*****
Давно и надолго Сьюзен установила дресс-код на день Вакха. Мужчины, женщины и дети обязаны были одеваться в цвет красного вина с элементами черного и темно-фиолетового цветов. Как она ни старалась, Джейсон всегда был в черном, а вот Эдмунд и Каспиан чаще охотней надевали на себя бордовые рубахи и камзолы. Даже Эйлерт часто подчинялся, но сейчас он был на пути в Орландию и заботился о поиске предсказания. В качестве посуды использовали исключительно серебро, даже чашки для черпания вина были сделаны из этого металла, не говоря уже о вилках, ложках, ножах и кубках. Остается надеяться, что Джил сохраняет эту традицию на территориях тельмаринского замка. Вина было столько, что приходили все желающие. В городе его зачерпывали прямо из фонтана и пили столько, сколько влезет, однако практически никто толком не пьянел, потому что бог Вакх заботится о том, чтобы празднующим не было плохо. Именно поэтому дорожайшие мужчины, даже короли, зачастую устраивали соревнование, кто может больше выпить. Джейсон в этом давно уже не участвовал, так как обычно побеждал. Правда, пару лет тому назад минотавры показали ему, как действительно надо пить, и Кэмбел вынужден был признать безоговорочных победителей, посетовав на то, что он уже не так молод. Было принято делать ставки, и самые большие любители вина сгребали серебряные монеты и медяки охапками. Многие торговцы в этот день выставляли палатки с сувенирами, и грабеж жестоко карался законом, хоть и таких случаев было мало. — Наконец-то можно расслабиться, — Эдмунд на ходу зачерпывал вино из бочек в серебряный кубок и сладко чмокал, когда на губах оставались капли. Стефани соблазнительно предлагала помочь убрать их. Салфеткой. — Столько накопилось аудиенций, и большинство из них либо касались превышения полномочий соседей, либо жалобами друг на друга. В последнее время у людей постоянные конфликты со всеми остальными, и мне это не нравится. — Главное, что подданные идут к тебе. Они верят в твою справедливость, и если так продолжится дальше, то никакой поддельный Аслан не сможет убедить их в том, что мы, короли и королевы, им не подходим, — разумно рассудила Стефани, беря с фуршетного стола орландский сыр с плесенью, накалывая его на маленькую десертную вилку. Эдмунд в знак благодарности за поддержку чуть приулыбнулся. — Но не будем об этом, просто расслабимся. Вечером я вам всем расскажу, какую поэму мне прислали в издательство совсем недавно. Я упала со смеху. — Помню, во время Золотого века я уже как-то читал про Питера баллады. Мы с Люси так долго смеялись, что чуть было не задели чувства нашего самого прекрасного, превосходного, восхитительного и великолепного короля, — Эдмунд и Стефани тихонько рассмеялись, и стоящий неподалеку Стэнли, который флиртовал с очередной девушкой, не к месту прыснул со смеху. Теперь ему хотелось это почитать. Кэрол в детстве часто рассказывала им с Айданом и Милой истории об отце, и часто эти рассказы либо врали, либо были наполнены излишним пафосом. Кто знает, во что бы они превратили сказания о королях и королевах древности, если бы те не вернулись в Нарнию? Рилиан, завидев, что его друг пытается очаровать очередную девчонку, закатил глаза, поражаясь тому, как ему еще не сделали замечания. Хотя, если подумать, Питер никогда не относился положительно к столь частым романам, так что наверняка высказывал всё сыну один на один. Эльзы было нигде не видать, и нашел её Рилиан в обществе Рената, с которым они опять над чем-то громко смеялись. Чувство ревности заводило как никакое другое, и принц не собирался оставлять этого просто так. Будь Ренат хоть трижды героем, а Эльзу он не получит. Стэнли и Айдан правы — надо действовать, а не полагаться на мифический ответ с небес. — Не помешаю? — Рилиан сел прямо между ними, наигранно тепло улыбаясь. Ну просто Каспиан во плоти, когда ревновал Сьюзен к Джейсону много лет назад. — Конечно, нет! — добродушно сказал Ренат, желая показать Эльзе, что он, хоть и любит её, не желает враждовать с Рилианом, тем самым добавив себе очков. Эта игра становилась