Кошмарики

Убежище Второго находилось в каком-то подвальном помещении, в маленькой каморке, в которую попасть можно было благодаря отверстии в стене. В этой комнатушке находились маленькая шкатулка, куда мальчик складывал различные трофеи да груда тряпья, служащая кроватью и на которую уложили Пятую. — Тесно у меня, конечно, — сказал Второй, — но в подвал мало кто ходит, мы тут в безопасности. — Нам самим не привыкать к тесноте, — ответила, улыбнувшись Пятая, — а так тут даже уютно. — Ну, если так, — почесал голову Второй, — то хорошо. Только еды у меня совсем нет, сходить за ней придётся. Только вот место это не совсем безопасное да и кто-то из нас должен с ней остаться — нельзя её одну оставлять. — Я могу остаться, — вызвался Седьмой, — а вы идите. — Хорошо, — кивнул Второй и провернулся к Моно и Шестой, — что ж, идите за мной. — Сразу говори про опасности, Пухля, — нахмурилась Шестая, — и не смей ничего скрывать. — Это все равно кухня. Там из проблем разве что эти куклы, ну ещё и Кухарка, но она ничем таким не выделяется. Просто она толстая. Ещё угрюмая. И половником больно бьет, только если заметит. — Запомнила. Если что-то утаишь — пеняй на себя. — Да ладно тебе, — поспешил успокоить подругу Моно, — было лишь один раз. Лучше пойдём, есть и вправду хочется. Не скучайте без нас. Путь до кухни прошёл без каких-либо проблем. Хулиганы явно были заняты чем-то другим, что было на руку Моно, Второму и Шестой. Какого-либо особого впечатления кухня не произвела — это помещение можно было спутать с каким-то складом кастрюль, тарелок, чашек и корзин, если бы не шкафчики да грязная плита. — Кухарки здесь нет, повезло, — сказал Второй, — наверняка у себя дрыхнет. Шестая же подошла к большой кастрюле и подняла крышку. Заглянула внутрь, принюхалась, после, зажав рот, быстро закрыла. — Ну и дрянь, — сказала она, — выглядит мерзко и пахнет так же. Будто эту посуду вместо горшка использовали. — Это тушенные овощи — мрачно сказал Второй, — Кухарка эту гадость хулиганам даёт, для себя и учителей она другую еду держит. — Я начинаю понимать, почему хулиганы такие злые. Если даже она, — Моно указал на Шестую, — не захотела это есть — это действительно гадость. — Есть вещь куда гаже, чем само это блюдо, — мрачно сказал Второй, — видеть, как его готовят. Отбивает аппетит на три недели, проверено лично. Ладно, давайте все же возьмём нормальную еду. Её тут прячут, но всегда в одном и том же месте. Осторожно, тут мышеловки есть. Внушительный железный шкаф, стоящий в глубине помещения и запертый на множество замков, выглядел неприступным. Однако Второй знал, что в этом шкафу была лазейка, благодаря которой мальчик не один день воровал оттуда хлеб, сыр и прочую пищу. — Берём, сколько сможем взять, — сказал Второй, — и быстро уходим, пока Кухарка не вернулась. — А чем она опасна? — подняла бровь Шестая. Но тут послышались тяжелые грузные шаги. Побледнев, Второй жестами показал Моно и Шестой прятаться под кухонным шкафчиком. И вовремя, поскольку спустя три минуты на кухню неспешно вошла грузная сутулая женщина в самом грязном и неряшливом костюме из всех, которых можно представить. Едва волоча ноги и громко причмокивая губами, она направилась к кастрюле с тушенными овощами, подняла крышку, принюхалась, добавила каких-то трав, все равно не способных хоть как-то исправить эту пародию на нормальную еду, после вернула крышку на место. Шестая непонимающе изучала эту толстуху. И почему Второй её так опасается? На вид в ней не было ничего опасного — слишком медлительна, убежать не так сложно. Но тут из дыры в стене выбежала крупная крыса, явно ища пропитание. Но не успела она добежать и середину пути, как тут же оказалась пронзённой к стене кухонным ножом — Кухарка выхватила и метнула его так быстро, что никто из детей даже не заметил этого. — Она очень метко кидает ножи и тесаки, — прошептал Второй, — моргнуть не успеешь, как тебе голову снесет. Потому Хулиганы к ней не лезут, хоть