*****
Ренат вскочил в холодном поту с кровати, наскоро зажег свечу на тумбе и осмотрел свои руки. Всё такие же чуть смуглые, с небольшими мозолями, но без крови, от которой не осталось и следа. Но только зрительно, потому что Ренат видел её на своих руках: в каждой морщинке, в каждой складке у фалангов и даже под ногтями. Джейсон мертв, и только Ренат в этом виноват. Эльза не простит. Никто не простит. Это не отмоется. Ренат уткнулся в подушку лицом, глхо закричал и заплакал, цепляясь пальцами за бежевое постельное белье. Нет, он не один. Эльза поймет, обязательно поймет. Ему не нужно ничье прощение, кроме её, а остальные могут пойти лесом. А может… А может, об этом никто не узнает? А что если всю вину свалить на Генри? Он виноват в смерти Джейсона не меньше, чем сам Ренат. Да-да, наверное, так и нужно сделать. Но Ренат-то знает, на чьих руках кровь Джейсона на самом деле. В комнату без приглашение вошел свет и Прунапризмия, которая его вместе с собой принесла. Ей доложили, что её сын не в себе и кричит во сне, и она, вскочив с кровати, взяла свечу и босиком побежала к Ренату. С ним уже около трех недель происходило что-то страшное, но до этой ночи такого еще не было. Пруна застала сына за слезами, смешанными с рыком, будто бы его сжирало что-то изнутри, что-то, что понимает только он один. — Сынок… — Пруна опустилась возле него на кровати и дрожащей рукой провела по его волосам. Он трясся и был горячим, словно в лихорадке. Весь его лоб вспотел, и только спустя несколько минут он немного успокоился. — Ренат, что с тобой такое? С тех пор, как ты приехал после похорон, ты сам не свой. Я же вижу, как тебе страшно. — Ты ув-видела эт-то т-только с-с-сейчас? — в дикой дрожи он даже не мог выговорить слова. Его бросало в жар и морозило одновременно. Ренат отдышался, с трудом приподнялся на кровати и выразительно посмотрел на испуганную мать. — Мам, скажи, ты любишь меня? — Что еще за вопросы? Сынок, мы с твоим отцом души в тебе не чаяли с самого твоего рождения. Разумеется, я люблю тебя, — она положила руку на щеку сына, и он слабо и искренне улыбнулся. Однако скоро на его лбу появилась складка, и он осмелился задать еще один вопрос. — Ты меня любишь точно так же, как Дамира? — Пруна сделала непонимающий взгляд. — Пусть ему это не нравилось, но ты постоянно пыталась найти ему невесту, ты зовешь его к себе в гости, пишешь ему, нянчишься с Элвином. Со мной ты никогда так не играла, как с ним. — Я люблю вас одинаково, — заявила Пруна, которой становилось обидно. — Точно так же, как Питер любит Айдана и Стэнли? Одинаково, несмотря на то, что они очень разные? А с ними и Милу? — Ренат знал, что мать ответит «да». Но он не верил ни одному её слову, ни одному признанию. Она слепо обожала Рената, но за этим обожанием не было слишком сильной любви. Джейсон… Даже Джейсон заметил, что с ним происходит что-то не то, кто его кумир и о что он о чем-то переживает. Только Джейсон увидел фальшь и обман, потаенную сторону Рената, которую он старался прятать. Можно ли это считать самым большим проявлением внимания от кого бы то ни было в этой жизни? Ренату просто хотелось к Эльзе. Прийти и обнять её, как тогда, когда у него самого умер отец. Пусть она никогда не узнает, что у него на сердце, но с ней ему спокойно. — Я люблю тебя, сынок, — Пруна обняла Рената за плечи. — Не нужно в этом сомневаться. — А ты бы любила меня, если бы узнала, что я убил человека? — вопрос ребром. Слишком сложный и неожиданный, чтобы ответить на него вот так сразу. — Конечно, — Прунапризмия заплакала и улыбнулась. — В бою каждый кого-то убивает, но никто в этом не виноват. — Нет, мам, — отрезал