём забыть и продолжить жить как ни в чём не бывало? В его силах было только не позволить им натворить бед и терпеливо ждать. Но это было трудно. Сталкиваться нос к носу с нормальными человеческими эмоциями выматывало сильнее, чем вооружённое нападение на полицейский участок или что-то подобное. Поэтому, проснувшись ни свет ни заря с тупой болью в висках, когда собирался проваляться минимум до полудня, он почти готов был взвыть.       Не желая просто так сдаваться, Виктор упрямо ворочался, — в конце концов ещё даже не рассвело, — но сон больше не шёл. В итоге, чертыхаясь и проклиная всё, что вообще попадалось на глаза, он поднялся и побрёл на кухню, чтобы найти что-нибудь перекусить. Желательно что-то сладкое, что могло бы немного приглушить раздражение, которое росло с каждой минутой. Он уже предвкушал облегчение, которое подарит ему запас пломбира с шоколадной крошкой, когда на полпути услышал невнятное бормотание, доносящееся из темноты коридора.       Ступая привычно бесшумно, Виктор подошёл к приоткрытой двери. Это была комната Малышки. Девочка всегда была неугомонной, до появления Агаты в доме уложить её спать было целым событием, но даже в прежние дни в такой час этот маленький дьявол уже видела десятый сон. Сейчас же она меряла шагами комнату, нервно кусая ногти, и без конца повторяла: «Ну же, ну же… когда они уже позвонят», то и дело бросая взгляд на лежащий на столе телефон.       — Когда позвонит кто?       Грозный голос Виктора заставил Малышку подпрыгнуть и аж подавиться воздухом от неожиданности. Однако девочка в миг выпрямилась, гордо вскинула голову и неумело попыталась придать лицу невозмутимый вид.       — Никто.       Она мотнула головой и едва не покраснела от натуги, стараясь не выдать своего волнения, но рядом с Виктором эта задачка едва ли была выполнимой. Он шагнул к ней, и Малышка машинально попятилась, неосознанно косясь на свой телефон.       — Даю ещё одну попытку. Соврёшь мне снова — будут последствия.       Виктор всегда общался с ней, как со взрослой. Он попросту не представлял, как в принципе вести себя с детьми. Сейчас же казалось, что он разговаривал не просто со взрослым человеком, но с одной из своих жертв. Этот мрачный вид и тон голоса вселял страх даже в здоровых мужиков, и Малышка восприняла угрозу всерьёз. Тем не менее, предавать своих она тоже не собиралась.       — Я не могу рассказать, — она поджала губы и замотала головой сильнее, продолжая медленно отступать, пока Виктор приближался и явно становился с каждой секундой всё злее.       — В чём дело? От кого ты ждёшь звонка?       — Не скажу. Секретная миссия на то и секретная, чтобы не трепаться о ней направо и налево!       Силясь побороть страх перед возможным наказанием, Малышка крепко сжала кулаки и нахмурилась, полностью входя в роль юного партизана, но Виктору уже не нужны были ответы. Эти её слова сами расставили всё по местам.       Резко развернувшись, он пулей вылетел из комнаты девочки и двинулся по этажу в поисках остальных, но ни Моны, ни Рэйчел на месте ожидаемо не было. Виктор не хотел верить, что Агата отправилась на самоубийственную миссию вместе с ними, однако, когда он распахнул дверь и увидел пустую спальню, его худшие опасения подтвердились. Конечно, она беспокоилась обо всех и в последние дни выглядела совсем подавленной от того, что не могла придумать ничего, чтобы помочь Рэйчел, но Агата точно не была готова к тому, что эти безрассудные девчонки задумали.       Вернувшись к себе, Виктор наспех оделся и сразу принялся названивать каждой из них. Телефоны Моны и Рэйчел оказались выключены. Тогда он набрал Агату и услышал длинные гудки, но ни в первый, ни во второй раз никто не ответил. Продолжать попытки не было больше смысла. Времени и так оставалось мало. И чем дольше он ждал, тем выше был шанс того, что он потеряет ещё кого-то. К счастью, хотя бы не было необходимости выслеживать их. Он прекрасно знал, где нужно искать.