и ненавидят. Кухарка тем временем неспешно подошла к мертвой крысе и взяла животное за хвост, после направилась к разделочной доске. — Идём, пока есть шанс, — произнёс Второй, — она занята, идем тихо. Если что, бежим со всех ног. Кухарка занималась крысой по своему обыкновению без какой либо спешки. Она не слышала, как за её спиной осторожно шагают трое ребят, стащивших еду. Изредка она рукой с острыми ногтями хватала куски мяса грызуна и клала себе в рот, пробуя на вкус и при этом страшно причмокивая. Тем временем Шестая, Моно и Второй уже прошли треть пути до спасительного выхода, стараясь держаться как можно ближе к шкафчикам, под которыми можно было скрыться. Изредка кто-нибудь из них бросал осторожный взгляд на Кухарку, так, на всякий случай. Прятаться детям приходилось лишь два раза. Первый — когда Кухарка отправилась за половником, а во второй — когда понесла разделанное мясо в железный шкаф. После этого она подхватила кастрюлю и наконец покинула кухню. Только тогда дети смогли спокойно отправиться в убежище к Седьмому и Пятой, которая чувствовала себя уже лучше — Скажи, какие ещё монстры обитают тут? — спросил Моно у Второго, когда начался пир. — Не так уж и много. Физрук ещё есть, такой здоровый, как шкаф и свистит постоянно. Хулиганы его обожают, он им ничего не запрещает. — Я его видела, — неожиданно мрачно сказала Пятая, — это он меня привязал к стулу. Она спрятала под рукавами дождевика руки, на которых остались следы от пут. — Ты, считай, легко отделалась. Физрук мог тебя засунуть в мешок и велеть хулиганам бить палками по нему. Или ещё что похуже. Но самый страшный здесь, — тут Второй перешёл на шёпот, – это Директор. — А он чем опасен? — спросила Шестая. — Сперва скажу, что его сама Учительница побаивается. К нему отправляют самых непослушных хулиганов, которые выходят из его кабинета совершенно другими, словно с промытыми головами. Они не хулиганят, не делают ловушек, никого не задирают. Среди других кукол они изгои, которых избегают и не трогают. Боятся навлечь на себя гнев Директора. — А если он схватит нормального ребёнка, не фарфорового? — поинтересовался Моно. — Не знаю и не желаю знать. К нашему счастью Директор целыми днями сидит у себя в кабинете заперевшись, по школе он не ходит. — Хулиганы, с которыми ещё можно разобраться, — стал загибать пальцы Моно, — длинношеяя учительница, метающая ножи Кухарка, Физрук и Директор, который тут главный, но сидит у себя. Ещё кто-то есть? — Пока это все, о которых я знаю. Кто-либо другой мне ещё не встречался. Но нет, знаю, к чему ты клонишь. Лучше пока посидеть тут, пока ваша подруга не поправится. — Со мной все не так плохо, — поднялась Пятая, — заживёт все. А нам тут делать нечего. От школ ничего хорошего не жди, надо отсюда выбираться. — Ну, если так, — немного расстроено сказал Второй, — то есть два выхода. Первый – через учительскую. Второй — через спальни. Других способов выйти из школы нет. Входные двери всегда закрыты, а ключ, я думаю, находится у Директора. Ну, что выбрать? Дальше началась дискуссия. Вариант с попыткой украсть из кабинка ключ никто рассматривать не стал. Шестая и Моно предлагали пройти через спальни — с хулиганами и их ловушками можно справиться. С другой стороны Пятая и Седьмой были за то, чтобы пройти учительскую, тем более, что она там может и не оказаться. Второй же с печальным видом молчал, да его и не просили кого-либо поддержать. — Есть один способ, который может помочь выбраться, — вдруг сказал он, прерывая всех, — нужно, чтобы хулиганы как как можно больше все разгромили. — Они так все разрушают, — возразил Седьмой. — Да. Но в нашем случае нужно, чтобы они совсем разошлись. Устроили бы такой бардак, на который придёт Учительница, и пока она будет разбираться, то будет время, чтобы сбежать. — Выглядит рискованно, — сказала Пятая, — но может сработать. Да и нам не впервой так рисковать. — Так как заставить хулиганов стать куда безумнее, чем сейчас? — поинтересовался