Шестой нездоровилось. У неё болела голова, першило в горле и бросало в жар. Из-за этого её товарищи были вынуждены передвигаться медленно и куда осторожнее, чем обычно — сложно убежать от монстра, когда у тебя на спине сидит больной и несколько сопливый товарищ. Шестую немного удивляло то, что её не собирались бросать, хоть и пользы от Шестой было сейчас мало, особенно в этом дождливом унылом городе. Можно бороться с болезнью, но рано или поздно она возьмёт верх. Но её товарищи по несчастью почему-то тряслись над нею, пытаясь помочь.
— Долго так продолжаться не может, — сказала Пятая, положив руку на горячий лоб Шестой, — бедняжка…
Услышь бы это здоровая Шестая, та бы огрызнулась — она не особо любила жалость по отношению к себе. Но сейчас она не была в состоянии не то, чтоб говорить, но даже слышать, пребывая во сне.
— Без лекарств мы бессильны. Вылечить её не сможем, — сказал Седьмой.
— А где их достать? — спросил Моно, приготовив похлебку на троих — Шестая есть отказывалась.
Седьмой и Пятая задумались. В разрушенном городе лекарства было достать невозможно. Но тем не менее мальчик приметил одно место, где они уж точно могли быть.
— Есть тут один дом, — сказал он, — на нем я видел красный крест. Где есть красный крест — там есть лекарства.
Седьмой знал, что говорил. На корабле был ящик с этим крестом, откуда Няня брала лекарства для заболевших детей. Это не было актом доброты — из больных детей мясо не так вкусно.
— А если их там не будет? — спросила Пятая.
— А у нас есть выбор?
На это Пятая не смогла ничего сказать. Другой надежды не было. Вскоре они шли по улицам серого унылого города, Шестая была закутана в кучу тряпья, её нёс Моно, девочку все ещё трясло. Дорогу показывал Седьмой, благо тот имел хорошую память.
То здание с красным крестом было целым комплексом, весьма хорошо сохранившийся. Путь прошёл без проблем, разве что пришлось поплутать, избегая пропасти. Двери были открыты настежь, внутри было тепло, но не уютно — мрачно, темно, время от времени до детей доносились странные звуки где-то в глуби здания.
— Не нравится мне тут, — сказала Пятая, — давайте быстро найдём лекарства и пойдём назад.
— Где же они могут быть? Тут искать не переискать, — огляделся Моно, положив Шестую к стене.
— Должен быть шкафчик… тоже с красным крестом, — сказал Седьмой, — двое из нас пойдут искать, один посидит с ней, поможет если что. Ну, кто со мной?
— Я могу, — сказал Моно, глядя на то, как неуютно Пятой в этом месте. Девочка не была против остаться с больной, разве что попросила быть осторожнее.
Моно и Седьмой отправились вперёд по темному коридору, освещаемым лишь мигающими лампами. В нос ударил резкий запах чего-то соленого и неприятного, от чего хотелось чихать. Прикрыв носы ладонями, мальчики продолжали путь, ища заветный шкафчик.
В первой двери ничего интересного не было, только стол и какие-то бумаги. Седьмой и Моно любопытства ради просмотрели несколько листов, но ничего не смогли разобрать — все они были написаны таким невнятным почерком, что Седьмой даже предположил, что это какой-то шифр.
— А от кого шифруются? — задал резонный вопрос Моно.
— От чужих конечно, — ответил Седьмой.
В следующей комнате уже не было гор из бумаги, но была какая-то странная машина. Рядом была небольшая дверца, за ней находилась маленькая комнатушка, полная разных рисунков. Это напомнило Седьмому о его каракулях, которые он иногда показывал Няне… пока не узнал страшную тайну.
— Что это за место? — Моно взял в руки один из листков, но увидев изображённого на рисунке высокого человека в шляпе, тут же его выронил, словно ужаленный.
