***
Сергей Майский с неким злорадством наблюдал за тем, как орущих и матерящихся бандитов упаковывают в фургон. Громче всех плевался ядом сам товарищ Ивлеев Константин, грозя обрушить на головы всех гром и молнии. Эти мрази даже сообразить ничего не успели, как все уже закончилось. Банда Ивлеева не знала о готовящемся штурме, поэтому никто не успел среагировать. Ребята из «Клинков» сработали четко, быстро, грамотно и без лишней суеты. А что самое главное — бесшумно. Майскому вообще казалось, что спецназовцы летают, а не ходят, словно они были бесплотными призраками или тенями. Сам он держался чуть в стороне, прекрасно понимая, что несмотря на всю свою подготовку в разы уступает «Клинкам» в сноровке и быстроте реакции. Некоторые бандиты все еще лежали в отключке, надышавшись усыпляющего газа. В основном это были те, кто находился в помещении. Тех, кто был на улице, ребята из спецназа обезоруживали и передавали полицейским. — Меньше пяти минут, — пробормотал Майский, глядя на наручные часы. — Лихо сработали. — А ты думал, нас учат только девчонкам глазки стоить? — спросил проходивший мимо него парень с позывным «Красавчик». — Ох, ты ж! — изумился Сергей. — Ты говоришь! А я думал, у вас отключена эта функция. Парень ничего не успел ответить. К ним торопливо подошли Рогозина и командир группы спецназа — Ринат Ахмедшин. — Сергей, — взволнованным голосом произнесла Рогозина. — Иван установил, куда Антон повез Лёню. Степан кинулся его спасать, один. — Твою… — выругался Майский сквозь зубы. — Вот же… — «Красавчик», бери «Элли», — коротко велел Ринат. — Сопровождайте Сергея. Тут мы закончим с «Гением» сами. — Понял, командир, — кивнул тот, кого называли «Красавчиком». Зажав рукой наушник, он произнес: — «Элли», ты слышал? Получив утвердительный ответ, он зашагал к машине ФЭС, обращаясь к Сергею, что не отставал от него ни на шаг. — Координаты известны? — Да, — ответил Сергей, на бегу изучая сообщение от Тихонова. — Это в районе деревни «Рябинки». — Понял, — произнес «Красавчик». К ним со стороны дома бежал еще один спецназовец — «Элли», понял Майский. — Жми на газ, майор, — велел тот, ныряя в салон джипа.***
Леонид медленно приходил в себя. Голова раскалывалась на тысячи кусков, тело было ватным и совершенно непослушным, а в руках ощущалась жгучая пульсирующая боль. С трудом продрав глаза и сфокусировавшись, он обнаружил что находится в странном, незнакомом месте. Рваная пелена перед глазами не давала разглядеть детали, но по запаху рыбы и тины Лёня понял, что находится рядом с речкой или озером. — Очнулся, — услышал Субботин знакомый голос, и тут же всё вспомнил. С воспоминаниями пришло и отчаяние: Антон его похитил, понял он, дергая руками. Боль стала сильнее. Наручники, догадался Леонид, ощущая помимо боли ещё и холодный металл — равнодушный и жестокий, врезавшийся в кожу. Субботин лежал на каком-то матрасе, в углу темного сарая, заваленного всякой рухлядью. Теперь, когда зрение вернулось полностью, Лёня смог рассмотреть темное помещение и догадался, что они находятся на лодочной станции. Антона он не видел — должно быть, тот стоял где-то у него за спиной, точно призрак или монстр, мечтавший впиться зубами в его плоть. Ужас щекотал нервы от осознания всего происходящего. — Что ты задумал, Антон? — хриплым, чужим голосом произнес Леонид, пытаясь лечь поудобнее, но добился лишь того, что наручники изодрали в кровь покрасневшую кожу. Теплая влага текла по рукам, но Леонид не обращал на это внимания — не время думать о боли и дискомфорте, необходимо понять, как освободиться. Раздались глухие шаги по деревянному полу, а затем на свет тусклой лампы вышел Лямцев: глаза-льдинки светились холодом, губы зло изогнуты, красивое лицо напоминало маску. Леонид в ужасе распахнул глаза — сейчас он видел перед собой не человека, а монстра во всем его пугающем великолепии. Он всегда на интуитивном уровне боялся Антона и ощущал в его присутствие себя несколько скованно. Чутье следователя подсказывало, что этот красивый молодой человек красив лишь внешне, а внутри — гниль и разложение. Лёня помнил, как вспыхивали глаза Антона, если того что-то злило, и видел во взгляде нечто демонически-пугающее, отталкивающее. Нечто, от чего хотелось спрятаться и никогда прежде не встречать. В руках Антон держал пластиковую канистру. Бензин, понял Леонид, принюхавшись. Скривившись в жутковатой гримасе, Антон произнес голосом, в котором слышалась сталь: — У нас не получилось с тобой долго и счастливо, но вот умереть в один день все еще вполне реально. Знаешь, я хочу все сделать так, чтобы все выглядело, будто мы безумно любили друг друга и решили уйти из этого мира вместе. Классно придумал? Это будет прощальный подарочек для твоего любовничка. Ну же, Лёнь, признайся, ты же думал обо мне все это время. — Иди к черту, — зло процедил Леонид, ощущая как холодная струйка пота бежит по спине, а страх кусает за шею, приподнимая волоски. Стало очень страшно, к горлу подкатила тошнота, но он не показывал этого Антону, не давая ему возможности поглумиться. — Меня найдут. — Наверное, — равнодушно пожал плечами Антон. — Но вот только не тебя — а нас. Точнее то, что от нас останется. Но я рад, что мы уйдем из этого мира вместе. Знаешь, я долго думал и понял, что просто не могу оставить тебя ему. Слишком это… несправедливо. Пусть твой капитан на собственной шкуре почувствует всю ту боль, которую испытывал я. Он не заслуживает тебя, никто не заслуживает! — Ты сошел с ума, Антон! Зачем ты это делаешь? — О! Так ты не в курсе? — удивился Лямцев. Присев на корточки, он склонился к Лёне и провел ладонью по его лицу. Субботин брезгливо скривился и попытался скинуть руку ненавистного ему человека. — А в прочем, теперь это не важно, — произнес Антон, тыльной стороной ладони лаская бледную щеку Леонида, не замечая ненависти, что лилась из его глаз. — Знаешь, я думаю нам стоит развлечься на последок. Как считаешь? Так сказать, прощальный секс. Я хочу еще хотя бы раз… Ты знаешь, что всегда сводил меня с ума? Я ведь не многого хочу… Последний раз… Только ты и я. — Имей ввиду — думать в этот момент я буду не о тебе. Так что в постели нас будет трое, — не смог сдержаться от сарказма Леонид, решив что если и погибнет, то с мыслями о любимом человеке. Сердце сжала горькая, разъедающая душу тоска — неужели он больше не увидит Стёпу? Не увидит его улыбку, не обнимет. Как все глупо вышло! Как он мог оказаться таким беспечным и поверить Антону? Дурак! Нужно было слушать интуицию, но теперь-то какой толк корить себя? Резкий шум с улицы заставил Антона подскочить на ноги, выхватывая из кобуры пистолет. Дверь сарая распахнулась с треском и на пороге показался Степан Данилов — сосредоточенный, напряженный, с полыхавшим ненавистью взором. Только если Антон был похож на монстра, то Степан — на возмездие. — А вот и наш незваный гость, — зло процедил Лямцев, направляя на него оружие. — Тебя не учили манерам, Данилов? Нам сейчас не до тебя. У нас свидание, если ты не заметил. — Лёнь, ты как? — спросил Степан, не сводя пристального взгляда с Лямцева. Ему было важно услышать родной голос, понять, что Лёня невредим. — Нормально, — поморщившись, отозвался Лёня. Он не сводил глаз со Степана, ощущая как паника и ужас вырываются на волю. Хотелось орать дурным голосом, хотелось уберечь Степана, закрыть его своим телом. — Сволочь! — заорал что есть мочи Лямцев. — Все из-за тебя! Ты не оставил мне даже малейшей крупицы на счастье. Забрал то единственное, что было для меня важным! Ненавижу тебя! В этот момент раздался выстрел.