Моно. — А вот это не очень приятно, — вздохнул Второй, — вам придётся стать ими. — Чего? — в унисон спросили его остальные. — Я имею в виду, что надо замаскироваться под них. Правда… для этого понадобятся их головы. Наденете их на себе, и куклы за своих примут. — А ты, Пухля, сколько раз так маскировался? — хмуро спросила Шестая. — Честно говоря – ни разу. Форма головы не позволяет, — Второй похлопал себя по щекам, — но на вас они точно налезут. — Погоди, — вмешался Седьмой, — нам придётся опять с ними пересекаться? Ответом ему послужили кивки от товарищей, на что Седьмой скорчил кислую мину. — Я пойду с вами, — решительно заявила Пятая, — и не думайте меня отговаривать. — Погоди, — вдруг сказала ей Шестая, — Пухля, дай сюда эту штуку. — Ты про мой леденец? Но он… — Дай сюда, — девочка бросила на Второго такой мрачный взгляд, что мальчик сглотнул и протянул ей круглую конфету на палочке. — Теперь держи, — приняв леденец, Шестая вручила его Пятой, — будет, чем отбиваться. — Эм… спасибо, — девочка в желтом дождевике оглядела конфету. Седьмой недоуменно посмотрел на Шестую. Странно было видеть от неё такую щедрость, хоть она оставалась по-прежнему грубой. — Нам тоже не помешает оружие, — Моно толкнул Седьмого локтем. — А… - вздрогнул мальчик в синем свитере, — да, верно. Но где его взять? — Тут может быть что-нибудь полезное. Поискать надо. Сюда, в подвал, точно никто не сунется? — уточнил у Второго Моно — Изредка да и то лишь хулиганы. Ни Кухарка, ни Учительница сюда не ходят, — кивнул Второй, — а зачем спрашиваешь? — Оружие искать будем. Не голыми же руками с этими куклами биться. — Не знаю, что тут достать можно. Подвал я обошёл весь, что полезного нашёл — сюда принёс. Насчёт оружия… не знаю, что из этого хлама использовать можно, мне леденца хватало. До поры, до времени. — Мы посмотрим, — сказал Моно, — найдем что-нибудь, а затем вернёмся. Мальчики вернулись через семь минут, принеся три тяжелых обломка ржавых труб – одна предназначалась Второму. Шестая же от оружия отказалась, сказав, что ей достаточно и своих кулаков. — Как добудем головы, — сказал Второй, на пробу ударив трубой, — вернёмся, я сообщу вам, что дальше делать. Пошли? Покинув безопасный подвал, дети осторожно шли по пустым коридорам. Второму, Моно и Седьмому приходилось волочить тяжелые трубы по полу, издавая скрежет. В иное время никто бы из них не стал использовать такое громоздкое и шумное оружие, однако сейчас привлечение внимания было весьма желательно. — Что-то кукол не видно, — заметила Пятая спустя некоторое время, — такой шум трудно не услышать. Тут Второй хлопнул себя по лбу. — Совсем забыл, обед сейчас, хулиганы теперь в столовой. Если Кухарка начала готовить, то столовая скоро открыта будет. — И туда попрутся они все? — спросил Седьмой. — Не все, кое-кто остаётся. Как правило из-за того, что их запихнули в шкафчики. — Предлагаешь их все открывать? — Пятой эта идея не понравилась — Они сами выйдут. Но теми хулиганами, кто не отправился обедать, оказалась четверка кукол — два мальчика и две девочки, мастерившая ловушку с ведром, которое они набивали всяким хламом — обломками досок, камнями, бумагой и прочим. При виде детей они мерзко захихикали, вынув из ведра мусор. — Пригнитесь, — с этими словами Пятая закрыла лицо леденцом, к которому прилип брошенный ком бумаги. Остальные не стали мешкать — мальчишки бросили тяжелые трубы, прикрыв головы от летящих камней и досок. Шестая же подбежала к упавшему камешку. — Осторожнее, нам головы целые нужны, — обратился к ней Моно, но тут же упал — хулиганка попала ему камнем прямо в глаз. — Я и не в голову целюсь, — ответила Шестая, а после запустила снаряд, сломав фарфоровому мальчику колено. Он упал, остальные куклы не стали пытаться ему помогать, лишь захихикали, глядя на то, как он барахтается на полу. — Я по ногам, — с этими словами Шестая запустила ещё один камень в кукол, но те увернулись. — Ты как? — к Моно, закрываясь