***
Гермиона бежала по коридору в гостиную Гриффиндора, вытирая слезы рукавом. Ей встречались взволнованные студенты, тихо переговаривающиеся друг с другом. Некоторые ребята с младших курсов тыкали в нее пальцем, рассказывая что-то. Она ни на что не обращала внимания, торопясь к Джинни. На середине пути девушка почувствовала жгучую боль в лопатке и, взвизгнув от неожиданности, быстро связалась с Гарри. Он не смог сказать ей ничего внятного, повторяя лишь то, что нужно торопиться. Гермиона взвыла от беспомощности и помчалась в гостиную с еще большей скоростью, стараясь не обращать внимания на боль. Джинни сидела на диване у камина в компании почти всего седьмого курса Гриффиндора, половины Когтеврана и Пуффендуя, а также Блейза и Пэнси. Увидев двух последних, Гермиона остановилась на месте, шокировано глядя на два зеленых галстука. Слизеринцы в гостиной Гриффиндора было почти настолько же безумно, как Снейп в роли воспитательницы в магловском детском саду. — Пэнси? Она сказала это слишком мягко, собрав тем самым удивленные взгляды всех присутствующих. Кончено, ведь никто не знал, что эта девушка была ее лучшей подругой почти два чертовых месяца. Паркинсон выгнула бровь, глядя на девушку, как на скучное домашнее задание. — Грейнджер? Гермиона сглотнула и выдавила что-то среднее между улыбкой и оскалом. Страх и волнение облизывали ребра. — Минерва не заходила? — она посмотрела на Джинни, закусывая губу. — Нет, — девушка выглядела собранной, несмотря на то, что совсем недавно плакала. — Ты не нашла ее? Гермиона отрицательно покачала головой, сообщая подруге, что смогла попросить помощи только у Люпина. Они переговаривались короткими репликами, понимая друг друга с полуслова в то время, как другие студенты пытались уловить хотя бы каплю смысла. — Грейнджер, — в их разговор вмешался Блейз, — где Драко? Гермиона задержала дыхание, мысленно пытаясь придумать любое оправдание. Краем глаза она заметила, как Лаванда Браун закатывает глаза, цокая языком, а Невилл переглядывается с Джинни. Никто не знал об их отношениях. Никто не смог бы подумать, что Гермионе известно местонахождение Драко. — Он в безопасности, — она сглотнула, глядя в глаза мулата, — ему нельзя туда отправиться. Никто не знает, что он, — Гермиона щелкнула пальцами в воздухе, пытаясь подобрать слова, — в том положении, в каком есть на данный момент. И отправиться туда было бы слишком опасно. — И он спокойно согласился остаться в безопасности? — Блейз нахмурился, вглядываясь в бегающие глаза Гермионы. От ответа ее спасла суматоха, начавшаяся в гостиной. Студенты стали громко переговариваться, обращая свои взгляды на открывающуюся дверь. Минерва, сдержанная и собранная, окинув взглядом всех присутствующих, быстро, но четко проговорила: — Полагаю, здесь находятся те, кто хочет принять участие в сегодняшнем бою? Ответом ей послужили уверенные кивки гриффиндорцев и тихие утвердительные реплики других факультетов. Многие выглядели взволнованными и слегка напуганными. Минерва взглянула на Блейза и Пэнси, но по ней не было видно, удивило ли ее их присутствие. — С нами могут отправиться только совершеннолетние студенты. Собираемся сейчас в Большом зале. Мисс Грейнджер, будьте любезны, проследуйте за мной. Девушка беспрекословно отправилась вслед за преподавательницей. Сердце отбивало бешеный ритм. Студенты, находившиеся в гостиной, молча встали, направляясь в зал. Она поймала себя на мысли, что каждый шаг сопровождается воспоминаниями. Гермиона часто думала о том, что будет ее ждать перед смертью. Маглы говорили, что жизнь проносится перед глазами. Но ей всегда казалось, что картинки прошлого мелькают в голове за пару минут, если не секунд, перед последним вздохом. Сейчас же, в эту самую минуту она была в безопасности. Смерть не могла обрушиться ей на голову в коридоре Хогвартса. Смерть нет, но воспоминания да. Каждая ступенька на лестнице имела свое воспоминание. На одной из них поскользнулся Невилл еще на первом курсе, на другой она сама, выронив несколько книг. А в пролете между третьим и четвертым этажом они с Гарри и Роном однажды застряли на несколько минут, громко хохоча над шуткой одного из портретов. Казалось, это было целую вечность назад. Макгонагалл шла быстро, благодаря чему и воспоминания девушки молниеносно сменяли друг друга. Она наткнулась взглядом на коридор, где они были с Драко в их мире. Тогда она еще не знала, что такое целоваться с Драко Малфоем. Она улыбнулась, думая о том, что это было одним из лучших ощущений в жизни. Поцелуи. Поцелуи с Драко. У Большого зала в голове Гермионы всплыло воспоминание, как она узнала об отношениях Джинни и Блейза. Уизли тогда чуть не упала, и ее подхватил мулат. Гермиона закусила губу, вспоминая теплый оттенок абсолютно счастливых глаз подруги. Это было не менее приятным воспоминанием. Она повернула голову, ища в толпе Джинни, и увидела ее сдержанную и серьезную, держащую за руку Забини. Если бы Гермиона могла, этих двоих она бы тоже запрятала в Хогвартсе. Но она знала Уизли. Эта девушка достала бы ее с того света, чтобы убить, удумай Гермиона такое. Зайдя в Большой зал, на гриффиндорку буквально посыпались все воспоминания за семь лет учебы. Они безжалостно атаковали ее, напоминая обо всем: хорошем и не