***
Осаму нервничал, словно ребенок у стоматолога, и ел слишком много сладостей, хотя последнее совершенно обычное дело, но выглядело это странно и пугающе. Ацуши постоянно шептал ему что-то на ухо, после чего тот словно становился спокойнее, но Чуя, как обычно, уже в курсе всего, и вовсе не удивлен.— М-мы этот...хотели рассказать вам...— Осаму начал первый, Рюноскэ отвлекся от тыквенного пирога, который ел медленно, неспеша и по маленьким кусочкам, словно боялся подавится(?), Накахара с набитым ртом поднял голову на друга, у которого глаза бегали по всей гостиной.— В общем... — Дай угадаю: вы с Ацуши-куном встречаетесь?.— от упавшего на чистый пол пирожного с кремом Чуя выдохнул, собираясь сходить за тряпкой, очевидно, нужно было вытереть пол.— Т-ты?! Откуда? — Ты думаешь я совсем придурок? Мы с детства дружим, я все твои тайны на раз два раскрываю, ты пол месяца ходишь как параноик, каждого шороха пугаешься, будто тебя насиловали в детстве. — Как ты мог! Я просто боялся твоей реакции! — Какой, блять, реакции? — Ну, я какое-то время считал тебя...гомофобом.— ещё один упавший предмет, на этот раз ложка, упавшая из рук рыжеволосого.— Мой парень сидит напротив тебя, а я совершил перед тобой каминг-аут в 11 лет! .— очень неловкая атмосфера напрягала сейчас только еду, что продолжала валяться на полу, и уже спустя трёх минут ссоры Рюноскэ все вытер, сев обратно за стол, и стал ждать когда цирк прекратится, Ацуши пил свой чай, иногда поглядывая на бледнолицего.— Так ты на него с начала учебного года пялится постоянно! Это даже слепой заметит! — Неправда, я действовал скрытно!.— отдышавшись, Накахара успокоился, сев обратно за стол.— Ты тоже сядь, а то устроили тут. — Ты первый начал! — Дазай.— опустив взгляд, Осаму сел за стол, и тут уже сложно было сдержать смех из-за всей ситуации, поэтому он заполнил комнату, хоть как-то разбавляя ту напряжённую обстановку.— Видел бы ты свое лицо, когда я сказал, что все знаю. — Я правда не ожидал... неужели...так заметно, а? — Безумно.— в дверь вдруг позвонили, от чего все вздрогнули, так как никого больше не ждали, а незваные гости появлялись редко.— Я открою, Накахара-сан.— пройдя через коридор, Рюноскэ замер прямо перед дверью, уже готовясь открыть ее, но знакомый запах окутал его полностью. Алкоголь и цитрусы. — Люди иногда так глупы, неужели можно вот так забыть о своем ребенке?.— шум телепередачи заполнил комнату, что насквозь пропахла сигаретами, а табачный дым не давал и шагу ступить.— Подойди, Рюноскэ.— ребенок, с безжизненным взглядом, направился прямо к матери, задевая ногами пару бутылок.— Ты знаешь, как я тебя люблю? — Почему бутылок так много? — Не задавай глупых вопросов, милый. Принеси матери ещё выпить, ладно? Pov — Акутагава. В последний раз, когда мама выглядела правда счастливой, дул лёгкий ветер, деревья качались из стороны в сторону, а луна была такой яркой, что мне приходилось жмуриться, а ее белое-белое платье развивалось — Слышишь? Он шепчет твое имя. — Кто? — Ветер, разве не слышишь? (момент из восьмой главы) Не слышу. Может ты была такой особенной, раз уж слышала шепот ветра, видела то, чего никто не видел, или это я совсем не особенный, хоть чуть-чуть? Я поворачиваю ручку, а за дверью стоит она, в белом-белом платье с темными узорами, а темные прямые волосы доходили до локтей, и небрежно лежали на голове из-за лёгкого ветра. Дождь кончился, а я и не заметил.— Солнце, ты... — Что ты здесь делаешь? — Я хотела вернуть тебя, ты так внезапно ушел. Я... — Только сейчас? Спустя столько времени? Вернуть меня в тот ад, из которого я вылез, из которого мне помогли вылезти?.