До фига принцесса

Разбудил Данила звук сообщения в ватсапе. Выяснять, кто чего хотел в его законный выходной, было лень. Под одеялом образовалась маленькая вселенная, наполненная теплом, и Данил хотел оставаться в ней вечно. Лежать как говно и ничего не делать. Пусть перевороты с боку на бок будут максимумом физической нагрузки в это утро. Тут, правда, осенило, что писать мог Костя. Вдруг его мозги наконец встали на место? Не размыкая глаз, Данил зашарил по старому журнальному столику, заменявшему тумбочку, в поисках айфона, чуть не смахнул его на пол и от испуга проснулся окончательно. Ох, блядь, еще бы полсантиметра и… Писал не Костя. «Бабушка согласна, − рапортовала Катя. – Приезжай к семи. Адрес и карту скину». Данил покачал головой – и ради этого он шевелился? Хотя новость была отличной. Изначально Данил планировал остаться у мамы на выходные, но теперь казалось, что лучше уехать. Дать матери прийти в себя и все обмозговать. Вчерашний вечер закончился всмятку, из-за чего было не ясно, в ссоре ли они, помирились или делают вид, будто ничего не произошло. Последний вариант особенно бесил Данила. Он не жалел, что раскрылся − с души упал гигантский валун, − но игра в нормальность все испортила бы. «пасиб», − ответил Данил. Нехотя уселся в кровати. Сколько там времени? Полдвенадцатого? Он мог спать и спать. Однако согретое разнеженное состояние улетучилось, да и есть захотелось… Данил встал, придал себе человеческий вид, побрился. Щетина ему не шла. Мать смотрела какой-то сериал. − А я сырников нажарила, − предупредила она, оторвавшись на мгновенье от экрана. Запах плыл по всей квартире – сладкий, ванильный. Данил любил сырники сильнее, чем творог сам по себе, а полноценная еда, над которой не требовалось никаких манипуляций, будила в нем жгучую благодарность. Кулинария – это не его, но если ты взрослый человек, искренне ненавидящий кашеварить, готовься выкладывать бабло или голодать. Был и промежуточный вариант, с едой быстрого приготовления и гастритом. Он Данила тоже не устраивал. Сырники выглядели в сто раз лучше, чем пахли. А главное, они были домашними, значит, внутри не таилась вязкая жижа из муки и манки. В столовках вечно подсовывали всякую мерзость. Данил навалил себе столько сырников, что в какой-то момент засомневался, осилит ли все. Затем вспомнил: впереди трудная неделя беспредельной экономии. Похуй. Он справится. Тем более что в холодильнике оказалась деревенская сметана в стеклянной банке. Данил сглотнул набежавшую слюну. За завтраком он проверил, как дела в Hornet. Ночью набросали еще несколько сообщений. Два были ни о чем, третье: «Хочу облизать твои соски», − а вот четвертое навскидку выглядело адекватным: «Что за река на фото? Где-то в области?». Его автор, Александр, хотя бы заморочился с темой для разговора. Данил влез к нему в профиль. Ну… Александр был обычным − не красавцем, но и не уродом. Его лицо выветривалось из памяти моментально, стоило закрыть фотографию, но Данилу показалось, что это хорошо. Был у него один, чье лицо отпечаталось на сетчатке глаз со всеми морщинами и шрамами. Больше так не хотелось. В графе «О себе» Александр указал: «Интимные фото не присылаю. На сердечки не отвечаю. Ищу горячего молодого парня для отношений. Хочешь начать диалог – расскажи о себе». Серьезный. Если верить анкете, Александр был активом 36 лет. Моложе Кости, и сильно. Закусив губу, Данил пролистал фотки. По тем, где Александр не сверкал дорогими, ладно сидящими костюмами, удавалось определить его хилую форму, футболки с джинсами выдавали ее на раз-два. Никакого спортзала, максимум бассейн по выходным. Руки жилистые, но без рельефа. Перед внутренним взором Данила всплыло, как он щупал Костину бицуху, а та была словно живая сталь – твердая, но упругая под пальцами. Вот какими должны быть руки… «хз, наверн. я не помню названия», − без энтузиазма ответил Данил на вопрос про реку. Собрался закрыть диалог, но заставил себя добавить: «те правда река интересна?». Пусть скорей переходит к сути. Тем временем в личку упало: «Детка, хочешь посидеть на этих коленях?» Дальше следовала фотка коленей и торчащего хуя в завитках волос. Данил сделал вид, что сейчас сблюет. Приятного, блядь, аппетита. И член, хоть и стоял, все равно был мелкий и кривой. «я б посидел, − в порыве вдохновения настрочил Данил владельцу микрописюна, − да толька там и зацепиться не за шта». Пока он разбирался с автором дикпика, расчехлился Александр: «Нет. Мне интересен ты. Можешь сказать, что значит «все сложно» у тебя в профиле?». Круто, и этот хочет пролезть в жопу без мыла. То есть, определенно хочет, но ему еще и душу надо предварительно вывернуть. «с парнем недавно расстался», − нехотя объяснил Данил. «Долго встречались?» «полгода», − хотя на самом деле восемь с половиной месяцев. Данил специально посчитал. После этого известия Александр молчал довольно долго. Переваривал. Данил решил, что он и вовсе отвалится, но диалог обновился: «Понятно. Я так и подумал». Это-то что значило? Данил собрался положить конец унылой беседе, но Александр, словно почувствовав это, активизировался: «Я работаю в сфере рекламы. А ты чем занимаешься?». Данил