очень. Смешной Рон, жующий курицу и смотрящий мельком в «Ежедневный пророк»; новая метла Гарри на первом курсе; взгляды Снейпа, от которых хотелось сбежать. В Большом зале было все: здесь люди расставались и говорили публике о начале новых отношений, здесь было несочетаемое множество стычек и даже драк между студентами Гриффиндора и Слизерина. Здесь всегда доделывали или списывали домашнее задание. Каждая сплетня рождалась и умирала здесь. Это место было центром социальной жизни студентов всех факультетов и курсов. Минерва взглядом подозвала к себе Гермиону, отстраняясь от студентов. — Расскажи мне все, что тебе известно, пожалуйста. Она была сосредоточена и сдержана как никогда. Несмотря на то, что Гермиона пыталась абстрагироваться от ощущения приближающейся смерти, она подумала о том, что будет очень скучать по этой женщине. Ей не хватило времени узнать ее. Не хватило времени, чтобы стать больше похожей на нее. Не хватило времени, чтобы сказать, что она всегда была примером для Гермионы. С первого дня учебы. И до самого конца. — Они в Малфой-мэноре. В относительной безопасности до тех пор, пока наложенные Гарри чары не спали. Он изменил им обоим внешность, — Гермиона нервно выдохнула, наблюдая за преподавателями, которые объясняли старостам школы и факультетов, что нужно делать в их отсутствие. — Самое главное для всех нас — уничтожить змею. В первую очередь убить нужно ее. И только непростительным. Она всегда с… — многозначительный взгляд девушки избавил ее от произношения имени Темного Лорда. — И еще: Драко здесь нет, и там его тоже не будет, но я хочу, чтобы Вы знали: он на нашей стороне. Он бы сражался с нами бок о бок, если бы мне не захотелось сохранить его. Она на секунду замолчала, чувствуя, как на глаза наворачиваются предательские слезы. — Сохранить для себя, — выдержав еще одну небольшую паузу, она все же решилась добавить. — Но, если я не выживу, я хочу, чтобы другие люди знали, что он был на стороне добра. Что он поспособствовал победе Ордена, победе Гарри Поттера. Макгонагалл удивленно приподняла брови, но ничего не сказала, только кивнув в ответ девушке. Она поднялась к столу преподавателей и, поймав взгляды всех присутствующих в Большом зале, приложила палочку к горлу, увеличивая громкость своего голоса. — Я благодарна каждому, кто сейчас находится здесь. Сегодняшний день — это не миссия по спасению Гарри Поттера. Сегодняшний день — это последний день войны. И каждый, кто примет участие в этой битве будет героем. Каждый из вас важен, — Минерва окинула взглядом студентов и улыбнулась, переводя взгляд на Орден. — Мисс Грейнджер сообщила мне, что первым делом нужно уничтожить змею Тома. Она всегда с ним. Бейте непростительным. Что касается пожирателей — убийство это крайняя мера. Темная магия опасна, и мне не хотелось бы, чтобы вы были подвержены этому. Оглушайте, связывайте, можете аппарировать их туда, где им никто не сможет помочь, когда мы сможем уничтожить антиаппарационный щит на территории Малфой-мэнора. Главное — забирайте их палочки, если будете оставлять одних. Она замолчала, давая себе время передохнуть, а находящимся в Большом зале переварить полученную информацию. — И у меня есть для вас еще немного информации, — взгляды всех вновь вернулись к ее лицу. — Драко Малфой на стороне Ордена. Каким бы не был сегодняшний исход, я думаю, вы должны знать это. И самое главное: трансгрессировать мы будем группами по пять-шесть человек. Один преподаватель, остальные — ученики или участники Ордена. Если кто-то из присутствующих знает, куда нужно аппарировать — сделайте шаг вперед, вы будете перемещать других. Трансгрессией могут заниматься только учителя по той причине, что только школе известно, где находится Малфой-мэнор. Я надеюсь, что вы понимаете, что мы бы не воспользовались полномочиями Хогвартса, не будь в этом необходимости. Будьте уверены, местоположение ваших домов конфиденциально. Во всяком случае до тех пор, пока это не станет опасным. Выслушав заключительную речь профессора, Пэнси с Блейзом вышли вперед, давая понять, что они могут помочь в аппарации. Увидев их, Макгонагалл кивнула, давая указания разделиться на небольшие группы людей. Джинни была с Блейзом, и Гермиона мысленно поблагодарила Мерлина. До тех пор, пока слизеринец жив, ее подруга будет в безопасности. Самой Гермионе выпала честь аппарировать вместе со Слизнортом и Хагридом. Последний, хоть и относился к преподавателям, не мог аппарировать по той простой причине, что не имел волшебной палочки. Когда все наконец-то распределись по группам, Минерва дала свое согласие на выход из Хогвартса. Снять антиаппариционное поле она не могла, а даже если бы и имела такую возможность — это слишком опасно, поэтому было приятно решение идти пешком до Хогсмида. Некоторые, кто умел неплохо летать на метле — добрались, конечно же, в разы быстрее. Гермиона шла, прислушиваясь к своим мыслям, ожидая и одновременно с тем боясь услышать голос Гарри. Пока он молчал — у них было время.***