— Похоже, что тут держали кого-то, — Седьмой не стал брать рисунки, — задерживаться нельзя, если не хотим оказаться тут. Пошли отсюда.
Однако любознательный Моно задержался около непонятного механизма. Ради интереса он дёрнул за рычаг, и тут экран машины засветился.
— Эй, гляди, — позвал товарища Моно, тут же забежав туда.
Седьмой хотел было позвать за собой Моно, но осекся на полуслове, увидев, как на него смотрит маленький скелет.
— Ты в порядке? — забеспокоился мальчик, — ты живой там?
— Да. Заходи, там круто.
— Нет. Нам лекарство надо найти, дурачиться потом будем, — с этими словами он дёрнул рычаг, машина погасла.
— Извини, — виновато сказал Моно.
Остальные двери в этом коридоре были заперты. Уходить далеко Моно и Седьмой опасались, можно ведь и заблудиться. Но выбора не было, Шестая нуждалась в лечении.
— Идём дальше, — сказал Седьмой, — и не разделяемся.
— А если на нас нападут?
— Тогда да, но потом мы должны быстро найти друг друга.
На верхнем этаже было все то же самое, длинный коридор с дверями, часть из которых заперта. Но в одной комнате их все же ждала удача в виде запертого стеклянного шкафа. Впрочем, для двух мальчишек справиться со стеклом было не так сложно, вскоре раздался звон и острые осколки упали на пол.
— А какое лекарство нам нужно, — спросил Моно.
— Берём столько, сколько унесем, — сказал Седьмой, — на месте разберёмся.
Мальчики стали набивать себе карманы различными медикаментами, выбирая наименее большие, которые удобно переносить.
Вернулись назад они без приключений, неся в карманах кучу лекарств. Пятая была им рада, Шестая же и вовсе лежала без чувств, так ей было плохо.
— Вы живы, — обрадовалась девочка, — и вовремя, ей все хуже и хуже.
Мальчики вывали в общую кучу добытые медикаменты. И теперь был вопрос — а как вылечить Шестую? Седьмой помнил, что далеко не все лекарства надо принимать внутрь. При помощи давно найденного фонарика они изучали этикетки, стремясь что либо разобрать в этих маленьких и не всегда видных буковках.
Часть лекарств дети отложили в сторону из-за того, что их надо было вводить в тело через иглы. Другую отложили по причине плохо читаемых этикеток. Оставались лишь несколько таблеток, которые дети дали больной подруге. Хорошо, что они давно собрали и прокипятили собранную дождевую воду, которую принесли с собой в найденной фляжке. Вскоре Шестая открыла глаза.
— Как ты? — спросила её Пятая, — лучше?
— Немного, — сказала девочка, — голова только болит.
Она потёрла лоб.
— Пройдёт, — сказал Седьмой, — я надеюсь. Пойдём отсюда? Встать можешь?
— Может лучше переждем? — спросил Моно, — здесь вроде никого нет. Можно убежище сделать. А как выздоровеет — пойдём дальше.
— Насчёт никого нет — не факт, — заявил Седьмой, — мы толком ничего не изучили тут. Может и живет кто-то.
— Но сюда он может не ходить. Найдём место поукромнее, — сказала Пятая, — там и переждем, если что.
На том и решили. Нашли небольшой уголок в холле здания, укрытый от посторонних глаз, обустроили его — часть вещей с прошлого убежища притащили, часть нашли на месте. Оставался правда вопрос с едой, но крысиное гнездо решило отчасти эту беду, правда крысы довольно больно царапались и кусались.
Детям приходилось идти дальше по этому зданию, исследуя комнату за комнатой. Пока что ни один монстр им не повстречался, казалось, что здание было необитаемым.
Однажды дети отправились вчетвером в очередную вылазку, в этот раз им были нужны батарейки для фонарика. Во всех известных им помещениях ничего полезного уже не было. Ребята стояли перед большой дверью, из-под которой виделся тусклый мигающий свет.
