Вернуть Небо

OST: — Звери — Говори

      Раз затяжка, два затяжка…       Однако Космосу не легче, а в висках беспокойно стучит.       Надвигающийся зной не способствовал разумным размышлениям, надвигающиеся девятнадцать часов тоже не вносили ясности в озлобленное сознание.       Повинуясь давней юношеской привычке, изредка Космос наводил красоту железной птицы самостоятельно, а не при помощи подручных столбов, чего и другим автолюбителям желал. Но сегодня старое правило сработало против него.       Надо было отдать долбанные куклы Пчёле, а потом свалить куда-нибудь отдыхать без промедления. Но нет же.       После разговора с Пчёлкиным Холмогоров не успокоился, решив удовлетворить собственное любопытство любой ценой. Если дочка Лизы выбежала из подъезда, значит, что Павлова снова здесь. И каким ветром её сюда задуло? На чай к братцу или с Софкой посплетничать? Вопрос не столь принципиальный, но Космосу просто нужно знать, что случилось в Питере. Если однажды Лиза сказала, что никогда не вернется в Москву, а свою жизнь устроит так, как ей необходимо.       Что же полет стремительный прервало? Или карьерные амбиции в Москве куда более лояльны к племяннице питерской чиновницы? Не только же вернулась из-за того, что у Софки вечно мозг в панике из-за личных качеств её бесценного супруга, а у Томы Филатовой беда приключилась. Не готов Холмогоров поверить в стечение обстоятельств.       Так или иначе, но Космос сам хочет убедиться в том, что всё перегорело.       И нужный случай сам примчался в руки. Косу не пришлось ухищряться военными стратегиями и далеко от машины отходить, чтобы дожидаться под балконами как раньше. Ведь каких-то добрых лет десять назад сын профессора астрофизики придумывал любые предлоги лишь бы сестра лучшего друга пошла с ним на свидание. Бодрой и уверенной походкой. А тут сама вышла, размахивая мусорным пакетом. Картина маслом!       Космос загадал желание: чтобы Лиза не вздумала убегать и впервые за семь лет по-человечески на него посмотрела, а не как…       Ведьма. Самая красивая во всех галактиках.       — Далеко ли собрались, Елизавета Алексеевна? — неужели не остановиться рядом с ним?       Остановилась.       Мешок с мусором удерживает, но смутное чувство, что одно неосторожное слово — и киданёт в обидчика.       Кос не сомневается в женщине, на которой когда-то собирался жениться. Она может.       — Чтобы ты спросил, Космос Юрьевич, — пройти мимо невозможно, а сбежать от Холмогорова глупо. Пусть его это совсем не увидишь. — От тебя подальше. Но пока три дня лесом, три дня полем, а везде твоя физиономия недовольная. Спрашивается, а какого хрена? Или у тебя для меня отдельный котёл?       — Стою, курю, — пытаясь быть спокойным, Кос сам себя обманывает, — никому не мешаю, законопослушный гражданин. Машину караулю от хулиганов…       — Брось, Холмогоров, рядом со мной вижу только одного такого, — спасу нет, — как там было в песенке? Скажите, как его зовут?       — У меня нет конкуренции? — в этом Холмогоров убеждён свято.       Как иначе?       — М-да, тебя же ничего не изменило, а где-то совсем труба, — кинуть бы в Коса этим желтым мусорным пакетом, но только костюм его жалко. Качественный. — Или думаешь, что ничего не доносили?       — Да уж, головы бы, блять, открутил тем, кто старался, — найдутся же доброжелатели!       — Не осуждаю, но и не понимаю, — Лиза сбавила обороты, переходя на более мягкий тон, — как обычно, Кос, ты думаешь только о себе. Как же Карина? Сколько ты с ней? Года три-четыре? И не думаешь, что ей не в радость бороться с твоими кайфами?       — Павлова, разобралась бы со своим мужиком, который тебя одну в это днище московское пустил да с ребёнком малым, — Кос пытается говорить об этом без обиняков, — а там дальше перестала бы учить людей уму-разуму. Ну, красотка, скажи злому дяде Косу, где твой муж? Что за кент-смертник?       — Космос, мужу хорошо и без знакомства с тобой, — если уж врать, так уверенно. Тем более Космоса устраивает эта версия, — а вот Боровицкой про то, с кем ты лясы точишь, лучше не знать. Невесело будет девочке, а ты козлом окажешься. Согласен?       — Что ты за неё переживаешь? — не хотел Космос говорить о своих загнивающих отношениях с Кариной, а тем более с женщиной… Единственной в своём роде. — Дама она сознательная, из мухи раздувать слона не будет. Не всем же с тебя пример брать?       — Это намёк, Холмогоров? — странно, что они разговаривают почти светски. Потому что Лиза с трудом сдерживает себя, а иначе бы давно разругалась с ним. — Поздно спохватился!       — Да нет же, милая моя, смутное напоминание тебе, но ты не мучайся, — Космос подходит ближе к голубоглазой, воруя её шанс уйти от него незамедлительно, — и, Павлова, кстати, вот чего тебе расскажу…       — Чистосердечное и валишь домой, Кос? — Елизавета пристально смотрит в синие глаза Космоса, не теряя его взгляда. В этих омутах ничего не меняется. Потонуть всё также не жаль, и она не скрывает, что тонет. Но всячески будет это отрицать, потому что к прошлому возврата нет. Нет!       Поэтому убедительно разыгрывает перед Холмогоровым неуязвимость. Чтобы он сейчас не сказал…       — Да чего ты мешок этот дурацкий выставила? — Космос выхватывает из руки Павловой её лёгкую ношу, и, не слишком волнуясь за то, что не попадет в близлежащие баки, избавляется от странной преграды. — Вот! Видала, эмигрантка?       — Заценила, — Пчёлкин и Софа посчитают, что Лиза пропала без вести, но чумные же черти наверняка подглядывают за ними в окно и делают ставки.       Не в этот раз!       — Хотел сказать, что ничем наши столкновения не закончатся, — и за себя Космос не отвечает, — лучше бы уехала, и нервы мне лишний раз своим присутствием не трепала. Раз такая хорошая прокурорская жена. Чё, не увидела, что все твои подруги — другого окружения?       — Жёны бандитские? Их личное дело! — и чего Холмогоров добивается? Покаяния?       Спорно. Оба хороши.       — Да все тут знают, чья ты!.. — Космос хочет протянуть руки к лицу Лизы, смотрящей на него без отрыва, но вместо этого просто подходит к ней ближе, борясь с желанием обнять спустя долгое время разлуки.       — Ну и? — Москва все помнит. Лиза с сожалением для себя отмечает, что лицо у Холмогорова ожесточилось, и не только возраст и образ жизни были тому виной.       А то, что теплилось между ними забыть невозможно. С ужасом осознавать, что ни она, ни он ничего не растеряли в потоке времени и чужих людей, но ничего не поменяется. И жизнь продолжает свой бег, заставляя Лизу обходить личное пламя стороной.       — Сама-то не хочешь сказать?       — Зачем мне говорить о том, чего боишься ты?..       И Кос в действительности боялся напомнить. Потому что не хотел быть осмеянным, непонятым. Да и кто бы захотел?       — Напугала…       Не выдержал первым. Как обычно.       Кос коснулся остриженных волос Лизы, будто осуждая её за то, что локоны такие короткие, всего-то по плечи. Шелковистое струящееся золото, которое он так любил разбрасывать по подушкам…       Где оно?       