***
Драко сидел за одним столом с гриффиндорцами. Ему не нравилось все. Свет падал не так, да и вообще, света тут было больше, чем нужно. Так как стола было четыре, у двух из них по обе стороны были соседи. Конечно, гриффиндорский стол входил в эти неприятные пятьдесят процентов. Во-первых, кто-то постоянно куда-то шел, задевая Малфоя. Во-вторых, его не покидало ощущение, что любой из проходящих за ним студентов, может всадить нож в спину. На это не было никаких причин, исходя из того, что он был вместо Грейнджер, но заставить себя сидеть нормально он не мог. Аппетита не было от слова совсем. Его продолжало мутить от всей ситуации. Придя на обед вместе с Уизли - а он был уверен, что она следит за ним - ему стало еще хуже. Казалось безумным, что за разными столами разная еда, но это было действительно так. Все блюда за львиным столом были какими-то не такими. Еда выглядела совершенно не аппетитно, от нее пахло тухлятиной, а наблюдая за тем, как ест Финниган, Малфой боялся, что его скрутит прямо в Большом зале. Уизли продолжала без умолку щебетать о чем-то, и это ужасно бесило Драко. Он старался не обращать внимания и контролировать свои эмоции, но это было действительно сложно, с учетом того, что она кричала ему в ухо. На четвертом или пятом курсе, когда Малфой шел на Кингс-Кросс, он проходил мимо маглов, которые выглядели совершенно ужасно. Позже, уже в поезде, он узнал, что это были бездомные люди, которым нечего есть. Они сидели за огромными столами, чем-то напоминающие столы в Большом зале, и ели еду, которую им давали. Оказалось, что в не волшебном мире тоже есть благотворительность. Вот эти гриффиндорцы были один в один, как толпа тех бездомных и голодных маглов. — Дрон, ты передашь мне кусочек торта? Только не очень большой, пожалуйста. Малфой продолжал ковырять вилкой в своем обеде, когда невыносимая Уизли толкнула его, привлекая к себе внимание. — Ты оглох, что ли? — Джинни обиженно нахмурилась, сверля его взглядом. — Я все прекрасно слышу, — он огрызнулся, снова отворачиваясь. — Тогда почему ты не откликаешься? Я звала тебя. Драко посмотрел на нее и удивленно поднял брови. — Как ты меня назвала? — Дрон, как всегда, — Джинни развела руками, вздыхая. — Я же говорю, что ты меня не слушаешь. Все мимо ушей пропускаешь. — Какого хуя, Уизли? — Драко встал, злобно сверкнув глазами, — Не смей сокращать мое имя. Какие же вы все ебанутые… Он повернулся к выходу из Большого зала, когда увидел входящих Гермиону и Блейза. Девчонка выглядела так, будто ничего ужасного не произошло, и она не сменила разом и факультет, и друзей, и всю свою жизнь. И вдруг она начала громко смеяться, глядя на Забини. Малфой буквально поперхнулся своей желчью и быстро вышел из зала. Это была не ревность. Он никогда не стал бы ревновать грязнокровку Поттера. Но снова и снова вспоминая ее радостное лицо, он готов был разорвать Забини за то, что тот смог рассмешить ее. Драко хотелось убить Грейнджер за то, что она чувствует себя так комфортно в компании человека, которого никогда не знала. Убить ее за то, что она никогда не сидела с ним в Большом зале и не ходила по школьным коридорам, не скрываясь по углам. Она никогда не смеялась с его шуток. Потому что он никогда не шутил. Почему она чувствует себя так комфортно? Как она посмела быть сильной и просто жить в роли чистокровной слизеринки? Почему она не стала искать его, чтобы обсудить произошедшее? А если она испортит ему репутацию? Это их реальность, где их просто поменяло местами, или это рукотворно созданная реальность, к которой они не имеют отношения? Малфой остановился и потер лицо руками. Голова болела. Вопросов была уйма, а ответов на них не было совершенно. Еще и чертова Грейнджер спелась