хмыкнул и написал: «надеюсь ты не мерчиндайзер каторый стоит на улице и впихивает всем листовки «купите окна». Сам себе он казался пиздецки остроумным. Александра колкость повеселила – он прислал гору смайлов, а следом: «Я менеджер по закупкам». «а я студент». Они немного поболтали. Разговор не пробудил интереса, но, в общем и целом, все было неплохо, пока Александр не вздумал брать быка за рога. Он принялся тереть за фильмы: что Данил любит смотреть, что не любит, какие из последних новинок видел. Данил время от времени ходил в кино вместе с Костей, но не потому, что хотел посмотреть премьеры. Его привлекала возможность тайком пообжиматься в темноте, пока люди в соседних креслах, ни о чем не подозревая, следили за событиями на экране. Костя поначалу напрягался, но вскоре стало ясно, что его тоже заводит перспектива быть застуканным. Так что фильмы проходили по боку. Данил почти не помнил ни одного из них – слишком был занят, наглаживая Костино бедро и лаская его член сквозь брюки. Проделывать все это с Александром он не собирался (во всяком случае, пока), поэтому отбрехался, что вечером будет занят переездом, и вообще, он не знаток кино, даже тупого и голливудского. Намек поняли. «Не хочешь завтра пообедать где-нибудь?» Пообедать бы Данил не отказался, но его мучили сомнения, что компания Александра ему понравится. Достаточно ли внимательно тот прочитал Данилов профиль? Ключевыми словами там были «секс» и «деньги», но на секс Данил пока не настроился, а денежные вопросы еще предстояло прояснить. Начиная с главного: менеджеры по закупкам бывают богатыми? Другой вопрос, который занимал Данила: угостят ли его обедом? Если этот Александр собирался чесать языком весь вечер, а под конец объявить, что каждый платит за себя, то хрен ему, а не согласие. «я щас на мели», − предупредил Данил. «Не проблема. Мне будет приятно заплатить за красивого парня». «а че если я некрасивый?» − Данил сам не знал, зачем отправил это. Ему вроде как сделали комплимент, а он козлил. Но сдержаться не мог. Каким-то скучным был этот Александр. Чересчур положительным. Да и не стояло на него. «Не думаю». «???» «Сам же написал, что ебабельный». − А-а-а, − протянул Данил, стукнув себя по лбу. Да, точно, он и забыл. Ладно. Хуй с ним. «ок давай пообедаем. где?» В ресторане, куда звал Александр, он никогда не был. Смутно вспомнилось, что расположен тот возле «Айсберга», недалеко от дома Кисы. Потом и остатки вещей удастся забрать. Ебаную коробку из-под микроволновки. Неожиданно для себя Данил впал в бешенство. Его бросило в жар, кровь забухала в голове, как отбойный молоток. Невыносимо захотелось что-то сделать – врезать по стене кулаком, заорать, швырнуть на пол тарелку в сметанных разводах, а после вонзить один из осколков себе в ногу. Нужно было хоть как-то, любыми средствами избавиться от заряда этой нездоровой энергии, но Данил не придумал ничего лучше, чем закрыть Hornet и ринуться в переписку с Костей. Он исторг в окно для сообщения все, что было на уме про то, что Костя знатный мудоеб, которому следовало бы разуть глаза, ведь если он не сделает этого немедленно, Данил завтра пойдет на свиданку с другим мужиком, и кто знает, что будет потом… Под конец он чувствовал себя прокрученным в мясорубке – несчастным обессиленным фаршем. Гневный высер выглядел жалко, и Данил стер написанное. Ему хотелось, чтобы все чудесным образом утряслось. Чтобы Костя вернулся, и не пришлось встречаться с каким-то сомнительным Александром. Тот, может, и был неплохим, но больно нудным. Матери понадобилась помощь, и она поволокла Данила в хозяйственный магазин, где они полчаса выбирали новый смеситель, но так его и не купили. На обратном пути заглянули в супермаркет. Данила использовали как ломовую лошадь – повесили на него четыре забитых пакета. Он не жаловался. Мать эту гору в жизни бы не сдвинула. Пообедав, Данил засобирался назад в большой город. Мать то предлагала ему взять суп в термосе, то отсыпать себе печенья, но он отказался. − Не расстраивайся из-за Кости, − ни с того ни с сего заявила мать, когда Данил натягивал ботинки. Он резко разогнулся, сбив головой вешалку с рейки. – Если он такой, как ты говорил, то вернется. Дай ему время. − Он… Я… − Данил окончательно растерялся и мог только блеять. Мать догадалась, что он выпал в осадок, поэтому обняла его снова, и крепко, похлопала по плечу: − Ну, с богом. Данил опустил подбородок на ее узкое плечо. Прикрыл глаза. В это мгновенье ему не казалось, что все на сто процентов дерьмово и судьбу не переиграть. Мама не ненавидела его – несмотря ни на что. У нее была ночь, чтобы собрать детали воедино, припомнить нестандартные, мягко говоря, отношения с Алиной и то, что за четыре года в универе Данил ни разу не упоминал о симпатии к кому-то. На недотрогу и святошу он мало походил, так что выводы напрашивались сами собой. Данил оставил мать, почти спокойный, но, пересекая соседний двор, занервничал и принялся крутить головой. Его кореша как раз должны были проспаться и выползти на улицу. Данил против них ничего не имел, но прямо сейчас болтать за жизнь не хотелось, как и объясняться, чего он не мчится