Самый громкий крик — молчание.

Pov — Автор. Ацуши долго размышлял, смотря в потолок, лёжа на неудобной кровати, к которой тело уже привыкло. Четыре утра, а глаза даже не думали закрываться, и так каждый день в приюте, где к тебе относятся как к бездушной кукле, с которой не нужно общаться, хвалить, хотя бы просто уважать. В какой-то момент за юношей пришли, просто вошли без стука и велели собирать вещи, мол, тебя усыновили. Но кто? Это неважно. Какая разница, что Накаджима даже краем глаза этих людей не видел, главное, на один рот меньше, другим больше достанется. Ацуши собирался судорожно, с волнением и трясущимися руками, стараюсь сложить каждую важную ему вещь, хоть их и мало, особенно игрушку в виде милого белого тигрёнка, что оставалась с ним с детства, возможно, ещё от родителей досталась. В новом доме уютно и тепло, пахнет свежим кофе, на диване спит белый кот, которому был неважен приход хозяина.— Добро пожаловать домой, тигренок. Надеюсь, тебе будет тут комфортно.— мама была такой...необыкновенной, совсем детский разум Накаджимы, кажется, уже тогда осознавал, что девушка была вовсе не японкой, но это его, конечно, не волновало, ни в детстве, ни сейчас, когда на его коленках сидел тот самый белый котик, а мама вязала теплый свитер бежевых оттенков.— Мам, я пригласил друзей к нам на ночёвку, ты не против? — Нет, тигренок, совсем нет. Тот парень, Дазай, тоже будет? Вы ведь, встречаетесь, да? — Ну...да...— юноша отвёл взгляд, поглаживая кота.— Я рада, он мне нравится, правда юмор у него... странный. — Согласен.— в дверь звонят, в доме раздается звук колокольчиков, в окно заглядывает Чуя, улыбаясь бегущему к двери Накаджиме, дверь открывается, и в помещении тут же раздаются громкие крики самого шумного из всей компании.— Малыыыш, я так скучал! Мы не виделись со вчерашнего дня! Представляешь, как я страдал? — Осаму, дай пройти, холодно в конце концов. — Накахара-сан, ваша обувь в снегу, аккуратнее.— женщина, наблюдавшая за картиной со стороны, прикрыв рот рукой, усмехаясь увиденной картине: ее сына обнимает до смерти парень, что даже войти в дом толком не успел, а сзади двое пытаются хоть как-то попасть в теплое помещение, толкаясь. Кот подскочил с места, подбираясь к источнику шума.— Ацу-кун, это твой кот? Он такой...толстый. — Он просто пушистый! Проходите в гостиную, вам налить что-нибудь?.— юноши перечисляют все то, что предпочли бы выпить после морозного воздуха на улице, а когда на дворе ночь, ещё тяжелее добираться до дома своего друга, особенно, если такси отказалось ехать дальше «в такую то глушь». Кот тёрся о ноги шатена, оставляя на брюках белую шерсть, но парня это совсем не волновало, тот гладил кота, улыбаясь. Рюноскэ медленно пил зеленый чай, слишком уж аристократично держа чашку в руках. Чуя помогал Ацуши на кухне с едой.— Рюноскэ-кун, как думаешь, куда мне стоит сводить Ацу-куна? — А?.— Акутагава вздрагивает, рука с чашкой замирает, так и не оказавшись на блюдце.— Вы...меня спрашиваете? — Ну не кота же.— Дазай улыбается, продолжая гладить кота, что уже лежал у того на коленках, Рюноскэ пару секунд молчал, смотря в полу-пустую чашку, а потом откашлялся, наконец заговорив.— Я плохо знаю Ацуши-куна, но лично мне бы понравилось, если бы меня сводили в галерею или музей. Возможно театр.— Осаму кивает, по-настоящему слушая. Рюноскэ предложил правда интересные места, в которых есть какая-то эстетика, спокойствие и романтика, но Дазай не был уверен, был ли там сам Акутагава. Поэтому в голову пришла странная мысль, которая вряд-ли понравится его лучшему другу.— Эй, а может вместе сходим в галерею например? Ты когда-нибудь был в галерее? — Я...нет, я никогда не был в подобных местах, просто...думаю, мне был там понравилось.... возможно, там понравилось бы любому человеку.— шатен улыбается вновь, казалось, будто это был очень важный для него разговор, хотя кто знает? Это Дазай. Никогда не может точно знать, что творится в его разуме, но сейчас он был искренним. Их отношения воспринимались как образ раненой птицы и листочек, что пытается уберечь ее от плохой погоды, пока та полностью не восстановится. Легко и приятно, возможно неловко, если посмотреть лишь со стороны Рюноскэ, Дазай лишь хотел полностью наладить отношения с парнем своего друга. — Вы чего в тишине сидите? Дазай, боже, у тебя вся одежда в шерсти! — Ну ты посмотри на эту милую булочку! Как я могу перестать его обнимать и гладить? — Только попробуй потом прийти ко мне в этой же одежде! Постирай ее как следует! — Хорошо, сээээр.— Чуя сел рядом с Рю, обнимая того за шею одной рукой, Дазай проигнорировал существование второго кресла, сев на пол между ногами Ацуши, что сидел на втором.