Ренат. — Любила бы ты меня, если бы узнала, что я убил человека исподтишка? Когда он не ожидал? Как трус? Прунапризмия отпрянула от сына, словно почувствовав какую-то опасность. Она отодвинулась чуть дальше от него и сжала кулак на груди. Что еще за вопросы? Что он несет? Ренат долго терпел молчание, но потом узнал в её глазах тот самый взгляд, которым некогда его одарила Эльза — его мать смотрела на него, как на чудовище. Лицо Рената снова исказилось от слез, и он бросил в Пруну подушкой со всей силы. — Пошла прочь! — закричал он ей. — Ренат, сынок… — она протянула к нему руку, но он отшатнулся от нее, как от раскаленного угля. — Да что с тобой?! — Вон! Не подходи ко мне! Не трогай меня! Прочь! — Ренат кричал, а глаза умоляли мать остаться и обнять его. Прижать к себе и дать выплакаться, рассказать, что случилось, и услышать слова о том, что Пруна будет любить его, несмотря ни на что. Но она убежала из комнаты босиком, не бросив на сына даже прощального взгляда. Ренат раскрыл настежь окно и упал на пол. Он схватил край скатерти на тумбе и дернул за него, и треснувшие черепки вазы более-менее привели его в чувство. Ничего, ничего… Он вернется к Эльзе… Он вернет её себе, прижмет к груди… Поцелует… Они будут вместе. И она ни о чем никогда не узнает.*****
Дни тянулись медленно и невыносимо тяжело, и всё-таки в Нарнию пришла осень. Вместо золотых деревьев — серость и уныние, вместо слабого, но теплого солнышка — дожди и непогода, вместо бега по хрустящим листьям и смеха — слезы, боль и треснувшее сердце. Нарния погрузилась в траур, и Сьюзен каждый день приходила на могилу к мужу и говорила с ним, наверняка уверенная в том, что он её слышит. Она приносила книги и читала ему вслух, стараясь не срываться и не грустить. Каждый раз она оборачивалась на каменный гроб и тут же понимала, что Джейсон ей не ответит, не посмеется над глупым сюжетным ходом и не прервет её, чтобы записать себе какую-либо цитату. Сьюзен перечитывала все его стихи, включая те, которые он ей не показывал, и, кажется, выучила их все наизусть. Сьюзен старалась как можно больше времени проводить с Эльзой, но той было не лучше. Она почти не ела и ни с кем не говорила, не гуляла и не стреляла из лука. Дочери было очень тяжело, и Сьюзен мысленно обещала Джейсону, что сделает всё, чтобы она была счастлива. Питер собирался вместе с сыновьями ехать в Тархистан, и Сьюзен напросилась с ними. В отрыве от скорби и печали Великодушная королева предавалась ненависти. Она понимала, что Тахир был косвенно, но повинен в том, чтобы лишить её счастья, и она хотела посмотреть ему в глаза и уничтожить его. К тому же, Сьюзен хотелось удостовериться в своих подозрениях относительно одного человека. Она уже почти не сомневалась, что он ей не почудился, но пока она никому об этом не говорила. Если вернулся Тумнус, то почему не может вернуться Рабадаш? — Скоро я уезжаю в Тархистан, Джей, так что не теряй. Я скоро вернусь, — Сьюзен проронила слезу и провела рукой по холодному каменному надгробью. — Обещаю тебе, что буду осторожна. Обязательно. Я люблю тебя. Каждый раз, когда они это говорили друг другу, кто-то из них целовал другого. Их прощания всегда были нежными и ласковыми, и потому Сьюзен, чтобы не нарушать традицию, чмокнула только его платок, который окропляла его запахом из флакона, который Джейсон подарил ей на Рождество. Веста каждый день приходила сюда вместе с хозяйкой, и они, хоть и немного, служили друг другу утешением. Собака проскулила, и этот звук был больше похож на плач. — Пойдем, девочка, — Сьюзен погладила Весту по голове и вышла из гробницы. На улице моросило, и листья не стали