Через пару дней Эйлерт собрал все свои вещи и отряд и, как ему ни было прискорбно, собирался уезжать обратно в Орландию. Но всё это ради важной и нужной цели. Люси вышла провожать его вместе с дочерью и вороном на плече. Лишним напоминанием о прошлом, которое очень хотелось забыть. То, что его жена когда-то целовала других, пусть часто и не по своей воле. Но кто же знал, что Дерек позаботится о ней, о Люси, даже спустя столько лет? Пусть пока и непонятно, как именно они могут использовать этого ворона, они найду способ.
— Приезжай поскорее, — Люси нежно положила руку на щеку мужа. — Жаль, что я не могу поехать с тобой.
— Будет лучше, если ты побудешь в безопасности вместе с семьей и Мелоди, а не будешь подвергать себя риску в дороге, — Эйлерт улыбнулся дочери, которая держала его за руку на прощание, пусть и не очень долгое. С другими он уже попрощался. — К тому же, я довольно скоро вернусь. Нам дали важную зацепку, и мы должны её использовать. А еще я проверю безопасность нашего положения в Орландии.
— Ты боишься? — Люси пыталась скрыть в глазах то, что и она тоже испытывает страх. Она — королева, и Орландия — её второй дом, страна, о которой она обязана заботиться.
— Кто знает, что «Аслан» творит там? Вера в него там такая же сильная, как и в Нарнии, и людей могут обмануть, — в словах Эйлерта было разумное зерно, которое имело под собой влажную и благоприятную почву. Пока они отдыхают здесь, Орландия находится под ударом, и долг короля — позаботиться о том, чтобы его стране ничто не угрожало. Эйлерт не стал говорить, что в Нарнию уже не вернется на отдых, потому что останется следить за порядком в своей стране. Он найдет пророчество и отправит в Кэр-Параваль, а Люси и Мелоди пусть пока остаются здесь, в укрепленном замке, охваченным постоянной бдительностью. Скажи им Эйлерт, что не намерен больше отдыхать, они бы поехали с ним. Благо, что Дерек сейчас в абсолютной безопасности.
— Возвращайся поскорее, — проронила Мелоди. Эйлерт поднял её на руки, уже взрослую и тяжелую, поцеловал в щеку и опустил на землю. Принцесса помахала ему рукой и побежала к Маргарет. Они снова затеяли какую-то игру.
— Она права, Эйл, — Люси одернула юбку сравнительно простого алого платья и вплотную подошла к мужу, — на дорогах может случиться что угодно, а ты уже рисковал собой. Пусть я часто не показываю этого, но я боюсь за тебя не меньше, чем любая другая жена за своего мужа. Просто доберись целым и невредимым, хорошо?
— Да. Я ведь не имею такого блестящего таланта подвергать себя постоянным опасностям, как Джейсон, — это была слабая попытка пошутить, но Люси она, тем не менее, успокоила.
— Вот и хорошо.
Люси улыбнулась, а ворон, взмахнув черными крыльями, полетел куда-то к замку. Отважная королева положила руки на плечи мужа и нежно поцеловала его, заставив прикрыть разные, но по-своему красивые глаза и раствориться в ней, пока у них есть время. Если в Орландии обнаружится опасность, если там придется биться, если вдруг Эйлерт нащупает нить заговора или признаков измены, он бы не хотел, чтобы его родные были в опасности. А с Питером они и вовсе поговаривали о том, что будут делать, если «Аслан» всё же добьется своих целей.
А Люси всё не выпускала Эйлерта из объятий и не отнимала от него губ, обняв его шею руками и получая такую же рьяную отдачу. В конце концов, его окликнули. Эйлерту подали коня. Он вскочил в седло с грацией кошки и по привычке выпрямил спину. Бросив жене прощальный воздушный поцелуй, он погнал скакуна рысью, а за ним последовал весь отряд. Люси вдруг улыбнулась, снова почувствовав себя юной девицей, когда она еще не была королевой Орландии и провожала Эйлерта, всегда зная, что он вернется.
