Кошмарики

Обшарпанные стены и полы, почти работающие лампочки, ряд однообразных железных ржавых шкафчиков и запах чего-то гнилого — внутреннее убранство этого здания все же было приличнее, чем во многих домах этого серого городка. Однако Седьмой в нем чувствовал себя как-то неуютно. Мальчик каким-то внутренним чувством ощущал, что за каждым его шагом, каждым его вздохом кто-то внимательно следит, как тогда, в покоях зловещей хозяйки не менее зловещего корабля. Хотелось схватить товарищей за руки и поскорее покинуть этот дом. Вот только из-за огромных обрывов в земле, часто встречающихся в городе, детям пришлось перелазить через забор и карабкаться по веревке из простыней и одеял к раскрытому окну. Оставалось надеяться, что этот дом уже давно необитаем, а все странные звуки не более, чем копошащиеся крысы. Соседи неприятные, но с ними можно совладать — пару раз побить чем-нибудь увесистым или, как любила действовать Шестая, свернуть им шеи голыми руками. Не только Седьмой с опаской относился к этому дому. Пятая выглядела так, будто она уже была в подобных местах и вовсе не пылала желанием вновь оказаться здесь. Сейчас же она по настрою мало чем отличалась от часто пребывающей в мрачном расположении духа Шестой, что равнодушно шла по коридору. И если девочка в желтом дождевичке явно была подавлена какими-то неприятными воспоминаниями, то в голове у Шестой была лишь одна мысль — можно ли найти в этом убогом здании хоть какой-то кусочек нормальной еды? Совсем иначе чувствовал себя Моно. Мальчик, чьё лицо по прежнему скрывал бумажный пакет, с интересом осматривался по сторонам. Этот дом сильно отличался от множества других ранее им виденных, кроме того он все же выглядел более-менее прилично. Быть может тут можно будет обустроить убежище? Впрочем Моно все же не стал торопиться говорить это товарищам — дом ведь неспроста такой целый. Внезапно его взор зацепился за лежащий на полу клочок бумаги, отличавшийся от остальных тем, что на нем явно было что-то написано синими чернилами. — Эй, — подняв бумажку, Моно обратился к Пятой, Шестой и Седьмому, — смотрите, я нашёл записку. Кажется тут есть и другие дети. — А что на ней написано? — спросил Седьмой, взяв у Моно клочок бумаги, — какие-то каракули. Не могу разобрать. Ты сможешь её прочесть? Пятая, к которой адресовался вопрос, вместо ответа взяла записку и посмотрела на кривую, плохо читаемую запись. Вот что на ней было написано: Миня все ищё нисцапали но явна ищут. Нащел ищё нимнога еды. Часть я (неразборчиво) а другую (зачеркнуто) хочеца ищё. Пака нипатирял лидинец ручка ищё пишет. — Леденец? — подняла брови Шестая, как только Пятая закончила читать, — что это ещё такое? — Не знаю, — ответил Седьмой, — но записка свежая, будто её незадолго до нас написали. И мне все это очень не нравится. —Мне тоже, — ответила Пятая, скомкав записку и сунув её в кармана дождевика, — как бы и нас не поймали какие-нибудь монстры. Не хочу снова сидеть на горохе. Последние слова девочки вызвали немало удивления у её товарищей. — Монстры обычно нас съесть пытаются. Или убить. Но вот сидеть на горохе… как это вообще возможно? — непонимающе спросил Моно, — это ведь неудобно. — Ещё как неудобно, — кивнула Пятая, — но речь сейчас не об этом. Мне здесь не по себе. Может назад пойдём, поищем другой обход? Кто за? Поддерживать предложение девочки никто не захотел — Шестая не желала вновь промокнуть и вдобавок все ещё была голодна, Седьмой заметил, что обхода может и не быть, а Моно заявил, что какие бы не были в доме монстры, с ними вполне можно совладать. Умудрились же они застрелить Охотника и потом три недели прожить в его хижине, пока её не разрушило ураганом, и тут смогут. Так что Пятой пришлось признать поражение и покорно пойти за товарищами по зловеще пустым коридорам. Во время пути было