***
На улице сплошной мороз, но это не мешает мне не надевать шапку, волосы и так греют. Накахара снова пригласил меня к себе(нет), я сажусь на нужный автобус, буквально единственный, что приезжает в эту дыру, а половину поездки сплю, потому что всю ночь пялится в потолок, разглядывая каждый треск. Спустя полтора часа поездки я выхожу из автобуса, и иду в сторону магазина. Там Чуя, какое совпадение.— Чуя! Как ты, дорогой? Как Рюноскэ? А твоя мама? — Ты нормальный? Только вчера у нас был. Только не говори, что и сейчас ты собирался ко мне...— я улыбаюсь, и он сразу все понимает. Слишком много.— Ты снова не спал всю ночь? Дазай. — Да, ну бывает иногда! Просто уснуть не мог.— какое-то время он просто смотрит мне в глаза, пытаясь выяснить правду, но это была правда, уснуть я не мог, и он это понял. Ходячий детектор лжи! Все это время Рюноскэ стоял у напитков, пытаясь выбрать, но он делал это так тихо, словно не дышал, от того я его и не заметил.— Солнце, ты выбрал? — Да, Накахара-сан. Я возьму сок из клубники.— Чуя улыбается. Я бы хотел увидеть Ацу-куна сейчас, но он спит довольно долго, поэтому я бы мог позвать его чуть позже, примерно к 2 часам дня, он уже должен будет проснутся.— Дазай-сан, вы выглядите уставшим, все хорошо? — Рюноскэ-кун, волнуешься обо мне, м? — Эй! Выбирай нормальный тон, когда говоришь с моим парнем! — Ты очень ревнивый, тебе стоит быть проще, Чуя.— я стою по середине, поэтому обнимаю обоих за шеи, Чуя реагирует недовольным личиком, Рюноскэ словно ничего не почувствовал, только посмотрел на мою руку по ту сторону своего тела. Я никогда не перестану удивляться его сдержанности. Какое-то время назад он плакал в наших объятьях, а сейчас я надеюсь, что с ним все хорошо. Раньше меня не волновали чужие чувства. Возможно, Чуя открыл мне глаза. Я был такой фальшивкой в возрасте 14-15 лет, что мог легко расплавится на солнце, словно самый дешёвый пластик. Я наконец хоть что-то чувствую, и это ощущается так ярко, тепло и прекрасно, даже если это грусть и отчаянье. Я наконец могу волноваться о чувствах других людей, которые очень мне важны. — Дазай, не отставай! Только что ведь шел впереди всех! — Прости, я задумался! — Дазай-сан, не бегите, вы можете упасть. Очень-очень важны...***
Ацуши-кун заснул у меня на плече, пока мы сидели на диване в доме Накахары, я укрыл его пледом и сделал телевизор чуть тише. Рюноскэ играет в какую-то старинную настольную игру с Чуей, и, видимо, играет очень хорошо, потому что Накахара слишком сосредоточен, у него растрепанны волосы и пижама скомкана в руке.— Можешь отнести Ацуши-куна в комнату для гостей.— говорит Чуя, не отрывая взгляда от игры.— Все в порядке, пусть поспит тут. — Как знаешь.— за большим окном в гостиной падает снег, в помещении немного прохладно, камин горит только лишь пол часа, от чего комната не успела наполниться теплом. Я наблюдаю за огнем, его треском, он извивается и мерцает, огонь выглядит чудно, словно ещё чуть-чуть, и он начнет смотреть на меня, будто персонаж «Ходячего Замка», Хаул действительно был красив в нем, даже в детстве я так думал, глаз отвести не мог от его волос, о цвете которых он так волновался. По телевизору реклама, трейлер какого-то американского фильма с очень симпатичными актерами, судя по тому, что я вижу на экране, это ужасы, есть пару актеров-японцев. — Хотите поделится своими травмами?.— стало ещё тише, чем было. Чуя приподнял бровь, вопросительно глядя на меня.— Это интересно. Чуя-сан, хотите начать?.