***

      Место, куда они приехали, находилось недалеко от доков. Бывшая промзона, на которую, кажется, всем в городе было плевать так же, как и на Нерроуз, потому что со времён общего хаоса, взрывов и изоляции восстанавливать его и приводить в порядок никто не стал, поэтому царившая здесь разруха напоминала Агате о доме. Только в отличие от дома, здесь не пахло свалкой и всем многообразием других ароматов человеческой жизнедеятельности. Прохладный ветер гнал почти чистый воздух с берега. Здесь чувствовалась только гарь от сварки и запах металла. Тяжёлый привкус железа, напоминавший кровь выпотрошенной рыбы. От этого холод, скручивающий желудок, только усиливался, и Агата всерьёз задумалась о том, насколько хорошей была идея приехать сюда вот так спонтанно. Если сегодня их не убьют здесь, то точно убьёт Виктор, когда они вернутся.       Мона заглушила мотор, достала бинокль и начала вглядываться куда-то в даль. В салоне было так тихо, что Агата даже дышать почти перестала. Ей оставалось лишь сидеть в напряжении и ждать, когда кто-нибудь расскажет уже грандиозный план, но девочки молчали, и минута тишины растягивалась всё сильнее.       — Окей. Они ещё не вернулись, — наконец заговорила Мона, и Агата громко выдохнула. — Подъедем поближе, и можно будет действовать.       Рэйчел молча кивнула, и машина снова тронулась.       Затормозив в нескольких метрах от невысокого здания, похожего на старый ангар, девочки молча вышли из машины, а Агата заёрзала на месте, не зная, куда себя деть. Она уже схватила ручку двери, когда через опущенное стекло до неё донёсся голос Моны.       — Даже не думай. Ты остаёшься здесь.       — Зачем соглашались взять, если мне нельзя пойти с вами?       — Затем, что спорить с тобой не было времени. Эти ублюдки могут вернуться в любой момент, и тогда мы действительно можем не вывезти.       — Ну так, если внутри никого, то смысл мне сидеть тут?       — Во-первых, почти никого. А во-вторых, останешься на стрёме. Не хочу быть застигнутой врасплох, пока раскладываю подарки.       Мона зловеще улыбнулась и любовно погладила взрывчатку, которую достала из багажника. Рэйчел подошла к ней со своей частью ценного груза. Судя по количеству запасов, они собирались не оставить и камня от этого места.       — Окей. Готово. Обойдём с разных сторон и проберёмся по тихому, — бросила она Моне, а затем повернулась к Агате и наклонилась к окну. — Не скучай, детка. Приключение на двадцать минут. Туда и обратно. Разложим всё и вернёмся. А когда явится вся шайка, мы уже отъедем подальше, нажмём на кнопку и будем наслаждаться фейерверками.       — Только сядь за руль на всякий случай. Если вдруг придётся уходить быстро, заминок быть не должно, — добавила Мона, и Агата в ужасе уставилась на неё.       — Но я не умею водить.       — Не велика наука. Справа — газ, слева — тормоз. Заводишь и рвёшь когти. Спрашивать с тебя за ПДД никто не будет, — усмехнулась Мона в ответ. Рэйчел игриво подмигнула, пытаясь, видимо, подбодрить, после чего обе девушки направились в сторону здания, а Агата с тяжёлым вздохом вышла из машины и нехотя пересела вперёд.       Положив руки на руль, она несколько раз сжала и разжала пальцы, пытаясь привыкнуть к ощущениям и параллельно наблюдая, как впереди постепенно удаляются фигуры подруг. Когда их силуэты совсем скрываются из виду, Агате по-настоящему стало не по себе. Ей так хотелось помочь им, но в итоге пришлось снова сидеть и просто ждать неизвестно чего.       Она попробовала отвлечься, изучая приборную панель, но разные кнопочки и индикаторы мало о чём говорили ей, а мысли всё равно возвращались к Моне и Рэйчел. Если и с ними что-то произойдёт, она никогда не сможет простить себе этого. Однако кругом стояла гробовая тишина, и Агата решила, что это хороший знак. С ними всё хорошо. До тех пор, пока не слышно выстрелов, всё точно должно быть хорошо. И всё же, не отрывая взгляда от здания, она вслепую нащупала в бардачке пистолет. Пусть успехи в стрельбе всё ещё оставляли желать лучшего, но так было спокойнее.       Время теперь ощущалось иначе. Минута походила на час, и Агата не могла с точностью сказать, сколько уже сидела так, в напряжении вцепившись в руль, сверля взглядом урбанистический пейзаж за лобовым стеклом, как вдруг вдалеке показалось движение. Она уже готова была выдохнуть, когда поняла, что девочки убежали в другую сторону, и это точно не могли быть они. Приглядевшись, Агата с ужасом осознала, что с холма в эту сторону двигался автомобиль.       