Люси, чтобы не предаваться преждевременной тоске, направилась к тренировочному лагерю, вновь гудевшему от разговора скрещивающихся в бою лезвий и песни стрел. В летнюю пору, как и в любых нормальных школах, уже были каникулы. И замечательно, ведь в такое сложное и опасное время лучше не выпускать детей лишний раз из дома. Стэнли, Рилиан, Айдан и Эльза уже закончили общее обучение, Эмма, к своему несчастью, тоже, только в этом году. Она мечтала учиться дальше. Но индивидуальные занятия не отпускали даже летом, и после долгих уроков законодательства и экономики все двинулись в тренировочный лагерь, тем более пока из учеников Кассандры никого нет.
Пока Айдан изо всех сил упражнялся в фехтовании с Питером, Рилиан метал ножи с Кэрол и Каспианом, который, к слову, не очень хорошо владел этим, Эльза и Стэнли занимались пробежкой, Сьюзен стреляла из лука, а Стефани не прекращала совершенствовать свои магические навыки, Джейсон не мог приступить к тренировкам из-за того, что его внимание оккупировали Мелоди и Маргарет. Рядом с ними сидела Лили и слушала орландскую принцессу и её рассказы о животных с большущим вниманием.
— А когда Юстас вернется? — как бы невзначай спросила Мелоди, залившись румяной краской.
— Уже скоро, Жемчужинка, — вскинул уголок губ Джейсон, присев перед ней на корточки. — А зачем тебе нужен этот скряга Юстас? — он и так уже знал ответ, но старался не показывать.
— Он не скряга. Просто… другой какой-то. Ему любовь и радость нужны, — вывернулась Мелоди, но Лили залилась смехом. Звонким как колокольчик. — А Джил не приезжает, вот я и спросила.
— Он тебе нравится, да?
— Да, — честно призналась Жемчужинка и от стыда закрыла лицо руками. Маргарет не собиралась оставлять подругу в беде; она не хотела, чтобы над Мелоди смеялись.
— А мне тоже нравится один мальчик, — призналась она, — его мама работает у нас в замке. Когда она приводит его, я краснею как помидор.
— И чем же он тебя так зацепил? — спросил Джейсон, понижая голос, чтобы ненароком не выдать тайну маленьких племянниц. Для себя он так определил их родство, пусть кровно не был связан ни с Певенси, ни с Эйлертом, ни с Каспианом, ни с Лили. Девочки доверительно склонились ближе к Кэмбелу.
— Он такой красивый, милый, а еще… ну такой… — Маргарет явно не могла подобрать нужное слово.
— Я его видела. И правда красивый, умный и интеллигентный мальчик, — поддержала дочку Лили.
— В носу ножом и вилкой, что ли, ковыряется? — прошептал ей Джейсон, пока девочки отвлеклись. Лили закатила глаза, но всё-таки не сдержала смешка.
Кэмбел взглянул в сторону тренировочного лагеря и увидел там всех, кого только можно. Подошел даже Эдмунд, у которого дел в последнее время было больше, чем у остальных. Он судил Фишера, слушал гору аудиенций и разбирался с накопившейся документацией. Не удивительно, что он устал сидеть и решил размяться, переодевшись в спортивно-военную форму, как и у остальных.
— Догоняйте, слабаки! — он включился в тренировку, ускорил бег и обогнал мирно болтающих Стэнли и Эльзу.
— Так нечестно! Мы уже давно бегаем! — крикнула ему Эльза, приняв реплику дяди за вызов. Она в последнее время проводила свои дни едва ли не продуктивней всех, пытаясь забыть весь тот кошмар, который выдался на её долю. Она держалась стойко, стараясь не оглядываться назад в прошлое, и Джейсон мог ей гордиться больше прежнего.