— Что-то мне не нравится это место, — сказала Пятая, — как бы мы тут не пропали.
— Ничего, — поспешил успокоить подругу Седьмой, — мы и не такое прошли. Справимся.
Дверь открылась со скрипом, являя за собой освещённый мигающей лампой коридор. Дети пошли по нему, будучи готовыми в любой момент бежать. Моно держал Шестую за руку, девочке хоть и стало лучше, но она все ещё была слаба.
Батарейки нашлись быстро, недалеко от окна с разбитыми стёклами, рядом с бурыми засохшими каплями крови. Рядом валялся и фонарик, полностью разбитый.
— Пошли отсюда, — коротко сказала Пятая, которой стало дурно от увиденного.
Но стоило лишь Седьмому направить луч уже работающего фонаря в сторону коридора, как там показалась высокая фигура. Одета она была лишь в больничный халат, лицо все в бинтах, вместо рук и одной ноги — протезы. Ребята могли поклясться, что этой искаженной фигуры в коридоре не было.
— Что это? — спросил Моно. Это искаженное существо вроде и не выглядело враждебным, но его внешний вид отталкивал, вызывая дискомфорт.
Седьмой тем временем, убедившись, что существо не атакует, выключил фонарик. И тут же об этом пожалел, создание в темноте развернулось и быстро помчалось на детей.
— Включай быстрее! — Моно, Шестая и Пятая крикнули одновременно, Седьмой от внезапности не сразу смог нажать на кнопку. Фонарь сработал в тот момент, когда искажённый человек уже тянул к ним руки.
— Это было близко, — сказала Пятая, — но мы знаем, что эти монстры не любят свет.
— Но фонарик не вечен, — сказал Седьмой, не спуская фонарь с Манекена, — долго мы так не продержимся
— Коридор небольшой, успеем выйти, — заметила Шестая, — и скорее, мне не очень хорошо.
Хоть она не до конца понимала, почему ей пытаются помочь, но раз так, то почему бы этим не пользоваться.
— Хорошо. Я держу его, — сказал Седьмой, пятясь спиной к спасительной двери, около которой мигала лампа.
— У нас проблемы, — сказала Шестая, услышав скрип двери рядом.
В полуметре от зоны мигающего светильника открылась дверь, из неё вышли две здоровые фигуры. Они были намного крупнее, чем тщедушный пациент, лица их тоже закрывали бинты, но ни руки, ни ноги не были ничем заменены.
Дети оказались в ловушке. С одной стороны очень быстрый пациент, с другой — санитары, медленно, но уверенно топающие к ним. Из оружия лишь фонарик… но им можно остановить лишь одного. Седьмой вертелся, как волчок, но мало что мог сделать — монстры постепенно были все ближе и ближе. Оставался лишь один выход.
— Бегите, — крикнул Седьмой остальным, — я задержу их.
В плане мальчика действия были простыми. Его схватит тот пациент. Он должен продолжать светить фонарем, чтобы те смогли пройти мимо санитаров. Жаль, что его жизнь так оборвётся, но остальные будут спасены. Друзья поняли его без слов, хоть Пятая и попыталась было возразить, но монстры были уже совсем близко.
Собравшись, Седьмой направил луч фонаря на санитаров, те замерли. Он услышал позади себя быстрый топот, сжал руками фонарь покрепче и закрыл глаза. Он не выпустил фонарик даже тогда, когда монстр схватил его, крепко сжав маленькое тельце до боли в груди.
Моно, Шестая и Пятая бежали так быстро, как могли. Они проскочили мимо неподвижных санитаров, домчались до мигающей спасительной лампы, проскочили за дверь, тут же её закрыв.
— Оторвались, — проговорил Моно.
— Жаль, что не все, — сказала Пятая, сев на пол, — он был хорошим другом.
Шестая ничего не сказала — от всей этой беготни у неё вновь разболелась голова.