с Забини. Драко взвыл от бессилья и начал ходить кругами по коридору. Ситуация была просто абсурдной. Он, почему-то, чувствовал непреодолимое желание объяснить Грейнджер, что она не может, не должна чувствовать себя так спокойно ни с кем, кроме него самого. Почему она вообще должна чувствовать себя с ним спокойно? Так правильно. Малфой каждой клеточкой ощущал, что это правильно. Она одна знала, что произошло. Они попали в это место вдвоем и должны, нет, просто обязаны держаться друг друга. Он никогда в жизни еще не чувствовал такой необходимости в каком-то другом человеке. С каждой секундой осознание этого крепчало, а желание схватить ее и утащить поговорить в их кабинет возрастало. Его штормило. Как это будет выглядеть? Пойдет ли она с ним? Играет ли она роль правильной слизеринки, которая призерает не идеально чистую кровь? Какая у них кровь на самом деле? Не может быть того, что его переделал камень настолько, что в жилах течет теперь магловская кровь. Драко несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Грейнджер. Вот, что сейчас важно. Ей нужно показать, что они вместе. Что никакой Забини не имеет смысла. Что его вообще нет. Малфой направился назад в Большой зал. Волнение и страх обнимали его сзади все сильнее. Подойдя к входным дверям, эмоции начали душить его, но он слишком горел желанием забрать ее, а потому, не обращая внимания на заинтересованные взгляды студентов, подошел к слизеринскому столу и наклонился к ее кудрявой голове. — Вставай, гриффиндорка под прикрытием, — шепотом, чтобы услышала только она. По телу Гермионы побежали мурашки, и она тряхнула головой, копной волос пытаясь скрыть смущение. Пэнси, глядя на подругу и Малфоя, удивленно выгнула бровь, а Блейз закатил глаза. Не обращая внимания на реакцию слизеринцев, Грейнджер встала и, поправив мантию, пошла вслед за Драко, аккуратно шагая по каменному полу. Она кинула безразличный взгляд на гриффиндорский стол и заметила шокированную и злую Джинни. — Куда мы пойдем? — Выйдя за пределы Большого зала, Гермиона отпустила себя и, перестав притворяться, подбежала к Малфою. — В наш кабинет, — Драко бросил на нее пустой взгляд и прибавил шагу. Ему не хотелось, чтобы девушка почувствовала его необходимость в ней. — Драко, — она вновь запнулась, произнося его имя. — Моя рука, она… Гермиону вновь передернуло от воспоминаний о внешнем виде своей руки, но, собравшись духом, она продолжила: — На моей руке черная метка.***
Войдя в их кабинет, они почувствовали жуткий холод и затхлый запах. Сырость. Драко отметил про себя, что когда был здесь в последний раз — воздух был другим. Не сказать, что пыльный, заброшенный кабинет стал для них уютным, но, все же, не настолько отчужденным и неприятным. Гермиона поежилась, проходя глубже. — Мне кажется, — она замолчала и тихо чихнула, прикрываясь ладошкой. — Тут все по-другому. Это не наш кабинет. — Это одна из тех вещей, о которых я хотел поговорить с тобой, — Драко наложил на них согревающие чары и, с помощью магии, убрал пыль со стола, на который намеривался сесть. — Я не понимаю, остались ли мы в нашем мире, но поменялись местами, или же это какая-то другая реальность? — Вообще, насколько мне известно, — Гермиона вздернула носик и повернулась лицом к Малфою. — Не существует никаких «других» реальностей. Даже если они есть, перемещения через них точно невозможны. Это слишком сложная магия. Заклинания такого точно никогда не было и не будет, потому что это больше, чем энергия, которую может позволить себе даже самый сильный волшебник. Если, в теории, взять артефакт, который будет наделен достаточными силами и возможностями. Нужно изучить не только все возможные фолианты по магии, но еще и все труды по физике. Но