Чем ближе становилась машина, тем громаднее она казалась. Звук мотора напоминал не транспорт, а рёв настоящего чудовища. Стальной гигант был весь увешан самодельной бронёй, будто кто-то основательно готовился к апокалипсису. Исходя из того, как Мона описывала тех, кто убил Макс, не оставалось сомнений, что этот монстр принадлежал им.       В этот момент Агата запаниковала. Она не могла сказать, что была хороша в принятии спонтанных решений, но времени на раздумья совсем не оставалось. Если девочки ещё не вышли из здания, то дела совсем плохи. Нужно было срочно предупредить их, но как дать знать о приближении врага и не выдать себя? Как бы сильно Агате не хотелось пораскинуть мозгами и придумать план, она не могла себе этого позволить, потому что земля, казалось, уже дрожала прямо под ней, а рёв неумолимо приближался.       Не придумав ничего лучше, она со всей силы ударила по клаксону. Затем ещё раз, и ещё. От звонкого гудка слегка зазвенело в ушах. Дрожащая рука потянулась к зажиганию, когда железный монстр вырулил из-за ближайшего поворота. Агата только успела повернуть голову и подумать про себя, что ей крышка, когда громадина зашла в дрифт, поднимая из-под колёс пыль и дым от жжёных покрышек, и из открытого окна кто-то пальнул. Инстинктивно пригнувшись, Агата вжала голову в плечи, но пуля пролетела мимо.       Из окна верхнего этажа здания тут же открылся ответный огонь. Мона отчаянно старалась подбить приближающуюся машину, но тщетно. Высунувшийся с пассажирского места громила с пулемётом почти не глядя выпускал очереди в воздух, при этом жутко хохоча. Судя по всему, ему даже было не важно, попадёт ли он в кого-то. И тем не менее путь к отступлению для девочек был отрезан.       Украдкой наблюдавшая за этим Агата прекрасно понимала, что не сможет прикрыть их отсюда. Оружие совсем не подходило ситуации, да и в её руках имело мало смысла. Однако оставаться в стороне она никак не могла, поэтому вновь потянулась и повернула ключ в замке.       Решение было спонтанным и однозначно глупым, но это было лучшее, что можно было придумать. Во всяком случае, ей так казалось. Выпрямившись, Агата ударила по газам. Шум собственного пульса в ушах заглушил все остальные звуки, а адреналин заставил страх уйти далеко на второй план. Она не смотрела на спидометр, лишь надеялась, что смогла разогнаться достаточно сильно, и только зажмурилась, когда чужая машина оказалась прямо перед ней.       Вместе с ударом в одну секунду исчезло вообще всё, а потом мир вокруг внезапно завертелся. До боли сжимая руль в пальцах, Агата на долю секунды с облегчением подумала, что так сможет выиграть хоть немного времени. А затем раздался звон стекла и скрежет металла. Тело понесло вперёд и в сторону, и голова ударилась обо что-то твёрдое. Ненадолго стало темно и тихо.       Противный гул нарастал постепенно, выталкивая девушку из этого вакуума. Ей чудились чужие голоса, но они звучали очень далеко. Сердце снова стучало эхом где-то в голове. Открыв глаза, Агата попыталась понять, где она, но увидела лишь крышу салона автомобиля. Тогда она попробовала пошевелиться, но острая боль тут же пронзила всё тело. Хотелось закричать, но из горла вырвался только хриплый стон, а опустив глаза, она заметила здоровый кусок стекла, торчащий из её живота.       Рука сама потянулась к ране. Горячая кровь облепила пальцы, и первой мыслью было вытащить стекло, но остатки сознания умоляли не делать этого. Впрочем, сил тоже не было. Всё тело стало каким-то мягким, и просто пошевелиться представлялось совершенно невозможной задачей. Даже дыхание стало прерывистым.       Выстрелы всё ещё глухо звучали со всех сторон одновременно. Очертания предметов снова стали расплывчатыми, а веки слишком тяжёлыми. Рукам и ногам отчего-то стало очень холодно. Ужасно хотелось спать. Вдруг чей-то голос раздался совсем рядом. Агата не могла распознать его, не могла разобрать слова, но уловила краем глаза знакомое лицо Рэйчел, мелькнувшее сбоку. Всего на миг. А за ним и тёмную макушку Моны. Возможно, ей это просто померещилось, ведь кто тогда стрелял, если они обе были тут… Но прежде чем отключиться, со слабой улыбкой на губах Агата подумала: «Слава богу, они в порядке».