найдено ещё две записки — одна из говорила, что нильзя итти в бальшай зал штобы нипалучить мяч в лицо, вторая повествовала о хитрых лавушках. В одну такую хитрую «лавушку» едва не угодил задумавшийся о чем-то Моно. Из себя ловушка представляла собой почти незаметно выпирающую доску, стоило на неё наступить — и на наступившего тут же падала здоровая тяжелая лампа. От перелома черепа Моно спас Седьмой, успевший вытащить его в последний момент — Еле успел, — перевел дух мальчик с колодкой, смотря на смертельный сюрприз, — надо быть поосторожнее тут. — Там ещё три доски выпирают, — показала пальцем вперёд Шестая, — и дверь чуть приоткрыта. Тоже может быть ловушкой. — С чего ты решила? — спросил Моно. — Потому что сама так делала. Накидывала в ведро камней и на дверь аккуратно ставила. Чтобы все это упало на голову первому входящему. — Зачем ты так? — удивилась Пятая. — Надо было избавиться от одного типа. Теперь пошли искать еду, у меня кишки скоро лопнут. Шестая оказалась права — переступив через выступающие доски, дети осторожно толкнули дверь. Тут же с оглушительно громким грохотом на пол упало ведро, подняв тучу белой пыли — в нем было множество пропитанных мелов тряпок, губок, каких-то черепков и обломок досок. На пару секунд дети замерли, вслушиваясь в наступившую тишину. Однако похоже, что этот шум никого не потревожил. Либо его не услышали, либо, напротив, услышали и притаились. — Пойдём осторожнее, — шепнула Пятая, — если что, прячемся в шкафчики. Но стоило им только пройти мимо шкафчика без дверцы, как тут же послышалось мерзкое хихиканье. В этот же момент раздолбанный шкаф зашатался и упал прямо на Моно. На упавшем железном ящике стоял мальчик в прилизанной школьной форме. Вот только он был не из плоти и крови — это была живая фарфоровая кукла. Которая мерзко хихикала и кривлялась. В коридоре раздался топот. К месту падения шкафчика пришли ещё несколько кукол — мальчики и девочки, окружившие Пятую, Седьмого и Шестую. У пары кукол даже были сколоты головы, в которых ничего не было. — К… кто это? — шепнул Седьмой товарищам. Эти дети ему не понравились с первого взгляда. — Я не знаю, — тихо ответила Пятая, — но они не выглядят дружелюбными. Шестая ничего не сказала, лишь приготовила кулаки. Без драки тут не обойтись. Хулиганы пока не стремились атаковать. Их пустые глаза рассматривали троицу жертв, словно пытались понять, кого им хватать первым. Но не прошло и десяти секунд, как стоящий на шкафчике мальчик кинулся на Шестую. Девочка отреагировала мгновенно, со всей силы врезав хулигану по лбу. Фарфоровая голова выдержала удар, разве что на ней появилось несколько маленьких трещин, а Шестая поморщилась от боли в руке. Другие хулиганы не стали стоять в сторонке и тут же набросились с хихиканьем на детей. Седьмой не успел сделать и шага, как фарфоровая девочка прыгнула на него, повалив на пол и мертвой хваткой вцепившись в горло. Мальчик задёргался, пытаясь скинуть с себя хулиганку, но та продолжала его душить, ещё и пару раз приложила его затылком об пол. Шестой же пришлось отбиваться от нескольких кукол помимо того мальчишки с треснувшей головой. И не безуспешно, пару хулиганов ей удалось убить — одного впечатала головой в стенку упавшего шкафчика, другому разбила башку точным ударом в висок. Меньше всех повезло Пятой — ей накинули капюшон на голову, при этом ещё и ударив в живот, а затем фарфоровая девочка схватила её за ноги и резко дернула на себя. — Помогите! — упав, истошно крикнула Пятая, но никто из товарищей не смог придти к ней на помощь — Моно все ещё пытался выползти из шкафчика, Шестая отбивалась от хулиганов, а Седьмой так и не смог убрать фарфоровые пальцы от своего горла. Силы с каждым мгновением покидали его, ещё немного — и его сердце перестанет биться из-за нехватки воздуха. Но тут что-то разноцветное