Тонкс насильно оттащила Драко от двери, сажая на угол кровати. Она плохо знала своего кузена, но отлично знала Нарциссу по историям своей мамы. Вообще, все семейство Блэк всегда было верхом сдержанности и норм приличия. Драко Малфой явно не попадал в эти рамки. Гермиона с Гарри всегда рассказывали о нем, как о вредном однокласснике, противном мальчишке, вечно грозящимся доложить своему отцу о любой мелочи. Но при этом его поведение никогда не выходило за рамки «напыщенного аристократа». Во всяком случае, по рассказам золотого трио. Сейчас же перед ней находился совершенно иной человек. Он был несомненно в гневе. Но она знала этот вид злости. Это было отчаяние. Абсолютная безысходность. Несмотря на то, что Тонкс не поверила в сумбурную «историю любви» Драко и Гермионы, увериться, что он — ярый поклонник Темного Лорда, также было невозможно. Ни один человек не убивался бы так из-за невозможности умереть за своего правителя. Ни один подросток точно. Ему необходимо было выйти отсюда, но эта нужда была чем-то большим, чем отстаивание своих интересов, убеждений или чего-то еще. Она не была готова принять любовь двух таких разных людей, как причину его поведения. Мерлин, да она нисколько не верила в их любовь. Гермиона не могла говорить правду. — Драко! — Тонкс пыталась докричаться до него, но в глазах парня не было ни намека на осознанность. Чертыхнувшись, она встала и, быстро добравшись до тумбочки, вытащила успокоительное зелье. Как ни странно, Малфой почти спокойно проглотил содержимое склянки, несмотря на то, что продолжал истерически избивать матрас кровати, на которой сидел. Спустя пару минут он начал медленно приходить в себе, осознавая кто он и где находится. Нимфадора продолжала изучать его, думая о словах Гермионы. — Я должен выйти отсюда, — спустя еще несколько минут сказал Драко. — Ты не можешь. — Блять, да я знаю, какая ты! Знаю по словам своей матери, знаю по рассказам Гермионы. Как ты могла изменить себе? Серьезно? Ты? Ебаный аврор, человек своего дела, добровольно заключила себя в четырех стенах? Ты понимаешь, сколько людей умрут сегодня? По-настоящему, блять, умрут. Не какие-то маглы, которых ты в жизни никогда не видела, а твои друзья, твои, блять, любимые люди. И ты останешься здесь? Если ты думаешь, что это — любовь, то я думаю, что ты конченная дура, и моя мать была слишком высокого мнения о тебе. Знаешь, в то время, как Беллатриса ненавидела и тебя, и твою маму, Нарцисса всегда говорила мне только добрые слова в адрес твоей семьи. Поверь, если моя мама останется жива, я расскажу ей, как сильно она ошибалась, — он тяжело вздохнул, переводя дыхание. — Но если Гермиона умрет сегодня, тебе не поможет ни одно заклинание. Никой муж и Орден. Я убью тебя. Кем бы ты ни была, тебе осталось слишком мало. Нимфадора сглотнула, глядя на Драко. Неконтролируемая ярость пропала. Действительно исчезла. Он был рационален. И несмотря на те вещи, которые говорил парень, он был сдержан. Он держал ситуацию под мнимым контролем. И от этого становилось жутко. — Я здесь, потому что я беременна. И ты можешь думать о себе все, что угодно, но ты не я. Ты никогда не был в Ордене, никогда не жертвовал собой ради других людей. Ты понятия не имеешь, как тяжело мне прятаться здесь, когда другие сражаются. Но это мой ребенок. И ты, конечно, даже этого не можешь понять. Ты можешь бесконечно любить свою семью, друзей и Гермиону, хоть я в это и не верю. Заткнись и не перебивай меня. Я не верю, что ты можешь ее любить. Не верю, что вы оба можете любить друг друга. Но даже если бы это было правдой, это было бы в тысячу раз дальше от того, что я чувствую к нему, — она мягко положила руку на свой живот. — Этот человек еще не родился, но он уже занимает все в моей жизни. Он — самый главный из всех, кто когда-либо рождался и когда-либо родится. Это мой ребенок, — Нимфадора смахнула непрошенную слезу. — И ты можешь говорить, что угодно, но не смей даже думать о том, что я здесь пытаюсь спасти свою жизнь. Я пытаюсь спасти только его жизнь. Несмотря на то, что Драко тысячу раз хотел ей возразить, в момент, когда она замолчала, слова кончились. Мысли бесконечно быстро сменяли друг друга, но он молчал, глядя на свою двоюродную сестру. На кусочек своей семьи, которого он никогда не знал. Который всегда был чем-то слишком далеким и ненастоящим. Наконец, ему в голову пришло то единственное, что могло ему помочь. Мизерный, но все же шанс. — Она тоже может быть беременна. Тонкс подняла голову, и по ней было видно, как сильно она волнуется. — В тот момент я не подумал о защите, — Драко сглотнул, говорить об этом было несколько неловко, — все же это был мой первый раз. А она была такой красивой. Блять, знаешь, отец один раз провел мне урок «полового воспитания», в котором сказал, что если вдруг я захочу поэкспериментировать, мне всегда нужна защита, — Драко невесело ухмыльнулся. — Ему не нужны внуки полукровки. Он говорил, что сношение с не чистокровными — это низость. Мерзость. Но физиология — есть физиология. Вдруг что, понимаешь меня? Но Гермиона — это вообще другой сорт людей. Ее априори нельзя отнести к какому-либо слою общества. Это же она, понимаешь меня? Тонкс понимала. На ее глазах снова появились слезы, потому что безумный и скомканный рассказ Гермионы — это одно, а такие искренние слова Драко — совершенно другое. Конечно, Гермиона Грейнджер была особенным человеком. Во всех пониманиях. Но в то же время она была исключительно обычной отличницей. Много информации в голове, мало друзей в реальной