Стэнли не стал дожидаться, пока Эдмунд крикнет что-нибудь еще, и ускорился, пытаясь нагнать дядю и дать ему фору. Дух лидерства и неумение проигрывать были у него в крови, и он не собирался просто так сдаваться. Эльза, впрочем, тоже. Она вскинула уголок губ и рванула что есть сил за остальными. Рилиан невольно отвлекся от метания ножей и посмотрел на нее: на очертания фигуры, застывшую старательную улыбку, заплетенные в косу волосы, и не понимал, отчего он так тянет с окончательным признанием. Его Стэнли уже не единожды спрашивал, что не так, и Рилиан сам себе не мог ответить на этот вопрос. Не хотел признаваться остальным — да и самому себе — что просто пока боится чего-то серьезного.
— Не отвлекаться! — крикнула ему Кэрол и снова метнула нож, попав практически в середину мишени. — Что отец, что сын, как белые вороны! А ну соберитесь!
Каспиан старательно занимался метанием, но пока безуспешно. Он хорошо стрелял из арбалета, прекрасно фехтовал и даже немного стрелял из лука, но вот ножи — оружие хоть и нетяжелое, всё-таки в использовании сложное из-за близкого расстояния, на котором его можно применить. А уж тем более метать острием в цель нож было очень сложно. Но он старался и пробовал снова и снова. Каспиан замахнулся в очередной раз, и его клинок не долетел всего лишь пару сантиметров до мишени.
— Ну как у меня получается? — с улыбкой спросил он у Кэрол.
— Если я скажу, что получается отвратительно, то еще сильно приукрашу, — ответил вместо нее подошедший Джейсон.
Каспиан цокнул языком, а потом мимо него пронесся кинжал и попал точно в цель. Его рукоятка оканчивалась фигурой львиной головы. Обернувшись, короли увидели переодетую Люси, которая лишь пожала плечами и развела руки. На губах её мелькала лукавая улыбка. Это мастерство отнюдь не казалось ей таким трудным, хоть и воевала она редко. Чаще всего она выбирала лук или свой родной кинжал, который повидал уже многое на своем веку. Позже Люси присоединилась к Сьюзен в стрельбе, а Джейсон направился к Айдану и Питеру.
— У тебя уже получается гораздо лучше, — Питер потрепал потного и уставшего сына по плечу. Рилиан и Стэнли часто говорили о том, какую приятную усталость они чувствуют после тренировок, но вот у Айдана было ощущение, будто он только что пережил пытку. Но ради родителей он каждый день через силу шел к тренировочному лагерю и работал над собой, сколько хватало сил.
Джейсон заметил ту усталую и натянутую улыбку, что вырвалась у Айдана, да и от внимания Питера это не ускользнуло. Они одинаково переглянулись между собой, но ничего не сказали. Понимали, что один из близнецов просто такой, и ничего в этом страшного нет. Но, возможно, грядет война, и он обязан себя защищать.
Джейсон подождал, пока Айдан придет в себя и немного переведет дух, чтобы серьезно поговорить. Было одно важное дело, которое не терпело отлагательств, и только обаяние, шарм и романтический пыл сейчас могут стать залогом успеха. Кэмбел начал разговор издалека, и они сначала говорили просто ни о чем, но позже перешли к сути, когда достаточно сильно отдалились от остальных.
— Айдан, ты всё еще держишь связь с Агнией? — внезапно спросил Джейсон, и принц сильно покраснел. Ну надо же, все племянники объяты любовью! Кроме, разве что, Стэнли. Тот был влюблен в мечту стать королем и в неотразимого себя.
— Нет, хоть она и просила иногда писать, — признался Айдан, — да вот только мне как-то боязно… вдруг она подумает, что я навязчивый?
— А так она подумает, что ты про нее забыл. Надо быть смелее, — Джейсон похлопал племянника по плечу, а потом вмиг посерьезнел. — Но раз уж ты ищешь повод, то я тебе его дам. Мне нужно, чтобы ты написал ей, а сам зашифровал одно послание. Мне срочно надо, чтобы она выяснила имена, фамилии или хотя бы звания всех тех тархистанцев, что были в Нарнии при похищении Эльзы. Им кто-то помогал изнутри, и через них я могу выяснить, кто это был. Если повезет, Агния сама об этом узнает.