— взгляд Накахары сменился с «ты совсем придурок?», перешёл на Акутагава и стал «ты с ним заодно, значит», я улыбаюсь этой реакции.— Ладно. Это было на отдыхе. — Ооо, я понял о чём ты. Ты тогда визжал, словно резанный. — Заткнись! Как ты уже понял, было это на отдыхе, где Дазай и его мать так же присутствовали. Я купался в бассейне, но круг, за который я держался, был дырявый, поэтому внезапно начал сдуваться, мама меня спасла, но теперь я очень боюсь бассейнов.— Акутагава отворачивается, неловко улыбаясь, это весьма неожиданно и приятно.— Дазай-сан? — Я испугался клоуна на празднике в детском саду. Теперь ненавижу их. Ничего необычного, собственно. Рюноскэ-кун?.— Акутагава смотрел куда-то в сторону, и мы с Чуей уже понимали, что он хотел рассказать. Что он должен был рассказать.— Меня изнасиловали в школьной кладовой, я был связан и под наркотиками. Накахара-сан отвёл меня в медпункт тогда, я очень ему благодарен. — Я ничего не сделал, ты не должен благодарить меня, солнце. — Накахара-сан, меня насиловали, били, оставляли ожоги на груди спичками и морально унижали, а вы после этого ужаса были рядом, поддерживали и выталкивали из того болота, в котором я оказался случайно. А я забыл об этом после, и мне очень грустно из-за этого.— сейчас я был тихим как никогда, наблюдая за их диалогом. Чуя отрицательно кивает.— Ты не виноват в том, что забыл мое лицо или голос. Сейчас ты в порядке, ты рядом со мной, я безумно люблю тебя, Рюноскэ, это важно.— я не вставляю свою убогую шутку, которой обычно пытаюсь все испортить, потому что в воспоминаниях об изнасиловании это неуместно, в конце концов, со мной это могло произойти, а с ним произошло. Чуя пришел ко мне в три ночи, потрёпанный и полуживой, с порога заявляя.— Они это сделали. Они, блять, его коснулись, эти мрази причинили ему боль.— а позже я долго обнимал его, пока он тихо плакал в мое плечо от стресса. Он долгое время пытался поддерживать Рюноскэ, пока тот не забыл, что поддерживал его именно он, словно в этих воспоминаниях его голос невнятный, а лицо размыто, только рыжие волосы выдают. И как оказалось, это какой-то ебаный побочный эффект той наркоты. Он помнил все действия, прикосновения и боль, которую ему причиняли, и всю ту поддержку и заботу, что дарил ему Накахара, но не лица. Чуя отдалился от него, а в какой-то момент не выдержал, и начал все сначала, сев к нему за парту. Удивительно, из-за этого человека Накахара плакал мне в плечо, шепча «он совсем не помнит меня, блять.», а теперь его глаза полны счастья, пока он смотрит на него. Акутагава так необычен, но в самом хорошем смысле, я даже не удивлюсь, если в один момент у того вырастут ангельские крылья прямо из худощавой спины, только лишь вскрикну: А я так и знал! Я знал! Все это время Ацуши-кун на моем плече даже не вздрогнул, и слава богу. Не хочу, чтобы он слышал что-то подобное. Я целую его в лоб и аккуратно кладу голову на подушку, укрывая тем самым пледом.— Я, наверное, домой поеду. Спокойной ночки! — Чего?! С ума сошел? На улице ночь уже, будет слишком поздно, когда ты приедешь домой. Давай в комнату для гостей. — Как скажешь, Чуечка! Только можно я с Ацуши-куном останусь? М? — Конечно, твой же парень, боже. И спокойной ночи.— Рюноскэ и Накахара ушли в одну комнату, судя по тому, что звук закрывшейся двери я услышал лишь раз, надеюсь они будут потише, хах. — Д-дазай-сан? — Ты проснулся, солнышко, котёночек, рыбка, малыш, чудо мое? — Вы прижали меня слишком сильно. Я не могу дышать. — Ой.