— слова словно ручьем текли, и я уже не мог остановиться. Слушая весь тот бред, что она несла, глядя мне в лицо, когда я был ребенком, мне хотелось убежать уже тогда, далеко-далеко, туда, где не слышно ее голоса, туда, где нет запаха цитрусов и алкоголя, сигаретного дыма и старой зарубежной музыки из радио, где нет ее. Я чувствовал, как ком подходит к горлу, и я действительно могу заплакать, хотя никогда этого не делал, все мои болезненные эмоции были где-то внутри, так глубоко, что я забыл о существовании таких эмоций. — Уходи, и больше никогда не возвращайся в мою жизнь, которую вы с отцом превратили в сгусток крови и слез. — Не говори так. Я всегда тебя защищала. — Ты даже не пыталась.— она хочет прикоснуться ко мне, прижать к себе, но если она это сделает, то только для удушения в своих холодных, бесчувственных объятьях.— Не смей меня касаться.— я услышал шаги сзади, и как ожидалось, это был Накахара-сан, что испуганно и с волнением смотрел на меня, но как только увидел мать, то его глаза больше никуда не могли смотреть, и теперь в них была ярость, будто он сразу же понял кто она.— Ты ещё кто такой? — Парень его. — Рюноскэ? Так ты из этих, да? Поэтому ушел? Потому что хотел жить с этим пидором? — Да-да, все именно так, а теперь съебись с моего порога, сучка.— дверь захлопнулась, а мне стало казаться, что все слишком быстро кончилось, но слезы, что начали интенсивно течь по лицу все никак не останавливались, и это было невозможно контролировать.— Малыш, все в порядке. Теперь все хорошо.— Дазай-сан и Ацуши-кун, стоявшие все это время позади, последовали примеру Чуи-сана, крепко обняв меня.— Рыжий прав, вряд-ли эта стерва тут ещё появится. — Блять, Осаму. Никогда в жизни я не чувствовал столько любви и заботы, будто я наконец кому-то нужен, будто я в безопасности...будто я там где должен быть, дома, среди людей, которые правда всегда будут рядом, и вместо пустых признаний в любви, будут те самый настоящие слова, искренние и живые.***
Pov — Автор — С рождеством, неудачники! — Ты себя то видел? — Блять, обувь сними, она в снегу!.— прошел месяц, наступило рождество, в доме Накахары царила суета, в которой участвовало небольшое количество людей.— Рампо блять, я сказал отнести сладости на стол, а не положить в рот, пожевать и проглотить. — Ты ж богач, ещё купишь! — Они домашние, придурок. В панике перемещаясь по всему дому, Чуя нервничал, так как был ответственен за этот праздник, а его мама должна была прийти с минуты на минуту! Повара готовили праздничный ужин, традиционные Японские блюда, сладости и остальное, Акутагава, тихо сидя возле ёлки, украшал ее, так как остальным, кажется, не было до нее дела, Осаму по детски мило разглядывал ёлочные игрушки, немного помогая.— Малыш, ёлка чудесная. — Спасибо, Накахара-сан. — Ты... — Нет, Накахара-сан, я не перестану обращаться к вам так. Стол был почти накрыт, ёлка и гостиная украшены, гирлянды горели, в дверь постучала, собственно, хозяйка дома.— Солнце мое, прости что так долго, на улице такие пробки, еле добралась. Это ты так постарался? — Ну, мне немного помогли.— в бок Накахары ткнулся локоть Дазая.— Ладно, много. Очень много помогли.— Акутагава, поправив рюши на рубашке, подошёл к возлюбленному, встав за спиной, словно ему все ещё было неловко общаться с матерью своего парня, но ее приятный характер ему безумно нравился.—Рюноскэ, чудо мое, ты так чудесно выглядишь! Ну прям невеста. — Мааам. — Ой, ну что? — Пойдем за стол и не заставляй моего парня краснеть. — Как скажешь. Тихая музыка из колонок наполняла комнату, но не так хорошо, как голоса присутствующих, смех и шепот.— Я тут подумала, мне бы хотелось поблагодарить тебя, Акутагава-кун.— встав со стула, рыжеволосая леди поклонилась, продолжая:— Спасибо, что делаешь моего сына счастливее. Я не уделяю ему должного внимания, поэтому рада, что рядом с ним теперь есть ты.— на пару секунд наступила тишина, только треск огня в камине, пока глаза Рюноскэ не расширились от осознания происходящего. Он встал из-за стола, так же кланяясь.— Спасибо, что приняли меня в свой дом, в свою семью и в ваше сердце. Я буду всю жизнь благодарен вам. — Романтика. — Дазай! Тебе обязательно все портить?! — Что? Атмосфера слишком ванильная. — Пошел ты!