— Думаешь, кто-то в замке шпионит? — Айдан огляделся по сторонам. Его тоже не отпускала вся эта ситуация с Эльзой. — Кто-то из близких нам?
— Да, — не стал темнить Джейсон, не называя имени подозреваемого, в вине которого убеждался всё больше и больше. — Но пока я не уверен, и мне нужна твоя помощь.
— Да, я придумаю что-нибудь, если ты мне поможешь с шифром, — Айдан нервно сглотнул и кивнул. Впервые его вмешивают в настолько серьезные дела.
— Разумеется. И, Айдан, лучше, чтобы об этом не знали, ладно? Я могу оказаться неправ, — Джейсон на секунду замер. Ему вдруг показалось, что за ними кто-то следит, но он постарался виду не подавать и обернулся к племяннику.
— Даю слово, что никому не скажу, — Айдан положил руку на сердце и проводил Джейсона, который ушел куда-то за кусты, а потом подумал о том, что наконец-то может отправить Агнии свои рисунки-иллюстрации для книги, которую она посоветовала ему купить. Повод написать ей в Тархистан долго не находился, и вот вдруг нашелся. Просто счастье!
Когда Айдан подошел обратно к лагерю, его чуть не сбило четверо человек.
— Догоняй, салага! — кричал Клинт, обращаясь к Стэнли. Принц уже покрылся испариной пота, его футболка и рыжие волосы были мокрыми, но он старался не сбавлять темпа. Потом он ускорился и обогнал солдата.
— А теперь ты не отставай, старичок! — Стэнли показал Клинту язык и с чувством собственного достоинства расправил плечи и сделал довольное лицо.
— Дилетанты! — отмахнулся Эдмунд.
— Как дети, ей-богу! — Кассандра бежала быстрее всех вприпрыжку, а подле нее Эльза. Девушки дружно показали мужчинам язык и замедлились, чтобы чуть передохнуть, не сомневаясь в том, что когда парни выдохнутся, они их снова нагонят и даже обгонят. Ох, а будь здесь Мечи, она бы давно победила в забеге их всех и потом по привычке, выработанной во время совместной жизни с Алессандро, придумала всем клички: от черепахи до слизняка.
Айдан тем временем, воодушевленный и окрыленный любовью, приступил к штанге и отжиманиям, а потом к нему подключились Рилиан, Каспиан и Питер. Сьюзен и Люси и дальше стреляли из лука с разных углов и расстояний, а Кэрол составила компанию в тренировках Стефани. Младшей сестре нужно было на полную силу осваивать магию, так как все эти годы она довольствовалась не особо скромными, но и не самыми впечатляющими успехами. Из-за нескольких обмороков она не рисковала перенапрягаться, и Кэрол собиралась это исправлять.
*****
Снова попав в Кэр-Параваль, Генри уже не мог оттуда уехать. Он ненавидел свою проклятую болезнь, называемую любовью, имя которой было Сьюзен, и тем не менее чувствовал себя мазохистом, вынужденным постоянно наблюдать за тем, как его возлюбленная счастлива со своим мужем — человеком, у которого, как говорится, ни рода, ни племени, который появился непонятно откуда и непонятно зачем, раньше, чем это сделал сам Генри, благородный лорд с неоспоримо прекрасной родословной. Он всё время думал о своей ненависти к Джейсону, хоть и старался заглушить это чувство, но только подливал масла в огонь. Он не выносил даже то, как он касается руки Сьюзен, а уж тем более как целует её. Не только в губы, но о том, что творится в пределах их спальни, можно было только догадываться. Хотя слухов об их страсти ходило много.
Генри не переставал думать о том, что было бы, если бы Джейсона вдруг не стало. Если бы он вдруг исчез, испарился, сгинул в небытие. Если бы была хоть тень, хоть капля надежды в океане безнадеги… Нет! Эту мечту следовало записать в красную книгу, как вымирающее желание, но Генри не мог. Если бы всё-таки была возможность… если бы только представился случай… Он готов был поклясться, что он бы ими воспользовался.
Случай заставил себя долго ждать.
