The Badlands

      Когда мне было 14, я пошел на войну. Сам. Я думал, что помогаю своему государству, что мы боремся за правое дело, неся правильные идеи в страны третьего мира. И я никогда еще так не ошибался.       Меня и еще несколько тысяч таких же юнцов направили в Мексику. Знаешь. парень, как в народе прозвали эту войну? Второй Вьетнам.       Ты, конечно, вряд ли помнишь войну во Вьетнаме, но я еще изучал ее в школе. Страшная бойня: жадность государств привела к смертям сотен тысяч человек. Но то, что я видел в Мексике, было в стократ страшнее. Мы были подопытными кроликами, бегающими с прототипами нового оружия под кучей видов различной наркоты. Я даже не могу сказать, сколько дней я точно был там, потому что был просто под конской дозой адского коктейля анаболиков, седативных и хрен знает чего еще.       Еще во время первой центральноамериканской войны все помешались на имплантах и различных аугментациях, но во время второй эта истерия развернулась до космических масштабов.       Я отчетливо помню, как в меня попала шрапнель, вот сюда, в предплечье. Раньше бы меня попытались зашить, комиссовали бы и забыли. Но в Мексике, неееет, там мне просто отхреначили руку, приделали имплант и через неделю послали на фронт, дальше убивать таких же подростков, каким был и я.       Меня хватило на 9 месяцев. Каких-то сраных 9 месяцев, но тогда мне казалось это вечностью. Я шел туда романтичным пацаном, а вернулся изуродованным ветераном. Чем больше времени я был в Мексике, тем больше понимал, что эта война не имеет ничего общего с идеалами о лучшем мире, это была хорошо рассчитанная бойня корпоратов и коррумпированных государственных организаций. Мы были пешками в игре за власть, за грязную власть, скажу я тебе, парень.       И после того, как мой лучший друг пожертвовал собой ради спасения моей жалкой задницы, я уже не мог там находиться. Я вернулся в Найт Сити и затерялся на улицах Хейвуда, как будто Джона Линдера никогда и не существовало.       Вот так, мой маленький друг, на свет родился Джонни Сильверхенд. Мой имплант был еще более доисторическим, чем тот, что ты наблюдаешь сейчас, но он тоже был цвета серебра. Мне казалось это правильным, взять псевдоним, связанный с тем, через что я прошел.       Чувство долга продолжало культивироваться во мне, но теперь оно носило другой характер. Я должен был рассказать миру о том, что происходит на самом деле. Я хотел кричать об обмане государств и корпораций! Я хотел, чтобы люди услышали меня и встали против зверств, которые против них устраивали.       Мы с Керри Евродином создали «Самурай», позвали еще несколько человек и начали вершить наш маленький план по раскрытию у людей глаз на происходящее в мире. Ви, мы играли в таких дерьмовых клубах, что ты даже представить себе не можешь. Мы выступали везде, где только могли. И однажды нас заметили. Это были Universal.       Да, Ви, я снова оказался под колпаком у корпораций. Пытаясь бороться с одним злом, я примкнул к другому.       За те годы, что мы выступали вместе, я приобрел друзей, за которых и умереть не стыдно. Конечно, война меня помотала знатно, и вел я себя как полнейший мудак. Сейчас я начинаю это понимать, но тогда я был молод, вспыльчив, амбициозен и невероятно глуп.       Если бы не поддержка Керри, я бы, наверно, закончил как кучи других ветеранов: пуля в лоб или жалкое существование на улицах Найт Сити. Но он помог мне сформулировать мои мысли, помог описать то, что я чувствую. И когда группа распалась, а мы ушли в сольное плавание, мы с Керри продолжали общаться. Это ужасно бесило корпоратов, ведь во всех журналах нас пытались выставить заклятыми врагами: «Посмотрите, непомерное эго Джонни Сильверхенда не смогло смириться с восхождением новой звезды рока!» И это самый милый из заголовков, что я помню.       Мы начали сотрудничать с одним лейблом, поэтому наши концерты частенько проходили по очереди на одних и тех же площадках. Я выпустил альбом, где рассказал о всех ужасах войны, о заговорах, об испытаниях боевых наркотиков и экспериментах с кибернетикой. А Керри меня поддержал. Конечно, не на людях, но в личном общении он всегда говорил, что я поступаю правильно. А я в ответ лишь называл его моей очередной группис. Идиот. Знаешь, я очень им гордился, но никогда не показывал этого, всегда пытался его поддеть или как-то уколоть и по итогу я оттолкнул лучшего и единственного друга. А теперь я восстал 50 лет спустя и узнаю, что один из немногих, кто еще жив, пытался покончить с собой.       