отвечать хрустом на робкие шаги Великодушной королевы. Каждый раз она уходила отсюда с тяжелым сердцем и порывалась вернуться обратно. Ей смертельно хотелось к Джейсону, и её семья и жажда мести — единственное, что её сдерживало. — Ты каждый день здесь бываешь? — Сьюзен подняла глаза. Возле нее стоял Юстас, и капли дождя стекали по его лицу. — Да, каждый, — она обернулась к гробнице и слабо улыбнулась. — Я скучаю по нему. Юстас подал Сьюзен руку, и она взяла его под локоть. Они медленно пошли в сторону Кэр-Параваля и какое-то время молчали, каждый в своих мыслях. — Знаешь, а я ведь с ним толком и не пообщался. Мы говорили только о делах, а в последней семейной встрече у меня в поместье я назвал его свинопасом. Я так жалею сейчас об этом, и я… — Юстас опустил взгляд в землю. — Я вижу, как тебе тяжело. Джейсон мертв, но ты и Эльза не можете его отпустить и приходите к нему. Разговариваете, хотя он вам даже не отвечает. А вот от меня уехала Джил, а Эмма даже не общается со мной после похорон. А ведь я жив. — Так почему бы тебе не поехать к Джил и не поговорить с ней? Не извиниться? Ты ведь жалеешь обо всем? — Да, жалею, но… мне очень обидно, что вместо того, чтобы помочь, она ушла и вернула кольцо. Я боюсь, что уже поздно что-то возвращать. — В тебе говорит лишь твоя гордость, Юстас, — Сьюзен увидела ветку, ту самую, на которой они с Джейсоном впервые поцеловались и которую пометили красной ленточкой, и тяжело вздохнула. — Однажды Люси сказала мне мудрую фразу: всё зависит от тебя самого, и если ты хочешь сохранить любовь, то нужно действовать. Я много думаю после того, как Джейсон… — слово «умер» она всё еще была не в силах выговорить. — Что если бы не моя гордость, я выслушала бы его, когда он хотел объяснить мне свое сотрудничество с Колдуньей, и поняла бы. А что сделала я? Я не позволила ему поговорить со мной, я сказала ему, что ненавижу его, назвала предателем, и Джейсон решил, что должен хоть что-то исправить ценой своей жизни. И я не могу не думать о том, что, усмири я в тот день свою гордость, всё могло быть иначе: Эдмунд мог тогда не погибнуть, а Джейсон не пожертвовал бы собой, чтобы его спасти. Тогда сейчас он мог быть жив и гулять со мной по лесу, как всегда. — Ты думаешь, что Джил просит меня? — с надеждой спросил Юстас. — Вы любите друг друга, Юстас, как бы вы ни ссорились. Возможно, тебе долго придется просить прощения, но оно того стоит. Сейчас опасное время, и вы рискуете потерять друг друга по глупости? Я бы всё отдала, чтобы хоть раз подержать Джейсона за руку, а у вас всё впереди, — Сьюзен обняла Юстаса и положила голову к нему на грудь. — Да, ты права, — воодушевленный Юстас покружил кузину в воздухе и улыбнулся. — Ты права, Сью! Я завтра же… Нет, я сейчас же соберусь и поеду к Джил! Я вымолю у нее прощение и буду с ней и Эммой! Спасибо! Юстас дернул Сьюзен за руку, и они побежали под дождем к Кэр-Паравалю. Веста, не отставая от них, радостно залаяла, увидя впервые за несколько дней проявившуюся улыбку хозяйки. Великодушная королева слабо, но искренне рассмеялась, и помогла Вреду собрать вещи, позаботясь обо всем необходимом, о чем он бы забыл в порыве чувств. Юстас надел плащ, спустился в конюшню и поскакал, сколько его коню хватало сил. — Это куда он? — Сьюзен даже не заметила, как у нее за спиной появился Эдмунд. — Бороться за свою любовь, — ответила она. — Вот и правильно, — Эдмунд обнял сестру за плечо. — Ты решила заменить Джейсона на посту психолога, да? — Он всегда хотел помочь своей семье. Будет справедливо, если я тоже, — Сьюзен смотрела вслед Юстасу и поверила, что всё будет хорошо. Каждый человек имеет право на второй шанс.*****