леденцом, подбежала Пятая. — Жить буду, — мальчик поднялся, рукой прикрывая пострадавший глаз, — скажи, у меня все плохо? Моно убрал ладонь, показывая девочке через отверстие в пакете на голове здоровый синяк под слезящимся глазом. — Жить будешь. Только глаз надо будет потом прикрыть. Тем временем Второй, Шестая и Седьмой продолжали обмениваться с куклами камнями, досками и комками бумаги. Хулиганы, натренированные вышибалами, оказались весьма умелыми метателями. Однако никто из них так и не задумался, почему дети бросаются в них безвредными комками бумаги. Вскоре в корзине у фарфоровых школьников закончились и камни, и куски досок, одна лишь бумага, которой и вреда никакого не нанесёшь. А дети из плоти и крови перешли в наступление. Седьмой метким броском доски сбил с ног хулиганку, разбив ей грудь и лишив рук. Две оставшиеся куклы, до которых наконец дошло, что они в меньшинстве, попытались удрать, но уже поднявшийся Моно вместе с Шестой камнями перебили им ноги. — Теперь им надо отрубить головы, — сказал Второй, подтаскивая сопротивляющуюся безногого хулигана к трём остальным, безуспешно пытающимся подняться. — По мне это как-то жестоко, — сказала Пятая, держа в руках леденец, — бить тех, кто уже не может дать сдачи. — Они б от такого не отказались, — сказала Шестая, несильно пнув по макушке безрукую хулиганку. — Вот именно. Я не хочу уподобляться этим куклам, — девочка в дождевике чуть повысила голос, — у меня ещё есть сердце. — О чем ты вообще? — спросила Шестая, — в этом месте либо мы, либо они. Да и не только здесь, везде так. Другого не дано. — Мне неприятно это признавать, но она права, — сказал Седьмой, взяв у Пятой леденец, — давай лучше я. Мальчик с колодкой чувствовал, что Пятая в школе переживает какие-то не самые приятные моменты из своего прошлого. Будто ей уже приходилось быть жертвой жестоких издевательств, суровых наказаний — если вспомнить её слова про горох — и тому подобное. Но подробности Седьмой не стал спрашивать – если девочка захочет, она сама расскажет. Нечего расковыривать чужие старые раны. Когда Седьмой занёс леденец над первым поверженным, но все ещё живым хулиганом, то Пятая, не говоря ни слова, отвернулась. Она вздрагивала каждый раз, когда раздался звон фарфора. — Готово, — Седьмой вручил леденец Второму, — теперь можно примерять. С этими словами мальчик поднял пустую фарфоровую голову и надел её на себя. — Ну как? — осторожно спросила Пятая. — Вполне подходит. Только держать надо, — сказал Седьмой, прижимая фарфоровую маску руками. — Ну если так… — Пятая робко подняла голову хулиганки, словно боясь, что та оживет и попытается укусить, — только волосы уберу. Спустя пару минут все фарфоровые маски были надеты. Кукольные головы идеально подходили головам детей, но их приходилось придерживать. — Это точно сработает? — спросил Моно, которому Пятая успела сделать повязку для глаза из своих лент для косы, — мы так на хулиганов не тянем. — Взрослых так действительно не проведёшь. А пустоголовых хулиганов ещё как. Они думать не очень-то любят. Только постарайтесь не выдать себя. — Легко сказать, — сказал Моно, — нам ведь ещё надо хулиганов заставить беситься сильнее обычного под этой маскировкой. — На месте разберёмся, — сказала Шестая, — хотя кое-какая мысль у меня есть. Но сперва нужно пойти к ним в столовую. — Зачем? — не понял Седьмой. — Увидишь, — ответил ему Моно, поняв замысел Шестой. Путь до столовой прошёл не без происшествий. Та группа из четырёх кукол была не единственной, кто решил установить ловушки, пока остальные хулиганы были заняты обедом. Приходилось либо красться мимо них, либо сражаться — носить фарфоровые головы было не так уж и легко, в них сильно потели лица. — Вот за тем поворотом будет столовая, — вскоре сказал Второй, — рядом с ней всегда хулиганы бродят, лучше надеть маскировку. Идите, я пока попытаюсь отвлечь Учительницу, иначе она быстро хулиганов усмирит. — Удачи тебе, — сказала Пятая, надевая