Шкаф (сборник драбблов)

      В доме Ньюманов повисла опасная тишина. Похоже, настоящая битва титанов назревала именно здесь, в столовой, а не на Олимпе. Казалось, еще немного и воздух между двумя парнями загорится. Никто не решался нарушить звенящее молчание первым, но оно угрожало взорваться из-за перенапряжения.       Эдриан впился в край стола так, будто от силы его хватки зависели жизни невинных. Костяшки побелели, ногти грозили прогнуть столешницу. Жаль, конечно, все-таки это красное дерево. Его побледневшее лицо выражало смесь удивления и гнева.       Мёрфи сидел за противоположным краем стола. Он, в свою очередь, не отводил взгляда от друга и с достоинством самурая ждал действий Эдриана. Со стороны цербер казался расслабленным, но от глаз Хизер не скрылась настороженность. Он был напряжен не меньше, чем наследник царства мертвых, но более умело скрывал это.       Кто бы мог подумать, что мальчишка Ньюманов так резко отреагирует на слова Афродиты? У него такое горячее сердце — аж мурашки по коже.       — Это правда? — потребовал ее объяснений Эдриан. Слова были сказаны нарочито ровным тоном, но Афродита слышала едва различимое дребезжание интонации.       «Как у любого другого мужчины, раненого любовью, — мысленно прокомментировала пробудившаяся богиня, — пусть даже такого молодого».       Он не хотел слышать правду.       — Спроси у своего друга, — улыбнулась девушка, приближаясь к столу, заставленному всевозможными видами блюд. Что-что, а Персефона знает толк в сервировке и угощениях. Хоть какой-то от нее толк в этом доме.       Её взгляд нашел аппетитные грозди винограда, окружённые дольками апельсина и яблока. Девушка ловко отщипнула веточку, усеянную зелёными плодами, и ловко закинула виноградинку в рот. Вкусный и сочный, как раз то, что нужно в такой пикантный момент.       — Мёрфи? — в его глазах бушевали сомнения и мольба. Как было бы просто и хорошо, если бы ничего не произошло. Как было бы прекрасно, если бы это ему приснилось. Как было бы, если бы… Хизер хотела рассмеяться и поэтому прикусила губу. Негоже мешать развиваться драмам.       — Да, — неподдельно ровно произнес цербер.       Мёрфи не отвел взгляда от крошки Ньюмана, благородно выдерживая шквал досады и злости обрушившийся на него.       Признаться честно, Хизер была впечатлена его смелостью. Сидеть так спокойно, когда сын Аиды кипит от злости? Геройство или самоубийство? А может быть, дело в дрессировке.       «Если бы Зевс был здесь, — подумала Афродита, — небо рассекали бы молнии. А что сделает Эдриан?»       — Ублюдок! — закричал Ньюман, в ярости опрокидывая стол навзничь.       Оглушительный грохот взорвал воздух. Посуда полетела на каменный пол, разбиваясь вдребезги. Столовые приборы со звоном разлетелись в стороны. Хизер едва успела отступить, чтобы избежать столкновения с летящей в ее сторону едой. Гроздь винограда раздавило тяжёлой чашей ровно на том самом месте, где стояла богиня ещё секунду назад.       «Не хватало только испачкать свое платье, — подумала Афродита, — я только сегодня его купила».       — Как ты мог?! — взревел Ньюман.       — Давай поговорим спокойно, — Мёрфи медленно встал, всем своим видом выражая желание решить конфликт мирным путем.       Но, кажется, Эдриан не был готов к часу дипломатии. Его юное красивое лицо исказила гримаса злости. Нет, Афродита ничего не имела против мужских эмоций, но Эдриану гнев совершенно не шёл. Его славные черты терялись за хмурым выражением лица.       — О чем с тобой можно разговаривать, твою мать? — взревел Эдриан, приближаясь к церберу, — ты сделал это, зная о моих чувствах к ней!       — Я хотел тебе рассказать, — голос Мёрфи звучал медленно и четко, не поддаваясь эмоциям, — но, — он демонстративно посмотрел на Хизер, — Афродита меня опередила.       — Да, как ты мог?!       Как? Афродита могла бы объяснить малышу Ньюману как это делается.       Сначала сердце начинает колотиться от её присутствия затем кровь ускоряется. Разгоняет в крови эндорфин и окситоцин. Двое влюбленных смотрят друг на друга, щеки становятся пунцовыми, руки дрожат, тело охватывает пожар. Они чувствуют непреодолимую тягу друг к другу, стремятся насладиться отведенным им временем, пытаются договориться с собственной совестью и наконец, сдаются и позволяют себе большее.       