всё более опасной и одновременно заводной. — А чего ты не со Стэнли? Вы же обычно неразлучны. — Да, я думала, что вы сегодня снова начнете пить на спор, выясняя то, кто из вас двоих больше похож на короля, — нервно усмехнулась Эльза, чувствуя себя не в своей тарелке. Она ощущала это постоянное напряжение между Ренатом и Рилианом, как они ни старались его скрыть. И она всему виной. И как тут выбирать, если они только спорят и соревнуются, но конкретно для нее, кроме поцелуев, о которых потом молчат, ничего не делают? Еще хорошо, что Ренат больше не лез целоваться и даже речь об этом не заводил. — Он занят какой-то очередной девицей, — будто в оправдание, сказал Рилиан. — Да и что-то не хочется ничего выяснять, если честно, — он устало потер шею. — Я уже подумываю о том, чтобы уступить вакансию будущего короля Стэнли. «Уступи, да бесполезно, — высокомерно подумал Ренат, — королем буду я, а королеву я себе уже выбрал, что ни делай». — Как с твоей стороны великодушно, — Эльза сделала большой глоток вина, оставив на губах пару капель. Она кончиком языка слизала их, словно в замедленной съемке, и обоим парням безумно захотелось её поцеловать. А у Рената появилась блестящая, по его мнению, идея. — Ничего, не переживай, Рилиан, состязанию всё же быть, — Ренат черпнул из бочки вина и разлил его по двум кубкам, один из которых подал принцу. — Давай на спор, кто больше выпьет? — Я за зрителями! Будут у вас свидетели победы или проигрыша! — быстро убежала Эльза, не желая слушать их дальнейшие препирания. Впрочем, затуманенный красным гранатовым вином мозг всё же счел состязание достойной внимания идеей. — Спорим на поцелуй? — лукаво улыбнулся Ренат, и в глазах его сверкнула тщательно скрываемая неприязнь. Рилиан тут же сжал кубок с вином и, будь он кентавром, уже бы помял его. — Я не буду с тобой целоваться, — решил обратить всё в шутку Рилиан, но Ренат и бровью не повел. — Ты настолько трус, Рилиан? — не сдавался он. — Ты уже проиграл, когда от тархистанцев её спас я. Неужели не хочешь попробовать уровнять шансы? Или думаешь, что один ваш поцелуй что-то решает? Или расположение к тебе её любимого папочки? Или ваша фиктивная помолвка, которую скоро запросто можно расторгнуть? Перед тем, как её забрали, я хотел поцеловать её, но просто не успел. И я почти уверен, что Эльза тоже этого хотела. — Два, — Рилиан тоже наклонился ближе. На непонимающий взгляд Рената он ответил: — у нас было два поцелуя. И знаешь, когда был второй? — принц испывал садистское наслаждение, говоря всё больше и больше. — В тот самый день, когда ты спас её и вытащил. Она поцеловала не тебя, а меня. Долго. Сладко. С языком и без него. Ренату захотелось его ударить, но он решил сдерживать себя изо всех сил. — А потом что? Что-то я не вижу, чтобы вы каждый день целовались и ходили за ручку, хотя много дней уже прошло, — у Рилиана дернулась жилка на шее, и Ренат недобро рассмеялся. — Ах, ты сбежа-а-а-ал. Как всегда, впрочем. Когда-нибудь ей надоест это всё, а я всё время буду рядом, чтобы подставить ей свое крепкое мужское плечо. Ну или поцелуй для утешения, там как пойдет. — Так мы пьем на поцелуй или нет? — сверкнул глазами Рилиан. — Вот это уже разговор! — Ренат поднял свой кубок. — За тебя! — воскликнул он и сделал первый глоток. Рилиан не отставал и повторил то же самое, а вокруг уже собрались зрители, и довольно много.*****
К общему ажиотажу подключилось много гостей, но не особенно. Короли и королевы остались в сторонке, как и Эрик с Эммой. Они решили пойти вместе, и парень был счастлив как никогда. Наконец-то их отношения перешли на тот серьезный уровень, о котором он мечтал — они могли целоваться, держаться за руку и гулять, не боясь открытия их тайны и осуждения. Эрик на последние вырученные деньги купил себе подобающий дресс-коду костюм, привел себя в подобающий вид и даже отчасти стал похож на аристократа, которого выдавала лишь простая манера речи и не вполне ровная осанка. Но для Эммы всё это было неважно, потому что он — её парень, которым она гордится. — Твои пирожные получились