вместе с остальными фарфоровую маску. Собравшись с силами, дети, прижимая кукольные головы, пошли к раскрытым дверям столовой, где сидели за длинными столами хулиганы, с отвратительным чавканьем пожирая из тарелок какую-то жижу. — Это отвратительно, — поморщившись, тихо сказала Пятая. — Да, эта еда от помоев неотличима, — кивнула ей Шестая. — Нет, я про то, как они ведут себя за столом. Едят, как свиньи. Шестая пожала плечами, продолжая вести за собой остальных мимо столов. Второй был прав — было достаточно надетой фарфоровой головы, чтобы хулиганы приняли тебя за своего. — Кажется я понимаю, что ты задумала, — тихо шепнул Седьмой, старающийся унять тошноту при вида мерзкой массы на тарелках, — любой взбунтуется от такой кормежки. Это весь твой план? — Почти. Вы трое должны найти любой способ попасть на кухню. А с этими я разберусь сама. — Давай лучше я, — вдруг предложила Пятая, — ты тоже на кухне была, знаешь, что там есть. — Ты? — удивился Моно, — но ты драться не умеешь — И не буду. Можете мне верить, я не пропаду. Быстрее, пока куклы не заподозрили что-либо. Не тратя время на уговоры подруги, Моно, Седьмой и Шестая отправились заниматься кухней. Пятая тем временем оглянулась — в столовой хоть и было шумно из-за чавканья, хлюпанья и звона посуды, однако нельзя было сказать, что хулиганы слишком уж бесились. Второй упоминал, что Кухарку куклы побаиваются и стараются не шуметь слишком громко. На этом фоне выделялась группа, мирно сидевшая за отдельным столом. Эти куклы не шумели, не ёрзали, не толкали локтями соседей. Похоже эти были те хулиганы, прошедшие через кабинет страшного Директора. Внешне от других они не отличались, не считая того, что на их рубашках были приколоты значки. Внимание Пятой привлёк фарфоровый мальчик, нёсший на подносе тарелку с пюре. Как только он поравнялся с девочкой, та мигом подставила подножку, кукла упала прямо на двух хулиганок, окатив их содержимым тарелки. Те в свою очередь не остались в долгу, толкнув мальчика и кинув в него свои тарелки с недоеденной похлебкой, однако попали в спину другим куклам. Спустя две минуты в столовой начался бой всех против всех. Хулиганы кидались тарелками, стульями, колотили друг друга и вовсю толкались, стараясь приложить другого фарфоровой головой об пол, угол стола или стену. Не принимали участие в драке лишь та тихая группа кукол со значками, которая пыталась покинуть столовую. Что касается Пятой, то та, придерживая маску и лавируя между взбесившимися детьми, двигалась по направлению к кухне. — Эй, сюда, — услышала девочка голос Моно, — дверь открыта. — Там вроде есть монстр, — сказала Пятая, дойдя до друзей, — он не представляет опасности? — Если ты про Кухарку, то мы смогли её запереть, — сказала Шестая, — но не думаю, что дверь долго выдержит. Пора уже перейти ко второй части плана. Просунув под фарфоровую маску руку, девочка громко свистнула, привлекая внимание хулиганов. — А теперь бежим, — Шестая тут же пригнулась, в неё кинули отрубленную кукольную голову, и помчалась в кухню, остальные не стали мешкать, отправившись за ней. Толпа хулиганов, обнаружив, что им ничто не мешает пробраться на кухню, с криками и смехом помчалась туда, громя все на своём пути. Их не остановил железный шкаф, который они опрокинули, сломав при этом замок. При виде нормальной еды им и вовсе снесло крышу. — Ничего себе… — в ужасе прошептал Седьмой, схоронившись с остальными под столешницей, рядом лежали фарфоровые маски, — в жизни не видел такого… как же мы мимо них пройдём? — Думаю, что нам надо думать не об этом, — сказал ему Моно, — пальцем указывая на дверь, — Кухарка в любой момент может явиться. Вскоре раздался громкий грохот где-то вдали, на который хулиганы обернулись. Не теряя времени они, хихикая, принялись мастерить ловушку — разлили на пол около двери масло. Столь простая ловушка тем не менее оказалась весьма эффективной. Правда несколько хулиганов умудрились попасться в неё, поскользнувшись