Поцелуй.       Сначала только касание губ, танец языков, затем ещё раз.       И снова.       И вот уже Мёрфи прижимает Андреа к стене, наслаждаясь её близостью. Цербер вдыхает аромат её кожи и теряет голову. Ведь она так соблазнительно пахнет. Как нежность, свобода и ярость, смешанные в одном флаконе. Девушка улыбается ему искренней чистой улыбкой, оплетает нежными, дрожащими от возбуждения и волнения руками. Она знает кто он и это её не пугает. Андреа становится для цербера центром вселенной, осью на которой держится эта гребанная планета. Он сдаётся безумию.       Цербер смотрит на Кэмпбелл, не веря в реальность происходящего, и как зачарованный любуется ей. Разве такое возможно? Разве может богиня быть с ним?       Мёрфи касается её щеки — убеждается в реальности происходящего, скользит вдоль линии скул, проходит пальцами вдоль шеи. Спускается к ключицам, припадает к ним губами, оставляя нежный влажный автограф. Она шепчет ему, что хочет быть ближе, раствориться в его объятиях и разрешает переступить черту.       Мёрфи рычит, ловит её взгляд и вновь припадает к женским губам. Так сладко, так вкусно, так неправильно. Андреа стонет в его рот и решительно опускает руку на ремень Мёрфи.       Дальше дело техники.       «Все очень просто, малыш Ньюман, — улыбается Хизер, — я могла бы тебе показать».       Эдриану нужно всего лишь попросить и Афродита посвятит юного безутешного влюбленного в тайну сладострастия. Она покажет ему, как правильно, объяснит, как приятно, научит видеть прекрасное в других женщинах — в тех, кто ответит ему взаимностью.       Афродита любила таких, как Эдриан. Молодые, горячие, резкие. Красивые в своей молодости, ведомые идеалами, распаленные безответными чувствами. Ее самые лучшие романы случались с такими. Сначала они жаждали любви недоступных, а затем не могли покинуть Афродиту и сходили с ума от ее благосклонности. Как благодарные щенки. О, боже, как самозабвенно они тонули в любви к ней. Как же она скучала по этому!       В юном теле мальчика Ньюмана скрывалось так много пламени, что Хизер хотелось прижаться к нему всем телом. Сейчас он напоминал ей бога войны в его лучшие годы. Арес был также хорош в своей ярости, так же прекрасен и несдержан.       Глупышка Андреа никогда не поймёт, что скрывается за фасадом резкого собственничества. Артемида решительно ничего не смыслит в мужчинах. Она вечно сторонилась тех, кто мог поставить женщину на место и всегда требовала самостоятельности. Не удивительно, что она остановила свой выбор на адском страже. Глупая.       Мёрфи будет спрашивать мнение Артемиды, а Эдриан все решит за неё. Разве не здорово? К чему это рвение к самостоятельности и равноправию, когда тебя так страстно хотят?       Ньюман ударил первым. Афродита пропустила момент, когда это произошло, но первый удар не самое интересное в импровизированном театре. Любопытно наблюдать всю постановку.       Эдриан вмазал Мёрфи несколько раз подряд, выбивая из друга желание решить вопрос миром. После третьего удара цербер не сдержался и парировал атаку с размаху впечатав Ньюмана в стену. Люстру тряхнуло, в стене появились трещины. Эдриан закашлялся, но не оставил своей ярости.       — Нам нужно было обсудить это раньше, — сказал Мёрфи, уворачиваясь от очередного нападения друга.       — Так какого хрена я узнал о том, что ты трахаешь мою девушку сейчас? — Ньюман вновь бросился на цербера, — с чего вдруг ты вообще переспал с ней?       — Она не твоя, — Мёрфи нанес удар в челюсть Эдриану кулаком, — если ты забыл, вы расстались несколько лет назад.       Хрупкое мужское эго Эдриана взорвалось и он ринулся вперед. Немного пригнувшись, он увернулся от Мёрфи и обхватил цербера двумя руками. Парни кубарем полетели на пол, снося все на своем пути. Афродита с интересом наблюдала за развитием событий, отойдя к стеллажу с книгами. Не хотелось бы попасть под горячую руку.       — Мы почти помирились! — Эдриан сидел на Мёрфи верхом, замахиваясь для нового удара.       Губы у обоих были рассечены, но, кажется, их не особо волновала красота лиц. Слишком глубокий выдался разговор по душам, чтобы отвлекаться на такие мелочи.       — Только в твоей голове, — фыркнул цербер, уворачиваясь от кулака, летящего на встречу к его лицу, — Андреа хочет быть со мной.       Эдриан зашипел, встретившись с полом вместо лица друга. На плитке появилась очередная трещина, костяшки пальцев наследника царства Аида окрасились в алый.       — Ложь! Она не знает тебя, — взревел Ньюман. Растерявшись, Эдриан ослабил хватку, давая Мёрфи возможность вывернуться, — Андреа не знает чего хочет!       Цербер решительно скинул с себя Эдриана, вцепился в его плечи и толкнул, заставив перевернуться. Вернув себе преимущество, Мёрфи прижал друга к полу. Эдриан закашлялся, ощутив локоть соперника у своего горла.       — Мы успели лучше узнать друг друга, — прорычал цербер, удерживая вырывающегося Ньюмана на месте. Кажется, Мёрфи все ещё пытался обсудить произошедшее спокойно, — и Андреа сделала свой выбор.       — Чем же ты лучше меня?       — Это ты хотел запереть ее в человеческой шкуре, лишив правды о себе, — прорычал цербер, — ты думаешь, будто имеешь право на ее жизнь. Но это не так. Очнись, Эдриан, она хочет сама принимать решения и выбирать с кем быть. Может быть, все дело в том, что я это понял?       — Да, что ты знаешь о выборе, — усмехнулся Ньюман, — ты — цепной пес на побегушках моей семьи.       Это было лишним. Глаза цербера вспыхнули желтым огнем и Мёрфи поднял друга за грудки. Афродита довольно улыбнулась, наслаждаясь результатом своих трудов. Наконец-то она нашла развлечение по вкусу, а ведь уже успела заскучать. Скалясь не то от обиды, не то от злости, Мёрфи зарычал:       — Смешно слышать это от того, кто называет меня братом. Весь такой важный и благородный, а сам не в состоянии подтереть жопу без моей помощи.       Кажется, конфликт перерастал во что-то более крупное и интересное. Афродита с азартом наблюдала за тем, как лицо Эдриана багровеет с каждым произнесенным Мёрфи словом.       — Очнись, Эдриан, ты заигрался. Придумал «идеальный» план об устранении всего, что может ей напомнить о божественной сущности. Забил на то, что есть еще одиннадцать гребанных олимпийцев, которые просыпаются здесь и сейчас. Их отсчет времени уже начался, — Мёрфи отбросил от себя Эдриана, — но это для тебя не так важно, как возможность быть вместе со спящей богиней. Это, что фетиш такой — быть с женщиной, которая живёт в созданной тобой вселенной? Так сделал бы все сам. На хрена просить меня заботиться о ней?       — Потому, что я тебе доверял! — Эдриан ударился о стену, снося на пути декоративную вазу, — Поэтому просил охранять ее, когда сам не мог.       — Слишком часто, — усмехнулся Мёрфи.       — Что?       — Слишком часто ты не мог. И так сложилось, что мне удалось узнать ее лучше, чем тебе, — откровенность Мёрфи казалась чем-то совершенно удивительным. Неужели у вечно молчаливого стража прорезался голос? — Что ж, я понимаю, ведь ты был занят мечтами о вашей прекрасной жизни вдвоем, без учета ее согласия на это. Как раз в тот самый момент, когда за Андреа охотились новые боги. Как думаешь, кому она задавала все вопросы?       Эдриан хмуро молчал.       — Мне. Андреа требовала от меня объяснений, потому что я всегда был рядом. Видит бог, я не хотел сближаться с ней, — продолжал свою тираду Мёрфи, — но так случилось. Андреа нужна была поддержка, она решительно ничего не понимала и она хотела получить её от меня. По какой-то неведомой мне причине — она просила её у меня. У цепного, как ты выразился, пса твоей семьи, а не у бывшего парня, мечтающего сменить статус на настоящего.       — Животное, — Эдриан собрал все свои возвышенные чувства к Андреа и обратил их в удар адресованный Мёрфи. Цербер получил кулаком в лицо и рыча пошатнулся, — я думал, мы друзья.       — Мы и есть друзья, придурок, — Мёрфи потёр место удара, отступая назад, — именно по этой причине я не хочу драться с тобой. И, если бы эти чувства были только с моей стороны, я бы сдержался. Клянусь тебе.       