Забрезжило утро, свет канделябра немного померкнул перед потоком солнечных лучей. Все три недели, что прошли после похорон Джейсона, Эльза не могла найти себе места. Она никуда не выходила, толком не ела и плохо спала. Рилиану удалось вытащить её на ужин, но Эльза только поковырялась в тарелке и съела три виноградины, а потом извинилась и пошла к себе в спальню. Если быть честными, то ни у кого не было аппетита и желания радоваться еде, как бы повара ни пытались порадовать своих королей и королев вкусными блюдами. Больше всех старался Эрик, но Эмма ела то, что он приготовил, больше из любви и благодарности, чем из желания. Эльза пришла к себе в покои упала на кровать. Рилиан долго лежал возле нее и вскоре уснул. А вот принцессе совсем не спалось. Мама всё время успокаивала её и повторяла, что она сильная и смелая, как отец. Вот только Эльза чувствовала себя абсолютным безвольным ничтожеством, которое даже с кровати встать не способно. Сьюзен нашла в себе силы не только поехать в Тархистан, но и посмотреть в глаза тем, кто приложил руку к убийству Джейсона. А вот Эльза не в состоянии была этого сделать. Принцесса думала, что после её похищения и неудавшегося изнасилования её ничто не может сломать. До тех пор, пока не умер её отец. Погиб от подлого удара в спину. Эльза сжалась в комок, и на нее снова напал приступ слез. Её платье и подушка промокли, но она это не контролировала. Как ей жить? Что ей теперь делать? — Эльза? — Рилиан проснулся и окликнул её, услышав всхлипы. — Эльза, как ты? Хочешь воды? — Нет, не хочу… — она обняла себя за колени, а Рилиан встал и подошел к ней с другой стороны кровати. — Эльза, я понимаю, что Джейсон был дорог тебе. Как и всем нам. Но пора вставать и двигаться дальше. Ты толком не спишь, не ешь, мы с тобой не ходим гулять. Ну, забудь о своем отце хоть на чтуь-чуть. Я ведь по тебе соскучился. Да, он был твоим отцом, но… — Он был не просто моим отцом, Рилиан, — тихим, но твердым голосом прервала его Эльза. — Он был отцом, который ни разу не попрекнул меня тем, что я не мальчик и не наследник. Он сам убаюкивал меня по ночам, купал, менял пеленки, читал мне на ночь, учил ходить и читать, каждый день целовал и обнимал, отводил меня в академию и забирал из нее, делал со мной уроки и обрабатывал мне коленки, если я падала. В любом своем горе я могла обратиться к нему, а он выслушивал и помогал мне. А теперь его нет, я больше никогда его не увижу… — чем больше Эльза говорила, тем больше снова начинала плакать. — Я не понимаю, что мне делать… как мне жить… — Но у тебя ведь есть я! — вся эта речь больше разозлила Рилиана, чем помогла ему понять Эльзу. — Я готов постоянно быть с тобой и помогать! Я три недели не отхожу от тебя, а тебе, по-моему, это не нужно! Мне тоже обидно, что ты даже не хочешь обратить на меня внимание! Или что, я стараюсь зря?! — Нет, не зря. Ты не представляешь, как ты мне помогаешь. Но я не могу радоваться, зная, что умер мой отец — мой самый близкий человек. Я думала, что ты понимаешь… Думала, что ты будешь со мной, сколько бы времени мне ни понадобилось на восстановление… — Я тоже не могу смотреть на тебя такую, — признался, выдохнув, Рилиан. — Значит, не смотри. Эльза насилу поднялась с кровати, достала из гардероба плащ и выскользнула из своих покоев. Рилиан не стал её догонять и снова упал на кровать. Он был зол, но, хоть и становилось стыдно, он подумал, что девушку лучше оставить одну и успокоиться самому. Эльза пробежала по коридорам, поднялась на самую большую башню и забралась на крышу, куда они часто залезали с отцом, чтобы посмотреть на звезды. Солнце только-только начало подниматься, по-осеннему долго, и мерцающие белые точки, чуть занавешенные тучами, было отлично видно. Раньше это было их с отцом тайное место, о котором не знала даже Сьюзен. Эльза была так привязана к папе, что терпеть не могла, когда кто-то их отвлекал, и с нетерпением ждала, когда он расскажет о каком-нибудь новом созвездии, приключении, странствии или легенде.*****