я боюсь, что и этого не хватит. Физику изучают, по большей части, магглы. Но даже если они объединятся с волшебниками, пройдет не меньше ста лет прежде, чем появится хоть какая-нибудь информация о других реальностях, то бишь мультивселенных. Все это только теории. Я не думаю, что мы попали в какой-то другой мир. — Грейнджер, — он протянул ее фамилию и закатил глаза, — Какая же ты невыносимая, мы с тобой не на уроке, я не скажу тебе «десять очков Гриффиндору». Весь этот пиздец — наша жизнь, отнесись к этому серьезней. Мерлин, если ты считаешь, что других реальностей нет, то где мы? Ты думаешь, что это та же школа, в которой мы были после ужина? Думаешь, что Забини, с которым ты ворковала в Большом зале — тот же Забини, с которым я делю комнату? — Во-первых, Малфой, я отношусь к этому очень и очень серьезно, — она злобно посмотрела на него и закатала рукав левой руки. — На моей руке находится эта дрянь и поверь, уж лучше бы я умерла, нежели стала пожирательницей смерти. Это не моя жизнь. И я не меньше тебя хочу вернуться назад, к своей жизни, к Джинни и красному галстуку. Все это, — Гермиона обвела руками комнату, — меня очень беспокоит. Она выдохнула и села рядом с Драко, приводя мысли в порядок и медленно успокаивая внутренний огонь. — Я думаю, что это не наша жизнь. Не наша школа и не наши друзья. Этот кабинет никогда не был таким. Он был чище и теплее. И не такой жуткий, — Гермиона закусила губу и посмотрела на руки своего собеседника. Чертовски красивые. Мужественные. Сексуальные. Ей стало на секунду интересно, чтобы она почувствовала, если бы этими руками он притянул ее за шею. Придя в себя, она часто заморгала, глубоко вздохнула и отвернулась. Она, наверное, сходит с ума. Совершенно беспочвенные мысли. Это же Малфой. — Я начала думать о том, что все это никак не связано с нашей жизнью еще до того, как мы пришли в этот класс. Дело в Джинни и Блейзе. Они не смотрят друг на друга. Все то время, что мы были на обеде, я наблюдала за ним и ничего. Ни одного взгляда на гриффиндорский стол. Такого быть не могло. Джинни говорила тебе что-нибудь о нем? — С чего они вообще должны смотреть друг на друга? — Малфой в удивлении приподнял брови. Он знал, что друг иногда посматривает в сторону младшей Уизли, но не настолько же, чтобы это было заметно другим. — Ты совсем не в курсе, что происходит в жизни твоих друзей? — Гермиона покачала головой, глядя на своего собеседника. — Они вместе. И смотрят друг на друга наверное с самого начала сентября. Это было невозможно не заметить. Между ними такое электричество… — Электричество? Они вместе? — По лицу слизеринца с красным галстуком на шее было понятно, что он в шоке. — Ты уверена, что мы говорим об одних и тех же людях? Уизли с Блейзом? А куда же делся Поттер? Девчонка поняла, что он ее не тянет? Или просто решила попрыгать на слизеринце, пока Поттер прячется от войны? — Как ты можешь так говорить? — Гермиона спрыгнула со стола. — Он не прячется! Ты понятия не имеешь, что вообще происходит! Ты ничего не знаешь. И про своего Лорда не знаешь ровным счетом ни-че-го. Какое твое место в этой войне? Если кто-то и прячется, так это ты! Они были лучшей парой, это была настоящая любовь. И Джинни никогда бы так не поступила с Гарри. Обстоятельства, Малфой, — девушка почувствовала, как одинокая слезинка скатилась по щеке, но она стряхнула ее, чтобы сидящий перед ней парень ничего не заметил. — Обстоятельства и война. Ты ничерта не знаешь! И прежде, чем раскрывать свой поганый рот, думай о том, что ты говоришь! Ты ужасный, ужасный, ужасный человек! Как вообще я могла думать, что ты изменился и стал лучше? Такие люди, как ты, никогда не меняются. Ты насквозь пропитан желчью. Нет, Малфой, ты и