Боже, меня окружает ебаный клуб суицидников.       Ладно, я отвлекся.       В то же время я познакомился с Альт. Ох, Альт. Она была так умна, так сексуальна и горяча, что у меня попросту сорвало башню. Я увидел ее на одном из наших концертов, ее взгляд был холоден, и на лице играло безразличие. Это был вызов. После концерта я ее нашел, чувствовал себя принцем, что ищет золушку, только мне она даже туфли не оставила. От первого взгляда друг на друга до секса у нас ушло не больше часа, не считая концерта. Животные чувства, никакой романтики. С ней я, конечно же, тоже вел себя как мудила, но мне тогда казалось, что ей нравится именно такое отношение. Конечно ты видел у вудуистов, что произошло с ней. Однако я скрыл в памяти один ужасный факт. Это действительно я её убил.       О да, парень, не смотри на меня так удивленно. Альт была права, это я ее убил. Я отключил ее слишком рано, не зная, что ее сознание в этот самый момент пыталось попасть обратно в тело. Это я отрезал ее и оставил дрейфовать по сети, это я не оставил ей шанса прожить нормальную жизнь!                               Я убил Альт Каннингем.       Поэтому когда в 2023 году я, казалось бы, освободил ее, когда она последний раз вышла со мной на связь и сказала, что прежней Альт больше нет, что теперь она просто набор данных, который лишь звучит и выглядит как она, я потерял все. И не только Альт, нет. В этот момент Шайтан уже был мертв, Блэкхэнд истекал кровью, Мерфи я не видел.       И когда меня схватили головорезы Арасаки, я уже не сильно-то сопротивлялся. Меня везут на этой каталке, истекающего кровью, выплевывающего зубы, а все, о чем я думаю — Альт больше нет, остальные скорее всего тоже погибли. Смотрю в небо Найт Сити, и все кажется таким простым: как я могу спасти мир, если я даже не смог уберечь близких? Смысл бороться?       В тот момент я признал для самого себя, что дело никогда не было в идеалах. Дело было в мести. Сперва я мстил за свое угробленное отрочество, потом мстил за разрушенную карьеру, мстил за Альт, в конце концов.       И пока я был занят своей чертовой вендеттой, я не заметил, как окончательно проебал Бестию, Керри, всю свою группу и, конечно же, Альт.       Поэтому вот тебе мораль истории, малыш: если вокруг есть люди, которым ты дорог, хорошие люди. Борись за них, борись ради них и никогда их не отпускай.       — Бестию? Откуда тут взялась Бестия? — Ви все также лежал на кровати и даже не думал засыпать. Он не знал всей истории рокера, ведь тот скрывал свои воспоминания от самого себя, и Ви тоже не имел к ним доступа. Наемник не хотел расспрашивать Джонни о том, что происходило на войне или после нее, знал, что рокеру будет неприятно копаться в темных уголках своей памяти.       — Я ему тут душу раскрываю, пример преподаю, а он только про баб и слушает. Скажу только, что мы встречались еще когда были совсем зелеными. Я был на вершине карьеры, мне было 19, а она уже тогда входила в круг лучших соло этого города, — Джонни посмотрел в сторону, и казалось, бы, на его лице действительно отражалось все сожаление мира. - Я думал, что мне все будет сходить с рук, в конце концов Бестия очень терпелива по своей натуре, но оказалось, что у всех есть предел.       — Знаешь, Джонни, ты не мог знать, что Альт жива. Нетраннинг был в стадии зарождения, и о таких нюансах выхода из сети знали совсем немногие. Тебе пора перестать себя винить.       — Ага, легко сказать.       — И еще кое что. Послушай меня. Иногда даже месть можно обернуть во благо. Разве не жажда отомстить Смэшеру заставляет тебя помогать мне? — Ви лежал на спине. Он повернул голову в сторону рокера и вгляделся в лицо энграммы. Джонни поморщился.       — В какой-то степени да, и по началу так и было. Но сейчас я просто хочу помочь тебе выжить. У меня было так много проебаных вторых шансов. И в этот раз я не хочу облажаться. А теперь спи уже, блять, развели тут сопли, — Джонни выбросил несуществующую сигарету и исчез в голубоватом мерцании. И Ви провалился в беспокойный и очень короткий сон.