жизни. Конечно, было удивительным и даже невероятным то, что жизнь столкнула ее с Гарри и Роном, но в остальном, положа руку на сердце, она была абсолютно обычной маглорожденной волшебницей. И даже ее знания не были чем-то сверхновым. Слишком часто Хогвартс видел маглорожденных отличниц. Конечно, настолько образованных и умных девушек можно встретить далеко не на каждом курсе, но ее история не была чем-то невероятным. Сложно назвать ее посредственной, но то, как отзывался о ней Малфой — было слишком. Так отзываются не об отличницах. И не о друзьях Гарри Поттера. Так говорят только о любимых. И она знала это по собственному опыту. Сейчас Нимфадора ненавидела судьбу за невозможность вернуться на пару дней назад, чтобы узнать, как вообще случилось такое, что Драко Малфой полюбил Гермиону Грейнджер. Она ничего не могла сделать. Единственное, что она могла — это дать ему шанс. Маленькую возможность. — Ты правда любишь ее? — Что? Драко посмотрел на Тонкс со смесью непонимания и презрения. Последнее, о чем он хотел говорить бы сейчас — так это о чувствах. Но лицо девушки было непробиваемым. И она, к сожалению, была единственной его надеждой. — Ты любишь ее? Эти слова оглушали его. Они не были тем, что он хотел бы кричать на улицах Англии. Они были тем, что он хотел бы закопать внутри себя. Но она могла умереть. — У нее светло-карие глаза, это похоже на молочный шоколад с янтарем. И в них можно увидеть солнце. Ебучее солнце в зрачках, от которых идут светлые лучики. Я никогда не думал, что карие глаза могут быть такими. Но у нее же может быть все, что угодно. А ее волосы. Ты знаешь, какие они на ощупь? Я всегда думал, что то, что она носит на своей голове больше похоже на чертову метлу у эльфов в подсобке, но нет. Эти волосы — самое мягкое, что я трогал в своей жизни. Чертов шелк. Нет, это лучше шелка, — Драко сглотнул, отворачиваясь от кузины и концентрируясь на стене. — Она вся, как шелк, но в тысячу раз лучше. Каждый миллиметр ее тела — это мед. Такой же тягучий и мягкий. Невыносимо, блять, сладкий. Ты знаешь, что у ее крови нет названия? Но я пробовал ее на вкус, и пусть в ней будет миллион частиц Поттера и Уизли, ее кровь самая сладкая вещь на свете. У других — это металл, а у нее — ебучая карамель. И знаешь, будь я вампиром, я никогда не смог бы остановиться. Но куда хуже ее смех. Его нельзя выпить или почувствовать на губах. Когда она смеется, я почему-то забываю о каждой чертовой проблеме, будто я самый счастливый человек на земле. Ведь только я могу слышать этот чертов смех. Нимфадора заплакала. Вначале она даже этого не заметила, но когда первая капля упала ей на ногу, она поняла, что слышать все это слишком больно. Слишком больно понимать, что безумная любовь существует не только в ее голове. Не только с ней может случится такое. И не только она прямо сейчас боится потерять самого близкого и важного человека в своей жизни. Но Драко не видел ее слез. Он, как в тумане, продолжал говорить, казалось, даже не с ней: — И ее смеха всегда мало. Кажется, что ты попадаешь в чертов рай, но он слишком быстро падает на землю. Если бы это было возможно, смех каждого человека я бы заменил на ее. Да блять, я бы каждого человека заменил на нее. Она — это ебаное нечто, которое не может не быть любимым. Я видел ее злой, видел ее агрессивной, видел ее бесконечно счастливой. Я видел, как она плачет, как боится и как волнуется. Я видел, когда ей было бесконечно хорошо. И именно это хорошо ей подарил я. И я хочу видеть это каждый день. Любую эмоцию, любое чувство. Я хочу видеть ее. А она может умереть через десять минут, — он тяжело вздохнул, моргая. — Она может умереть прямо сейчас. Прямо сейчас, блять, и я никогда не увижу ее. Ты можешь это понять? — Драко на секунду повернул свое лицо к кузине, но почти сразу отвернулся. — Она может перестать существовать. Тот единственный человек, который должен жить вечно. Тот единственный человек, который в тысячу раз лучше тебя и меня вместе взятых. Прибавь к этому Поттера и Уизли. И всех людей на свете. — Драко. Но он не услышал, полностью окунувшись в мир любимого человека. В воспоминания, которые заменили ему все. — Она самая большая дура, которую я видел. Никто не будет стоять так за друзей, как будет стоять она. Гермиона полюбила Блейза и Пэнси почти сразу, я думаю, она уже через два дня была готова отдать за них все, что имеет. Она еще большая дура по той причине, что готова была отдать все то же самое за меня. Я никогда не мог претендовать на роль человека, который бы это заслуживал. — Драко. — Но она никогда не делала выбора. Мне кажется, на самом деле, она слишком добра к окружающему миру. Она действительно могла бы отдать жизнь даже за Макгонагалл. Она слишком добра. И это одна из причин ее исключительности. Но больше всего меня удивляет другое. Вот как человек в самой ужасной школьной форме может быть настолько привлекательным? Она может надеть магловские джинсы, но быть самой красивой девушкой школы. Может надеть ужасно длинную юбку, но я все равно не смогу не обратить внимания на ее ноги. Черт, она никогда не красится, но ее лицо почему-то никогда не выходит из моей головы. — Мерлин, Драко! Я выпущу тебя отсюда. Слезы, уже не переставая, катились из глаз Тонкс. Это было