Хакер

Я снова и снова пытался зайти на ЭХО, но каждый раз экран мигал и тут же угасал. Я, уже наверное раз в пятый, перезагружал ноут, с каждым разом все c более тяжелым сердцем слыша его надрывное жужжание. В конце концов, он, высветив синий экран, отключился. - Ему кранты? – отозвался с кровати Бельфегор, таким голосом, словно его волновала судьба моего ноута. - Наверное. - Он же включается? - И что? Мозги ему встряхнули. Когда человек становится идиотом, он же продолжает функционировать с точки зрения биологии. - Ты что, ботан? – лениво осведомился этот псих. – Причем тут это?? - Это чтобы тебе понятней было! – огрызнулся я. – Если бы я начал объяснять привычным для меня языком, ты бы забился головой о стену. - Знаешь, у меня такое желание возникает от простого общения с тобой! – фыркнул Бел. – Только вот… биться не своей головой, а твоей. - Взаимно. – буркнул я, решив, что на сегодня не буду больше мучить ноут, я закрыл его и переложил на тумбочку. Комнату, которую нам удалось снять, была двуместной, но с одной большой кроватью. После того, как мы покинули место нашего вопляжа, Бел предложил ехать всю ночь. Я сменил его под утро, когда он, остановив машину, растолкал меня. Весь остаток последующего дня он был в приподнятом настроении. Пока мы обедали в каком-то ресторанчике на окраине Ферфилда, он втянул меня в очередную словесную перепалку. Поскольку, у меня тоже было хорошее настроение, то я язвил ему и дерзил с двойным усердием. На что он лишь только добродушно посмеивался. У меня сложилось впечатление, что не только я получаю непонятное удовлетворение от такой "беседы". Его поведение, без приступов безосновательной злобы, было более чем странным. Однако, я уже успел заметить, что настроение этого психа меняется просто с космической скоростью, причем отметку «обычное» все время игнорирует. Он даже вполне спокойно отнесся к тому, что в номере оказалась только одна кровать. Этот придурок долго строил из себя молодожена и подначивал меня, чтобы я ему подыграл. Недопринц довел до приступа странной икоты управляющего, немолодого мужика с пивным животиком и пышными усами, долго и придирчиво выспрашивая, есть ли у них в продаже презервативы именно с ароматом цитруса и смазка, обязательно с увлажняющим эффектом. Я мог лишь, с весьма пофигистичным видом, наблюдать за ними, стоя у полки с конфетами, и противным голосом вставляя время от времени: «Хочу конфетку! Купи конфетку!». Что вызывало у этого принца-деграданта еле подавляемый смешок и одобрительное подмигивание, а у мужика подозрительно-презрительный взгляд в сторону Бельфегора. - Нет, ты представляешь, что у меня спросил этот морж? – снова начал вспоминать сцену у управляющего Бел. – Он спросил у меня, сколько тебе лет! - Да, и тогда ты с серьезным видом сказал, что мне шестнадцать, и мы будем вести себя очень тихо, ну, или, по крайней мере, постараемся. Наверное только поэтому, он все же дал нам ключи. – закончил я за него, от чего он снова начал веселиться. Я мог только завидовать, тому, что ему было весело, сам же я себя чувствовал просто ужасно. Нога теперь болела постоянно и даже таблетки обезболивающего, которые я пил тишком от этого психа, нисколько не помогали. Видимо, тот выплеск энергии, что мне устроил этот мудак, пошел на пользу только моим расхлябанным нервам. К тому же, у меня поднялась температура, и все, о чем я мог только мечтать, так это о том, чтобы упасть и уснуть. Будь я один, я бы так и сделал – напился бы таблеток и провалился бы в очередной кошмар о федералах. - Пошли ужинать! – подскакивая с кровати, заявил он. – Если попадешься на глаза управляющему, то ходи в развалку и потирай задницу! - Я не собираюсь этого делать. – заявил