и разбив себе головы. Дети же молча наблюдали за тем, как в кухню, держа в руках ножи, вошла Кухарка. Тут же жертвами ее ножей стала тройка кукол, не успевших убежать в укрытие. Однако стоило лишь работнице кухни сделать шаг, как она вступила в лужу масла. Проехавшись по скользкой жидкости, женщина впечаталась животом в угол стола, рухнув на пол. Хулиганы, увидев, что Кухарка уже не может метнуть в них нож, тут же выскочили из укрытий, налетев на бедную женщину. Вооружившись чем попало, куклы принялись её избивать, колоть ножами, наиболее наглые поливали Кухарку смесью из тушенных овощей. Пока вершилась жестокая и беспощадная расправа за несъедобную, безвкусную и отвратительную еду, Моно, Пятая, Шестая и Седьмой тихо крались к выходу из столовой. Они понимали, что гибель Кухарки и вовсе снесет куклам все тормоза, после чего находиться на кухне будет очень опасно. Выйдя в коридор, дети сняли маски с уже вспотевших лиц. — Там они не задержатся, — сказал Седьмой, вытирая рукавом синего свитера лицо, — разгромят все и пойдут дальше. — Нам это и нужно, — сказала Пятая, — только бы выдержать эти маски, в них очень жарко. — Вот вы где, — на этот знакомый голос обернулись все четверо. К ним бежал Второй, донельзя довольный собой. — Что с Учительницей? — первым делом спросила у запыхавшегося мальчика Шестая. — Не беспокойся, — тяжело дыша после бега ответил Второй, — она не скоро выйдет из своего кабинета. У вас как все прошло? — Ну… куклы сейчас убивают Кухарку, - ответил Моно, — думаю, что долго они не задержаться. Куда нам сейчас лучше идти? К спальням или через учительскую? — К спальням, там свободно, я смотрел. Быстрее, пока хулиганы не пришли. В коридоре уже были слышны крики, мерзкий смех и топот фарфоровых башмаков. — Не успеем, — Шестая надела маску, — нас они могут не тронуть. — Сюда, — крикнул Седьмой Второму, распахнув дверцу шкафчика, — посиди пока тут. Ты сам сможешь выбраться? — Да… — слегка замявшись сказал Второй. — Ждем тебя у забора, — с этими словами Седьмой закрыл шкафчик. Как только пухлый мальчик оказался в относительной безопасности закрытого железного ящика, в коридор ворвалась толпа хулиганов. Некоторые куклы держали трофеи от уже мертвой Кухарки — куски ткани от её одежды, ножи, некоторые и вовсе размахивали её отрубленными пальцами и ушами. Толпа была куда больше, чем помнили дети — похоже, что весть о расправе над работницей кухни обошла чуть ли не всю школу. Ребятам, в последний момент успевшим закрыть лица головами хулиганов, пришлось нелегко. Хулиганы толкались, бросались всяким хламом, били друг друга, некоторые же, к удивлению детей, играли в классики и прыгали через скакалки. В действиях кукол не было ни единой координации, каждый из хулиганов был сам по себе даже находясь в такой огромной толпе. — Как мы пройдём? — тихо спросил Седьмой у товарищей. — Молча, — сказала Шестая, — просто толкай тех, кто мешает пройти. Девочка уверенно пошла вперёд, расталкивая кукол, остальные отправились за ней. По пути дети становились свидетелями того, как группа хулиганов разрисовывала портреты, как две куклы играли в жестокую игру, оторвав у фарфорового собрата ногу и заставляя его ползти, перекидывая друг другу конечность. Были и другие затейливые и весёлые игры, поражающие своей жестокостью. Пустые, не обременённые ни жалостью, ни интеллектом, головы желали лишь одного — причинять боль всем и вся ради собственной забавы. Чем ближе были спальни, чем безумнее становились хулиганы. Уже нельзя было найти ни одного не опрокинутого шкафчика. Причина такого могло быть и то, что недалеко от комнат для сна находилась учительская, чьи двери были заблокированы длинными досками. Было неизвестно, каким образом Второй смог закрыть Учительницу в комнате, но судя по тому, как яростно и безуспешно жуткая женщина пыталась выломать дверь, баррикада была надежной. — Только бы пройти, — шептала себе Пятая, смотря на то, как куклы играют в перетягивание