слишком. Слишком много чувств этого совершенно непонятного для нее человека. Слишком много эмоций для нее одной. Для них двоих. Для них троих. Драко Малфой смотрел на нее, как на невиданное создание, пока она пыталась понять, что такой человек, как он, может любить, и что слова Гермионы действительно не были ложью. — Неужели ты правда думаешь, что я позволила бы закрыть себя? — она мягко улыбнулась сквозь слезы. — Слишком страшно жить в мире, где идет война, Драко. Слишком много людей, которых я люблю, может быть снаружи. Она встала с кровати, зная, что то, что делает — не является ошибкой. Медленно подойдя к своему зеркалу, Тонкс аккуратно сняла его, являя Драко аккуратную бетонную стену. Прикоснувшись несколько раз палочкой к разным местам стены, вместо бетона появилась небольшая деревянная дверь. Нимфадора протянула ему ключ, сняв его со своей шеи. — Ведь миром правит любовь? Драко удивленно переводил взгляд с двери на девушку, готовый сорваться в любую минуту. Это было слишком просто. И слишком сложно одновременно. — Ты не хочешь пойти со мной? — Мне нельзя аппарировать, — она грустно улыбнулась, — я же беременна. Это опасно для малыша. Драко хитро улыбнулся, слегка наклоняя голову. Он знал, что беременным женщинам нельзя трансгрессировать. Но также он знал, что Малфои никогда не берут в долг. Точно не так. — А если я скажу, что у меня есть порт-ключ?***
Почувствовав твердую почву под ногами, Гермиона расслабленно выдохнула. Аппарация сама по себе вещь не самая приятная, а совместная так тем более. Она посмотрела вокруг, цепляясь взглядом за небольшие группки людей, находящиеся то тут, то там. Они были в поле. Малфой-мэнор находился приблизительно в ста метрах от них. Ноябрьская темнота была им на руку, что несомненно радовало. Небо было затянуто тучами, что создавало и без того угнетающую атмосферу. Перекинувшись парой фраз со Слизнортом, Гермиона пошла к Макгонагалл. Волнение накатывало на девушку волнами. Мысль о том, что все происходит по-настоящему, не давала покоя, давя на сердце и легкие. На половине пути она услышала слегка испуганный голос Гарри. Он быстро проговорил девушке, что чары спадают, а они с Роном слышат голоса, приближающиеся к ним. Он давал не больше пяти минут перед тем, как в поместье прибудет Темный Лорд. Двигаться нужно было быстро. Попросив друга по возможности докладывать о любых событиях, Гермиона на своей максимальной скорости побежала к Минерве. Та, обернувшись, заметила студентку и все поняла. Следующие минуты пролетели, как в тумане. Все находящиеся на поле начали быстро двигаться и громко переговариваться. Макгонагалл отправляла патронусы, другие преподаватели на бегу накладывали на ребят какие-то чары. Хагрид громко охал, шурша ногами по сухим остаткам травы. В секунду, когда Гермиона добежала до каменного забора Малфой-мэнора, Гарри громко прокричал в ее голове одно слово «пора». Она обернулась к Минерве и, поймав ее взгляд, кивнула. Та быстро взломала чары на входной двери участка. Уже через минуту сад был наполовину заполнен студентами, преподавателями и людьми из Ордена. Ей безумно хотелось осмотреться по сторонам, посмотреть на растения и вековые деревья, на беседку, о которой ей пару раз рассказывал Драко, и на сад Нарциссы Малфой, но времени не было. Они, уже не пытаясь быть тихими, проникли в поместье. Гермиона быстро связалась с мальчиками, спрашивая, где они находятся. Ей ответил Рон: — Мы в подземельях, — он говорил прерывисто, тяжело дыша, — здесь он. Ведет светскую беседу с Гарри. Уже послал нескольких пожирателей вниз проверить, что происходит. Он не думает, что вы проникли на территорию поместья. Черт, Гермиона, он отвратителен. У меня мурашки по всему телу. — Все будет хорошо, ты только не паникуй, — она заметила пожирателей, о которых ей говорил Рон. Их моментально пронзили разноцветные лучи заклинаний с нескольких сторон. — Мы скоро увидимся. Все будет хорошо. Все вместе будем ужинать в Хогвартсе сегодня. Ты, я и Гарри. Как в старые добрые. Она заметила еще нескольких пожирателей, и через секунду кто-то сильно толкнул ее в бок, валя на пол. Над ее головой пролетела зеленая молния. Повернув голову к своему спасителю, Гермиона увидела недовольное лицо Пэнси. — Хватит витать в облаках, Грейнджер. Второй раз спасать тебя я не буду. Она быстро поднялась на ноги, нервно сглатывая, и попрощалась с Роном. Пожирателей становилось все больше, несколько членов Ордена проникло в подземелья, но большая часть их людей все еще находилась в зале, атакуя появляющихся людей в масках. Прикинув шансы не умереть на полпути, она двинулась к лестнице, ведущей вниз. Со всех сторон летели лучи и вспышки. Добравшись до лестницы, она услышала грохот, напоминающий взрыв. Малфой-мэнор не переживет эту ночь. Драко лишится дома. Она заметила поднимающегося пожирателя и, крикнув «экспеллиармус», поймала его палочку, после чего оглушила парня. Он был совсем молодой, всего на пару лет старше ее. И у него была просто отвратительная реакция. Гермиона продолжила путь, пробираясь мимо сражающихся группок людей. Выйдя наконец-то в подземелья, первым делом она увидела Гарри и Рона, запертых за решеткой. На них, казалось, никто не обращал внимания. За исключением того, что пожиратели охраняли их от