бухать с ними и хуй пойми каким Никитяном. Во дворе было спокойно. Ни одной знакомой рожи, только молодые мамани выгуливали в грязи своих отпрысков. На автостанции Данил сел на первую попавшуюся маршрутку и по пустым дорогам добрался до города в рекордные сроки. На Пензенской он оказался за полчаса до назначенного времени, но заблудился во дворах. Немудрено − все они выглядели одинаково. С помощью гугл-карты и доброго деда с собачкой Данил кое-как сориентировался. Дом, который он искал, стоял последним в ряду, а за ним простиралось что-то неведомое и незастроенное. Кати у нужного подъезда не оказалось. Данил набрал ее номер, покусывая губу. Опаздывает, что ли? − Привет, заселился? – осведомилась Катя в трубку, едва гудки прервались. − Бля, нет, конечно! Тебя жду. Ты где? Динамик выплюнул в Данилово ухо полный набор невнятных звуков: хлюпанье, шепот, искаженную мелодию. Да что за хуйня творится?.. − Меня не будет, я с Петей, − отрезала Катя. – Давай, звони в домофон, бабушка тебя ждет. Петей, по всей видимости, звали рыжего Катькиного хахаля. Данил почему-то думал, что у него эпическое погоняло, достойное истинного металхэда, и слегка разочаровался. Петя, блин. Ну и позорище. − Лады, − протянул Данил. – Как твою бабку хоть зовут? − Анна Владимировна. Поднимайся, не тяни резину. Расскажешь потом, как все прошло. – На этом Катя сбросила вызов. Данил поморщился. Предательница. И никто не послужит буфером между ним и неизвестной бабкой, которой, скорее всего, расписали его как милого и доброго мальчика. Охереть, какой она схлопочет разрыв шаблона. Данилу стало совестно, но выбора не оставалось, и он нажал кнопку на домофоне. − Данил? – Голос Анны Владимировны звучал на удивление бодро. − Ага. − Поднимайся на третий этаж. Дверь пиликнула и открылась. Данил зашел в подъезд, такой же темный и неубранный, как у Кисы. И пахло там – не отличить. Сыростью и мусоропроводом. Анна Владимировна оказалась немного моложе, чем Данил представлял, и одевалась прилично, не в халат с косынкой, а в спортивный костюм. Стало спокойнее. Данил напомнил себе, что внучка этой дамы разгуливала с пирсингом под губой, и поймал дзен. − Здрасьте. − Ну, привет, − улыбнулась Анна Владимировна. Какой-то она была… располагающей и совсем не строгой. – Рассказывай, как докатился до жизни такой. − Э-э. Ну… − Понятно. Значит, робкий. − Да блин, нет… − Данил опасался сморозить что-нибудь, а самой верной тактикой против этого было захлопнуть варежку насовсем. – Просто… − Катькин парень меня тоже боялся, а после пообвык, − усмехнулась Анна Владимировна. – Разувайся. Кормить тебя надо? − Не. Я из дома. − А дом твой где? Понятно. Сейчас просечет, что Данил не стопроцентный бомж, и выставит его на улицу. Хотя Катя вроде говорила, ее бабке скучно одной, потому она и принимает подселенцев. − В Отрадном. Это… − Я знаю, где это. Данил пожевал губу. Не умел он общаться со старшим поколением. Катина бабушка заметила, что Данил дрейфует в километрах от зоны комфорта, и взяла все в свои руки. − Пойдем, покажу тебе квартиру. Местные интерьеры больше подходили загородному имению потомков дворянской семьи. Без малого половину гостиной занимал кожаный диван, на нем спала кошка. Остальное пространство было застелено ковром, и не советским, с ромбами, а каким-то благородным. Данил представил, как его привезли давным-давно из Армении или даже Турции, где умельцы ткут вручную. За шторой притаилась дверь на застекленную лоджию, полную всякого добра. На настенном креплении висел велосипед, снизу стоял сундук, а на нем возвышалась гора коробок. − Это Катин? – полюбопытствовал Данил, указав на велосипед. − Нет, мой. Следующей на очереди оказалась спальня для гостей. Ее будто вырвали из готического триллера. Одну стену подпирал шкаф из мореного дуба, громоздкий, темный и древний. По створкам ползла причудливая резьба, а в замочной скважине поблескивал витой ключ. В комплекте со шкафом шли кровать и трюмо с зеркалом от пола до потолка. Сходу было не понять, красивое оно или жуткое. Подобную мебель Данил встречал разве что в музеях. В стенах панельной многоэтажки она производила убийственное впечатление: становилось ясно, что ее установили тут неспроста, и в ночи из зеркала выходит призрак, которому Данила заготовили в качестве обеда. Надо сказать, это встряхивало. Ставило голову на место. Мысленная жвачка на тему Кости и чувака из приложения для знакомств рассосалась. Данил задумался, встретит ли следующий рассвет. − Какое у вас тут все… старинное, − выдавил он тоном знатока. − Да, − заулыбалась Анна Владимировна. – Этот гарнитур принадлежал моей бабушке. − А. Круто. Офигенно, – Данил кивнул. Вот, значит, кто вылезет из зеркала. Экскурсионный маршрут по всратой квартире закрывали санузел и кухня. Они были самыми обычными. В ванной подтопили потолок, но желтоватые разводы выглядели и близко не так пугающе, как антиквариат. Кухня с раскладным столом и набором разномастных табуреток тоже подкачала. На одной из стен, правда, висела картина с насекомыми, но переплюнуть проклятое трюмо не могло ничто. После знакомства с квартирой Данилу позволили занять гостевую комнату. − Располагайся