прекрасными, а вот мои — какие-то уродцы, — глядя на тарелку со сладким, произнесла Эмма. Легко было отличить профессиональную стряпню от дилетантской. — Просто я этим живу уже давно, а ты только учишься. На вкус ведь они всё равно одинаковые, — попробовал приободрить её Эрик. — Сладкие, как и ты, — он наклонился к её губам и чмокнул их, ненадолго задержавшись в таком положении. Может быть, это не лучшая идея — целовать её при всех, но он не мог сдержаться. Пусть все думают то, что считают нужным. — Не слаще моего кулака, — откуда ни возьмись появился Юстас. Он долго следил за ними, но ничего более откровенного, чем прогулки за ручку, он пока не видел. А тут этот нахал посмел целовать Эмму, чтобы позорить её, будто бы для нее других нормальных парней и мужчин не найдется! А здесь какой-то повар. — Эмма, я запрещаю подходить к нему ближе, чем на три метра! С этого расстояния можете разговаривать! — При всем уважении… — заговорил Эрик, увидев то, как задрожала Эмма. — Эрик, иди, я сама разберусь, — Эмма набралась смелости и вышла вперед. — Ты уверена? — на всякий случай спросил он. — Иди-иди, нечего защищать дочь от родного отца! Эрик кивнул и отошел в сторону, чтобы не слышать их разговор, хоть и очень хотелось знать его содержание. Эмма обижено скрестила руки на груди, как это обычно делает Джил, и опустила глаза вниз, не желая видеть разгневанного взгляда отца. Люси права. Ей надо постоять за свои чувства и за свои отношения, чего бы это ни стоило. Кто-то должен был показать Юстасу, что нельзя так относиться к людям. Он уже обидел Джил, устроил скандал из-за Эрика, сорвался на всей семье. Если кто-то и должен приструнить Вреда, то это должна сделать его дочь. — Он не заслужил того, чтобы ты с ним так разговаривал. Он мой парень, тебе пора привыкать, что я уже взрослею, — Эмма по-прежнему не поднимала взгляд. — Мама от тебя уже уехала, из семьи никто не хочет больше с тобой разговаривать, а тебе всё еще мало. Эрик все те полгода, что вы с мамой ссорились, поддерживал меня и дарил мне любовь. Он как никто понимает меня, и я не потеряю его только потому, что ты поселился в мире, где нет ни счастья, ни радости. Мы все хотели тебе помочь, хотели узнать причину твоего поведения, но причина — это ты сам. Я не знаю, в чем проблема, да ты и не расскажешь, но я так больше не могу, — наконец, Эмма посмотрела на отца глазами, полными крупных слез, и её голос дрогнул. Юстас приподнял брови и приоткрыл рот. — Если ты не можешь за меня порадоваться, если не можешь с собой совладать, если собираешься оскорблять Эрика и дальше, то лучше вообще ко мне не подходи. Я уеду к маме, заберу с собой Эрика и останусь там. — Твоя мама… Она ведь вернется… — Юстас попытался взять дочь за руку, но она одернула её и достала из маленького кармашка в платье бумагу. — Не вернется. Эдмунд дал мне это и сказал, чтобы я сама решала, что с этим буду делать, — Эмма всучила Юстасу конверт. Дрожащими руками он достал оттуда кольцо и прочитал приписку. Джил больше не хочет быть его женой в полном смысле слова и не хочет жить с ним. — Я долго откладывала, — продолжала девушка, уже даже не пытаясь скрыть огорчения, — думала, что ты образумишься. Я обижалась на маму и не понимала, как она могла так поступить, а теперь понимаю. Ты невозможен. Каждое слово дочери ранило Вреда, как металлическая стрела. — Совсем скоро я займусь переводом Эрика на работу в тельмаринский замок, заберу свои вещи и вещи мамы, а потом уеду к ней. В отличие от тебя, она отнеслась к моим отношениям с должным пониманием, а не с агрессией. Хороший отец не стал бы мешать счастью своей дочери, — Эмма шмыгнула носом и протерла щеку карманным платком. — Я просто хочу тебя защитить… — обручальное кольцо Джил обжигало пальцы Юстаса, и он сжал его в ладони. Он потянулся к Эмме, чтобы обнять её, но отпрянула от него, как от огня. — Защита мне нужна, — Эмма сделала паузу, — только от тебя. Эмма убежала от отца и приникла к груди Эрика. Она так сильно стала плакать, что намочила новую одежду парня, но ему не было до этого никакого дела. Он шептал ей что-то нежное и крепко обнимал, стараясь заглушить её слезы. Целовал её лицо и убирал с него прилипшие волосы, выбившиеся из прически. Юстас смотрел на них издалека и хотел было сказать очередную грубость, но кольцо, слово нарочно, стукнулось об его собственное, и он замолчал. Что же он наделал?..*****