членов Ордена. Спрятавшись за стенкой, девушка начала думать. Она должна была что-то предпринять. Врываться в разгар боя было глупо и опасно, но стоять без дела тоже не казалось хорошей идеей. — Рон! Гарри! — она молилась Мерлину, чтобы задуманное получилось. — Вы на связи? — Да, конечно да, — Гарри говорил быстро, что всегда означало одно — он ужасно нервничал, — ты в порядке? — Да. Я внизу, в четырех метрах от вас. У меня две палочки. Вы же всегда нормально могли использовать мою? Я хочу левитировать вам ее. Над пожирателями и орденовцами. Думаю, у меня действительно может получится. — Черт, Гермиона, я тебя обожаю. Мы сможем забрать еще одну палочку. Никто не ожидает атаки сзади. Она мысленно кивнула и, достав палочку пожирателя, быстро подкинула свою в воздух, сразу взяв над ней управление. Обернувшись по сторонам и убедившись, что опасности нет, она быстро отвела руку с палочкой вперед, ускоряя движение своей собственной в воздухе. Гарри смотрел на ее действия с широкой улыбкой на губах. Уже через минуту палочка была у него. Еще через две с палочкой был уже и Рон. Пожирателей стало в разы меньше, и ребята смогли выйти из своего заточения, сразу погружаясь в бой и быстрые приветствия со стороны знакомых. Гермиона пошла к ним навстречу, не веря своему счастью снова видеть их обоих. Живых и самых родных. Обезоружив и оглушив всех пожирателей, большинство орденовцев скрылось на лестнице, в то время как другие аппарировали полуживые тела. Гермиона, утащив Гарри с Роном в ближайший угол, просто стояла, вглядываясь в их лица. Видеть их было не просто странно. Это казалось чем-то одновременно правильным и нет. Будто жизнь насмехалась над ней, подарив минуту спокойствия и привычного счастья. Отмерев, она крепко обняла обоих своих друзей. Рон светился нескрываемым восторгом, Гарри сдержанно улыбался, вглядываясь в лицо подруги. — Мерлин, ты будешь спасать нас даже с другого конца света, — Поттер поправил очки, ухмыляясь. — Чем мы заслужили такого человека? Гермиона открыла было рот, чтобы отшутиться, но их небольшую идиллию разрушил вошедший в подземелья Билл Уизли. Его глаза широко распахнулись при виде младшего брата, и он крепко, но быстро обняв Рона, потащил троицу к лестнице. — Зданию в этой части нанесен слишком большой урон. Потолок скоро рухнет на пол, поэтому стоит убраться отсюда, — он осмотрел Гарри и Гермиону и слегка нахмурился. — Вы в норме? Ребята кивнули, ускоряя шаг. Звуки битвы неумолимо приближались. Для них троих главной целью была змея. Где в данный момент находился Темный Лорд было неизвестно, и они ощущали себя слепыми котятами в огромном неизвестном доме. Выбравшись в зал, они почти сразу разделились, смешиваясь с толпой. Гермиона отстреливалась заклинаниями, уходя все глубже в поместье, в то время как рыжие волосы Рона исчезали в противоположной стороне поместья. Гарри она потеряла из вида почти сразу. В какой-то момент она мельком заметила Нарциссу Малфой, но даже не сумела понять, что чувствует, видя эту женщину перед собой. Ее снова больно толкнули, и она упала на груду битого щебня. Глубоко вздохнув и выдохнув пару раз, она мысленно извинилась перед Гарри и Роном за принесенную им боль и приоткрыла глаза. В двух метрах от неё стояли Джинни с Блейзом, спина к спине осматриваясь по сторонам. Они были одни, но расслабленно выдохнуть и дать себе хотя бы минуту отдыха было слишком рискованно. Гермиона продолжала сидеть на полу и тяжело дышать. Ей было интересно, сколько времени прошло с момента их появления здесь. По ощущениям — не больше получаса. Но в действительности, скорее всего, не меньше двух часов. Она чувствовала физическую усталость и небольшой голод. Девушка на секунду позволила себе задуматься о том, как крепко она будет спать этой ночью, если выживет. Стало совсем тихо, и она заметила, как Джинни с Блейзом позволили себе слегка расслабиться. Гермиона встала, направляясь к ним. Они оба были в пыли и мелких ссадинах. У рыжеволосой девушки на внешней стороне предплечья была глубокая рана, на которую, казалось, Уизли совершенно не обращала внимания. — Как вы? — Меня смущает затишье, — Забини снова прислушался, глядя куда-то вверх. — Мы находимся недалеко от кухни, это самое северное место в поместье. Битва, судя по всему, либо приостановилась, либо перенеслась в другое место. Гермиона нахмурилась и, ни слова не говоря, закрыла глаза, пытаясь немного расслабиться и связаться с Гарри и Роном. Поттер не отвечал, и она успела испугаться прежде, чем услышала голос Рона: — Где ты? — он был взволнован, но не напуган. — Ты не знаешь, где Гарри? — Я не смогла с ним связаться, с тобой все в порядке? Что происходит? Почему так тихо? — Со мной все хорошо, я с семьей, мы в саду Малфой-мэнора. Ты не знаешь, где Джинни? — Она со мной, с ней все нормально, — Гермиона открыла глаза и осмотрела подругу, — за исключением небольших царапин… Почему так тихо, Рон? Что происходит? — У нас, судя по всему, перерыв, — он нервно засмеялся. — Пожиратели исчезли пару минут назад, нам показалось, что они получили приказ. Я волнуюсь за Гарри. Гермиона взмахнула палочкой, и перед ней появилась медицинская «картотека» ее друзей. Гарри был в относительном порядке. Его эмоции зашкаливали, но физически он был в