***
На потолке возникла новая трещина. Уже десятая. Третья, лёжа на кровати под одеялом, проводила глазами по трещинам, одно из немногих занятий, способных хоть как-то занять мозг в этом месте. Есть ещё и рисование, но девочка уже израсходовала всю бумагу и мелки. Новые принесут не скоро.
Как давно она уже здесь? Месяцы? А может уже и годы? Третья давно потеряла счёт времени.
Двери палаты открылись. Третья бросила взгляд на вошедшего санитара, его прибытие ничего хорошего не несло. Но в этот раз громила нёс в руках мальчишку, одетого в голубую майку и штаны, одежда больных. На ноге была колодка, а сам он дрожал, как осиновый лист. Мокрые волосы показывали, что он попал под насильное мытьё. Его кинули на койку напротив кровати Третьей, он тут же закутался в одеяло, пытаясь согреться. Санитар тут же ушёл, оставив детей наедине.
— Ещё один больной, — флегматично сказала девочка, — какой диагноз?
— Что? — не понял мальчишка, — что за диагноз?
— Это то, чем ты болен, — объяснила Третья, — если ты здесь, то ты нездоров. И тебя будут лечить.
— Но я ничем не болен, — мальчик закутался сильнее в одеяло, — я здоров. Меня не надо лечить.
— Доктору без разницы, болен ты или здоров. Меня он тоже начал лечить. Гляди.
Она скинула одеяло, демонстрируя мальчику протез руки с тремя пальцами и крюк, заменяющий ей лодыжку.
— У меня и глаз был больным, — с этими словами она небрежным движением вытащила из глазницы искусственное глазное яблоко.
Седьмой с ужасом смотрел на эту странную девочку, на её пустую глазницу, которой она подмигнула ему, и чувствовал, что его начинает тошнить. Хорошо, что он ничего не успел съесть.
— Ах да, ещё будут процедуры разные, — добавила эта странная девочка, вернув глаз на место, — капельницы, термометры, таблетки, будут смотреть зубы, горло, могут поставить уколы… или клизму.
Что такое клизма Седьмой не знал, но при этом слове спокойная девочка скорчила такую гримасу, что мальчик понял — это очень неприятная процедура. Надо выбираться отсюда.
— Размышляешь о побеге? — вдруг спросила его Третья.
— Да…
— Зря ты надеешься, что сможешь сбежать. Я тоже так думала. И копала ложками, мечтая оказаться на воле. Но далеко я не ушла.
— Тебя поймали? — с сочувствием спросил Седьмой.
— Нет. Просто выкопанный мною проход вёл ровно под дверь моей же камеры. А потом меня признали больной и стали лечить.
Седьмому пребывание здесь нравилось все меньше и меньше. Ему и так хватило холодной воды, которой санитары его окатывали из шланга. Терять свои руки и ноги вместе глазами мальчик не хотел.
— Мы сможем сбежать, — решительно сказал он Третьей, — знаешь, я и мои друзья выбирались и не из таких мест. И я сам смог сбежать из одного такого места.
—Сам? — вдруг спросила девочка, — или же тебе повезло?
Седьмой не смог ответить на этот вопрос. Было у него и прочих что-то вроде гордости за себя, когда им удавалось выбраться живыми из разных передряг. Но порой в их разум закрадывалось сомнение. Быть может им просто везло не умереть, в отличие от многих?
***
Моно, Пятая и Шестая сидели молча, разве что последняя чавкала жареной крысой. Потеря Седьмого сильно опечалила их. Он был осторожным, но добрым мальчиком, хоть и не особо ладил с Шестой. Впрочем и хмурая девочка не была в радости — из-за того, как она говорила друзьям, что лишилась запаса мяса на чёрный день.
— Бедняга, — наконец нарушила тишину Пятая, смотря на костёр, — что с ним там сделают? Чувствую, что ничего хорошего.