И всё же вот он.
Джейсон явно что-то скрывал. Пусть он заметал за собой все следы, Генри часто, сам того не замечая, следил за ним и видел, что тот непонятно куда ездит, непонятно с кем говорит, постоянно бдителен и осторожен, будто обдумывает какое-то сверхважное дело. И хотелось бы, чтобы это был какой-то заговор, ради которого Кэмбел бы всю жизнь притворялся своим среди чужих, а на деле строил заговор, но это невозможно. Значит, он расследует какое-то дело и тщательно от кого-то это скрывает. Настолько, что не говорил ни о чем и никому. Во всяком случае, так показалось Генри.
И вот Генри в очередной раз увидел, как Джейсон с кем-то шушукается вдали от всех. Беседа казалась обыкновенной, житейской, и Кэмбел сохранял спокойное лицо и тон непринужденной беседы, но того же самого не удавалось принцу Айдану. Было почти ничего не слышно, но Генри уловил слова: «тархистанцы», «имена» и «шифр». Настолько подозрительно, что лорд уже не сомневался, что Джейсон занимается темными делами. И если это что-то такое, что нельзя рассказывать Сьюзен или хотя бы Питеру… Нужно это использовать.
Айдан и Джейсон скрылись из виду, а Генри, столь увлеченный раздумьями, даже забыл о том, что сам выглядит как шпион. Дело шло к вечеру, и он лег на скамейку, долго обдумывая то, как бы последить за Кэмбелом и выяснить, что он скрывает. Ради Сьюзен. Ради любви.
— Мало того, что ты заигрываешь с чужими женами, шпионишь за мной и суешь свой нос, куда не надо, так ты еще и на скамейках спишь. Прелестно.
Генри от неожиданности раскрыл глаза и вскочил со скамейки. Как ни крути, а Джейсон всё-таки король, и перед ним нужно вести себя хоть сколько-нибудь подобающе.
— Ваше Величество… — замямлил Генри, стараясь скрыть свои мысли. Однако Джейсон смотрел на него так, будто бы из его глазниц сейчас вырвется луч и проникнет в самые потаенные уголки сознания лорда, раскроет его планы и мечты. — Простите, я просто… Отдыхал…
— Больше не отдыхай возле меня и не грей уши возле моих приватных разговоров, иначе я вынужден буду заподозрить неладное, — Джейсон не стал больше ни секунды тратить на лорда и решил удалиться в замок. Его ждало еще много работы с документами и пробирками.
Они отошли друг от друга на несколько метров и по очереди обернулись.
«Чертов ублюдок!» — подумалось Генри.
«Жабий наездник», — подумалось Джейсону.
И оба пошли по свои делам.
*****
Два месяца света через скромное окно. Два месяца скудной еды и не самой свежей воды. Два месяца затхлого запаха и отвратительных крыс, изредко пробегающих даже возле её богато убранной мебели. Два месяца заключения.
Сначала Самира пыталась сохранять свое королевское достоинство и гордость. Затем она рвала и метала живя по распорядку: «кричать, рвать книги, мебель, звать Тахира, успокоиться, повторить». Но сын не шел, и царица перестала настолько бурно выражать свой протест. Надежда сменилась отчаянием. Отчаяние бесчувственностью. Бесчувственность болезнью.
Но Самира продолжала держать связь с миром. Её руки, всё еще озолоченные браслетами и кольцами, проникали всюду, и она прекрасно была осведомлена о деятельности сына и внука. Агния сработала как нельзя лучше и за свои работу и преданность заслуживала награды. Часто Самире приносили записки, то спрятанные в еде, то написанные карандашом в новых книгах, которые приходили на смену рваным, то вшиты в носовые платки и скромные платья. Её шпионская сеть из горничных, солдат, танцовщиц, поваров и прочей прислуги работала как нельзя лучше.
