Спасение души

      Тоби ушёл проверять свои догадки, оставив Айамэ совершенно одну. Местные медленно начали расходиться, погружённые в свои мысли. Происходило что-то неладное — это ощущал каждый, вот только объяснить причину не могли. Это ощущалось на уровне интуиции: как слабая иллюзия, которая, если присмотреться, будет иметь искажения в пространстве, словно от невероятного жара костра. Поэтому девушка не стала никого задерживать, ведь всё что надо они уже сделали: обыскали дома и поговорили с рыбаками, которые пусть и не ответили на их вопросы, но дали пищу для размышления.       На помощь от смертной скуки и безделья пришла Има, предложив пока Тоби не вернулся погостить у неё да выпить чашку чая. Айамэ с удовольствием согласилась; ей понравился дом Имы, он был светлым и просторным, хоть и обставлен бедновато, но не был лишён вкуса. По правде сказать, сама Има вызывала у девушки не меньшую симпатию. У неё была хорошо поставлена речь, стоило ей начать рассказ, как Ааймэ тут же затихала, жадно ловя каждую деталь.       Было в этой женщине нечто чарующее; иногда Айамэ даже видела схожесть между ними — едва уловимую, которую не заметят посторонние. Уж очень хотелось расспросить об этом, но как правильно сделать это, чтобы не выглядеть глупой, девушка не знала. Поэтому, стоя на небольшой светлой кухне, переминалась с ноги на ногу, рассматривая травы, привязанные к верёвкам, что пересекали всё жилище. Горькая полынь, шалфей, крапива и люцерна были хорошо знакомы Айамэ, ведь это были самые распространённые растения, но в то же время правильное их приготовление могло спасти жизнь. Учитель научил её не только сражаться и технике семи путей самурая, он помог обрести знания, как выжить в этом суровом мире.       — Вам нужна помощь? — Айамэ обернулась, услышав звук упавшей посуды и последующий треск. Одна из тарелок раскололась на несколько частей.       — Нет, всё в порядке. — Има быстрыми движениями убрала осколки в ведро и достала небольшую посудину с толстым дном. Снаружи она была покрыта плотным слоем сажи, но внутри виднелась белоснежная поверхность.       — Фарфор? — изумилась девушка, подходя ближе.       — Да. Будем пить чай сорта ходзитя. Мне кажется, сегодня именно тот день, когда можно побаловать себя. — Протянув посудину гостье, Има принялась открывать немногочисленные шкафчики, стуча разными баночками в поисках нужной. Она вела себя так легко и непринуждённо, в то время как сама Айамэ застыла в удивлении.       — Чай императора? — шёпотом спросила девушка и затем осторожно положила посудину на старый стол, покрытой застиранной, но чистой скатертью. — Он ведь стоит баснословных денег! Мне бы пришлось полжизни копить на одну кружку, если не всю жизнь. Откуда он у вас?       — Очень давно, — начала Има, достав наконец-то небольшую стеклянную баночку, уже помутневшую от старости, — когда я была совсем ребёнком, мою деревню сожгли. Прошло столько времени, а я до сих пор помню тот день, будто это было вчера.       Женщина на некоторое время замерла, задумавшись о чём-то своё, и Айамэ не смела её тревожить. Сев на табуретку, она продолжила ждать продолжения рассказа.       — Как сейчас помню — была весна, все были заняты делом: взрослые плели рыболовные сети, а дети убирали сорняки с грядок. Тогда наша деревня, как и эта, тоже была расположена на реке, только более крупной. И вот однажды приплыл странный корабль, я тогда была на берегу вместе с отцом, он учил меня пользоваться удочкой. Всегда верил, что однажды я займу его место…       Айамэ продолжала тихонько сидеть в стороне, наблюдая за машинальными действиями хозяйки дома. Первым делом она подкинула несколько дров печку — языки пламени тут же вспыхнули и послышался приятный и успокаивающий треск. Затем она начала медленно собирать на стол, продолжая свой рассказ:       — И вот причалил к нам корабль. С виду обычный, но отец мой был проницательным человеком и сразу попросил отправиться в деревню, чтобы предупредить о чужаках. — Поставив возле глиняных чашек миску с засахаренными ягодами и орехами, Има вновь тепло улыбнулась. — Я могла догадаться, кто эти люди, ведь обычно всех приезжих отец называл «гости», а тут «чужаки»…       Има сняла посудину с печки, в которой обжаривались листочки чая, и положила на стол. Её движения были столько лёгкими и быстрыми, словно она делала это каждый день. Айамэ заворожено смотрела, как она переложила весь чай в глиняный чайник, уже потемневший из-за долгого использования, а затем осторожно налила туда воды из небольшой кастрюльки, которую закипятила ранее.       — Те люди требовали отдать всё, что у нас было: припасы, еду, одежду и все ценные вещи. Отец и другие мужчины вышли на защиту деревни, предлагая просто поделиться, чтобы никого не оставить в обиде. На что ему ответили отказом: либо мы всё отдаём, либо умираем…       Плавным движением руки Има налила чай в небольшие кружки и пододвинула тарелку с лакомствами ближе к гостье, призывая угощаться. Та взяла несколько орешков и принялась жевать, даже не разобрав вкус, потому что всё её внимание было направленно на чужую историю жизни.       — Началось всё с небольшой драки, а потом начался настоящий хаос. Эти люди принялись забегать в чужие дома, крушить их, забирать всё, что приглянулось… А тех, кто вставал на пути, они убивали. Это сейчас я понимаю, что они были голодные долгое время, у них не было многих вещей, поэтому, обезумев, начали уничтожать всё вокруг.       Сделав небольшую паузу, Има сделала глоток горячего чая и улыбнулась. Последовав примеру, Айамэ поднесла кружку к лицу и с наслаждением вдохнула сладких аромат, не веря, что обычный чай может так божественно пахнуть жаренными орехами. Не зря этот чай называют «Императорский», ведь у него был удивительный вкус, Айамэ никогда в жизни не пробовала нечто похожее. Даже без сахара напиток имел карамельный вкус с лёгкой горчинкой, присущий зелёному чаю.       Хозяйка дома тем временем продолжила рассказывать:       — Когда они принялись поджигать дома, мама дала мне сумку и приказала спрятаться в лесу, а лучше добежать до соседнего поселения, которое находилось не так далеко. И я убежала, поддавшись страху. Всю жизнь себя корю… Хоть и понимаю, что не смогла бы им помочь, меня бы в лучшем случае быстро убили, о плохом варианте даже думать не хочется…       Има вновь замолчала, на этот раз дольше. Айамэ по-прежнему не торопила её, спокойно наблюдая и наслаждаясь чаем.       — Когда я практически убежала, то на границе с лесом столкнулась с разбойником. Он вышел из-за забора неожиданно, поэтому я влетела на него со всей скорости, и мы оба упали. В его руках была катана, а сам он был испачкан кровью, поэтому, схватив сумку, которую выронила, я бросилась в лес. — Има указала рукой в сторону двери, где на крючке висела обычная сумка, сшитая из тёмной ткани. — Оказалось я забрала его вещи, а не свои… От страха даже не увидела, какую сумку взяла. Вот в ней и оказались разные чаи и засушенные травы. Видимо, ограбили кого-то до того, как добраться до нашей деревни.       — А что же стало с вашей деревней? — поинтересовалась Айамэ.       — Я вернулась туда на следующей день и нашла там уцелевших жителей, которые, как и я, ходили среди обломков и сгоревших домов, в поисках родителей. К сожалению, все, кто не успел убежать, были мертвы. — Было видно, что даже спустя столько времени эти воспоминания приносили невероятную боль.       — И куда же вы отправились потом? — тихо спросила девушка, с сочувствием глядя на хозяйку. Ей была прекрасна знакома боль от потери близких.       — В соседнюю деревню. Там мне посчастливилось встретить одного человека, который приютил меня и ещё двоих детей, оставшихся сиротами. — Има улыбнулась, и Айамэ поняла, что этот человек внёс большой вклад в её жизнь. Вспомнив о нём, на её лице расцвела улыбка, а взгляд потеплел.       — Именно он и научилась вас собирать травы? — предположила девушка, прекрасно понимая, что для рыбаков нет равных в их профессии, но как травники они никудышные.       — Вы правы. Как вы догадались? — удивилась женщина.       — Встречала я рыбацкие деревни. Местные жители знали всё о рыбе, умели даже готовить водоросли так, что пальчики оближешь. Но вот в травах они не понимали ничего, — усмехнулась Айамэ, вспоминая, какой ужасный чай ей подали, нарекая его лечебным отваром. Скорее уж отравой.       — Ваша правда, — засмеялась Има.       — Позвольте мне задать вам несколько вопросов, — наконец-то решилась она на просьбу.       — Конечно. Спрашивайте, что хотите.       — Символ на той двери, где хранилось тело… Его начертили вы?       — Да, этому научил меня мой учитель. Тот самый мужчина, который приютил меня и ещё двух мальчишек. Он научил меня всему, что я знаю: травам, как лечить, как защитить себя и других людей от зла.       Сердце учащённо забилось в груди, и Айамэ почувствовала напряжение в кончиках пальцах.       — И с энергетической печатью вы знакомы. Я была удивлена вашей реакции, об этой технике вообще мало кому известно.       — Учитель пытался научить… Но для меня всё это было дико и странно, поэтому он просто обучил меня травничеству. У меня даже книга есть, подождите.       