Афродита наблюдала бы за этим противостоянием вечно, но приближавшиеся тяжёлые шаги заставили богиню вздрогнуть.       — Эй, — произнесла Афродита, привлекая внимание парней к фигуре, появившейся в дверном проёме.       Хизер тут же наступила себе на язык, желая слиться с окружающим пространством. Сердце чуяло беду. В дверях стояла хозяйка дома.       — Что здесь происходит? — строго спросила Аида.       Парни повернулись на голос, будто по команде. Женщина все ещё стояла в дверном проходе изучая сложившуюся картину. Она медленно обвела взглядом погром, недовольно скользнула по Хизер и строго уставилась на парней.       — Какого черта вы здесь устроили? — она не шелохнулась, но воздух в столовой похолодел. Хизер поежилась, отступая к стене, — Афродита, ты тоже имеешь к этому отношение, как я смотрю.       — Я? — она выдала максимально искреннее удивление, на которое была способна, — я ничего здесь не трогала, — Аида сверкнула глазами, — просто сказала, что видела, как Мёрфи и Андреа… Решили вопрос с её целомудрием, так сказать.       Теперь её прожигало три взгляда сразу. Взбешенный Эдриан, презрительный Мёрфи и суровая Аида. Кажется, этим ребятам пора на курс по управлению гневом.       — Что я такого сказала?       — Ну как тебе объяснить, — усмехнулся Мёрфи, вытирая кровь с подбородка.       — Молчать, — подняла ладонь богиня царства мёртвых, — меня не интересуют ваши перепалки. Меня интересует какого черта они происходят сейчас, когда мы должны быть, как никогда сплочёнными. Эдриан? Мёрфи?       Они молчали.       — Сын, я говорила тебе держать эмоции при себе?       — Да.       — Но ты, конечно, все равно решил, что будешь умнее матери?       — Нет, я…       — Ты позволил своим чувствам затмить разум, Эдриан. Так ты будешь управлять Аидом, когда мы вернём себе власть? Нападая на друга из-за девчонки? — Аида пригвоздила сына взглядом к стене, словно мальчишку, а затем перевела тот же суровый взор на цербера, — А ты, Мёрфи? Выжил из ума, получив женскую благосклонность? Это стоит того, чтобы потерять возможность вернуть все на круги своя? Не думала, что тебе так легко сносит голову, — её голос звучал, как приговор последней инстанции. Даже, если парни хотели оспорить сказанное, у них не было шанса, — Придите в себя. Артемида никогда не была с мужчиной, ей это не нужно. Как только она вспомнит о своей сущности, то ваши игры в любовь закончатся. Эта девочка не по зубам ни одному божеству или титану. За тысячи лет её сердца не добился ни один воздыхатель.       Аида вновь обвела взглядом парней и небрежно добавила:       — Всё. Выпустили пар, а теперь убирайтесь решать свои личные вопросы в другое место. Не хочу, чтобы дом пострадал от переизбытка ваших гормонов, — она указала на дверь, — когда прекратите махать кулаками и обсудите все спокойно, буду рада видеть вас снова. А пока пошли прочь. Оба.       Мёрфи, привыкший не задавать вопросов и не оправдываться, спокойно развернулся и молча вышел во двор. Он демонстративно не посмотрел на Хизер, выражая свою злость на богиню любви. Цербер счёл её причиной их конфликта? Разве причина не в том, что он сорвал плод не по статусу?       Эдриан хотел было что-то сказать, но Аида демонстративно указала на дверь снова. Он понял, что спорить нет смысла и вышел вслед за другом. Если они все ещё были друзьями, конечно. Аида проводила парней взглядом и, наконец, посмотрела в сторону Афродиты.       — Объяснись, — потребовала она.       — Ты недооцениваешь силу чувств, Аида. Артемида прежде не делила постель с мужчиной. Ни в одном своём воплощении… — протянула Хизер, заигрывая с терпением Аиды, — в этот раз все иначе. Кажется, цербер украл сердце нашей юной красавицы.       — Это твоих рук дело?       — Может быть да, а может быть и нет. Кто знает? Пути любви непредсказуемы. Это чувство, как тайфун. Тебе ли не знать, дорогая?       Аида смерила Афродиту железным взглядом и сухо произнесла:       — Плевать. Главное, чтобы проклятие удалось снять. Если придётся, влюби цербера в другую. Мне не нужны драмы в доме.