Сегодня пришла еще одна записка, на сей раз запрятанная в одно из пирожных. Самира узнала почерк Агнии, которая писала отнюдь не о хороших новостях. После неудачного сватовства Эльзы и Разиля Тахир был в ярости. Он понял, что кто-то сообщил о его планах в Нарнию, и все ниточки привели его к матери. Разъяренный сын, не владея больше собой, не управляя своим гневом, почувствовал себя обманутым и униженным собственной матерью. Он долго мучился, не находил себе места, отрицал даже мысли о том, чтобы причинить Самире вред, но вдруг решился. Пускай пытками, но он выяснит, что она наделала и кто еще в этом участвует. Тяжелое время — отчаянные меры.
Самира предвидела это, но вовсе не собиралась на старость лет подвергаться пыткам со стороны родного сына и видеть за спиной Тахира его усмехающуюся женушку, которая всегда терпеть не могла свекровь. Обо всем этом они с Агнией поговорили заранее и разработали план давным-давно. Девушка плакала, как могла отрицала то, что в этом есть какая-то необходимость, но Самира в тот день всё же смогла её убедить.
— Вы научили меня всему, вы были добры ко мне и вытащили меня оттуда. Я не могу, не могу… — Агния сидела в тот день на полу в этой самой темнице, лежа головой на коленках Самиры. Царица успокаивающе гладила её волосы и величественно молчала. Даже в тишине от нее веяло великолепием, силой и властью.
— Это будет лучшим решением, дитя мое, — Самира подняла Агнию за щеки и двумя взмахами больших пальцев смахнула её слезы. В старческих тяжелых морщинах её не было ни боли, ни печали, а только смирение. Изнеможденные жизнью руки держали твердую хватку, и ни один мускул её не дрогнул при мысли о том, что придется сделать.
— Я могу вас вытащить отсюда. Я подкуплю всех, кого могу, увезу вас в Нарнию, Орландию, Гальму, Теревинфию… Да куда скажете! Вы ведь понимаете, что Тахир доберется до вас! Мне придется рано или поздно, но я не могу! — Агния старалась не кричать, но не могла. Слезы не переставали, в горле застрял ком, а руки дрожали от испуга.
— Вот тогда-то ты и должна это сделать. Я не для того всю жизнь свою была царицей, чтобы к старости сбежать, как бегут крысы с тонущего корабля.
— Но…
— Обещай, что даже если меня не будет, ты поможешь Нарнии и Орландии, что не дашь моему сыну разрушить этот мир, — Самира говорила тихо, еле шевеля губами, твердо, но в глазах её была мольба. — Я никогда никого не умоляла, но сейчас я это делаю, дитя. Пожалуйста, поклянись, что сдержишь все обещания. Что дашь мне уйти с достоинством.
— Я… я обещаю, госпожа, — еле пролепетала Агния.
Самира окунула записку в воду и растерла бумагу на мелкие крупцы. Она села на свое богато обшитое кресло, которое ей досталось в качестве привилегии в этой сырой темнице, располагающейся под крышей высокой каменной башни. Она опустила взгляд на принесенную ей еду и золотой кувшин с вином. Самира бесстрастно налила себе дурманящий, пахнущий гранатом напиток и, чуть вдохнув его, уловила посторонний аромат. Значит, Агния сдержала обещание.
Что ж, так тому и быть.
Кольца и браслеты богато звякнули на пальцах и запястьях и ударились о каменный подоконник. Солнце догорало в закате, как зияющая в животе рана. Трущобы вдали ссутулились, как пищащий котенок. Горизонт делил мир напополам. Ветер выл, неся за собой никому ненужный песок, как подарок на могилу, на которую вскоре понесут цветы.
Самира смотрела прямо, с гордой царственной осанкой, а потом поднесла твердые руки, не тронутые старческой дрожью, к голове. На подоконник с тихим звоном опустилась золотая, усыпанная рубинами, топазами и алмазами корона, собирающая последние тлеющие лучи изжелта-кровавого заката.
Вино, дурманящее, налитое в прекрасный кубок, вскоре застыло на губах Самиры, и капля его упала на алое бархатное платье.
А в ночи мир услышал воющую изорванным ветром новость.
Царица Самира мертва.