ударило хулиганку по макушке, разбив её голову пополам. Девочка зашаталась, ослабила хватку, и тут Седьмой смог её оттолкнуть. Жадно глотая воздух и щупая горло, на котором остались красные отпечатки пальцев, он поднялся. Но не успел мальчик поблагодарить своего спасителя, как тут же на него налетел ещё один хулиган, но в этот раз Седьмой успел отреагировать. Схватив куклу за грудки, он несколько раз приложил её об стену, разбив голову на сотни осколков. А потом на него налетели еще пять хулиганов. Драться Седьмой умел плохо. С одним хулиганом он бы справился, кое-как отбил бы атаку двоих, но против такой толпы не смог бы продержаться и пяти минут, если бы не тот неизвестный. Размахивая разноцветным оружием, он оказал Седьмому огромную услугу, разбив головы сразу троим куклам. Однако Пятую уже успели поднять за руки-ноги и куда-то потащить. Седьмой бросился за ней, но хулиганов уже и след простыл — смогли-таки добраться до лестницы, ведущей на чердак. — Прости, — рука незнакомого спасителя опустилась мальчику на плечо, — я шёл мимо и, видимо, прибежал слишком поздно. — Ты не винов… — начал было Седьмой, но тут же осекся на полуслове, наконец увидев лицо того, кто ему помог. То был пухлый щекастый мальчишка, держащий в одной руке большой разноцветный леденец. Одет он был в синие штанишки на подтяжках и белую рубашку. Несмотря на то, что мальчик выглядел дружелюбным, Седьмой все равно его опасался — он не доверял толстякам. — Все хорошо? — спросил Второй, наклонив голову, — они здорово тебя поколотили, — В… все в порядке, — ответил Седьмой, — у нас ещё один под шкафчиком остался. Помочь надо. Помощь не потребовалась, стоило только Седьмому и Второму вернуться, как перед их глазами предстал Моно, которому помогла вылезти Шестая. Мальчик в пакете не пострадал, разве что его несколько мутило. Узнав о том, что хулиганы похитили Пятую, Моно тут же заявил, что нужно немедленно идти ей на помощь. — Ей уже не помочь, — а вот Шестая была не была такой оптимистичной, — даже если найдём её, то живой она уже не будет. Лучше выбираться самим. — Но так же нельзя, — возразил Моно, — она ведь наш друг. Как мы можем её оставить в беде? — Легко, — сказала Шестая, — пойдём назад в комнату с веревкой и спустимся вниз. Или хочешь снова познакомиться с куклами? Если да — тогда иди, помогать я тебе не намерена. — Ну ты и тварь… хочешь спасти свою шкуру ценой наших? — сжал кулаки Седьмой. Сейчас Шестая пробудила в нем воспоминание об одном мальчишке, что хотел за счёт жизни Седьмого сбежать с Чрева. Между мальчиками тогда завязалась драка, во время которой Седьмому удалось сбросить противника вниз. Чуть позже, спускаясь на лифте, мальчик в синем свитере вновь с ним встретился, правда драчун уже ничего не мог с ним сделать — он лежал мёртвый, с разбитой головой и неестественно выгнутыми конечностями. Вид этого тела часто встречался Седьмому в кошмарах. — Полноте вам, не время ссориться, — поспешил встать между Седьмым и Шестой Моно, — мы же товарищи. Может каждый из нас и готов к тому дню, когда совсем не останется товарищей, но всегда есть крохотный шанс, что этот день никогда не наступит. Ведь скажи, почему ты помогла мне вылезти из-под шкафчика? Сам бы я не справился, ты могла меня бросить. — Это было несложно и ты ещё вкусно готовишь, — хмуро ответила Шестая. — Вот, — кивнул Моно, — а вспомни, разве без неё будет легче? Без её хозяйственности, рассказов, попыток тебя приукрасить. И её желтый дождевичок, который ты так любила у неё одалживать, я много раз видел. — Она может быть уже мертвой, — грубо ответила Шестая, — а какой смысл пытаться помочь мертвецу? — Вообще-то, — тихонько пискнул не жалующий конфликты Второй, — куклы не станут её сразу убивать. Сперва будут с ней забавляться и весьма долго, так что вашу подружку еще можно