— Пап, а какая у тебя любимая звезда? — Эльзе было лет двенадцать, и в ней начал просыпаться романтик. Помнится, ей понравился один мальчик в академии и она хотела показаться ему умной, удивить своими знаниями, вот и впитывала, как губка, всё то, что говорит отец. — Ты говорил, что знаком с Аламбиль и Дискорд. А еще Лили тоже звезда. Так у тебя есть любимая? — Да, у меня есть две любимые звездочки, — усмехнувшись, сказал Джейсон. — Кто это? Кто?! — с веселым восторгом спросила Эльза. — Ты и твоя мама — мои самые любимые звездочки, — произнес Джейсон, и принцесса возмутилась весьма нечестным ответом. — А по-моему, всё честно, — произнесла Сьюзен. Веста привела её к этому тайному месту, и Великодушная королева не стала ругаться. Она принесла плед, в который закуталась вся семья, и большую чашку горячего чая. Они сидели втроем долго, говорили ни о чем и обо всем сразу. А внизу скулила Веста и просилась к ним. Было так хорошо, что казалось, будто бы так будет всегда. Именно тогда Эльза полюбила ночь.*****
Холодный воздух отрезвлял, а слезы замерзали на щеках. Эльза обняла себя за колени и поплотнее закуталась в плащ. Только здесь ей было более-менее спокойно, и она совсем не хотела уходить. Да, близкие были утешением, но слабым, а мама и вовсе уехала в Тархистан. Эльза делала вид, что ей становится легче от слов близких, что кто-то тоже терял родителей, что они её не бросят, но на деле сердце саднило еще больше. У нее не было ни сил, ни эмоций на то, чтобы злиться на Рилиана, потому что её душу полностью поглотила скорбь по отцу, самому родному и любимому человеку, и ненависть к тем, кто убил его. Ранил в спину. А всё из-за того, что он хотел выяснить, кто навредил его дочери. Если бы Эльза тогда посидела в замке, как просил её Стэнли, если бы она только осталась там, то её отец мог быть жив. И чувство вины теперь не желало отпускать. Раньше Эльза наивно полагала, что смерти и по-настоящему сильной боли для нее не существует, что все её родные будут в порядке, а уж неубиваемый Джейсон Кэмбел тем более. Принцесса не застала в своей жизни ни серьезных войн, ни сражений, ни потери близких. Она думала, что сильная. Но её отец — вот, кто действительно был сильным. Он всегда знал, что погибнет, но находил в себе силы жить и радоваться, забыв о том, что предначертано. Я всегда буду с тобой, Эльза. Джейсон всегда повторял это, и, что бы ни было, Эльза всегда будет чувствовать его в своем сердце и не отпустит оттуда. — Ты не замерзла? — Ренат появился сзади. Он надеялся в шутку напугать Эльзу, но она безразлично пожала плечами. — Что, даже не удивлена? — Я слышала твои шаги, — ответила Эльза и выпустила теплый пар из губ. Правда, она думала, что это к ней идет Рилиан. — Но да, я немного удивлена. Я думала, что ты будешь в своем поместье готовиться к зимованию. — Я подумал, что поддержать тебя важнее, — Ренат сжал пальцы Эльзы и переплел их со своими. — Знаю, тебе кажется, что тебя никто не понимает, но у меня тоже недавно умер отец. — Да, знаю, и теперь до конца понимаю, какого тебе, — Эльза головой легла на плечо Рената. С ним было как-то по-особенному тепло и даже жарко в эту минуту, возможно, потому что она чувствовала, что он пережил то же самое, что и она. Принцесса даже не