Пусть в тельмаринском замке не было столько народу, как в Кэр-Паравале, но веселья было уж точно не меньше. Пенелопа постаралась отвлечь Джил, и они вдвоем спланировали день Вакха, чтобы побыть хоть денек очень счастливыми. Повсюду сновали грифоны, кентавры, звери, дриады, фавны, люди и даже наяды, флиртующие с юношами, которые были очень очарованы их красотой. Дамир сдержал свое обещание и обратился к одной знакомой дриаде, чтобы та смогла приготовить какое-нибудь зелье, защищающее от чар наяд. Та девушка посмеялась и сказала, что это уже не первый такой заказ. Некоторые особо ревностные жены часто покупали это снадобье и тайно подливали его своим мужьям или возлюбленным, а потом приходили в восторге от того, что те перестали смотреть на полуобнаженных красоток, которые каждый день загорали на камнях и слали мужчинам воздушные поцелуи да делали подарки. — То-то я смотрю, ты разбогатела, — усмехнулся Дамир, рассматривая красивый и богато обставленный домик на дереве. Особое его внимание привлек шкафчик со светящимися колбами и чашками, в которых были налиты разные зелья. На стене были развешаны рецепты снадобий, а под ними стоял сундук со всяческими ингредиентами. — Да уж, не жалуюсь, — дриада достала котел и стала что-то поочередно в него добавлять. Дамир забрал зелье, когда то окончательно настоялось, и как раз вовремя, потому что вот-вот должен быть день Вакха, а Гарольд пригласил Тефию пойти с ним. Она пришла сосем другой, нежели раньше: её волосы были заплетены в две красивые косы, надето платье винного цвета, как и на всех, а на прекрасных тонких ножках размера как у Золушки красовались черные простенькие лодочки. Гарольд выпил зелье, но не мог понять, почему же он так очарован прекрасной наядой, которая показалась ему еще более восхитительной, чем раньше. — Я рад, что ты пришла, — Гарольд галантно поцеловал руку Тефии и увидел, что она залила краской и ответила смущенной улыбкой. — Ты ведь уже пила вино? Пробовала? — Пока еще нет, — пожала плечами Тефия. — У меня нет особого пристрастия к нему. — Сегодня нужно! — отмахнулся Гарольд и налил вина из графина. — Это единственный день, когда отец не следит за моим режимом сна и питания! А еще за тем, сколько я пью, — этот рассказ вызвал у Тефии смех. — Не знала, что он такой тиран, — хохотала она, нежно прикрыв рот ладошкой. — Тиран — нет, но порой в нем просыпаются садистские желания, — Гарольд приподнял кубок и произнес, почти по-взрослому: — пью за наше с тобой знакомство, Тефия! Ты прекрасна! — Это потому что я наяда? — она неловко повторила его жест, но почувствовала себя глупо. — Это потому что ты такая, какая ты есть, — он нежным движением положил её косичку ей на плечо и провел по ней пальцами. Ему показалось, что на ощупь её волосы похожи на сотканную из самого тонкого шелка паутину. — Тефия… я так рад, что ты появилась в моей жизни. Ты стала мне близким другом и… и… — он не договорил. Не мог найти слов, как ни старался. — Гарольд, — окликнула она его по имени, — не нужно слов. Я чувствую то же самое. Вокруг них всё замерло. Казалось, что музыка прекратилась, что никого нет, что люди испарились и впали в забытия. В это момент было только они вдвоем, и никого больше. — Тогда можно я… можно мне… — он поставил кубок с вином на стол и часто-часто задышал. — Можно, — улыбнулась Тефия и положила руки на его талию. Гарольд замер всего на секунду, а потом, медленно прикрывая глаза, стал наклоняться к ней близко-близко. Он никогда не делал этого, но Эмма делилась некоторыми подробностями сего действия и даже элементами эротики. Такие девушки, как Тефия, должны чувствовать ласку и нежность, и Гарольд приник к её губам мягко, не напирая. Она обняла его за шею, вспоминая давно забытые ощущения, и чуть усилила напор, когда он спустил руки на её пояс. Гарольд опьянел не от вина, а от губ Тефии, и не мог остановиться, как бы ни хотелось. Возможно, на них смотрели с осуждением, но кто такие эти окружающие, чтобы судить их? Им было хорошо. Дамир смотрел на них издалека и нарадоваться не мог тому, насколько хорошо всё сложилось. Он, как и все, выпивал, его разум был немного затуманен, но одно он знал точно: любовь — это прекрасное чувство! И хорошо, что Гарольд, наконец, выбрал ту, с которой готов делить горе и радость.*****