товарища, в то время как два других хулигана тащили фарфоровую девочку по полу с битым стеклом, — только бы пройти, только бы пройти. На несчастье детей одному из хулиганов пришла идея бросаться во всех проходящих мимо него всяким увесистым мусором, одной из его целей оказался Моно. Украденная из столовой чашка прилетела мальчику в висок маски, он едва не упал, но тут же хулиган, посмеиваясь, запустил в Моно ещё и книгу, от которой разбилась фарфоровая маскировка. При виде лица живого мальчика хулиган мерзко засмеялся и свистнул, привлекая внимание остальных кукол. Бросив все свои дела, фарфоровые задир окружили четверых детей, скинувших уже бесполезную маскировку. — Простите, — только и смог произнести товарищам Моно. Ситуация была безвыходной — почувствовав, что среди них есть непохожие на них чужаки, куклы пришли в безумный восторг. Каждый хулиган знал, что игры становятся намного веселее, если в них принимают участие те, кто умеет чувствовать боль, и разделить такое удовольствие желали все. Сражаться с такой толпой даже с оружием было невозможно, что уж говорить о четырёх безоружных, прижатых к стенке детям? Шестая сжала кулаки — она не собиралась умирать так легко. Аналогично к бою приготовилось и Моно с Седьмым, закрыв собой Пятую. — Не думал, что так всё закончится, — обреченно произнёс Седьмой, глядя на приближающуюся толпу, — даже обидно как-то… В этот момент что-то топнуло с такой силой, что даже стены затряслись. Хулиганы замерли, начав переглядываться друг с другом. — Это ещё что такое? — недоуменно спросила Шестая. Затем топот повторился, отчего хулиганы, начав жалобно скулить, помчались к спальням. Тут же Учительнице наконец удалось выломать двери, но она, услышав тяжелые, размеренные шаги, вздрогнула, отряхнула платье и замерла, даже не обратив внимание на детей. — О нет… — в ужасе прошептала Пятая, осознав, кому именно принадлежат шаги, — это же… Директор идёт… Бежать было некуда — с одной стороны приближающийся монстр и Учительница, хоть и замершая, с другой — спальни, куда умчались почти все хулиганы. А шаги звучало все отчетливо и отчетливо, пока в проходе полутемного коридора не возникла огромная, несколько сгорбленная фигура. Директор был очень высок — даже сутулясь он почти достигал потолка. Его голова представляла из себя какой-то угодливый кожаный бутон, одет же он был в красный строгий костюм с белой рубашкой и темно-синим галстуком. Оказавшись в коридоре он глухо заревел, из головы-бутона вылезли тонкие щупальца, которые в мгновение ока сцапали не успевших и пикнуть детей, подняв их в воздух. После Директор указал Учительнице пальцем на спальни, куда женщина и отправилась, сжимая в руках линейку. Нет нужды говорить, как сильно пытались вырваться дети из мёртвой хватки сильных щупалец, пока Директор, тяжело ступая, шёл в свой зловещий кабинет. По пути он свободными щупальцами поднимал шкафчики, поправлял картины, попутно стирая с них художества хулиганов и убирал сделанные ими же ловушки. У его кабинета же выстроилась целая ватага кукол со значками на одежде. — Это они, зуб даю, — произнесла Шестая, вися вверх ногами, щупальце держало её за лодыжку, — вот почему он вышел. Надо было ещё в столовой ими заняться. — Не думаю… что сейчас нам стоит… сожалеть об этом, — тяжело дыша сказал Моно, щупальце сильно сжимало ему грудь. Директор, не обращая внимание на тщетные попытки высвободиться, открыл дверь кабинета, где из мебели были шкафы, большой стол посередине и пара стульев. Позади стола было большое окно, из которого можно было видеть детскую площадку, слева же — ещё одна дверь, куда направился монстр. То, что находилось за ней, дало ответы на вопрос, каким образом в школе появляются новые хулиганы. Вдоль стен были расставлены стулья с цепными колодками и стеллажи с банками, где в какой-то зелёной жиже плавали мозги. В центре стояло чёрное кресло с кожаными петлями на подлокотниках, рядом с ним был столик с тонкими