Но Лиза всё такая же прекрасная и своя, и Космос понимает, что проиграл. Хотел лишь намекнуть Павловой, что зря приехала, а вскорости и самому надо будет собирать чемоданы. Хорошо, чтобы не в жёлтый дом. С ума же сойти!       Лиза не отодвигает от себя Холмогорова. Только смотрит в его синие глаза, ловит блики того, что никогда в них не меняется и с ужасом для себя обнаруживает, что для Космоса ничего не изменилось. Она всё та же неугомонная алмазная мечтательница, которую он поймал на свою беду, а отпустить не хочет. Или непонятно, кто кого поймал? Если она стоит, с места не двигаясь. Про время забыла, не дышит. Почти.       — Раз уж ты решил мою проблему с мусором… — Лиза отпрянула первой, делая шаг назад. — Космос, я не могу больше тебя задерживать. Сам понимаешь, меня ждут. Тебя тоже. Надумают ещё чушь всякую, и что прикажешь делать?       — Ясен пень, я не ко двору пришёлся, — Кос грустно усмехается, понимая, что ничем его разговор с Лизой не закончится, — ты дама женатая, в семье хозяйка, а я тебе ауру порчу. Снова.       — Именно, Космос Юрьевич, — Лизе легче согласиться с мнением бывшего жениха, — и муж у меня ревнивый. А ребёнок беспокойный, всё глаз да глаз нужен. Идти нужно.       — Да видел я твою девчонку, предательница, — Космос решает признаться в своей осведомленности, вопреки тому, что Елизавета так неохотно рассказывает о себе. — На тебя похожа — хоть стой, хоть падай. Но у твоего прокурорского муженька даже фантазии на имя не нашлось? — Кос смотрел в кристальные зрачки Елизаветы, будто испытывая её на прочность. Может, ещё что скажет?       — На что? — Лизе нелегко поддерживать игру с огнём, но она очень старается не проявить слабости. Иначе будет хуже.       — Думаешь, что просто так приехала? Прикалываться со мной, как с двадцатилетним придурком, ни хрена не выйдет!       — У тебя Карина, опомнись! — с небес на землю. Обратно к следачке. — И про мою семью не выражайся. Как захотела, так и назвала. Моя дочь. Понял? — последние фразы Лиза буквально чеканит, будто бы ставя границы между Холмогоровым и собой.       — Ведьма ленинградская! — Космос снова зол на Павлову. Как и обычно в последние семь лет. — С какого хрена ты вообще явилась?       — Не твоё дело, Холмогоров!       Лиза отворачивается от Космоса, когда в подъездной двери снова замелькала вездесущая Арька, заскучавшая по матери. Девочка быстро вклинивается между Космосом и Лизой, совершенно беззастенчиво и обыденно.       Софа и Витя…       Вашу ж пчелиную дивизию, почему нельзя было проследить за ребёнком?       Ладно, ладно…       Попробуй за такой уследить. Арька-то и Лизу не всегда слушает.       — Тётя Софа передала, что рагу из вас сготовит, — сама непосредственность в белом платье и с розовыми заколочками на светлом хохолке говорила с Космосом и Лизой, — да, мама, так и сказала…       Аря пожимает плечами, всем видом показывая, что она всего лишь посыльный. И не надо на нее ругаться, смотря грозно, будто бы она ещё маленькая и ей нельзя выйти дальше, чем до почтовых ящиков.       Ариадна во всем считала себя самостоятельной.       — Значит, из Пчёлы — шашлык, ну с него мяса больше, а из нас рагу, стрекозка? — Холмогорова не удивляют речевые обороты Софки, но в исполнении Елизаветы номер два это звучит комично. — Скажи дяде Космосу, не стесняйся!       Синие глазки Ариадны внимательны и зорки, и она явно выбирает, каким образом ответить новому знакомому. Надо же, мелкая совсем, а повадки уже материнские, пусть и есть в этом детском взгляде нечто суровое и тяжёлое. Не от Лизы.       Но знакомое. Виденное.       — Ещё пирожки может, а я с яблоками люблю, — и не надо ругать тётю Софу. У неё для нервных встрясок есть дядя Витя, — мам?       — Арька, я же сказала, что скоро вернусь, а это друг нашего Вити — поняла меня? Никто меня не украл… — Лиза прижимает девочку к себе с трепетом, как будто бы защитить старается. От всего мира. — Да, Космос, это моя дочь, и мы уже уходим. Ты, видимо, хотел сказать, что очень рад меня видеть? Взаимно!       — А вы давно не виделись, мам? — Аре интересно вместе со взрослыми, и она совсем не хочет уходить обратно так сразу.       Ёлка столько ей про Москву и москвичей говорила, раз даже сказала про Космоса и про то, что про него нельзя маме рассказывать, а тут торопятся они и времени нет. Всё же не так, пусть Арька вцепилась в мать, не зная, как подступиться к незнакомцу.       Ну почти…       Космос улыбнулся девочке. Если подумать, то ей просто любопытно, что за монстр здоровенный с её мамой беседы ведёт. Доложит и тёте Софе, и Пчёле, и отцу своему расскажет.       Гела Сванадзе папаша у нас, что ли? А кто же ещё?..       Собственно, на месте Ариадны Космос тоже всех бы сдал. Ещё и конфет за выполненное задание получил с горкой. Павлик, блин, Морозов!       — Ты таких цифр не знаешь, Арюша, — Лиза берёт дочь за руку, поторапливая её, — а мы с тобой не будем отвлекать человека. И Софа нас заждалась, правда, Ёжик?       — Я знаю, — но Аречку больше заботит диалог с Космосом, — мне моя Ёлка говорила, что ты — мамин космонавт. Я тебя на фотке видела.       — Ёлка всегда права, — Холмогоров вспоминает старую присказку Лизы, с которой мог бы поспорить, но не в этот раз, — что скажешь, Павлова?       — Ты всё сказал, Космос? — вне зависимости от ответа, который бы прозвучал, Елизавета в одностороннем порядке прощается с возмутителем своего спокойствия: — Всё лучшее, что мы друг другу дали, остаётся при нас. Запомни это и ничего не вороши. А сейчас, генерал, прости, мы в гостях. До свидания!       — Аря, ещё увидимся, — Космос делает вид, что не заметил дерзости Лизы, обращаясь к ребёнку дружелюбно и мирно. Хоть и вопросов у него ещё больше. Которыми стыдно ему задаваться, а голова мучается. Дурная. — Маму береги. И Софе скажи, что кулинар из неё не вышел. Рагу из нас — отрава!       — Расскажу… — успевает проронить Ариадна, прежде чем Лиза успевает увести её в дом.       С трудом!       Павлова заметно успокоилась, когда вдохнула запах свежей краски, сковавший пространство на лестничной площадке, не отпуская ладошки своей неугомонной дочери. Не пришлось объяснять Космосу лишнего, в чем-то признаваться. Врать пришлось убедительно, но это грехом не считалось. Срок давности вышел. Никаких проблем!       Жизнь продолжается…       Пускай Космосу и дальше кажется, что Лиза приехала не ради добра и собственной работы. Это исключительно его мнение, в котором опять не существует рационального начала и рамок приличия.       И вообще…       Когда кажется — крестится надо.       — А ещё… — произносит Аря, но осекается.       — Договаривай, дочь, — Лиза останавливается, чтобы взглянуть на Арю.       — Ёлка сказала, что он — москвич проклятущий, — цитата великой Черновой сомнению не подвергалась, а Аречка всё очень хорошо запоминала, — и где его черти носили, она не знает, мам…       — Солнышко! — и если допроса от Холмогорова Лиза избежала, то перед дочерью юлить не хочет. Но и сеять в её умной головке сомнения никак нельзя. — Обещай слушать меня, а я обязательно придумаю, как нам быть. Хорошо?       Аре остаётся только кивать головой, не подвергая внушения мамы подозрениям.