поудобней, отдыхай. У меня здесь тихо, − сказала Катина бабушка напоследок. – Точно не хочешь есть? Как насчет борща? Данил бы заточил чего-нибудь, но борща, сваренного незнакомой теткой из откровенно пугающей квартиры, ему не хотелось. Отравить не отравят, но жира в том борще, как пить дать, навалом. Данил отказался от угощения и закрылся в комнате. Находиться там было тягостно. Что-то никак не давало успокоиться. Данил критически осмотрел шкаф, отпер его, заглянул внутрь – одни старые платья. − Есть тут, нахуй, кто? – осведомился Данил у провонявших затхлостью вещей, но призрак не подал голоса. – Вот и сиди молча. Кровать казалась наиболее безопасным предметом мебели. Данил уселся на нее прямо в одежде. Идей, чем себя развлекать, не осталось. Время-то детское, ложиться спать рано, но идти никуда не хотелось, да и дорога из Отрадного вымотала. Шутка ли, столько терпеть, как выкрученный на полную шансон накладывается на музло в наушниках. Вдобавок написал Александр − интересовался, как переезд. Почему-то от одного вида его имени на Данила нисходила дьявольская усталость. Вот ведь. Когда писал Костя, Данил весь оживлялся, становился радостным и дерганным, тело буквально звенело от энергии, хотя в тех посланиях не было ничего особенного. Костя же бесчувственный мудила, из него лишнего слова не вытянешь. Переборов себя, Данил ответил Александру, что с переездом все норм, квартира просто заебись, но уточнять, что к ней прилагается бабка, не стал. Долго это, да и как-то по-идиотски. Но Александр жаждал общения, потому начал рассказывать, как пиздато он провел утро на страйкболе. Хвастался какой-то легендарной винтовкой за безумные деньги и тем, что прибухнул со своей командой. «Обязательно возьму тебя в следующий раз, тебе понравится! Мы потом шашлыки жарили. Под водочку мммм». Данил забросил ногу на ногу и скривился. Его выбесили две вещи: то, что им хотели распоряжаться, как вещью, не спросив его мнения («возьму тебя», словно он упаковка салфеток, которую легко закинуть в бардачок), и это криповое «мммм» отъявленного извращенца. Данила передернуло. Костя бы никогда так не написал. И не сказал бы тоже. Он, мать его, интеллигент. «круть». Наверное, следовало испытывать больше энтузиазма по поводу предполагаемого страйкбола. Обычно Данил был за любой кипеж, любил погонять в активные игры и оружием интересовался. Если б Костя привез его на локацию, где Данилу вручили пневматику и шлем, он бы уссался от восторга. Новые люди, адреналин, все дела. А с Александром что? Насколько толерантные у него друзья? Сто пудов, будет сидеть в сторонке, будто ему вогнали в жопу палку, и прикидываться главным гетеросексуалом. А если в команде есть девка, которая на нем, всем таком успешном менеджере по закупкам, виснет, то вообще гасите свет. Нахуя там Данил? Вот именно, что не нахуя. «Ну что, пойдем завтра в ресторан?» Тухлое Данилово настроение просачивалось в сеть – Александр его уловил. И хер бы с ним, но от мыслей про ресторан Данил слегка приободрился. Есть хотелось, причем прямо сейчас, а завтра захочется еще сильнее. Оставалась вероятность, что в жизни Александр поприятней. Что, если у него мягкий красивый голос? Или пахнет от него зашибенно, чистый секс?.. «ога, мы ж договорились». «Забрать тебя из дома?» Ох. Ну блядь. Ну нахуй. «у меня дела утром, сам даберусь», − набрал Данил, кусая губу все агрессивней. Что он делал, а? Ему ведь не нравится этот мужик. С одной стороны он вроде ничего, а с другой… С другой есть много «но». Главное из них заходило в ебучий ватсап тринадцать минут назад, но по-прежнему не удосужилось ответить. Потому что обмудок конченный. А Данил все-таки погуглил и выяснил, что если видишь, когда собеседник был в сети, значит, он тебя не забанил. Стоило ли спамить Косте активней? Существовал некий шанс, что он не бросил Данила в черный список, так как надеялся разобраться во всем в долгосрочной перспективе. Или он настолько стар, что попросту не знал, где этот черный список находится? «ты хуйло, − загрустив, напомнил Данил Косте. – мне тибя не хватате». «не хватает». «говна ты кусок». «не заставляй меня идти на свиданку с каким-то левым дядей». Костя остался глух к мольбам. И нем тоже. Данил гипнотизировал взглядом переписку, пока не заболели глаза, а потом зарылся лицом в подушку. От наволочки пахло недавней стиркой и утюгом. Не как дома – вернее, у Кости, − но все равно мило. Бесхитростно, подкупающе, будто Данила тут ждали, пусть и чтобы скормить злобному духу. Все лучше, чем плыть, заебавшемуся и полумертвому, по морю пиздецов без любимого человека. Данил закрыл глаза. Наверное, он заснул. Как иначе объяснить дикое чувство, будто его выкинуло из бесконечной извилистой трубы на свет? В голове похмельно гудело, сердце частило, хотя бояться было нечего. Чувство времени приказало долго жить: могла быть и середина ночи, и утро, и все тот же вечер полчаса спустя. Данил потер глаза, зевнул. Сейчас бы сигаретку. И чая горячего. И пожрать. Часы на айфоне говорили, что только-только перевалило за три. Костя молчал, Александр заливался соловьем, и даже то, что Данил прикинулся дохлым, его не остановило. Но