Пенелопа долго гуляла с Джил и что-то ей рассказывала, а Поул хохотала, пьяная и немного невменяемая, пока сдуру не подошла к какому-то кавалеру, желая с ним поболтать. Пенелопа легко отпустила её, обещая себе, что обязательно поможет Джил вызвать у Юстаса ревность. Она и не такие махинации проворачивала! Стоит только вспомнить, как ловко она познакомилась с Каспианом, когда была в него влюблена! О да, у нее есть большу-у-ущий опыт. Проходя мимо очередной палатки с деревянными сувенирами, Пенелопа остановилась, чтобы присмотреть себе парочку. Уж очень резь на них была красивой. А во время покупки она заметила озирающегося по сторонам Гарольда. Она с дичайшим интересом последовала за ним и увидела, что он направляется к какой-то девушке. Кажется, это была Берта. — Привет. Рад, что ты пришла и отозвалась на мое приглашение, — произнес он, не кланявшись. — Хотела на тебя посмотреть, дурачок. Вдруг пьяный ты еще смешнее. Берта была по-своему очаровательна, но красота была в ней другая, нежели в Тефии. Волосы у нее были распущены, платье чуть открывало зону декольте, на губах красовалась винного цвета помада, и если бы не манера сельской речи и громкий голос, она вполне могла сойти за какую-нибудь графиню. — А ты красивая, — не поскупился он на комплимент. — А когда не кричишь и не ругаешься, можешь быть очень милой. — Не оскорбляй меня! — отмахнулась она и схватила вино, осушив бокал залпом. — Так че позвал? Я зря, что ли, корячилась сюда сто лет на каблуках? — Просто так. Ты же вроде как меня постоянно ревнуешь, и я подумал, что ты будешь рада пойти со мной на праздник. — Мечтай! — как-то неуверенно отозвалась Берта. На самом деле, получив письменное приглашение, она начала прыгать до потолка. Берта долго верещала, да так, что матери пришлось её успокаивать и немного накричать. Но настроение рыбачке ничего испортить уже было не в силах. Она одолжила у подруги неношеное платье и обувь, нашла в закромах косметику и отдала последние деньги за тени на рынке. Они немного сыпались, но это поправимо. Надо же, её позвал не кто-нибудь, а сам принц! Принц! Если он почувствует к ней то же самое, что и она к нему, то не будет никакой больше рыбы и назойливых конюхов, которые хотят с ней познакомиться! Осталось только навсегда изгнать эту красотку-простушку Тефию из жизни Гарольда. — Так ты пойдешь со мной или домой? — спросил Гарольд. Она молчала. — Ну, как хочешь. Он уже хотел пойти обратно к Тефии, как неожиданно развернулся на триста шестьдесят градусов и почувствовал вкус вишневой помады у себя на губах. Берта схватила его за ворот рубашки и целовала с такой страстью, что принц подумал, что она хочет выпить его кровь. Гарольд ничего не смог с собой поделать и ответил на пылкий поцелуй, сцепив пальцы у нее на не по-женски крепких плечах. Пенелопа, наблюдая за ними, усмехнулась про себя цепкости девчонки и вспомнила себя в её годы… Ах, нет, лучше не вспоминать, что она там творила. Во всяком случае, она встретила Дамира и счастлива с ним до сих пор. Весьма хорошо, что Гарольд сделал свой выбор. А теперь нужно было поделиться увиденным с мужем! Нашла Пенелопа Дамира говорящим с какой-то дриадой и попросила уделить ей всего минутку. — Да, радость моя? — Гарольд наконец-то сделал выбор! Я сама видела! — гордо похвалилась Пенелопа. — Да, я тоже видел, — спокойнее ответил Дамир и отпил еще вина. — Скажи же, что с Тефией они красиво смотрятся. — Тефией? А разве ту рыбачку зовут не Берта? — с легким раздражением спросила Пенелопа. — Мне