ножами, ножницами, бритвой и прочими острыми предметами. На это кресло щупальца усадили Седьмого, тут же ремнями привязав ей руки. Остальных детей Директор усадил на стулья, не забыв прицепить им колодки. — Лучше бы он нас убил… — уставшая от всего пережитого прошептала Пятая, отрешенно уставившись в потолок. Она слышала, как пытается порвать цепь Шестая, как Директор выбирает необходимый инструмент, как Моно шуршит своим пакетом, вынимая из внутреннего кармана куртки, как ерзает в кресле Седьмой, дожидаясь своей незавидной участи. Неожиданно раздался настойчивый стук в дверь. Директор, только взявший в щупальце ножницы, отложил инструмент и направился к выходу из кабинета. Как только его громкий топот стих, то в жуткую комнату забежал тот, кого дети были очень рады видеть — это был Второй собственной персоной, но без своего леденца. — Ты в порядке! — удрученное состояние Пятой сменилось торжествующей улыбкой, — помоги нам, прошу. Второй, не говоря ни слова, первым делом бросился к столику с инструментами, взяв оттуда скальпель, пухлый мальчик первым делом разрезал кожаные ремни, освободив Седьмого. — Спасибо… — начал было мальчик, но Второй перебил его фразой: — Нет времени. С колодками возни было немного, благодаря тому, что маленький ключик от них у Второго был, найденный давным-давно. — Я не все вам рассказал, — как только Шестая, Моно и Пятая были освобождены, сказал Второй, — есть и третий выход. Через окно в кабинете Директора. Его надо лишь поднять. Идём, он скоро вернётся, нет времени на вопросы. При помощи стула, дети смогли взобраться на подоконник и вместе открыть окно, из которого сразу подул холодный ветер, занося в комнату капли дождя. — Бегите до забора, — сказал Второй, когда Седьмой, Пятая, Моно и Шестая уже спрыгнули на грязную мокрую землю босыми ногами — за ним вас никто не тронет. — Эй, а как же ты? Почему ты не прыгаешь? - спросил Седьмой, — давай с нами, тебе тут нечего делать. — Я не пойду с вами, — вдруг сказал Второй, — быстрее, Директор вот-вот вернётся — Что значит ты не пойдёшь? — не поняла Пятая, — тебя тут ждёт только гибель. А мы всегда выручить можем. — Оставьте его, — Шестая опустила руки на плечи Седьмого и Пятой. — Но мы не можем его бросить… — начала было девочка в жёлтом дождевике. — Никто не понял? Если бы он захотел — он бы сразу покинул это место. Или я не права, Пухля? — Целиком и полностью, — вздохнул Второй, — я действительно могу в любой момент уйти отсюда. — Но почему ты все ещё здесь? — вмешался Моно, — в школе же опасно. — Не спорю. Но мир за её стенами намного опаснее. В ней тепло, есть крыша над головой, есть даже убежище. Я знаю в школе каждый коридор и каждую комнату. Да и кошмары в ней привычные, можно сказать родные. А что там, помимо дождя? — мальчик указал вдаль, — я не знаю. И не хочу знать. Вдруг там будут твари намного опаснее Учительницы или Директора? Нет, лучше мне остаться тут. Ну же, уходите. Вам тут делать нечего. В этот момент вновь раздались тяжелые шаги. Второй закрыл окно и спрыгнул с подоконника. — Уходим, — коротко сказала Шестая, — не тратим время на Пухлю. — Но он там может погибнуть, — возразил Седьмой. — Он сам выбрал такую участь, — ответила девочка, — так что пусть сам разбирается. Но если ты хочешь идти его спасать — держать не буду. Но и помогать тоже. — Она права, — кивнул Моно, — это его выбор. Кошмарная школа уже была позади. Дети шли под дождём, ища место, где можно было устроить себе заслуженный ночлег. Моно иногда останавливался, чтобы взглянуть на школу. Мальчик никак не мог понять, почему Второй так не хотел покидать это место. И даже тогда, когда у него была возможность спастись от неминуемой смерти, он захотел остаться. Может ему удалось спастись? Второй не заслуживал участи стать очередной безмозглой и жестокой куклой. Внезапно Моно увидел, как из окна второго этажа на него смотрит Учительница, держащая в руке линейку. Пригрозив мальчику пальцем, она вскоре скрылась.