есть сама желчь. Она развернулась, намереваясь выйти из класса. Внутри бушевала ярость, вместе с колющей болью. Гермиона хотела, чтобы Малфой изменился, стал добрее и хотя бы немного сдержаннее, но, казалось, это было у него в крови. Вместе с молоком матери он получил этот гадкий характер и колкость языка. Слизеринка уже ухватилась за ручку двери, когда почувствовала, как что-то удерживает ее за плечо. Повернувшись, она столкнулась со взглядом серых глаз, который излучал… сожаление? — Грейнджер, — по его лицу было видно, что он борется с самим собой. — Не уходи. — Назови мне хотя бы одну причину, по которой мне нужно остаться, Малфой. — Ты нужна мне. Гермиона замерла, глядя широко распахнутыми глазами на парня перед собой. Сердце перестало биться и упало куда-то в ноги, полностью лишая девушку возможности слышать и видеть окружающий ее мир. Ей не послышалось? Драко смотрел на нее таким же удивленным взглядом, понимая, что сказал что-то, совершенно ему несвойственное. Неправильное. — Мы нужны друг другу, Грейнджер. Мы с тобой одни в этом мире. И совершенно не важно, наша это реальность или нет. Никто не знает, что с нами произошло. И мне не хотелось бы тебя терять. Мы должны понять, что произошло и как нам все вернуть обратно. Я хочу иметь хотя бы одного человека в этой школе, который знает, что я слизеринец, что я терпеть не могу Поттера и семейство Уизли. Я постараюсь быть более сдержанным в своих словах, но имей в виду, мне отвратительно слышать щебетания рыжей девчонки, как бы важна она тебе не была. Теперь я вообще никому не могу говорить, что правда думаю и как считаю. Не могу подойти к Блейзу и сказать, как меня все заебало, не могу выпить с ним на астрономической башне. Я, блять, вообще ничего не могу. У меня есть только ты. И это совершенно невозможно осознать и принять, потому что это выглядит, как розыгрыш, как злая шутка, но мы с тобой оба погрязли в этом дерьме. Так что, Грейнджер, я скажу это в последний раз — ты мне нужна. Хочешь уходить — вперед. Тебе же тоже предстоит жить в этом мире. Тебе решать, одна ты будешь или с братом по несчастью. У нее был шок. Это был Драко Малфой? Почему он говорит так, как сказала бы она сама, будь на его месте? Гермиона, аккуратно выбравшись из его хватки, вернулась на свое место и села в излюбленную позу лотоса. Это был точно Малфой, но вел он себя совершенно точно иначе, как другой человек. Он действительно был похож на гриффиндорца с малфоевскими замашками. Она окинула его взглядом и зажмурилась. — Драко, — тихо, как будто не хочет говорить то, что чувствует. — Ты ведешь себя, как человек с львиного факультета. Боюсь, что притворяться долго нам не нужно. Мне кажется, эта магия возьмет свое. — Что ты имеешь в виду? — Он нахмурился, внутренне напрягаясь. — Ты говоришь, как я. Разумно и без страха. Берешь свое, но не хитростью, как ты делаешь это обычно, а напрямую говоришь все, что чувствуешь. Это не твоя история, — Гермиона замолчала, прислушиваясь к себе. — Мне кажется, камню было мало нашего прощения. Он хотел, чтобы мы прочувствовали друг друга. Помнишь, что писал Дамблдор? Желания начнут исполняться, если посмотришь на привычное с обратной стороны. Мы смотрим на нашу обычную жизнь, стандартный школьный день, так ведь? Но только я его проживаю за тебя, а ты за меня. — Тогда почему наша реальность так изменилась? Почему этот кабинет стал таким… — Драко пощелкал пальцами в воздухе, подбирая слова, — Неправильным? Неприятным. Почему Блейз не смотрит на Уизли, если по твоим словам они вместе? Почему привычное забрали? Мы смотрим на другую жизнь, не нашу жизнь. Гермиона задумалась, закусив губу. Это было действительно непонятно. Она привыкла, хоть и прошло совсем немного