с пиздежом, растянувшимся на несколько сообщений, получилось бы разобраться и утром, а покурить надо было сейчас, причем позарез. За последнюю неделю Данил конкретно приналег на табак. С его нынешним упорством на пути к раку легких стрелять сиги было уже зазорно, поэтому он, как взрослый, обзавелся собственной пачкой «Кента», прикончил ее за два дня и купил новую. В ней тоже осталось немного, но хотя бы было, на чем доскрипеть до утра. Прихватив сигареты и зажигалку, Данил прокрался на лоджию и вспомнил, что не спросил у Катиной бабки, можно ли у нее курить. Сама она вроде не дымила… Хрен знает. На всякий случай Данил плотно прикрыл дверь и раздвинул стекла. Покурил он быстро, в три тяги, но все равно продрог – на улице был дубак. Померзнув еще немного, чтобы основательно все проветрить, Данил вернулся в гостиную. Его занимали сладкие мысли о еде и чае, которые выбило из головы, стоило на другом конце комнаты появиться сгорбленному силуэту с длинными белыми волосами. − Ебать мой лысый хуй! – от неожиданности воскликнул Данил. Вспыхнул свет. Пугающим силуэтом оказалась Анна Владимировна в махровом халате с капюшоном. Она, видать, и сама неслабо напряглась, повстречав Данила. − Я это… Не пытался вас обокрасть. Я курил. − Оно и чувствуется, − хмыкнула Катина бабушка. – Ты чего бродишь среди ночи? Приснилось что? − Не… Просто… − Данилу рядом с ней было перманентно неловко, словно его с минуты на минуту примутся выводить на чистую воду. Вроде он ничего плохого не сделал, а на языке все равно крутились оправдания. Тяжело с бабками. − Или несчастная любовь? – прищурила глаз Анна Владимировна. – Сделать тебе чаю? − Ага. Типа того. Да, − промычал Данил. − С любимой расстался? − Да. С любимым… Человеком. – Палиться он был мастер. На кухне Катина бабушка бодро загремела посудой. Чай она делала в лучших традициях аристократии, а именно в огромном фарфоровом чайнике с расписными розами. И заварка была забубенной, с цветами и фруктами. Из холодильника появились упаковка зефира и кулек с конфетами. − Ну, говори! – по-царски велела женщина. − А вы чего не спите? – подал голос Данил, согнувшись над чашкой с кипятком. − Бессонница. Доживешь до моих лет, поймешь. Поспал два часа и все, лежишь потом, такая скука… Бери зефир. Данил взял, хотя зефир не очень любил. Разве что в шоколаде. − Ясно… − Рассказывать будешь? − О чем? − О любимой. − Да нечего, блин, рассказывать, − вздохнул Данил. – Все было заебо… Короче, хорошо все было, пока не отправил случайно фотку, где я с другим… с другой. Мы ведь даже ничего не делали… Мы друзья! Он…а другого любит. А моя решила, что все. Типа, я изменяю. И послала меня, но по-тихому. Вещи мои вынесла деду в подъезд, он консьержем работает. Ну что за человек, бля. Это вообще нормально? Настоящее чудо, что Катина бабка разобралась в его путаном рассказе. − Я однажды подумала, что Катин дедушка мне изменяет, − призналась она с улыбкой. – Выкинула его одежду из окна. И фотоаппарат «Зенит». С пятого этажа. Знаешь, сколько «Зенит» в те годы стоил? Данил покивал, представив, как Костя швыряет GoPro с восьмого. Чего он, разумеется, в жизни бы не сделал. Больно экономный. − Вы помирились? − Помирились. Тридцать один год вместе прожили. − М-м. Круто вам. − А чего это нам круто? – Анна Владимировна хлопнула Данила по плечу. – Ты ее вернуть пытался? − Пытался. Каждый день пишу, а она не отвечает, − признался Данил невесело. Пиздец как странно было говорить о Косте в женском роде, но, начни он выкладывать все как есть, хуй там Катина бабушка продолжила бы его утешать. − Где пишешь? В телефоне? − Ну да. А где еще писать? Под окнами? Катина бабка расхохоталась. − Эх вы, молодежь! Напиши ей письмо. Чтобы в красивом конверте и с красивыми словами. − Так уже никто не делает… − протянул Данил с сомнением, и тут его осенило. Сейчас-то так не делают, а во времена Костиной молодости это был топчик. Вдруг он поностальгирует, расчувствуется и наконец прочитает то, что Данил изо всех сил пытался до него донести? − Я смотрю, ты вдохновился! – удовлетворенно заметила Анна Владимировна. – Принести бумагу и ручку? − Не, спасиб. У меня есть. − У тебя небось листы линованные. Кто на таких пишет любовные письма?.. Бери еще зефир. Зефира Данил не хотел, а вот идея с письмом казалась ему все более действенной. Реальное, написанное чернилами на бумаге письмо не добавишь в черный список. Его, правда, легко порвать и выкинуть в мусорку, но об этом Данил старался не думать. Анна Владимировна принесла чистых листов, как для ксерокса. Данил забрал их и удалился в свою комнату, где долго тупил, собирая мысли в кучу. Он столько раз пытался объясниться перед Костей, что уже не знал, с какого конца подступиться к этому неблагодарному делу. Снова пересказывать всю историю от начала до конца, только на бумаге? Лады, но Костя сам виноват, что проигнорировал сообщения. Мало того, что Данил не дружил с грамматикой, так еще и почерк у него был неебически кривой. Настолько кривой, что он сам подчас не мог разобрать свои каракули. Но для Кости Данил решил постараться. Так тщательно он не выводил буквы с первого класса. Впрочем, писалось все