Шестая же начала чавкать громче. Хоть её никто не упрекал — а на любые упрёки у девочки было заготовлено крепкое словцо — но все равно было неловко. Здесь они из-за её хвори, начавшей уже проходить. Седьмой для неё был больше раздражающим элементом, но польза от него все же была. Да и на мясо, любимая еда Шестой, он не покушался, предпочитая овощи.
— Может он все ещё жив? — спросил Моно, — обычно монстры редко убивают сразу.
— Предлагаешь сунуться туда, где нас могут сцапать? — спросила Шестая, оторвавшись от крысы.
— Нам не привыкать, — пожал плечами мальчик с пакетом на голове.
По глазам Моно и Пятой Шестая поняла, что те горят желанием отправиться за Седьмым. Не уймутся, пока не увидят, что мальчику уже нельзя ничем помочь. Она в меньшинстве. Можно, конечно, отказаться, сославшись на недомогание… но оставаться одной девочка не желала.
— Ладно. Пойдём за ним. Если он дохлый уже — возвращаемся и покидаем это место, — вздохнув, сказала Шестая.
— Это само собой, — сказала Пятая, — когда в путь?
Отправились они спустя двадцать минут, собрав необходимые вещи и не теряя времени. Вновь дверь, зловеще мигающая лампа, рядом на полу валяется фонарик — Седьмой успел отбросить, когда его схватили. Фонарик взял Моно, устройство ещё работало.
— Ну, мы не безоружны, — сказал он девочкам.
— Тихо ты, — приложила палец к губам Шестая, — нас услышать могут.
Дальше дети шли в тишине, прислушиваясь к каждому звуку. В коридоре было не так много мест, где можно было укрыться, да и местные обитатели скорее всего быстро бы там их отыскали.
Пройдя чуть дальше, ребята обнаружили стоящих в коридоре манекенов. Они не двигались, но Моно на всякий случай включил фонарь — неожиданности детям были ни к чему.
— Что это с ними? — спросила Пятая, — засада что ли?
Но ответ дать никто не мог. Обходного пути не было, пришлось идти мимо манекенов, ожидая, что те оживут и попытаются их схватить. Но те продолжали стоять, тем не менее, когда дети прошли опасный участок, то они помчались так быстро, как могли. За свою невеселую жизнь они знали — даже если монстр выглядит неопасным, то все равно не стоит расслабляться. Никогда не знаешь, что задумали эти чудовища, лучше не терять бдительности.
Переведя дух, они пошли дальше, но спустя несколько шагов дети увидели большие двери с маленькими оконцами. Они были чуть приоткрыты. Над дверям была надпись из четырёх букв.
— М… О… Р… Г… — по буквам прочитала Пятая, — что за морг?
— Не знаю, но звучит зловеще, — ответил Моно, — аж мороз по коже.
— Если это что-то зловещее, то монстры явно там должны быть. И держать там пленников. Примеров полно — кладбище, комнаты с клетками, школы, — Пятая загибала пальцы, — возможно и морг в этом числе.
— Проверим, — сказала Шестая, — главное самим не стать пленниками.
За этими дверьми находилось длинное светлое помещение с рядами тележек, на которых лежали тела, накрытые белыми простынями. Из-под них выглядывали голые ступни, на чьи большие пальцы были надеты бирки с номерами. Здесь было холодно. Ступать по ледяному полу голыми пятками — такое себе удовольствие.
— Пойдёмте отсюда, — сказала Пятая, взяв Шестую за руку, — пока мы здесь не замёрзли.
Но тут девочки и мальчик услышали странный шум откуда-то сверху. Синхронно подняв головы, они увидели толстого старика, что вниз головой полз по потолку. При виде детей он прокряхтел что-то невнятное и пополз быстрее. Дети не стали задаваться вопросом, как эта туша не падает вниз под своим-то весом, а помчались к дверям. Но там уже стояли здоровые санитары, полностью перегородив путь к отступлению. Они были в ловушке.