времени, к этому кабинету и странной парочке, появившейся так внезапно. Джинни и Блейз. Мерлин, по ее внутренним ощущениям так было всегда. Рыжеволосая бестия стала ярче улыбаться, громче смеяться, излучала любовь и счастье. Почему в этом мире этого нет? — Единственное предположение, которое я имею, — она тяжело вздохнула. — Сблизить нас еще сильнее. Хотя мне, честно говоря, более, чем достаточно этой черной гадости на руке, чтобы хотеть вернуться домой. Драко почувствовал укол неприятного ощущения. Она страдала из-за него. Это было странное чувство, потому что метка была его. Это была его проблема, которую он ненавидел, та причина, по которой они вообще стоят в этой комнате вдвоем. Но его боль и его проблема перешла другому человеку. И как бы не было странно это понимать и, тем более, чувствовать, он не хотел перекидывать свою проблему на нее. Только не на нее. Гермиона стояла со своими растрепанными волосами, шоколадными глазами и светилась изнутри. Она светилась, несмотря на то, что несла бремя другого человека, несла в себе его тьму и боль. Светилась, хотя была в зеленом галстуке и в мантии с эмблемой ненавистного ей факультета. Она продолжала светиться, несмотря на то, что осталась совсем одна в этом сумасшедшем мире, наедине с ним. Без ее друзей. Эта девушка была чистым светом, чистой энергией, и он чувствовал, хоть и не должен был, ответственность за нее. Только он не мог ничего изменить. Не мог забрать метку себе или уничтожить ее вовсе, потому что Драко был здесь с целью узнать, как избавиться от этого дьявольского узора ужаса на руке. Это был замкнутый круг, разорвать который могло только время. Если этот камень вообще имел какой-то смысл и не был лишь муляжом. — Драко, — Гермиона вдруг подскочила на месте и направилась к нему, — твоя мама ведь нашла камень. И он помог ей. Что было у них с Сириусом? Неужели они тоже поменялись местами? Твоя мама была на Гриффиндоре, а он на Слизерине? Они тоже пережили это? — Она мне ничего не говорила, — Малфой задержал на секунду дыхание, глядя на ее искренний порыв. На такие открытые эмоции, — Помнишь она писала, что магия не позволяет ей рассказать больше, чем она хочет? Мерлин, ведь она и правда могла поменяться с ним местами… Если мы когда-нибудь вернемся в нашу жизнь, я хочу поговорить с ней об этом. Безумие… — Интересно, если мы поменялись с тобой местами, мои родители — это Нарцисса и Люциус или это мои родители, которые стоят на месте твоих? — Грейнджер, это звучит просто жутко. Жутко от того, что вообще у нас могут быть другие родители. Честно, я даже не хочу знать ответа на этот вопрос. Гермиона хмыкнула и замолчала. Каждый думал о своем, пока она не подскочила и не побежала к выходу из заброшенной аудитории. — Драко, — по пути она ухватила его за предплечье. — Мы потратили уже кучу времени, сидя тут, а у нас уроки! Малфой, которого Гермиона буквально тащила за собой, начал истерически смеяться. Складывалось ощущение, что даже если бы им угрожала смерть от руки Темного Лорда, эта девушка поставила весь мир на паузу, только чтобы не опоздать на занятия. Вначале учеба — только потом все остальное. Она бежала впереди него, пока ее кудри поднимались вверх и снова падали ей на плечи. Драко засмотрелся, сравнивая ее волосы с льющимся водопадом. Сейчас она действительно его не раздражала и не бесила. Было приятно идти за своим человеком, за тем, кого знаешь много лет и кто не является подделкой, как Уизли или его собственные друзья, говорить с которыми он больше не может. Гермиона, повернувшись к нему на секунду, сказала, что у них совместная пара по защите от темных искусств. Внутри нее горела бессмысленная надежда на то, что Римус узнает ее и нежно улыбнется. Добежав до