казалось, что так. Я только что видела, как они целовались. — Стой, ты говоришь о рыбачке? Просто несколько минут назад я видел, как Гарольд целовался с Тефией, той наядой. Повисло долгое молчание. Супруги тупо уставились друг на друга, а потом посмотрели на Гарольда, который вытирал губы рукавом. — А вы не видели Тефию? — подошел он к ним. — Тефию… Тефию, говоришь?! Я разве не говорила тебе не повторять моих ошибок?! Целоваться с двумя вздумал?! Да что ж ты делаешь, Гарольд! Да твои родители бы в обморок упали! Ты можешь выбрать?! С кем тебе больше понравилось целоваться, того и выбирай уже! Хватит влюбленным девкам головы морочить! — Я не знаю, кого выбрать… — поняв, что они всё знают, Гарольд схватился за голову и помотал ей. Только он не знал, что Тефия долго ждала его и пошла на поиски, а потом увидела вместе с Бертой. Она и раньше видела эту рыбачку вместе с ним, но не придавала значения. Конечно, она замечала, что у этой Берты есть чувства к Гарольду, но Тефия осторожничала с ним, давая ему возможность выбрать ту, кто ему больше по нраву. Но она влюбилась, а потом принц поцеловал её, так нежно, что она поняла, что её чувства взаимны. А затем Тефия увидела, как он целуется с Бертой. Что ж, пусть так… Если Гарольд не может сделать выбор, то сделает она. Тефия шла домой, в реку, утирая слезы. Она уже давно не плакала, но сейчас ей не хотелось себя сдерживать. Наяда расплела косы, сняла это дурацкое платье и прыгнула воду, поклявшись никогда больше из нее не выходить.*****
Соревнование длилось так долго, что устали уже все, в том числе и зрители. Ренат и Рилиан пили один бокал за другим, но опьянеть кому-то одному было трудно, ибо благодаря богу Вакху сегодня день особенный. Эльза сидела поодаль от парней и не знала, за кого болеть. А потом она просто стала ждать, когда это всё наконец закончится. Кто-то кричал и делал ставки, кто-то бесстрастно наблюдал, кто-то доливал вина. — Пьем залпом, господа! Если весь кубок выпиваете оба, то у вас ничья! — объявил доброволец, подавшийся в ведущие. Он разлил вино обоим парням и досчитал до трех. Ренат через силу допивал свой кубок и посматривал на Рилиана, который был в том же состоянии. Они насилу осушили бокалы и поставили их на стол. Ведущий проверил их на количество остатков и объявил ничью. Парни грозно переглянулись, но решили на глазах у всех пожать руки. Затем Ренат отвел соперника в сторону, желая съесть с ним что-нибудь сладкое, дабы отпраздновать достойный конец их соревнования. Эльза из любопытства пошла за ними, желая знать, о чем они будут говорить наедине. Вдруг помирятся? — Ну, и что делать будем? — спросил Ренат, засовывая в рот сыр с плесенью. — Оба же целоваться с ней не собираемся. — Разумеется, — согласно ответил Рилиан. — Может, тогда мы просто ничего не будем делать? Хотя, честно сказать, мне так хотелось победить и забрать поцелуй Эльзы. Думаю, ты чувствовал то же самое, хоть мне и не нравится это признавать. — Тогда ничего не будем делать, ты прав. И всё же ничья… А что если еще одно испытание? Если оба попытаемся её поцеловать? — Ренат, как и Рилиан, был пьян, потому и нес всякую чепуху. И если это еще было в его характере, то принц трезвым ни за что бы не согласился. — А давай! — воскликнул он. — Сначала я, а потом ты! Или как? Хочешь быть первым? Ренат промолчал. Он повернулся в сторону и увидел Эльзу, которая стояла перед ними с приподнятой бровью. — Ну так что? Если хочешь, могу тебе уступить первенство, чтобы мне потом было приятнее её целовать, — Рилиан уже не мог остановиться, и Ренат ткнул его локтем в бок. — Ай! Что ты… — он тоже заметил Эльзу. — Интересно… — с плохо скрываемой злостью процедила она и, развернувшись, быстрым шагом пошла прочь. — Эльза, стой! Эльза! — Ренат бросился за ней, испытывая ужасный стыд за то, что он наделал, но его остановил какой-то кентавр. — Эльза! — кричал вдогонку Рилиан. — Отвалите! Вы идиоты! Вы оба! — Итак, я хочу поднять тост! — огласил Питер, смотря в упор прямо на Рената. Тот порывался побежать за Эльзой, но вместо него это уже сделал