норме, за исключением того, что его сознание и мозг были в неясном состоянии. Шкала бегала взад-вперед, не давая понять девушке, что происходит с ее лучшим другом. — Посмотри на его состояние, — Гермиона не была напугана, она была в замешательстве, — я не могу понять, что с ним. Они поговорили ещё пару минут, предполагая разные варианты, после чего Рон, извинившись, прервал их связь. Джинни тихо говорила с Блейзом, сидя на полу. Он залечивал ее рану самыми базовыми заклинаниями. Находясь в состоянии шока, девушка не испытывала дискомфорт и явно не была рада махинациям мулата. Гермиона нарушила их небольшую идиллию, предложив перебраться туда, где был Рон с семьей. Она быстро рассказала все, что ей сообщил ее друг, и Джинни облегченно выдохнула, радуясь, что с ее семьей все в порядке. Их троих волновал вопрос Гарри, но они ничего не могли сделать. Наколдовав карту, Гермиона видела красную точку с именем друга, но понять, где конкретно в Малфой-мэноре он находился, не было возможно. Они втроем тихо, с палочками наготове, пробирались по коридорам поместья. За собой их вел Блейз, точно зная куда идти. Гермиона на секунду позволила себе задуматься о комичности ситуации. Нормальные девушки мечтают оказаться дома у любимого человека и познакомиться с его родителями. Они наряжаются, подводят глаза и красят ногти светлым лаком. Его родители с улыбкой спрашивают ее, куда она хочет поступать после школы, кем она видит себя в будущем и какие интересы у неё есть. Гермиона же оказалась дома у любимого человека без него самого, наблюдая за тем, как рушатся стены его родного поместья, рвутся вековые портреты и страдают люди. Не то, чтобы она мечтала оказаться за ужином с Нарциссой и Люциусом, рассматривая семейные альбомы и слушая истории о детстве Драко, но все же такое знакомство с родителями было слишком даже для нее. Вся ее жизнь была бесконечной неудачной шуткой какого-то идиота. Выйдя в зал, в котором все началось, они заметили лежащие то тут, то там тела, засыпанные камнями и щебнем. В основном, это были пожиратели, но можно было увидеть и нескольких членов ордена. Когда девушка заметила человека в гриффиндорской форме, к горлу подступила тошнота, а на глаза навернулись слезы. Судя по всему, Джинни была в таком же состоянии, поэтому Блейз, скрипнув зубами, схватил девушек за локти, таща к выходу. Выйдя из поместья, они почти сразу увидели семейство Уизли, и Джинни, тяжело выдохнув, бросилась в объятия Молли. Та сразу начала причитать. Ей ужасно не нравилось, что ее несовершеннолетняя дочь отправилась в битву. Но по лицу женщины было ясно, что другого она и не ожидала. Как бы сильно она не боялась за своих детей, она всегда очень сильно ими гордилась. Гриффиндорская кровь. Спустя пару минут общения с родными, Джинни наконец-то смогла представить им Блейза. Это знакомство было чертовски неловким и странным. По лицу Забини легко читалось непреодолимое желание сбежать отсюда как можно дальше. Но он стойко принимал удары судьбы в виде рыжеволосого семейства. Гермионе снова было тепло. Она понимала, что нельзя расслабляться, но наблюдать за этой картиной было поистине приятно. Они были одним целым, и, Мерлин, как же ей сейчас не хватало Гарри, Драко и Пэнси. Как сильно ей хотелось собрать всех своих близких друзей в одном месте и спрятаться от ужаса и войны. Блейз неловко рассмеялся в ответ на какую-то реплику Джорджа в тот момент, когда Гермиона заметила Гарри, выбегающего с восточной части Малфой-мэнора. На нем совсем не было лица. Заметив их, он выдавил улыбку, которая буквально через мгновение стала искренней. Он подошел ближе и так крепко обнял Гермиону, что у нее затрещали кости. Не ожидающая этого девушка на минуту смутилась, но почти сразу в ответ прижала друга к себе. Они молчали. Просто были рядом. Вместе. К ним подошел Рон и присоединился, прижимая к себе своих двух лучших друзей. Брата и сестру. Свою семью. Свою жизнь. Никто из присутствующих, даже Джинни, не посмели вмешиваться в их маленький мир. Они всегда были втроем. И им нужно было украсть у жизни хотя бы одно мгновение, чтобы напомнить себе, как это — любить кого-то так сильно. Их всегда было трое. Их всегда должно быть трое. Гермиона почувствовала слезы на своем лице и рассмеялась. Это было так глупо — плакать в такой момент. В момент, когда ее окутало счастье и спокойствие. Гарри, почувствовав соленые капли на своем лице, улыбнулся, в то время, как Рон подхватил заливистый женский смех. Как раньше. Как должно было быть всегда. — Я очень сильно вас люблю, — Гермиона легко коснулась губами вначале щеки Рона, а потом Гарри, — и я очень скучала! Умоляю, давайте больше никогда так не делать! — Поддерживаю, — отозвался Рон, поглядывая со смесью настороженности и интереса на Блейза. Гарри ничего не сказал, повернувшись к семейству Уизли. Он улыбнулся всем, но в первую очередь подошел к Джинни, чтобы заключить девушку в теплые объятья. Та взвизгнула и легко стукнула его кулачком по спине: — Поттер, Мерлин, ты решил сломать мне спину? Она рассмеялась, крепко обнимая парня в ответ, на что Гарри только ухмыльнулся. Чуть-чуть отодвинувшись, он осмотрел ее с ног до головы. Конечно выглядела она не лучшим образом, но увидев ее горящий взгляд и широкую улыбку, понял, что