спасти. Только, пожалуйста, без драки. — Вот видишь, — воодушевился Моно, — спасти можно. Так ты с нами? Он протянул Шестой руку. Девочка молча посмотрела на раскрытую ладонь, потом на украшающий голову мальчика пакет и наконец ответила на жест. —Ладно, я с вами. Но лишь потому, что мне нравится её дождевичок и если она мертва — то плащ мой. От такого заявления Седьмой возмутился, но что-либо сказать ему не дали — Моно быстро ладонью заткнул ему рот. — Ну, если все решилось, — нерешительно сказал Второй, — то я могу помочь вам. Я знаю это место как никто другой. Куклы своих жертв обычно несут либо в большой зал, либо на кухню, либо в спальни. Попасть туда можно только через лифт, он по коридору дальше. Но его запирают на ключ, а сам ключ прячут в самой последней комнате здесь. — Что ж, Пухля, — хмыкнула Шестая, — считай, что мы тебя приняли. Показывай дорогу. — Я не пухлый, — обиженно ответил мальчик с леденцом, — у меня просто кость широкая. Как только Шестая со Вторым удалились, Моно отпустил рот Седьмого. — Ты что делаешь? — первым делом возмутился мальчик с колодкой, — ты ведь слышал её слова — Да, — кивнул Моно, — но лучше уж так, чем совсем никак. Если будем ссориться — никого не спасём. Прошу тебя, не лезь на рожон. Без неё нам тут не справиться с куклами. Седьмой хотел было возразить Моно, но сдержался. Товарищ прав, сейчас устраивать свары нельзя, самому боком выйдет. Вот когда это жуткое место останется позади — тогда можно будет высказать все претензии. — Эй, — раздался голос Шестой, — пошевеливайтесь там, я никого ждать не буду. Лифт, как и говорил Второй, был заперт на большой висячий замок, на котором были видны следы сколов, трещины и въевшаяся грязь — это недвусмысленно намекало, что его уже неоднократно пытались убрать без ключа, но безуспешно. — Замок на месте, это хорошо, — сказал пухлый мальчик, когда вся компания собралась у лифта. — А чем это хорошо? — спросил Седьмой, рассматривая лифт через решетку. — Потому что если нет замка — то она где-то рядом, — поёжился толстячок, — и не спрашивайте, кто именно, я боюсь вспоминать. Идём, ключ достать легко. Комната, замыкающая собой коридор, представляла из себя весьма просторное квадратное помещение. В три ряда по четыре штуки стояли необычного вида большие столы и стулья, перед ним возвышался большой письменный стол. Рядом с ним на стене находилась зелёная грифельная доска, у других же стен были приставлены разные маленькие шкафчики, а напротив самого входа в комнату на противоположной стене так же находилась тяжёлая дверь, в этот момент закрытая. — Повезло, никого нет. Ключ в этом столе, поспешим. Седьмой присмотрелся к столам и к доске. В них было что-то знакомое мальчику, пока до него не дошла важная мысль. — Так вот что это за место, — поспешил он поделиться с остальными, — это же школа. Шестой и Моно последнее слово ничего не объяснило. Неудивительно, подумал Седьмой, одна долго время жила почти что в полном одиночестве, другой и вовсе большую часть своей жизни не может вспомнить. — Это место, где учат читать, писать и считать, — объяснил мальчик, — потому тут есть эта доска и так много столов. Только учиться тут я бы не захотел никогда. — А откуда ты знаешь про школу? — спросил у него Моно. — Сам не могу точно сказать. Но это что-то моих первых воспоминаний. Ещё до… вы поняли, — поежился мальчик от неприятных воспоминаний, — но погоди, если мы в школе, то тут должны быть и учителя. Второй собрался было ответить, но тут дети услышали далекий, но отчетливый стук каблуков об пол. Пухлый мальчик тут же побледнел от ужаса. — Ой-ой… — прошептал он, — мы влипли. Она идёт. Нам не спрятаться. Шестая хмыкнула, открыв незапертый шкафчик в большом столе письменном столе. — Лезем туда, — сказала она, — Пухля, ты первый. — Издеваешься? — спросил Седьмой, — мы