Поиски длились совсем недолго — книга лежала на средней полке небольшого шкафа, где виднелась посуда, какие-то баночки с травами, аккуратно сложенные сети и небольшие деревянные сундучки. Вскоре она уже лежала на столе, но книга — было слишком громким название. Это оказалась большая тетрадь, всё было сделано от руки: подробные рецепты, перечень противопоказаний, рисунки не только растений, но и различных символов. Всё это было так знакомо, ведь когда-то Айамэ пришлось всё это запоминать.       У неё была тоненькая тетрадка и единственный карандаш, но этого вполне хватило, чтобы записывать самое главное. Учителю важно было, чтобы она не просто всё это запомнила, но и могла применить в реальной жизни. Он постоянно повторял, что однажды эти знания спасут кого-то, и Айамэ верила; верила, что однажды сможет стать полезной и принести хоть какую-то пользу.       Но сейчас она смотрела на кропотливый труд, эти записи явно пополнялись в течение всей жизни. Помимо знакомых растений и рецептов, как остановить кровь, вылечить простуду и снять воспаление, справиться с заражением крови, здесь были и неизвестные рекомендации: как восстановить организм после проклятия, как очистить энергетику дома или как, наоборот, задержать умершую душу в помещении. В этой тетради удивительно сочетались строки, в которых говорилось о спасении жизни, и те, где было нечто тёмное, то, к чему люди не должны прикасаться.       — Я практически ничего из написанного здесь так и не попробовала, — сказала Има, с улыбкой наблюдая, с каким вниманием гостья рассматривает старые записи, осторожно касается пальцами, словно в этих строках было нечто большее, чем обычная информация.       — Удивительно, но мой учитель тоже заставлял учить меня всё то, что написано в этой тетради. — Айамэ подняла взгляд на Иму, отчего-то сердце в этот момент затрепетало. Возможно, их наставники были знакомы между собой или были отцом и сыном. Можно было бы, конечно, предположить, что это был один человек, но её учителю исполнилось тридцать пять лет, когда девушка решила найти свой путь. Он не мог быть её учителем, ведь Има была в два раза старше его.       — Я уже многое позабыла со временем, но имя учителя помню до сих пор — Кохаку, — мечтательно протянула женщина, а затем одним глотком допила чай.       В этот момент Айамэ будто молния поразила.       — Вот это совпадение, моего учителя тоже так звали. Это имя невероятно подходили к его глазам, они были каре-зелёными, а на солнце казались янтарными.       — Да-да, а когда он злился они так темнели, что казались совсем черными, — засмеялась Има, прикрыв рот рукой, а затем до них обеих дошло, что они говорят, кажется, про одного человека.       — Не может же такое быть, что у нас был один учитель? — с сомнением произнесла Айамэ, наконец-то оторвавшись от старых записей, и криво усмехнулась. — Правда ведь?       — Думаю, да, — протянула Има. Ненадолго воцарилось молчание, лицо хозяйки дома сделалось задумчивым, а затем она улыбнулась и произнесла: — Ему было бы лет сто сейчас, если не больше.       — Он хоть и был занудой и вечно ворчал, но стариком не был, — улыбнулась девушка. — Через пару лет только сорок лет будет.       За чаепитием и рассказами о прошлом они не заметили, как приблизился вечер. Уже смеркалось и единственную комнату постепенно окутал полумрак, поэтому Има принялась доставать огарки свечи, приговаривая, что она редко их зажигает, потому что в поселении все рано ложатся спать и встают с первыми лучами солнца.       Айамэ вздохнула и посмотрела в мутное окно. От хорошей утренней погоды не осталось ни следа. Всё небо заволокло тёмными тучами, кое-где виднелись просветы в виде ярко-красного неба — крошечное напоминание о закате и скором наступлении ночи.       Без освещения эта рыбацкая деревушка выглядела ещё более жалко, чем днём. Всё будто бы утопало в тени, даже без угрозы в виде «призрачного» волка было страшно выходить на улицу. Казалось, что где-то там поджидал какой-то ёкай, готовый напугать свою жертву до полусмерти, чтобы хоть как-то потешить своё долгое существование.       Когда стало совсем темно, Има нашла три огарка свечи, спички и собиралась положить их на стол, когда случайно споткнулась о катану. Раздался звон стали, и Айамэ тут же вскочила со стула, придерживая пожилую женщину, чтобы та не упала.       — Ох, прости, пожалуйста, неуклюжую старуху. Совсем плохо видеть стала, а в темноте так вообще ничего не вижу. — Има поспешила сесть на стул и тут же зажгла три свечи. В комнате хоть и не сильно, но стало светлее.       — Это подарок от учителя, — пояснила девушка и, взяв катану в руки, обнажила чёрное лезвие, в котором в этот же момент заиграли блики от маленьких огоньков.       — У моего учителя был такой же! — ахнула Има. — При применении особой техники катану охватывают языки пламени!       — Которые не могут навредить хозяину оружия. — Айамэ не знала, что и думать. В голове крутилось столько вопросов, но какой именно стоит задать, чтобы хоть немного прояснить ситуацию? Неужели они и правда всё это время говорили об одном человеке? Но как такое вообще возможно? По словам Имы Кохаку-сенсею сейчас должно было быть не меньше ста лет. Но он выглядел вполне молодо и полным сил; как бы Айамэ не старалась, тот с лёгкостью мог уложить её на лопатки. Сколько бы ни тренировалась, ни оттачивала одно движение тысячи раз — учитель всегда побеждал. Он читал всех как открытую книгу: по взмаху кисти, движению пальца или стопы мог с лёгкостью предположить, что сейчас сделает противник. Кохаку не мог читать мысли, у него не было никакой силы, кроме техники, придуманной им самим, однако в бою ему не было равных. Словно он прожил, сражаясь, не одну жизнь…       — Семь путей самурая, — прошептала хозяйка дома, с удивлением смотря на свою гостью. — Кохаку сам создал эту технику.       — И обучил меня. — На глазах выступили слёзы, и Айамэ быстро заморгала, совершенно не понимая, какие чувства сейчас испытывает. — Я овладела всеми. Има, скажите, как такое может быть? Моему учителю на вид не больше тридцати. Он ни демон, ни дух, самый обычный человек, как он мог обучить нас обеих? — девушка смотрела в упор на свою собеседницу, пытаясь найти в её глазах ответ на мучавшие её вопросы.       Има не отвечала, она лишь смотрела на Айамэ широко раскрытыми глазами, словно только сейчас поняла нечто важное.       — А ведь я провела с ним пятнадцать лет, — вновь тихо начала женщина. Видимо, она нервничала, потому что начала мять края застиранной скатерти, будто бы не зная куда ещё можно деть руки. — Я росла, взрослела, менялась, а он… Айамэ, он не постарел ни на день.        Именно в этот момент раздался громкий волчий вой, проникая в самую душу и просто парализуя от страха. Девушка не могла даже пошевелиться, обезумев от страха, но где-то внутри она понимала, что эти чувства ненастоящие, они навеяны кем-то другим. Кто-то другой хочет их обездвижить, заставить поверить, что там, на улице, опасно. «Я больше не струшу», — думала Айамэ, пытаясь заставить тело слушаться, но оно будто было стало чужим. — «Чертово гендзюцу!»       Пока Има находилась в таком же парализованном состоянии, ей удалось обронить катану себе на колени, после чего медленными движениями начала вводить рукой по лезвию, пока боль стремительными потоками разносилась по телу, освобождая от наваждения.       — Развейся! — поднеся средний и указательный палец к лицу, громко произнесла Айамэ, вырывая женщину из оцепенения. Пока та удивлённо моргала, не понимая, что произошло, девушка уже, полностью обнажив меч, бросилась на улицу. — Има, не выходите! Это не дух, а человек. Вы бессильны против него.       Во дворе было пусто — лишь тени и холодный ветер, пробирающий до костей. Тоби сказал, что всё дело в том соседе, у которого они нашли почти сожжённый дорогой платок, значит, надо идти в ту сторону. Некто явно настроен решительно, и чтобы не пострадали люди, надо выложиться на все сто.       Надо верить в напарника, он пообещал разобраться, доверив жизни этих стариков Айамэ. И она сделает всё, чтобы не облажаться.        «Сегодня никто не умрёт!»       Айамэ закрыла глаза, взывая ко второй своей сущности — более сильной и безжалостной; позволила чужим чувствам окутать себя в сети, но оставила небольшую брешь, чтобы контролировать и направлять. Слышится смех, кажется, что он звучит прямо в голове, но затем вновь раздаётся оглушающий вой, и всю деревню медленно окутывает густой туман.       — Я справлюсь, я должна…       Сквозь туман осторожно ступал зверь, он был молочно-серого цвета и сам будто бы состоял из дыма, поэтому слегка сливался с местностью. Страх, навеянный вражеской техникой, спал; Айамэ ощущала непоколебимую волю и желание защитить этих людей. Эти чувства накатывали на неё словно морские волны, придавая уверенность.       Животное, словно чувствуя это, зарычало так громко, что, казалось, земля содрогнулась. Схватив оружие крепче, девушка приготовилась, и в этот момент волк прыгнул прямо на неё. Он наотмашь ударил её, нанеся глубокие порезы в область грудной клетки. Кожу обожгло, но Айамэ никак не отреагировала, понимая, что всё это лишь отнимет драгоценное время.       «Как же так… Моё оружие просто прошло сквозь него. Но это точно не иллюзия», — думала она, пока волк встал на исходную позицию, утробно рыча; его глаза сейчас светились красным, словно забытый уголёк, а с острых зубов капала слюна.       — Первый путь самурая. — Айамэ очертила на земле полукруг ногой, не отрывая взгляд от зверя. Если она не может воздействовать на саму технику, то придётся воздействовать на её хозяина через тончайшие потоки энергии, подобные нитям чакры у кукловодов. Любая техника оставляет свой след, надо лишь найти его. — Путь силы: откройся!       Руки охватило синее пламя, а затем быстро распространилось по всему оружию. Этот свет был настолько яркий, что освещал небольшое пространство вокруг, позволяя свободно двигаться. Айамэ бросилась на волка, тот, почувствовав угрозу, вновь зарычал. Волнение раненой птицей билось внутри, заставляя сердце ускорить привычный ритм.       «Только бы помогло!» — взмолилась девушка и резким движением рассекла волка на две половины. Тот растворился словно видение, оставив после себя только туман.       — Оно ушло? — тут же послышался голос старика, ради которого и пришёл этот зверь. — Вы убили его?       — Я не могу его убить, это просто чья-то техника, — недовольно произнесла Айамэ, осматривая местность на наличие волка, который мог с лёгкостью спрятаться в плотном белёсом тумане. — Он пришёл по вашу душу. Физические атаки против него бессмысленны, так что вся надежда на Тоби.       В этот момент со спины повеяло холодком, Айамэ обернулась и нанесла удар одновременно с вражеской техникой — острые когти полоснули её по лицу; кровь тут же залила глаза, немного дезориентировав девушку. К счастью, ей удалось хоть ненадолго развеять технику. При ударе она высвободила достаточное количество духовной энергии, чтобы нанести вред тому, кто затеял всё это.       — Айамэ, ты в порядке? — сквозь туман раздался женский голос.       — Уходите, Има! Здесь опасно! — закричала девушка, оборачиваясь и пытаясь понять, откуда доносится голос.       Волнение за пожилую женщину навредило концентрации, из-за чего языки пламени, охватывающие катану, начали подрагивать, будто бы из-за сильного ветра. Она привыкла сражаться в одиночестве, не потому, что так было проще, просто рядом никогда никого не было. Не было нужды сдерживаться или осторожничать, но сейчас из-за её слабости могли пострадать обычные люди. А этого допустить никак нельзя.       «Если глаза и уши меня обманывают, то я доверюсь чутью. Дух мой, не дай мне пойти на поводу у других, помоги душе окрепнуть и защитить этих людей», — взмолилась Айамэ, закрывая глаза.       — Второй путь самурая. — Айамэ взмахнула рукой до того, как что-то почувствовала. — Путь гармонии: откройся!       Пламя на катане стало ярче, оно охватило не только запястья, но и обе руки до локтя, придавая силы и распространяя тепло по телу. Всё нутро будто бы натянулось, а затем послышался тоненький звон — именно в этот момент Айамэ обернулась и нанесла удар. В этот раз всё вышло удачно, зверь даже не задел её.       — Айамэ! Айамэ! Ты звала меня? — вновь донёсся голос издалека, но в этот раз он звучал по-другому.       Вскоре из-за тумана показалась испуганная Има. Она бежала прямо к ней, а в глазах её читался ужас.       — Уходите! Здесь опасно! — закричала девушка и, почувствовав движение, замахнулась, дабы пронзить волка. Только тот почему-то метнулся в другой сторону. — Има! Осторожно!       Видя, как зверь приближается к старушке и как та в страхе застыла на месте, Айамэ, не зная, что делать, просто кинула катану, надеясь развеять технику. Волк замахнулся своей громадной лапой, но острые когти не успели обрушиться на человека — связь с создателем техники временно прервалась.       — Что вы тут делаете? — спросила Айамэ, подбежав к женщине, она принялась тащить её к крыльцу, где за дверью спрятался источник всех бед. По-хорошему ей бы спрятаться у себя дома, но до него она могла не успеть убежать — вражеская техника будет атаковать всех, кто попадётся на пути. Поэтому лучше бы ей скрыться хотя бы в этом доме, пока не придёт Тоби.       — Я услышала, как ты зовёшь меня, и прибежала на помощь, — пояснила Има, сжимая свои трясущиеся ладони. Оказавшись на волоске от смерти, она сильно испугалась.       — Это вражеская техника. — Айамэ сильнее сжала рукоять меча. — Они пытаются заставить меня потерять контроль.       — Прости… я так испугалась…       — Идите в дом. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы не подпустить его. — Махнув рукой, чтобы женщина пряталась, Айамэ бросилась прямо на волка, который неожиданно выпрыгнул из тумана. Его рёв оглушал, и заставлял всё нутро содрогнуться. Но Айамэ была словно скала: игнорируя пульсирующую боль во всем теле, она неслась прямиком в открытую пасть.       С острых зубов капала слюна — она пузырилась и шипела, словно химическое вещество, способное нанести сильнейший вред. Глаза горели ярким пламенем, но, когда девушка приблизилась и замахнулась для удара, — животное пошло рябью, словно сломанный телевизор. Красный огонь, так хорошо выделявшийся на фоне приближающейся ночи, исчез, а потом пропал и сам волк.       «Что-то не так, он растворился прежде, чем я коснулась его!»       Послышался звон, Айамэ обернулась и увидела, как тот самый дед, ради которого они все тут собрались, открыл дверь и пытался улизнуть. Он был напуган и постоянно озирался, но его страх был настолько сильный, что тот с трудом мог совладать со своим телом. Поэтому, не увидев в темноте покосившуюся ступеньку, споткнулся и покатился вниз, попутно уронив сумку, которую старался не отпускать.       Сумка была настолько переполнена, что из неё начали выпадать вещи: золотые украшения, свитки, какие-то статуэтки и веера, явно очень редкие и дорогие.       — Такаши, откуда у тебя эти вещи? — изумилась Има, беря в руки толстый и увесистый золотой браслет.       — Не тронь, старая карга! — взревел Такаши, налетая на бедную женщину и выхватывая у той украшение. — Прочь с дороги!       Мужчина с силой оттолкнул женщину, и та больно упала на землю, тихо простонав от боли. Айамэ не увидела, как и куда та упала — туман становился гуще, вновь закрывая собой всё пространство. Чудовищная энергия пропитала воздух, делая его плотнее, — дышать становилось сложнее, даже каждое движение давалось с трудом, будто приходилось идти сквозь толщу воды. Но медлить нельзя — Такаши стремительно отдалялся, это можно было услышать по звону золотых вещей в его сумке. Той самой, которую держал убитый несколько дней назад человек. Значит, кто-то действительно убил его по ошибке, а на самом деле целью был этот ворчливый дед.       — А ну стой, старик, — грозно произнесла Айамэ, хватая его за воротник. — Ты никуда не пойдёшь, пока всё нам не объяснишь. — Внутри даже ничего не дрогнуло, сейчас не время для формальностей.       — Пусти, дура. — Мужчина старался вырваться, но Айамэ была неумолима. — Нас ведь убьют.       — Ты хотел сказать — тебя? — усмехнулась девушка, видя светящиеся алым пламенем глаза в тумане. — Он ведь не меня ищет. Может, мне сразу кинуть тебя зверю на растерзание?       Айамэ слегка подтолкнула Такаши вперёд, но тот заупрямился, не желая приближаться к волку, который медленно кружил вокруг них. Что-то было не так — в воздухе ощущалось какое-то отчаяние, словно брошенное проклятие на смертном одре. Лёгкая вибрация проходила сквозь всё тело, она была едва уловимой, но всё-таки благодаря технике можно было уловить нотки страха и гнева. Однако волк увеличился в размере, приобрёл устрашающий чёрный цвет; изменилась и сама физическая оболочка: если раньше он больше напоминал гладкий сосуд, наполненный дымом, то сейчас его шерсть торчала острыми пиками; не было ни капли сомнений, что они были такими же острыми, как её катана.       Только спустя мгновение, когда волк приблизился к ним и стали видны его острые зубы, с которых стекала пузырящаяся слюна, Айамэ поняла, что это — последний сильнейший удар. Отчего-то враг утратил концентрацию и контроль его ослабевает, от этого через нити энергии, связывающие человека и технику, можно почувствовать его эмоции. Это отчаяние, злость и страх принадлежат другому человеку!       Осознание этого придало сил, поэтому Айамэ лишь ближе подоткнула Такаши вперёд; волк тут же клацнул пастью, но вместо плоти оторвал лишь кусок старой куртки.       — Ты совсем сдурела, женщина?! — заверещал старик, как-то слишком юрко пытаясь освободиться.       С неведомой прытью он накинулся на девушку, и сильные удары тут же обрушились на Айамэ. Кровь из ран на лице хлынула с новой силой, заливая глаза и затекая в рот. Сплюнув вязкую жидкость на землю и резким движением вытерев лицо, девушка услышала громкий крик Имы — именно в этот момент волк решил, что это был самый удачный момент для атаки.       