равно хуево. Подходящие слова терялись, и Данил метался по комнате в творческом кризисе. К шести утра письмо было закончено. Оно выглядело замусоленным и помятым. Где-то на середине Данил собирался переписать его начисто, чтобы не сойти за колхозника, но энтузиазм иссяк раньше. Захотелось то ли спать, то ли есть, то ли валяться на полу в прострации. Данил мысленно отвесил себе по щам для поднятия духа, убрал драгоценное письмо в карман куртки и принялся обуваться. − Поехал отвозить? – выглянула в прихожую Катина бабка. В вечной бодрости она могла потягаться с кроликом из рекламы батареек. − Ну да. А че тянуть-то? – пробурчал Данил. Он потихоньку приближался к тому уровню усталости, когда весь мир вызывает рвотные позывы. − Правильно! Давай. Пусть все поскорее утрясется. − Угу. Не сказать, что Данил верил в успех предприятия. Костя слишком долго его динамил. Кто-то, разумеется, скажет, что неделя – это недолго, но кто-то и во френдзоне по пять лет крутится. Костя не какой-нибудь залупошник. Если он что-то вбил в голову, то хуй его потом переубедишь, прямо как в этой истории с придуманной изменой. Но Данил не мог бездействовать, просто не мог. Ему до сих пор не верилось, что Костя способен поставить жирную точку, выкорчевав из себя все ростки симпатии. Данил понимал – прежде ему дозволялось больше, чем кому бы то ни было в круге Костиных знакомых, и неспроста. Они с Костей завязли друг в друге, сплавились в дикий конгломерат сердец и нервов. Последние восемь месяцев были не про секс (хотя и про него тоже). Из окон старого трамвая Данил наблюдал очередное утро, холодное и недоброе. Город казался вымершим – в честь воскресенья все отсыпались. Жильцы Костиного дома тоже отдыхали, поэтому во дворе было не развернуться из-за автомобилей. Во времена, когда тут велась застройка, подземные стоянки не успели набрать популярности, а теперь приходилось парковаться в четыре ряда. Данил отыскал в конце двора до боли знакомый гелик. Он стоял на своем законном месте недалеко от шлагбаума, перекрытый красной «Кией». Владельца «Кии» Данил видел пару раз. Они с Костей удачно состыковались по времени и почти друг другу не мешали. Данил зашел в подъезд. Дверь в закуток консьержа оказалась открыта – вредный дед бдил. Ну ебана. Костя был совсем близко, наверху, а Данил не мог подняться туда и сказать все прямо, как хотелось. Ладно. − Здрасьте, − обратился Данил к консьержу. Тот оглянулся и приподнял брови. − Зачем пожаловал? − Да вот… Можете передать письмо Косте? Вернее, Константину Александровичу. В сто вторую. − Могу, отчего нет, − пожал плечами дед. – Все не помиритесь никак? Данил чуть не подавился слюной. Дед их раскрыл, что ли? − Д-да. Типа того. − Кстати, он не будет заводить пекинесов, − известил консьерж. − Кто? − Константин Александрович. Ну, Костя твой. Из сто второй. − А нахуя ему пекинесы? – не понял Данил. Видать, Косте не пошло на пользу расставание, и он откровенно ебанулся. − Вот именно, что не нахуя! – подтвердил дед. – Где письмо-то? Данил передал ему сложенный вчетверо лист. − Вы только не потеряйте. И не забудьте отдать. Оки? − Я ничего не теряю, − оскорбился консьерж. – Положу в коробку с корреспонденцией. Видишь, указал: «К.А. Штерну, в 102-ю». Отдам под расписку! − Ну блин, смотрите… − ответил Данил с недоверием. Ему хотелось гарантий и уверенности, что Костя обязательно все получит и прочтет, хотелось надеяться на что-то. Хотя «коробка с корреспонденцией» и «расписка» звучали серьезно, а дед вроде был надежным. − В лучшем виде сделаю! Оставив консьержа, Данил вернулся к гелику, чтобы напоследок полюбоваться им, словно конем, к которому успел привязаться. Тот, как и всегда, производил эффект. Стильный, черный, глянцевый – сразу видно, за состоянием автомобиля следили. От накатившей сентиментальности Данил потянулся к капоту – без задней мысли, чисто потрогать − и заметил краем глаза, как из будки у шлагбаума выскочил охранник. Новый какой-то. Данила он не знал, поэтому насторожился, запеленговав интерес левого обсоса к одной из самых дорогих тачек на стоянке. − Эй, ты! Данилу в падлу стало что-то объяснять, и он свинтил. Все равно бы ему не поверили. Вернувшись к Катиной бабке, он попытался поспать, но не смог заставить себя успокоиться. Ежеминутно проверял мобилу – вдруг Костя прочитал письмо и написал? Ага. Конечно. Разбежался. Лишь раз за утро пиликнуло уведомление о новом сообщении, Данил стремительно разблокировал айфон, будто от этого зависела его судьба, а пришел какой-то спам. Неугомонная Анна Владимировна смотрела в гостиной телевизор. Помнится, она говорила, что у нее тихо? Ни фига. Телек ревел жоподробящим голосом ведущего Первого канала. Соседям это не пришлось по вкусу − сверху донеслись энергичные басы. Данил наморщил лоб. Не, поспать точно не выйдет. Чтобы чем-то себя занять, он взялся исследовать рынок недвижимости, а именно сегмент для нищебродов. Не оставаться же навечно в этом бедламе с хоррор-интерьерами. Главным минусом проживания с Катиной бабкой было то, что она не давала ключи от квартиры, удивляясь: «Зачем? Я всегда дома!». А если Данилу придется возвращаться среди ночи? Стремновато. И