Рилиан. — Я хочу, чтобы вы все сейчас выпили за молодого человека, который совсем недавно стал героем, — продолжал Верховный король, и даже музыканты перестали играть на инструментах. — Он в одиночку сражался с тархистанцами, получил ранение и всё равно отправился за моей племянницей, вашей принцессой, в самое логово врага! Он сам вызволил её из плена и спас! Давайте же выпьем за Рената! — парень посмотрел на Питера и замер. На него смотрели десятки, а то и сотни глаз. Они славили его и называли героем… — За Рената! — подхватили остальные, и этот хор заглушил всё в округе. Снова заиграла музыка, все стали пить за него, а Ренат выискивал глазами лишь одного человека. Того, ради которого всё и было сделано. Джейсон вальяжно сидел на скамейке, закинув одну руку на спинку. От него исходил черный блеск торжества. Он в упор, не моргая, смотрел на парня и, высоко приподняв кубок, залпом осушил его, до последней капли вина. Ренат неловко улыбнулся ему и кивнул в знак благодарности, но больше всего ему хотелось найти Эльзу. Он не видел её. Она словно испарилась. Ренат присел на скамейку вдалеке от праздника и задумался над тем, что сейчас случилось. Его поздравляли короли и королевы. За него пили. Его славили героем. Сам Джейсон Кэмбел поднял за него бокал. Да, Эльза обижена, но… Просто нужно будет очень хорошо попросить у нее прощения. В крайнем случае, всю вину можно спихнуть на вино. А пока он смог всё сделать правильно. Его план удался, и скоро он победит. Теперь ни за что нельзя останавливаться.*****
Все донельзя устали от праздника и поднялись в гостиную, которая стала традиционным местом их семейных посиделок. Расслабленные и пьяные, короли и королевы болтали ни о чем и обо всем сразу. Дети остались веселиться дальше, а вот взрослым захотелось уединения. Стефани во всеуслышание зачитывала ту самую обширную поэму, которую ей прислали, и все покатывались от смеха. Содержание было таким забавным, а вот сами стихи красивыми. — Эд, ты только послушай, что про тебя пишут! — Стефани не могла перестать смеяться. Все замерли в ожидании. — Жил в Нарнии когда-то царь от бога, царь счастливый, Эдмунд, он искусный воин и владыка справедливый. Снисходительный и щедрый, величавый и правдивый, Был он грозный полководец и мудрец красноречивый. Кроме сыночки, владыка не имел другого чада. Сын его звездой сиял и был царю отрада. Славных девушек царевич с одного пленяет взгляда. Чтоб воспеть его достойно, мудрецов немало надо. — В смысле я жил когда-то? Я еще не умер! — вытирая слезы от смеха рукавом, кое-как произнес Эдмунд. — Высокого они, однако, мнения обо мне и Гарольде. — Стеф, а про меня что-нибудь есть? — полюбопытствовал Питер. — Царевне Мила дали имя. Лишь царевна подросла И затмила свет светила блеском юного чела. Питер-царь собрал семью, знатоков добра и зла, И завел беседу с ними про высокие дела. Дальше Стефани продолжать не смогла. Там было про решение Питера отправить Милу в Гальму, чтобы там она прилежно училась и вышла замуж. Далее пошла часть про Эльзу, Джейсона и Рилиана. — Аслан дал герою кипариса стройный вид, Истерзав герою сердце, нож от сердца удалит. Он пошлет скитальцу милость, он избавит от обид, Словно гром, слетев из тучи, горе в радость обратит. Орошенные слезами, в лаборантской рядом сели. И сказал царь-Джейсон принцу: «Помоги мне в этом деле! Ведь таких, как ты, героев в мире не было доселе, Мы вдвоем всего достигнем, что бы мы ни захотели. Отплачу тебе я, витязь, крепкой клятвой нерушимой». «Но сперва пускай твой разум, — принц ответил, — ответ даст необходимый. Посоветуй, что мне делать, чтобы снова быть с любимой? Без возлюбленной принцессы я умру, судьбой гонимый». — Это нельзя допускать в печать, иначе потомки подумают про меня, что я идиот, — прыснул со смеху Джейсон. — Что там еще есть? Следующая часть последовала про Каспиана и Джейсона. Уж очень хотелось Стефани высмеять их обоих. Это был кусок об их поисках, когда Дерек отправил Певенси, Юстаса и Стефани обратно в Англию. — «Не найдешь ты утешенья, слезы горя проливая. Ничего