я. – Я не пойду никуда. Остановившись в дверях, Бел снова упер в меня взгляд из-под челки. Наблюдая за тем, как я неуклюже, сполз с кровати, чтобы направиться в ванную, задумчиво цыкнул. После чего он, безапелляционно схватив меня за шкирку, как всегда наплевав на мои возражения, потащил в кафешку при мотеле. Ожидая свой заказ, он поедал картошку фри и довольно урчал. Я же старался побороть приступ тошноты, слезящимися глазами смотрел на тарелку с моим королевским гамбургером. Официантка, миловидная девочка-подросток, наверное, дочь хозяйки, постоянно крутилась рядом с нашим столом. Каждый раз, как я брал в руки меню, она оказывалась рядом и словно нечаянно, прильнув ко мне, рассказывала про блюда, представленные в брошюрке. Бельфегор, с явным удовольствием, наблюдал за ее безуспешными попытками понравиться мне. Иногда, я ловил на себе его тяжелый взгляд, от которого по спине побегал холодок, а от его бессмысленной улыбки, волосы на затылке начинали топорщиться. Мне начинало казаться, что его наблюдения за мной, сродни тому, как выбирают из помета щенка, чтобы в будущем вырастить хорошего цепного зверя. Какие же он лелеял мысли, поглядывая на меня из-под челки, оставалось только с содроганием догадываться. Я же, отчасти, чтобы доставить себе хоть немного удовольствия в этой жизни, улыбался официантке, делая вид, будто иногда с интересом наблюдаю за ней. Девчонка была миленькой, с красивыми формами и большими глазами. Она бы могла стать моделью или попробовать себя в одном из шоу по подбору юных дарований. Но живя в маленьком, затерянном в штате Айова, городке, единственное, что ей светило, либо стать управляющей этой дешевой кафешки, либо слинять с каким-нибудь постояльцем, едва окончив школу, и прозябать свою жизнь во вшивом трейлере, любуясь на пьяного мужа. Я задумчиво строил ей весьма писсемистичное будущее, но зато вплотную приближенное к реальности. И вовсе не потому, что она мне чем-то не понравилась, или наоборот приглянулась. Скорее потому, что в чем-то завидовал ей. Я мог остаться прозябать жизнь в Холденвилле, и окончить какой-нибудь второсортный колледж скажем в Аризоне или Канзасе. Я мог бы, просто для себя, заниматься программированием, складируя свои шедевры на дисках, ну или на худой конец добиться должности системщика, в какой-нибудь захеревающей фирме. Но после знакомства с Тони, я связал свою жизнь со взломом, зарабатывая на этом неплохие «легкие» деньги и, что являлось пожалуй более важным, удовлетворяя свое любопытство. И вот, чем это закончилось: я давлюсь безвкусным гамбургером во второсортной кафешке при мотеле эконом-класса, строя ничего не значащие взгляды официантке, в компании беглого маньяка-убийцы, и с федералами за спиной! Задумавшись над всем этим, я не заметил, как выставил из-под стола ногу, думая, что в таком положении меня будет меньше терзать боль. Девушка, видимо, решила пойти напролом, потому как схватив поднос с кофе, направилась к нам. Она словно нечаянно споткнулась о мою ногу, разливая по полу кофе и выставляя на мое обозрение довольно аппетитную попку. Но от этого ее маневра меня словно пробило током, я едва не заорал от той ужасной боли, которой пронзило мою ногу. Едва только застонав, я поймал на себе взгляд своего психованного попутчика. Его рот странно скривился, а из-под челки можно было наблюдать, как блестят глаза. И это, судя по всему, не сулило мне ничего хорошего. Жестом указав хозяйке, что плата на столе, он с наигранным смехом-шипением и со словами, о том, какая нынче корявая молодежь, схватил меня за шкирку и потащил из кафе. Всего его добродушия словно и не было. Едва за нами закрылась дверь комнаты, как он с силой швыранул меня в сторону ванной. Налетев