не подрочишь, опять же, под присмотром бабки. Понятное дело, нужно было дотянуть до зарплаты и немедленно съехать, а для этого следовало заготовить почву. Почитать объявления, позвонить по паре номеров. Данил глянул на специальных сайтах объявления об аренде без посредников. Мигом стало ясно, что собственной однушкой он обзаведется, только если навсегда перестанет жрать. Напарника для совместного съема хаты не было, Димочка пока никого не подогнал. Из доступных вариантов оставались комнаты в общежитиях и коммуналках. Неудобные, шумные, с санузлом и кухней хуй пойми где, зато за четыре-пять тысяч в месяц. Такие траты Данил мог потянуть. За семерку предлагали суперкомнату с душевой кабиной и стиралкой, но − в дремучих ебенях, откуда до универа полтора часа езды. На беду, прямо сейчас у Данила и четырех тысяч не наскреблось бы. Мама помогать не собиралась. Киса мог подкинуть бабла, но просить об этом стоило лично. Меньше шанс напороться на отказ. Незаметно подкралось время собираться в ресторан. Встречаться с Александром абсолютно не хотелось, но думать надо было раньше – отмазываться, переносить на другой день или говорить честно: «Иди-ка ты, Александр, лесом, у меня на тебя не стоит». Данил призабыл об этом. Изо всех сил ждал Костиного возвращения, которое не случилось. Надеяться больше было не на что. С Костей все. Конец. Всегда имелась опция отметить бухлишком то, что жизнь накрылась гигантской космической пиздой, но Данил остановил себя. Он поступит по-другому. Не будет размазывать сопли по лицу и скорбно блевать, а пойдет в ресторан с новым ебырем, весь красивый и роковой. Надерется в благопристойной обстановке чем-то вкусней портвейна, а там гори оно огнем. Александр приехал на свиданку принаряженный. Когда Данил явился, он сидел за столиком в углу, цедя воду. − Долго ждешь? – спросил Данил, чтобы начать диалог. Он не мог разобраться в чувствах. Казалось, ситуация с Костей и его финальным, особенно концентрированным игнором должна ощущаться острее, как боль от пробившей грудину пули. Данил не чувствовал ничего. Утром было нервно, днем − тягостно, к вечеру нутро заморозило. Похуизм достиг вселенских масштабов: перебегая дорогу и едва не попав под колеса, Данил вяло подумал: «Бля». Опечалило его скорее то, что он избежал смерти. − Приехал заранее, − улыбнулся Александр. Вживую он был настолько же неинтересен, как на фото. Среднее телосложение, русые волосы «под машинку», лицо как лицо – без громких черт, выдающих характер. Ну, обычный такой. Чисто НИП из второсортной онлайн-игры. Зато ресторан был ничего. Веселенькая плитка, подушки, светильники, восточный ковер, все дела. Данил крутил головой, разглядывая обстановку и других посетителей. Ему нравилось изучать людей и придумывать, кем бы они могли быть. Официантка тем временем принесла меню. − Если не знаешь, что взять, я выберу за тебя, − предложил Александр. – Я здесь часто бываю. − Не, я сам. Данилу было интересней все сделать самостоятельно. Он быстро просмотрел меню, выискивая ребрышки, которые мог заглатывать тоннами. Особенно те, что в сладком соусе. Вкуснее всего есть их руками, вымазываясь до ушей, а после облизывать пальцы. Вот что, выражаясь языком Александра, «мммм». Полный улет. Ребрышки нашлись, но в качестве блюда на компанию. Весило оно нехило и стоило тоже. − Хочешь ребрышек? – спросил Данил, как вежливый человек. − Нет. Не люблю глодать кости. Данил недовольно выдохнул через нос. Ну блин. Если бы он пришел сюда с Костей, тот взял бы чертову гору ребер ему одному. Поворчал бы для вида, что Данила не прокормить, но взял. В крайнем случае, забрали бы остатки домой. И это Костю кое-кто считал скупердяем! Данил вновь углубился в меню. Все мясное было с восточным уклоном – кебабы, шашлыки и рагу. Перед тем, как уйти из семьи, Данилов батяня поделился житейской мудростью: в столовке и любом другом общепите главное – съесть мясо, причем котлеты за него не считались. Кто знает, чего в них намешано. Данил вспоминал о бате с некоторым презрением – хуила ведь стопроцентный, − но урок про мясо усвоил. Выбрал кусок на кости с неведомым названием «чалагач» и салат. − Ты пробовал айвовое вино? – осведомился Александр. – Обязательно нужно его попробовать. Данил все активней думал про водку. Идеально было бы смешать с ней шампанское, чтобы улететь к херам. − Не пробовал я. Александр завел рассказ о том, как тусил в Армении и что пил там. Поначалу Данил пытался изобразить интерес, вставляя время от времени «А-а» и «Хм», но вскоре сдался. Александру важней было говорить, а слушают его или нет – дело десятое. С поездки по Армении он переключился на транспорт в целом. Начал хвастаться, что собирался купить «Ямаху», привезенную из Японии через Владивосток, не купил, но обязательно купит, как появятся лишние деньги. Данил смотрел на этого вдохновенного хуеплета и лениво размышлял, какой реакции от него ждут: слез зависти или вздохов восхищения? Ему-то посрать на не купленную «Ямаху». − Ты всегда такой тихий? – вдруг опомнился Александр. Данил фыркнул. И правда, по нему сегодняшнему не догадаться, какой он обычно пиздабол. − Ага. Александр завел новую