нужного класса, она пропустила вперед Драко, наблюдая за реакцией профессора. Тот кивнул студенту, продолжая читать лекцию. Когда же зашла Гермиона, он посмотрел на нее с вызовом, замолчав на какую-то долю секунды. Она нахмурилась, проходя на свободное место рядом с Пэнси. — Что у тебя с ним? — Паркинсон, повернувшись к подруге, недовольно скривилась, — Куда вы ходили? — Давай потом поговорим, — Гермиона проследила взглядом за Люпином. — Тут много лишних ушей. День проходил медленно, волнующе и странно. Грейнджер не понимала большей части шуток, а когда от нее ждали ответа, не могла сообразить, что именно сказал бы Драко на ее месте. Выйдя с урока, она подошла к нему на минутку, чтобы сказать, что лучше провести остаток дня отдельно, привыкнуть к новым компаниям, узнать пароли от гостиных, и в каких комнатах они спят. По лицу Малфоя можно было понять, что он не доволен таким раскладом, но он только кивнул, соглашаясь. После ужина Гермиона уже могла признаться себе, что Пэнси не такая и плохая, как ей в начале казалось, а с Блейзом действительно интересно и весело. Идя в подземелья, гриффиндорка в зеленом галстуке смутилась, понимая, что сейчас может случится все, что угодно. Она боялась, что кто-нибудь сможет догадаться о ее принадлежности к другому факультету, хоть эта мысль и казалась ей абсурдной. К счастью, все обошлось, и она без приключений оказалась в гостиной Слизерина, которая вовсе не была холодной и сырой. Гермиона увязалась за Пэнси, будучи уверенной, что они живут в одной комнате. И не прогадала. Помещение было просторным, не смотря на то, что кровати было всего две. У них был один большой шкаф на двоих, с громадным зеркалом и огромным количеством разной одежды внутри. Хоть Гермиона и не была любительницей одежды и моды, это смогло ее впечатлить. Она написала Драко короткую записку с местом и временем встречи завтра, и весь оставшийся вечер провела за бессмысленными разговорами с Пэнси. Было какое-то извращенное удовольствие в том, чтобы быть слизеринкой.***
Драко лежал на кровати и смотрел в потолок, думая о том, как сильно он ненавидит Гриффиндор и людей, учащихся на этом факультете. Он ненавидел эту маленькую комнату и узкую кровать. Ненавидел чертов красный цвет. Ненавидел себя в этом месте. Он встал с кровати и подошел к окну. Единственным приятным моментом во всей этой истории был вид, открывающийся с этой башни. Черное озеро притягивало взгляд и немного успокаивало. Драко сел на подоконник, думая о том, что сейчас было бы очень кстати напиться с Блейзом. Прошел всего один день, а он уже чувствовал отсутствие этого человека в своей жизни. Смотря в окно и думая о своем одиночестве, Малфой полностью погрузился в себя. Он просидел так около получаса прежде, чем подумал, что сходит с ума. Казалось, что у уха летает назойливая муха, но с учётом того, что за окном был ноябрь, это было абсолютно невозможно. Он встал и начал ходить по комнате, прислушиваясь к тишине, но никак не мог уловить, откуда же исходил мерзкий звук. Драко вернулся на свою кровать и зажмурился, пытаясь вслушаться. Это было похоже на голоса, звучащие из-под толщи воды. Очень тихие, и невозможно разобрать ни слова. Он лег, пытаясь расслабиться и выкинуть все мысли из головы. Ему почти удалось задремать, когда голос Поттера прогремел громко и отчетливо: — Мерлин, Драко, ты там хотя бы жив? Малфой подскочил на своей кровати, оглядываясь по сторонам и пуская в свою голову целую уйму вопросов. В комнате было пусто, все его соседи сидели в гостиной, а Поттера, которого он отчетливо слышал, будто вообще никогда здесь и не было. Драко потер глаза руками и лег обратно на кровать. Теперь у него не было сомнений. Он абсолютно точно сходил с ума.