знала, что такое может быть. И вместе с тем было страшно. Даже обжигающе страшно. Но Эльза списывала это на тот случай на празднике Кассандры. — Тебе тяжелее. Ты со своим отцом была ближе, чем я со своим, — Ренат не забыл испуганный взгляд матери, которая смотрела на него, как на чудовище. Она убежала от него, отшатнувшись, и даже не обняла. Он ей этого не простит. — Эльза, как думаешь, если бы ты совершила что-то ужасное, то Джейсон продолжал бы любить тебя так же сильно? — наболевшая тема, но Ренату хотелось её обсудить. — Думаю, да. Он всегда говорил, что будет со мной, что бы не случилось. Но чудовищные поступки совершают либо сумасшедшие, либо недолюбленные и покалеченные в детстве люди. Папа всегда был со мной и всегда подставлял свое плечо. Каспиан и Лили любят Рилиана, и потому он не гонится за властью и обожанием. Стэнли мечтает быть королем, потому что чувствует, что может много хорошего сделать для Нарнии, и родители поддерживают в нем эту мечту. Айдан, даже если не ощущает одобрения Кэрол, знает, что она и Питер любят его, как и все остальные. Так что мы не можем быть чудовищами, Ренат. И даже если бы я, например, совершила что-то страшное… Отец помог бы мне это исправить. Он никогда бы от меня не отвернулся. Ренат замолчал. Таких, как ты, не ненавидят. Их жалеют. Этим Джейсон хотел указать на недолюбленность Рената родителями? Что и он, и Эльза хотят сказать? Он не мог в должной мере осмыслить эти слова сейчас, потому что не понимал, как связано его желание править с его детством. Нет, Эльза будет любить его, а не жалеть. — Я всегда завидовал тебе, твоим братьям и сестрам, даже Дамиру. У вас прекрасные родители, — вполне искренне сказал Ренат. Укол совести вонзился в сердце и разогнал чувство вины по венам. — Эльза, я даже не представляю… Вы с Джейсоном правда настолько любили друг друга? Она сдавленно кивнула. — У меня будто часть души вырвали, — дрогнувшим голосом заговорила Эльза. — Каждый раз, когда что-то случалось, я бежала к отцу и выкладывала ему всё, а он меня успокаивал и помогал со всем справиться. А сейчас я настолько потеряна, что не могу ни о чем думать, кроме как о папе. Как можно радоваться и быть счастливым, зная, что умер самый родной тебе человек?.. Ренат, мне так плохо… Я не представляю, что мне делать и как мне жить дальше. Я чувствую себя такой одинокой… — Ты не одна, Эльза. Ты нужна мне. Эльза, я всегда буду с тобой… — Ренат стер пальцами слезы с её лица и… Он накрыл её губы своими. Ренат два раза нежно поцеловал её и отстранился за неимением ответа, но на третий раз почувствовал, как она сама прильнула к нему. От скорби и печали она не знала, что делает, и потому потянулась к тому единственному человеку, который, казалось, до самого конца её понимал. — Эльза… — Ренат до боли сжал её талию и просунул между её губами язык. Он и раньше целовался, но никогда не понимал, насколько это действительно возвышенное чувство. Ему казалось, что он всю жизнь любил свою девочку, и только теперь получил от нее взаимность. Его сводили с ума её слабые, но приятные поцелуи, то, как она обняла его за шею и как ласкала языком его верхнее нёбо. А он проводил по её спине и волосам и не мог поверить, что они действительно это делают. Эльза никогда не узнает, что это он убил её отца. Ренат будет целовать её днем, утром, вечером, да когда пожелает, посадит её с собой на трон и будет править вместе с ней. Она обязательно его полюбит. Они будут вместе. «Вот видишь, Джейсон, она будет со мной», — сказал мысленно Ренат, не сомневаясь, что Кэмбел его слышит. И тут вдруг Ренату показалось, что в голове у него звенит сатирический злобный смех.