беспокоиться не о чем. — По тебе я тоже очень скучал, Джин. Гермиона не всегда может сказать в лицо, какой я придурок. Переведя взгляд на Блейза, он выгнул бровь и слегка наклонил голову в бок. — Он тебя не обижает? — Нет, — Джинни легко улыбнулась, зная, что Гарри не испытывал ревности. Физически не мог. Они были семьей. Братом и сестрой. Со стороны, конечно, все это выглядело жутко странно. Тем более для студентов, которые косо смотрели на Гарри Поттера и совершенно не понимали происходящего. Гриффиндорец же, улыбнувшись, протянул руку Блейзу. И тот, ни секунды не раздумывая, пожал ее в ответ. Гермиона даже задержала дыхание от восторга. Неужели все это не сон? Неужели есть шанс, что ее мечта сбудется? В следующую минуту произошло сразу несколько вещей. В первую очередь она услышала громкий хлопок аппарации, как когда волшебник пользуется порт-ключом. Она обернулась, и в нескольких метрах от себя увидела Драко и Тонкс. Ее глаза расширились от удивления и ужаса, в то время, как Драко прищурился, стреляя молниями из своих глаз. Почти сразу после этого послышался шум, и к ним со всех сторон начали приближаться пожиратели. Гермиона, выхватив палочку, была готова продолжать бороться, но громкий голос Темного Лорда разрезал пространство, заставляя ее скривиться от дискомфортных ощущений. Мерлин, это было ужасно неприятно. Она не сразу смогла понять, о чем идет речь. В нее практически врезался Гарри, всучив ей в руку маленькую склянку с голубой жидкостью. Она знала, что это воспоминания. Мысли. Девушка подняла тревожный взгляд на друга, но того уже не было рядом. Она начала быстро оглядываться по сторонам, пока голос Темного Лорда все еще вещал что-то о новом мире и ненужных смертях. Страх и волнение вновь сковали ее душу. Она тяжело дышала, пытаясь справиться с подступающей паникой, пока ее глаза вновь и вновь осматривали территорию вокруг. Создавалось впечатление, что Гарри просто испарился. Наконец-то голос исчез. Она глубоко вздохнула и замерла, наконец-то заметив Гарри. Она увидела все. Будто из-под воды она услышала громкий испуганный всхлип Джинни. Она знала, что где-то рядом должен быть Драко, знала, что нужно подойти к подруге, но не могла оторвать своего взгляда от небольшого застекленного сада Нарциссы Малфой. Пожиратели замерли, дыша в унисон с членами Ордена и студентами Хогвартса. В двух шагах от себя она слышала неровное дыхание Рона. Мир выключили. Поставили на паузу. Застекленный сад Нарциссы Малфой был по истине волшебным местом. Это было помещение невероятной геометрической формы, подсвечивающееся изнутри и снаружи маленькими волшебными фонариками теплого желтого света. По территории сада взад-вперед летали зачарованные светлячки, добавляя еще больше уюта этому месту. Внутри было несколько тропинок и пара скамеечек. И море цветов. Океан различных растений. Гермиона видела многообразие волшебных и не волшебных растений. Некоторые из которых были настолько высокими, что почти достигали потолка сада. Это место было поистине удивительным. Но Гермиона, как и все присутствующие, не обращала ни малейшего внимания на растения. Ей не была интересна проделанная работа Нарциссы Малфой и домовых эльфов. Она видела только своего лучшего друга, двигающегося навстречу Тому Реддлу и его змее. Гарри что-то говорил, но с такого расстояния она ничего не могла расслышать. Сердце билось где-то в горле, в то время, как глаза девушки были прикованы к лицу друга. В ее мыслях снова с невероятной скоростью начали мелькать картинки их жизни. Первая встреча в вагоне Хогвартс-экспресса. Гарри улыбнулся ей. Он такой маленький. Шляпа громко выкрикнула «Гриффиндор», и он сел к ней и Рону. Они смотрели на волшебство вокруг и не могли поверить своему счастью. Они в самом начале пути. Они дети, которые еще не знали, что школа станет им самым настоящим домом, а люди вокруг — семьей. Сейчас перед ней стоял взрослый Гарри. Он взмахнул палочкой и, несмотря на то, что девушка не смогла прочитать по губам заклинание, она узнала движение руки и задержала дыхание. Он заблокировал их в саду. Они были замурованы в чертовом стеклянном саду Нарциссы Малфой. Гарри продолжал говорить что-то Реддлу, и Гермиона заметила замешательство и, даже, испуг на лице второго. Он открыл рот и взмахнул палочкой, но Гарри опередил его, вызвав адский огонь. Адский огонь в закрытом пространстве. Ужас сковал ее тело, но прежде, чем она смогла осознать происходящее, она почувствовала жар. Ужасный жар, с каждой секундой становившийся все ярче. Уже через минуту она упала на землю, громко крича. Боль была дикой. Рядом с ней в ужасной агонии извивался Рон, но она не видела этого. Ей хотелось содрать с себя кожу. Исчезнуть. Умереть прямо сейчас. Воздуха не было. Она дышала огнем. Он был везде: на ней, под ней, в ней. Гермиона чувствовала агонию, боль и смерть. И единственное, чего она хотела, чтобы смерть наконец-то забрала ее. Ей казалось, что она находилась в этом состояние часы, сотни мучительных часов. Вокруг был огонь, боль и ничего больше. Наконец-то, молитвы были услышаны. Она почувствовала, как боль исчезла, лишив ее всего. Лишив ее прошлого, настоящего и будущего. Лишив ее, наконец-то, жизни. Пустота и смерть распахнула свои объятья, тепло принимая девушку.