***

      В темноте было спокойно. Холод покалывал пальцы, и становилось даже щекотно. Тело укачивало, и оно мягко плыло в неизвестность, но Агату совсем не волновало, что кругом одна чернота. Плыть здесь было приятно. До тех пор, пока назойливый писк всё не испортил.       Размеренный, настойчивый. Он звучал сперва совсем тихо, но постепенно становился всё громче. Агата нахмурилась. Ей совершенно не хотелось просыпаться, но писк повторялся снова и снова, не давая расслабиться. А когда темнота рассеялась, в глаза ударил яркий свет, и всё вокруг стало белым.       Пришлось моргнуть несколько раз, чтобы заставить глаза привыкнуть и сфокусироваться на очертании предметов. Это было непросто, потому что голова была тяжёлой, а лицо будто распухло, не позволяя нормально поднять веки. Во рту стоял мерзкий йодистый привкус, а слюна стала вязкой.       Поморщившись, Агата вновь попыталась оглядеться. Она обнаружила себя в больничной палате, а бесячий писк закономерно исходил от стоящего рядом монитора. Рядом никого не было, и этот факт мгновенно заставил её волноваться, отчего оборудование запищало чаще. Вспомнить, что именно произошло, оказалось трудно. Последним воспоминанием был сильный удар. Агате казалось, что после она ещё видела девочек, но не могла быть до конца уверенной в том, что ей это попросту не приснилось.       Первое, что пришло на ум — это встать и поехать домой, чтобы самой во всём убедиться, но попытка подняться обернулась полным провалом. В животе неприятно резануло, и капельница опасно натянулась, норовя порвать вену на руке. Агата со вздохом рухнула обратно на подушку, с ужасом представляя, как помрёт теперь хотя бы от скуки. Судя по всему, в ближайшее время единственным её развлечением будет увлекательнейшее разглядывание стен, плевки в потолок и наблюдение за траекторией полёта отдельно взятой пылинки. Успокаивала только мысль о том, что если она оказалась здесь, значит кто-то привёз её сюда, а это оставляло достаточно высокие шансы того, что подруги в порядке.       Через несколько минут в голову пришла запоздалая идея позвонить кому-то. Но Агата совсем забыла, что телефона при ней не было, и когда повернулась к тумбочке, где должны были лежать её вещи, лишь столкнулась с новым разочарованием. В ящике было совершенно пусто. Зато на самой тумбе обнаружилось то, что ей не принадлежало, и находка заставила её удивлённо вскинуть брови. Со столешницы на неё смотрела маленькая изящная балерина, застывшая в танце на крышке небольшой шкатулки. Не долго думая, Агата потянулась к ней и приоткрыла, и изнутри сразу же полилась незамысловатая мелодия, напоминающая грустную колыбельную. Внутри лежал клочок бумаги, и, развернув его, Агата прочитала лаконичную записку: «Чтобы тебе больше не приходилось танцевать в тишине».       В голове тут же всплыло воспоминание о том, как она случайно врезалась в Виктора во время занятий. «Здесь нет музыки, а с закрытыми глазами мне проще её представить».       Агата сама не заметила, как её губы растянулись в улыбке.       Вместе с приятным воспоминанием развеялись и все её прежние тревоги, когда дверь в палату распахнулась и внутрь просунулось мрачное лицо Рэйчел. Но, увидев, что Агата пришла в себя, выражение траура сменилось сначала удивлением, а затем и неподдельной радостью. Девушка ураганом влетела внутрь, и лишь остатки здравого смысла остановили её от того, чтобы накинуться на пациентку.       — Чёрт возьми! Детка, ты до усрачки нас напугала! — воскликнула она, резко затормозив у кровати, после чего устало вздохнула и осторожно присела на край.       — Всё хорошо. Я рада, что ты в порядке, — улыбнулась Агата в ответ, но вдруг посмотрела на подругу с опаской. — Подожди, с Моной ведь тоже всё хорошо?       — Да, всё норм. Не считая звездюлей от Виктора. Считай, ты ещё легко отделалась, что загремела в больничку и пропустила всё веселье, — Рэйчел усмехнулась, но отчего-то усмешка вышла грустной. — Мелкая поганка сдала нас с потрохами. Но, может, оно и к лучшему. Он успел как раз вовремя, чтобы вытащить нас оттуда. Ну, ты, конечно, тоже отожгла мощно. Там водилу так через лобовуху выкинуло, что половина проблем сразу отпала, — она снова тихо рассмеялась, но в миг вернула серьёзное выражение лица, которое так смущало Агату. — Не нужно было этого делать. Ты не обязана.       — Не могла же я сидеть и просто смотреть? — Агата мягко улыбнулась, но Рэйчел опустила глаза и не смотрела на неё. Создавалось впечатление, что случилось что-то плохое, о чём она не хотела рассказывать.       — И всё же это было глупо. Ты не просыпалась несколько дней после операции. Я волновалась и… я так и не поблагодарила тебя.       — Тут не за что благодарить.       — Да не за это. А за то, что оставалась рядом. После смерти Макс. Спасибо тебе.       — А как же иначе? Мы ведь семья.       — Да… семья…       Лицо Рэйчел совсем помрачнело, и Агата начала волноваться уже не на шутку.       — В чём дело? Что-то случилось?       — Кстати, пока ты была без сознания, я не знала, чем занять себя, и вспомнила о той твоей просьбе, — начала нервно тараторить она, избегая зрительного контакта и похрустывая костяшками пальцев. — Я нашла того человека, о котором ты говорила. Он жив, он вообще в полном порядке. Держит клуб в центре. Насколько я выяснила, уже пятый год, так что, судя по всему, в его жизни ничего нового не происходило. Раз ты с ним знакома, он должен быть на том же месте, где ты видела его в последний раз, потому что он никуда не уезжал и не собирался, так что…       — Эй, спасибо, конечно, — чуть приподнявшись, перебила её Агата, безуспешно стараясь заглянуть Рэйчел в лицо, — но не съезжай с темы. Я же вижу, что что-то произошло. Ты можешь сказать мне. Я тут, вроде бы, не умираю. Как-нибудь справлюсь с плохими новостями. Ответь уже наконец, в чём дело.       Рэйчел потёрла глаза и ненадолго замолчала, не зная, как подобрать слова. В итоге она поднялась с постели, отошла к двери и подняла с пола чёрную спортивную сумку, которую второпях скинула на входе.       — Что это?       — В общем… — Рэйчел замялась. — Тут деньги. Сумма, которую клиент заплатил за информацию на флешке, которую ты стащила. На первое время этого должно хватить.       — На первое время? О чём ты? — Агата непонимающе уставилась на девушку, но та будто не слышала её.       — Во внутреннем кармане ключи от квартиры и записка с адресом. Не элитные апартаменты, но и не Нерроуз. Хороший район. Тихий. Мы с Моной уже отвезли туда твои вещи…       — Деньги? Квартира? Рэй, что происходит?       — Прости, детка. Виктор сказал, чтобы ты не возвращалась.