***

Телефон издал звук. Акутагава открыл сообщение. Осаму Дазай.: Я приглашаю тебя в галерею, которую только что нашел в интернете!!! Она, кажется, не очень популярна, но выглядит неплохо. Хочешь сходить со мной, Рю-кун?? Хотя, выбора у тебя нет, я зайду за тобой через час! Совсем скоро, хаха. Рюноскэ, прочитав все написанное, направился в комнату своего парня, собираясь предупредить его, и уже готовился к реакции.— Чуя-сан, можно войти? — Конечно! Что-то случилось?.— дверь скрипнула, Накахара сидел за столом что-то читая, настольная лампа горела теплым светом, Чуя был в очках, что немного удивило юношу.— Вы...в очках? — Думаешь, они мне не идут? — Нет-нет! Вам наоборот, очень идёт. Вам все идёт.— Накахара покраснел, при теплом свете это было незаметно. Приятно слышать подобное от своего возлюбленного и осознавать, что тот стал более открыт в своих высказываниях.— Я хотел сказать... Дазай-сан пригласил меня в галерею. — Дазай? Зачем это? — Он собирается зайти за мной через час. Вы не против? — Ладно, я...я не могу быть против, ты не моя собственность, малыш. Ты должен сам решать, идти или нет.— Чуя встал с места, направляясь в сторону юноши.— Можно тебя нарядить? — Конечно, Чуя-сан.— оставшийся час будет проходить очень интересно. Закат выглядел чудесно, отражался в витринах магазинов, цветочных ларьков и квартир. Дазай с Рюноскэ почти два часа потратили на выезд из той глуши, в которой они живут, хотя, возможно, Чуе с Рюноскэ не так сложно, школа рядом, как никак.— Итак, я часто бывал в городе, поэтому хорошо его знаю! Сначала мы пойдем в галерею, после в одно милое кафе, позже можно по парку погулять. Я все спланировал! Слушай, ты ведь не сбежал? Чуя отпустил тебя? — Нет, он сказала, что я не его собственность и сам могу решить, идти мне или нет. Поэтому он не отпускал меня, я сам решил.— Дазай кашлянул.— Вау, он никогда не отпускал своих партнёров со мной куда-либо, говорил, доверяет мне, но я все ещё могу оказаться маньяком с детьми в подвале. У нас есть подвал, но там только взрослые.— Рюноскэ взглянул на Осаму, что сдерживал смех. Акутагава улыбнулся, восхищаясь извращённым юмором, но иногда он казался правдивым.— Мы на месте! Даже снаружи это места как произведение искусства. Вперёд!.— форма здания Рюноскэ не привлекала, поэтому тот первый вошёл, желая скорее взглянуть на картины. Дазай догонял друга.— Почему люди тут красивее самих картин? — Вам нравятся люди? — Да. Иногда. Бывает, конечно, что я их ненавижу, но люблю все же чаще.— Рюноскэ не смотрел на Дазая, только слушал, глаза были направлены на произведения искусства, картины с темными красками привлекали больше. Дазай, совсем не стесняясь, подходил к людям прося их сфотографироваться вместе, Акутагаву это не смущало, наоборот, настроение итак было прекрасным, а от подобных ситуаций становилось еще прекраснее, от чего на лице мелькала улыбка. — Рю-кун, что тебе нравится в Чуе?.— Дазай шел рядом с бледнолицым, что уже просторно разглядывал картины, юноши направлялись на выход.— Он сам. Думаю, Накахара-сан самый чудесный человек из всех кого я встречал, хотя... возможно просто единственный. Мои родители, одноклассники и другие люди, что встречались мне в жизни - отвратительны, никогда не задумывались о том, что чувствуют другие, в этом случае я. Чуя-сан всегда думает обо мне...даже самая незначительная забота меня так сильно радует. Я не знаю, что такой восхитительный человек мог найти во мне, но, видимо, это «что-то» все таки есть, и заметил это только он. Я очень люблю его, Дазай-сан.— в голове Осаму Дазая никогда не было настолько спокойно, только белый фон и слова Рюноскэ, звучащие эхом. Всю остальную прогулку он прокручивал каждую букву в голове вновь и вновь, словно пытаясь найти подвох. Задавая этот вопрос другим, те могли с лёгкостью ответить, даже не покраснев: тело и деньги. Осаму просто не мог поверить, что появился человек, который ценит его друга.

***

Сваха: ЧууУУуууя!~ Чучя: Ты долбоеб? Три ночи, блять. Даже на беззвучном я слышу твои сообщения. Сваха: Люби Акутагавушку! Он такой чудный! Чучя: Я итак. У вас что-то случилось сегодня? Сваха: Нет-нет! Просто...он правда чудесный. Думаю, его можно назвать «тем самым», знаешь. Чучя: Дазай, ты редко бываешь серьезным, ты правда так думаешь? Сваха: Конечно! Говорю как твой лучший друг и самый красивый человек на свете! Чучя: Ох, ты ведь всегда будешь таким придурковатым? Надеюсь да, иначе мне будет скучно жить. Так, а теперь ложись спать, заебал сонный ходить, я понимаю, школы нет пока, решил разгуляться, но сон важен. Ценю тебя. Сваха: Хорошо, сейчас же лягу, мам!!! Думаю «придурок» мой диагноз, ты сам ведь ещё в детстве поставил, забыл чтоль?? Сладкой ночи! То есть снов, да. Тоже тебя ценю, Чучя.<З Чучя: Не зови меня так! Ужас. Чуя отложил телефон, потёр переносицу и улёгся поудобнее. Рядом, прямо у плеча лежал Рюноскэ. Накахара прижал его одной рукой, поцеловал в лоб, и, наконец, провалился в сон.