на дверь, я запнулся о порожек и плюхнулся на кафельный пол. С едва подавляемым страхом, я наблюдал, как на меня надвигается этот психопат. Сейчас он выглядел, как и в тот момент, когда я набросился на него в гостинице в Чикаго: те же плотно сжатые, побелевшие губы, и просто физически ощущаемая волна злости. Я старался отползти от него, но резко перехватив меня, он не сильным ударом вышиб из меня весь дух. Я мог только безучастно наблюдать, как он небрежно стягивает с меня джинсы. Меня прошиб холодный пот. Этот ублюдок собрался насиловать меня? Едва осознавая, реальность происходящего, я попытался отбиться. Однако, стянув с меня только штаны, он, едва окинув меня взглядом, отпустил и вернулся в комнату. Забившись в угол между раковиной и унитазом, я пытался унять дрожь. Вскоре Бельфегор вернулся, держа в одной руке бутылку с виски, а в другой скальпель. «Этот псих, решил напиться, изнасиловать меня, а потом прирезать!» - едва пронеслось в моей голове. Мое воображение, с тошнотворной четкостью, показывало мне картинки того, как завтра, наверное, ближе к вечеру, в этой самой ванной, найдут мое истерзанное, окровавленное тело. И ни бабушка, ни мои друзья, никогда не узнают, куда исчез с этих пыльных дорог хакер Фран Босх. Почему-то мне стало так жалко себя, мне показалось, что моя жизнь была абсолютно никчемной, я ничего не сделал. Я ничего еще не успел сделать в ней. Все чего я добился, это внимание властей, ненависть и предательство лучшего друга, и полное разочарование во всем. В голове, совсем не кстати, возникли вопросы: «А в какой очередности он будет все это проделывать? На некрофила он не очень-то смахивает. Сначала напьется или уже потом?» Погрузившись в свои страшные мысли, я не смотрел, что делает этот психопат. В моем воображении меня уже кромсали на кусочки, грубо утюжа в задницу, в реальности же, этот маньяк чем-то загремел, прервав этим мои кошмары. Переведя на него взгляд, я увидел влажную челку, из-под которой поблескивали его глаза, и сжатый рот. Его лицо было сосредоточенным и немного отрешенным. «Мог бы нацепить на себя, одну из своих дебильных улыбок «а-ля 43 и все вставные», пока будет насиловать» – пронеслось в моей голове. Я уже собирался озвучить свои мысли, и обязательно голосом полным ехидства и презрения, но стоило мне приоткрыть рот, как в него тут же запихнули горлышко от бутылки. Этот психопат не обращал никакого внимания на то, что я давлюсь и задыхаюсь, начал вливать в меня виски. Обожженное горло сперло, перед глазами поплыло, а он продолжал прижимать бутылку к моему рту. Только когда я не смог сделать очередной глоток, закашлялся, и виски потекло по моему подбородку, он убрал бутылку и тут же отхлебнул сам. После этого он стащил с полки зубную щетку и заставил ее прикусить. Упершись в мой живот коленом, он поудобнее перехватил скальпель и, прижав мою больную ногу к холодному кафельному полу, саданул по ране. Я мог лишь только, с едва сдерживаемым стоном, сжать щетку зубами. Этот кретин, что-то говорил, но я его не понимал. Судя по голосу, он был чем-то крайне разозлен, но говорил со мной вполне спокойно. Изредка до меня долетали ничего не значащие обрывки слов. Они странно ласкали слух и, вопреки происходящему, успокаивали меня, вгоняя в полусонное состояние. Мне было не столько больно, сколько страшно и противно: из надреза текла вязкая, тошнотворная, зеленоватая жидкость с комками черной, запекшейся крови. По ванной разнесся кисло-сладкий запах, от которого замутило еще больше. Бельфегор же, скальпелем снял всю корочку с раны, полотенцем убирая с краев гной, и снова сделал надрез уже глубже. Я старался не дергаться, все сильней и сильнее стискивая зубами ручку зубной щетки.