Небывалый гнев моментально взял вверх над разумом, он жаром распространялся по телу и заставлял действовать так, как было угодно ему. Шёпот, такой вкрадчивый и тихий, он вонзался в воспалённые нервы тысячами иголок, твердя лишь об одном:       «Позволь, я помогу тебе… Не сопротивляйся. Вот так…»       Заворожённая этим бархатным голосом, проникающим в самую душу, Айамэ и правда замерла, позволяя полностью завладеть её телом. Лишь в последний момент, когда раздался рёв зверя и отчаянный крик Имы, девушка сбросила с себя смертельный морок и оттолкнула Такаши с такой силой, что тот вылетел на середину площади, рассеивая плотный туман, и с силой ударился об колодец. Сама бы она никак не успела уклониться, поэтому с не менее грозным взглядом вытянула катану и встретила своего противника лицом к лицу.       Сталь вонзилась зверю прямо в голову и прошлась сквозь всё тело, разрезая пополам. Все эти действия сопровождались металлическим скрежетом, искрами и протяжным воем. Только на этот раз он не заставлял поджилки трястись, а доказывал, что хозяин техники находится на последнем издыхании.       Вражеская техника вновь рассеялась, и Айамэ наконец-то смогла выдохнуть. Пусть сейчас она победила, но волк успел полоснуть её по правому предплечью, из-за этого рука тряслась, было сложно сжимать катану — тело будто бы не слушалось. Но это было такой мелочью, ведь туман исчезал на глазах, являя взору перепуганное лицо Имы, прижимающей руки к груди. Позади неё столпились другие жители рыбацкой деревни, они так же были в ужасе от происходящего.       «Видимо, враг совсем ослаб, раз его гендзюцу спало».       — Пожалуйста, спрячьтесь где-нибудь. — Девушка нахмурилась, потому что была не рада видеть всех их, ведь теперь все они в опасности.       — Но ты вся в крови, милая, — тихо произнесла Има, делая шаг вперёд.       — Если у нас и правда был один учитель, то вы должны помнить, насколько он бывал жесток, — усмехнулась Айамэ и тут же скривилась от стрельнувшей в левом боку боли. — Он бил меня бамбуковыми палками больше трёх месяцев, пока я не научилась абстрагироваться от боли.       Има улыбнулась, прекрасно понимая, о чём та говорит, и кивнула.       — Идём все в дом Такаши, — староста вернула себе уверенный взгляд и принялась всех загонять в ближайший дом. Людям хоть и было интересно, но видя сколько на Айамэ ранений, не осмелились ослушаться.       Один из мужчин хотел было затащить в дом и Такаши, но Айамэ запретила это делать. Ведь именно он цель и, взяв его с собой в безопасное место, все тут же подвергнуться большой опасности. Трезво оценив ситуацию, тот скрылся вслед за остальными, лишь Има осталась на крыльце, с тревогой наблюдая за девушкой.       — Уходите! — закричала Айамэ, когда волк вновь появился.       Теперь в его глазах не горело красное пламя, вместо него красовались пустые чёрные глазницы. Острые пики уменьшились, и Айамэ поняла — это решающий бой. Вспомнив все прошлые тренировки, она начала размеренно дышать, при этом стремительно приближаясь к зверю. Тот как раз раскрыл свою пасть, чтобы разорвать жертву, которая находилась без сознания, но катана вовремя поспособствовала рассеиванию вражеской техники.       Так и продолжалось какое-то время — волк пытался устранить препятствие, а Айамэ стойко стояла на месте, отбивая каждое нападение. Она двигалась быстро и чётко, несмотря на все ранения и обильное кровотечение. Непонятно откуда взявшаяся сила придавала уверенности, в то время как вражеская техника ослабевала — становилась более медленой, наносила слабые удары, которые иногда даже не достигали цели.       Но тут зверь неожиданно сменил тактику, он бросился на Айамэ, а потом просто перепрыгнул её, устремляясь вперёд. Девушка развернулась, и глаза расширились от ужаса — мужчины, ослушавшись Иму, всё равно решили перетащить своего друга в дом, пока другие заняты сражением. Возможно, они надеялись, что их просто не заметят, и это стало фатальной ошибки.       — Нет! — голоса Имы и Айамэ смешались в унисон — они обе стремительно приближались к ним.       Айамэ была быстрее, поэтому, изловчившись, откинула мужчин и всё ещё находящегося без сознания виновника этого безобразия и приняла весь удар на себя. Её спасло лишь то, что техника больше не имела той разрушительной силы, иначе был бы большой вопрос: смогла бы она выжить?       По округе вновь раздался пропитанный гневом рёв, и волк вновь бросился атаковать, только на этот раз не мирно лежащего на земле Такаши, а Айамэ, видимо, виня её во всех неудачах. Такие удары ей были не страшны, поэтому она выставила вперёд руку, полагая вновь разрезать чудовище, но с ужасом поняла, что потеряла катану!       Неожиданно перед ней встала Има, сжимающая в руках меч. Стойка была до боли знакомой — видна была рука Кохаку-сенсея. Эта старая и хрупкая женщина стояла непоколебимо перед лицом смерти, сжимая в руках оружие, чьё пламя заживо поглощало плоть. Голубые языки пламени, что несли в себе разрушающую силу, не вредили только человеку, овладевшему всеми путями самурая, для остальных они были смертельны.       — Не тронь её! — закричала Има, в её голосе отчётливо слышались уверенность и злость, ни намёка на страх. Пламя, будто подпитываясь духовной силой, разгорелось лишь сильнее, приобретая зелёный оттенок — такого ещё никогда не бывало.       Зверь лишь гортанно зарычал, хаотично нанося удары. Кровь брызнула в разные стороны, Айамэ, сбитая с толку, бросилась на волка с голыми руками, чтобы хоть как-то помочь; чтобы спасти. Но Има, собрав последние силы, нанесла решающий удар, развеяв вражескую технику уже навсегда.       Айамэ бросилась к женщине, успев вовремя подхватить на руки и не дав той упасть. Она осторожно положила её на землю, пытаясь понять степень повреждения мягких тканей. Лихорадочно перебирая порезанную ткань, сквозь которую сочилась тёмная кровь, Айамэ неожиданно замерла и посмотрела на бледное лицо, украшенное сетью морщинок. Не нужно быть медиком, чтобы понять — такие раны смертельны. Необходим специалист высокого уровня, коим никто из присутствующих не являлся.       Мужчины, понимая, что произошло, начали медленно подходить, снимая свои соломенные шляпы и тканевые панамки в знак скорби и уважения.       Айамэ же осторожно дотронулась до обгоревшей руки, которая по-прежнему крепко держала клинок. Има улыбалась, смотря на неё так по-доброму, словно родной человек. От этого спёрло дыхание и в груди появилась давно забытая боль — так плачет душа.       — Это моя задача была — защищать вас, — тихо произнесла девушка, грустно улыбнувшись. — А вы рискнули собой ради меня. Почему? Почему вы не убежали, Има? Почему?! — чувства душили Айамэ изнутри. Казалось, она вновь стала той маленькой девочкой, над которой издевались другие ребята, потому что были более сильные, опытные и смелые.       «Почему стоит мне почувствовать родную душу, как этот человек умирает на моих руках?»        Иногда Айамэ казалось, что она проклята, и синигами ходит за ней попятам, отнимая в наказание всех друзей и родных. Иногда она ощущала его дыхание на затылке или ледяное прикосновение к коже, но он всё равно оставался для неё в тени. И вот когда, казалось бы, Айамэ прыгает в его объятия, синигами отходит в сторону, забирая того, кто рядом.       «Почему отворачиваешься от меня, когда я сама бегу к тебе навстречу?» — спрашивала девушка, пока каждый, кто хотел попрощаться с Имой, вставал рядом на колени и шептал той что-то на ухо. — «Лучше бы забрал меня, потому что я понятие не имею как справиться с этой душевной болью.»       Има слабела с каждой минутой, жизнь стремительно покидала её тело. Она уже не могла поднимать руку, да и говорила с трудом, лишь слабо улыбалась, чтобы подбодрить своих друзей, ставших для неё семьей. Такова была Има — чужие жизни заботили её больше, чем собственная. Этому научил их учитель — всегда защищать слабых, даже если противник превосходит тебя по всем параметрам.       — Вбил нам этот дурак в голову, что мы должны всех защищать. А толку-то? — Айамэ даже не надеялась на ответ, но неожиданно почувствовала лёгкое прикосновение к руке.       — Знаешь, мне иногда кажется, что наша скорбь и печаль, которая остаётся после смерти близкого человека — это цена любви к нему.       «Цена любви?»       — Человек, не способный пожертвовать собой, не способен изменить этот мир, запомни, Айамэ. — Голос её был совсем тихий, а веки плотно сомкнулись, лишь грудная клетка осторожно вздымалась и опускалась.       — Но ведь смерть не принесёт абсолютно ничего. Вы умрёте, а мир продолжит существовать, в нём ничего не изменится, — с грустью произнесла девушка.       — Ты не права. — Има так тепло улыбнулась, чем вызвала удивление. — Мир уже меняется. Мой поступок отразится на всех присутствующих. Я умру за правое дело, ведь смогла защитить ученицу Кохаку-сенсея. А он был мудрейшим человеком, которого я знала, его наследие — техника семи путей самурая — должно передаться следующему поколению.       Има неожиданно открыла глаза и медленно протянула руку к лицу Айамэ, застывшей с широко раскрытыми глазами. Едва коснулась обгоревшими пальцами окровавленной щеки и продолжила:       — Ты пока многое не знаешь, но эта техника однажды спасёт миллионы жизней. Есть одно пророчество… Оно в моей книге. З-забери её. Там ты н-найдёшь, — рука неожиданно ослабла, и Има вновь закрыла глаза, — н-некоторые ответы…       — Я не понимаю, — быстро проговорила Айамэ, но ответом была тишина.       Има умерла.