тут все не поместимся. — Значит шевелись, если не хочешь, чтобы тебе не досталось места, — с этими словами девочка схватила Второго за грудки и быстро затолкала в ящик, после залезла в него сама. Между тем стук каблуков становился все отчетливее и отчетливее. Моно и Седьмому не осталось выбора, кроме как и самим тоже влезть в тесный ящик, с трудом в нем поместившись и прикрыв дверку. В одной из стенок ящика оказалась дырка, мелкая, но её хватило, чтобы три любопытных детских глаза могли увидеть, что происходит в классе. Моно, Шестая и Седьмой видели, как в комнату вошла пожилая женщина с короткими коричневыми волосами, одетая в длинную юбку, опоясанную широким кожаным ремнём и выцветшую рубашку, обута она была в туфли на коротком каблуке. В одной руке она держала широкую деревянную линейку, в другой сжимала руку фарфорового хулигана, что покорно за ней шел, не пытаясь сопротивляться. Хоть внешне эта старуха не выглядела страшной — на её лице даже была почти милая улыбка — но сам вид куклы, ведущей себя от страха тише воды ниже травы давал понять, что от этой женщины надо держаться как можно дальше. — Это и есть Учительница, — прошептал Второй, зажатый в неудобной позе, — повезло… она не будет сейчас идти к столу. Учительница с хулиганом держали путь к тяжелой двери, за которой оказалась какая-то темная кладовая. Там они и закрылись, и спустя несколько секунд оттуда начали доноситься громкие резкие звуки, недвусмысленно намекающие, какому роду наказания подвергался незадачливый хулиган. Когда же дети не без труда покинули тесный шкафчик, то Седьмой, Моно и даже Шестая инстинктивно прикрыли руками свои зады — такое ужасающее впечатление произвели на них звуки ударов. — У меня в первый раз то же самое было, — печально сказал Второй, — вроде и не меня лупят, но все равно как-то не по себе. Не люблю хулиганов, но оказаться на месте этой куклы не желаю. — Давайте возьмём ключ и уйдём отсюда, — произнёс Седьмой, — не могу это слушать, мне уже тошно. Похожее настроение было не только у него. Ключ оказался в незапертом нижнем выдвижном ящичке, взяв его, компания направилась к лифту. Верхний этаж был намного хуже. Пыльный пол, скрипучие доски и бардак, который кое-как пытались разобрать — и все это под скудными лучами света, что выдавливали из себя несколько лампочек, явно на последнем издыхании. — А сюда хоть кто-то приходит? — спросил Моно, рассматривая все это безобразие, — внизу было гораздо приличнее. — Приходят, правда редко, — ответил Второй, — Учительница тоже тут наказывает. Вот, смотрите. Он указал пухлым пальцем на ещё одну грифельную доску, в этот раз всю изрисованную глазами белым мелом. Пострадала не только она — пол и стены вокруг тоже были изрисованы. — Тут Учительница привязывает хулиганов за шею, — Второй показал недлинный кожаный поводок, — и они тут должны писать, пока их не отпустят. — И как долго их тут держат? — спросила Шестая, изучая символы на полу. — Прилично долго. Один на моей памяти тут недели три просидел. Подозреваю, что их отвязывают лишь когда вспомнят. А ещё тут есть вентиляция, она через всю школу идёт, — мальчик встал под квадратным отверстием в стене, — только я там никогда не был. Не получалось залезть, видите? Он несколько раз подпрыгнул, безуспешно пытаясь зацепиться за край отверстия. — Я не удивлена, — с какой-то злорадной улыбкой сказала Шестая. — Ну я ведь не виноват, что у меня такая тяжёлая кость, — печально ответил мальчик с леденцом, — прошу, помогите, пожалуйста. Пришлось Седьмому и Моно под ехидные смешки Шестой подсадить Второго на свои плечи и помочь толстячку забраться в шахту вентиляционной системы. — Только попробуй сказать какую-либо свою шутку, — мрачно сказал девочке Седьмой, когда все они тоже залезли в вентиляцию, не без помощи Второго. Шестая на это ничего не