не в силах сделать против воли божества я. Муж обязан быть вынослив, в тяжких бедах пребывая. От судьбы уйти не может ни одна душа живая. Что творец мне предназначил, то и сбудется сполна. Коль вернусь назад, то в сердце потушу я пламена, Встречусь радостно с тобою, как в былые времена… Каково служенье дружбе, такова и мне цена. Лили, жена, коль кто меня осудит, осуди того всецело! Неужели твоим сердцем скорбь разлуки овладела? Брата-Джейсона покинуть не способен я всецело, Он в лицо меня за гробом осрамит за это смело. О друзьях иметь заботу никогда не вредно людям! Презирая лицемеров, мы лжецов сурово судим. Как же могу я, Аслан великий, стать предательства орудьем? Хорошо ли, коль на помощь мы спешить к друзьям не будем?» Услышав это, Каспиан накрыл глаза ладонью и покраснел от стыда. У Джейсона забавно начала подрагивать нижняя губа. Он просто не понимал, как на это нужно реагировать. Кэрол же ржала, как лошадь, высмеивая Каса за то, что он просил у жены и нее какого-то разрешения. Лили и Сьюзен делали сердечки и показывали мужьям, а Люси, Питер, Эдмунд и Стефани не переставали смеяться, повалившись на подушки. Стоило лишь представить, что Каспиан говорил что-то подобное, как пробирал хохот. Животы и ребра нещадно болели, в горле пересохло, но никто не мог остановиться. Было там, конечно, полно и про проклятье Эйлерта, и про побег Эдмунда и гнев Питера, и про Дерека, и про возвращение Тумнуса, и про Люси, и про Сьюзен, и про войну Кэрол с демонами. Им не надоедало всё это читать до тех пор, пока они не уснули вперемешку.*****
В остатках догорающего праздника, когда все начали расходиться, торговцы сворачивали лавочки, было много выпито за Кассандру, Рилиан не мог успокоиться, пока не нашел Эльзу, спрятавшуюся в беседку возле озера. Она оставалась там долго, маленькими глотками допивая вино из своего кубка. К тому моменту уже начало светлеть, а Рилиан более-менее протрезвел. Ему стало зверски стыдно и за этот спор, и за все слова, что он наговорил к Ренату. — Я не хочу тебя видеть, — не оборачиваясь на принца, сказала Эльза. — И Рената — тоже. Как же мерзко… поспорить на мой поцелуй, не спросив, чего хочу я. Вы мне отвратительны, — в утренней тишине слова прозвучали особенно звучно и резко. — Эльза, прости… — слабым голосом пробурчал Рилиан, облокотившись на деревянную балку. — Я был пьян и не понимал, что говорил. Я бы никогда… Мне так хотелось тебя поцеловать, а Ренат меня так разозлил, что из меня начала лезть всякая дурь. — Хм, — Эльза издевательски приподняла уголок губ. — Ты всегда хочешь меня поцеловать. Хочешь, а потом уходишь и молчишь, будто меня нет. Будто я для тебя пустое место. Ренат хотя бы пытался поцеловать, чтобы быть со мной, а ты… Рилиан, я много чего к тебе чувствую, но больше я так не могу. Не могу целовать тебя, зная, что ты уйдешь. Ты делаешь мне больно. — Эльза, милая, — проблески пьянства еще присутствовали. Он никогда её так не называл. — Прости меня, умоляю, — он встал перед ней на колени и взял за руки, — за всё прости. Ты удивительная, ты не заслужила того, как я с тобой поступал. Я давно перестал относиться к тебе как к подруге или даже сестре, но я так боялся чего-то серьезного. Она жадно слушала его и не желала прерывать. — Я люблю тебя, Эльза. Он произнес это впервые. Эльза раскрыла рот от удивления и, кажется, счастья. Он всё еще был пьян, но глаза его светились такой детской искренностью, а пальцы так нежно касались её рук, что он ничего не могла поделать с биением своего сердца. — Давай попробуем быть вместе? Давай отбросим всё, что было, и просто будем вместе. Как пара, — Рилиан положил руку на её затылок. — Любимая, как же я хочу быть с тобой… — он потянулся губами к её губам, но Эльза вывернулась из захвата и слегка оттолкнула его от себя. — Проспись, протрезвей, а там посмотрим, — она дразняще повела плечом. — Завтра в семь вечера на этом месте. — Я буду ждать здесь, — ответил он ей и лег на скамейку в беседке. Он не заметил, как заснул, и не вернулся в Кэр-Параваль, пока за ним не отправили поисковый отряд.