сказала, но ехидная улыбка не сходила с её лица. Решив разобраться с ней потом, Седьмой пополз за Моно и Вторым, последний внимательно присматривался к каждой встречающейся решетке, вспоминая, что за комната сейчас перед ним и его спутниками. — Это класс, это ещё один класс, это кладовая… ой, там Учительница, пошли отсюда. Так, а вот это библиотека. Тут выйдем. — А почему именно тут? — спросил Моно, — вентиляция не идёт к большому залу или столовой? — В столовой я решетку не видел, а в большом зале она находится чуть ли не под потолком. Не бойся, библиотека рядом с ними, дойдём. Аккуратно приоткрыв решетку, державшуюся на честном слове, дети спустились на небольшой шкаф с книгами, по которому они и спустились, включая и Второго. На удивление, карабкаться упитанный ребёнок все же умел и весьма неплохо. — Пришлось учиться лазать, — ответил Второй ошеломлённым Седьмому, Моно и Шестой, — как и бегать, иначе тебе… вы поняли. — А ты умеешь удивлять, — приободрил его Седьмой, — вроде никого нет. Пойдём. Однако мальчик ошибся — прямо перед выходом из помещения за столом восседала Учительница перед стопкой тетрадок, в которых она что-то писала перьевой ручкой. К детям она была повёрнута спиной, что уберегло их от смертельной угрозы. — Молчите, — как можно тише шепнул Второй, — хоть малейший шум — мы пропали. Пришлось на цыпочках, медленными шагами красться мимо старухи, глазами выискивая места, где можно будет спрятаться. Когда же до спасительной двери осталось всего лишь несколько шагов, Учительница внезапно отложила тетрадь и начала подниматься. Для всех это стало сигналом прятаться, хорошо, что рядом оказался вместительный — поместились все четверо — деревянный ящик, лежащий на боку и наполовину заполненный книгами. А Учительница тем временем подошла к книжной полке недалеко от стола, водя пальцем по корешкам книг. Шестая осторожно высунулась — старуха вновь стояла спиной к ним. Можно попытаться проскочить. Девочка перевела взгляд на своих товарищей — сообщить им или пусть сами потом уходят. Хотя… Моно умеет вкусно готовить, а без Второго из школы не выбраться. Седьмой же… ну да, его ещё можно бросить, раздражает. — Что там? — тихо спросил Моно у Шестой, — она где? — Спиной к нам стоит, — сказала девочка, — можно проскочить. Внезапно тишину библиотеки прервал странный неприятный звук, похожий на то, как трещат кости. Второй тут же побледнел, прижав к губам палец, Моно, Шестая и Седьмой недоуменно переглянулись. Девочка и мальчики осторожно высунулись из ящика на мгновение — и тут же спрятались обратно. Их взору предстала учительница, чья шея вытянулась до невообразимой длины. Голова монстра была прямо над ящиком, она вертелась, ища кого-то. Моно показалось, будто учительница знает, что в библиотеке есть кто-то чужой и даже знает, куда они спрятались, но почему-то не пытается туда посмотреть, словно играется с жертвами, ожидая, пока те не выдадут себя сами. Это длилось целых десять напряженных минут. Все это время дети не смели даже высунуться из спасительного ящика, варясь в собственном страхе. Наконец вновь прозвучал звук треска костей, это длинная, как садовый шланг, шея втягивалась обратно. Учительница наконец выбрала нужную себе книгу, после подошла к столу, собрала тетради в стопку и с этими предметами наконец покинула библиотеку. Только при скрипе закрывающейся двери дети наконец с облегчением покинули ящик. — Эй, почему ты не говорил, что она может так удлинять шею? — накинулась на Второго Шестая. — Ну… вы не спрашивали, — уставившись в пол и сжав леденец сказал мальчик, — да и она пока не показывала. — Если хоть что-то от нас утаишь, Пухля, — грозно нахмурилась девочка, — у тебя будут большие проблемы. — Простите, — только и смог выдавить из себя съёжившийся Второй. — Спокойно, спокойно, — поспешил разрешить конфликт Моно, — все обошлось, не надо сейчас ссориться. Нам ещё вместе выбираться придётся. Пригрозив Второму кулаком, Шестая все же отошла от мальчика. — Так, мы в библиотеке, — отряхнул пот со лба Второй, — по коридору направо будет большой зал. Куклы могут вашу подружку там держать. Гиблое место, скажу я вам. — То самое, где можно получить в лицо мяч? — спросил Седьмой, — мы записки читали. Ты их писал? — Да. Мне было одиноко, а в руки мне попалась ручка. Вот я и писал всякое, что со мной было. Легче становилось. И про мячи правда. Хулиганы их так больно кидают и в лицо метят. Пойдём, пока учительница не вернулась. Выйдя из библиотеки и пройдя мимо пяти-шести закрытых дверей, три мальчика и девочка пришли к крупным железным дверям, чуть приоткрытых. За ними доносился знакомое мерзкое хихиканье и звуки ударов, за которыми следовали болезненные стоны и вздохи. — Она там, — Моно сжал ладони, — скорее, надо выручать её. — Их там может быть много, — попытался остановить мальчика Второй, — и подругу вашу не спасём, и сами пропадём. — Стоять в стороне тоже нельзя, — сказал Седьмой, — и мы знаем их слабое место — голова. Можно бросать в них те же мячи. И у тебя есть твой леденец, чего ты трусишь? — Давайте уже начнём, — размяла кулаки Шестая, — не хочу, чтобы дождевик достался им. Устроим куклам сюрприз. С трудом раскрыв тяжёлую дверь, дети вбежали в большой спортивный зал, где их взору предстало жуткое зрелище — в центре помещения стоял стул, к которому скакалками была привязана еле живая Пятая, в которую активно кидалась мячами группа из десяти хулиганов, в этот раз одетые в красные майки и шорты. Увесистые снаряды они бросали со всей силы и старались попасть девочке в живот, грудь или лицо. Судя по количеству синяков на лице и ногах Пятой, это избиение продолжалось долго. При виде новых жертв хулиганы захихикали, и мячи тут же полетели в Моно, Шестую, Седьмого и Второго, тут же позабыв про девочку в желтом дождевике. — Отвлеките их, я попытаюсь развязать веревки, — крикнув Седьмой, увернувшись от мяча, мальчик тут же схватил снаряд и запустил в ближайшего хулигана. Мяч попал кукле в голову, но не разбил её, хулиган лишь упал и тут же вскочил на ноги. Уворачиваясь от мячей, посылаемых как куклами, так и товарищами, Седьмой смог добраться до стула, начав возиться с весьма сложными узлами. Пару раз скакалки приходилось разрывать. В это время Шестой, Второму и Моно приходилось принимать на себя атаки хулиганов. Семеро кукол уже лежали на полу с разбитыми головами, но остальные хулиганы оказались куда более ловкими и верткими. Впрочем, их это не спасло от расправы – исхитрившись, Шестая смогла накинуться над одного и разбить ему голову об пол, а остальным Второй разбил головы леденцом. К этому моменту Седьмой успел разобраться со скакалками, и Пятая едва не рухнула на пол, Моно и Шестая успели подхватить. К счастью, девочка с косой была жива и даже пребывала в сознании, хоть ей успели выбить пару зубов, оставить фонарь под глазом, едва не вырвали косу да и одну руку Пятая поднять не могла. — Это вы… — тяжело дыша произнесла девочка, как только смогла разглядеть лица товарищей, — я знала… что вы придёте.. ох… — Досталось же тебе, — сказал Седьмой, поддерживая Пятую. Вид избитой подруги даже заставил его позабыть о словах Шестой насчёт дождевика. — Эй… — тут подал слово Второй, — вашей подруге нужно передохнуть. Да и нам тоже. — А… — тут Пятая наконец заметила новое лицо, — а кто ты?.. — Он наш друг, — сказал Моно, — и хорошо знает здесь все. Он прав, нам нужен отдых. Только где? — Есть у меня убежище своё, — сказал пухлый мальчик, — я там прячусь. Но места на всех хватит. — А еда там есть? — спросила Шестая. В этот момент раздался бурчащий звук из её живота. — Вот тут с этим сложнее. Но я знаю, где её добыть. Так что, идем?