волынку – про то, как хочет поехать в Марокко. И в США. И на Байкал. − А я летом был в Москве, − поделился Данил. − Ненавижу Москву! – выдохнул Александр с пылом. – Толпы людей, километровые переходы в метро… То ли дело Петербург!.. Дальше, естественно, погнал рассказ про Питер. Данил совсем загрустил, но подали вино. Следом подоспело горячее. Данил отламывал лаваш, макал в острый соус, вгрызался в свой кусок мяса – словом, брал от жизни все. Когда вино закончилось, Александр аккуратно поинтересовался: − Взять еще? − Возьми. Без вина немедленно становилось тоскливо. Данил съел, что принесли, и развалился в кресле, подперев щеку кулаком. Стало сонно, но не от чувства сытости, а от скуки. Данил понял: больше всего на свете он хотел бы сейчас уйти – без объяснений и прочей фигни. Просто встать, сделать эти ебаные пятнадцать-двадцать шагов к выходу, дернуть дверь и выбросить свое осоловелое тело на холод. С Костей бы все было по-другому. Интересней. Лучше. Вкусней. Костя бы сидел напротив в черной рубашке, Данил глазел бы украдкой на его широченные плечи и думал, как будет ночью их вылизывать. И Костину грудь, и пресс, и все что ниже. − А знаешь, − внезапно для себя произнес Данил, оборвав очередную байку Александра на полуслове. – Поехали к тебе. Александр удивленно вздернул брови. Потом опомнился и засуетился, потребовал счет, расплатился чуть ли не на бегу. Данил потащился следом, задаваясь вопросом, нахуя сболтнул то, что сболтнул. Трахаться с Александром он не хотел. Трахаться вообще, в качестве некой абстракции, − да, но не с этим чмырем. Хотя говорят, кто девочку кормит, тот ее и катает, а Данила как раз покормили… Александр водил неказистую синюю «Тойоту». Усевшись за руль и пристегнувшись, он мечтательно уставился на Данила. − Ты красивый… Неясно, что на это полагалось ответить. Данил буркнул: − Спасиб. Мелькнула мысль: сейчас этот горе-соблазнитель полезет целоваться, чего на оживленной парковке перед рестораном делать не стоило. Но Александр только признался: − Я думал, что не понравился тебе. Данил поиграл желваками. Зашквар. Александр ему и не понравился, просто… Невыносимо хотелось быть не одному. Складывалась мерзкая ситуация, в которой варианты один другого уебищней: и ехать куда-то ради потрахушек, и сливаться сразу. Данил предпочитал быть честным, поэтому выдавил нейтральное: − Это у меня лицо такое. − Ну, поехали тебя радовать! – провозгласил Александр. Ехать оказалось недалеко – за трамвайные пути, в один из дворов на Дачной. Приложив немного усилий, оттуда удалось бы дойти до ресторана на своих двоих. Зачем тратиться на бензин, чтобы проехать два метра, Данил не врубал. Александр припарковался. Вдвоем они зашли в подъезд и поднялись на лифте на самый верх. Кабина ползла вечность, Александр бросал на Данила многозначительные взгляды. Время затягивалось в петлю. Нехитрая процедура отпирания двери превратилась в борьбу с ключом, отчего Данил начал медленно вскипать. Наконец они оказались в квартире. За закрытой дверью. Александр повернулся к Данилу, подался вперед. Его лицо с приоткрытым ртом неумолимо приближалось. Отчего-то вспомнилась Оля Маркина, с которой Данил пытался встречаться в школе. В те считанные разы, когда они целовались, Оля действовала аналогично: наступала, словно Наполеон на Москву, закрывала глаза и разевала рот. Тогда Данил поддавался, подставлял губы, но веки не смыкал и вглядывался в расплывчатое лицо Оли близко-близко, чувствуя себя последним лохом. Сейчас он был взрослее и знал – если глаза закрывать не хочется, нахуй это все. Данил увернулся от Александра и, не придумав ничего лучше, присел, потянулся к чужому паху, какое-то время ковырялся с ремнем и молнией, но закончив и выпростав из трусов Александрово хозяйство, замер. − Чува-а-ак… – взвыл Данил, изо всех сил пытаясь не засмеяться. – Бля, даже у меня больше! Ты извини, но я это сосать не буду. Его разобрало нездоровое веселье, и он все-таки заржал – не потому, что считал маленькие члены забавными, а от облегчения. Да и не такой уж маленький был у Александра. Скорее, среднестатистический, как он сам. В его хуе не было абсолютно ничего смешного, если не считать одного обстоятельства: Данил забыл, что бог не всех одарил как Костю. Александра перекосило. Он стоял посреди прихожей со спущенными брюками, а на его лице сменялись эмоции – почти детское недопонимание, обида, ярость. Данил запоздало сообразил, что, конечно, дал ебу, рубанув правду-матку в лицо мужику, рассчитывавшему минимум на минет, а максимум – на резвые скачки, которые окупили бы затраты на ресторан. Александр был на своей территории. Если он занимался боксом или дзюдо, то запросто мог организовать Данилу внеплановый отдых в Семашке. − Ты гля, какая принцесса! – прорычал Александр. Данил шарахнулся к двери, постарался нащупать замок, но сделать это вслепую, не подставляя спину, оказалось немыслимым. Смерть подобралась ближе, чем днем. Она не визжала тормозами на обледеневшей дороге, а приняла вполне человеческие формы. Данил покрылся холодным потом. Еще он, кажется, оглох: сердце молотило изо всех сил, перекрывая прочие звуки. − Пиздос! – Александр хлопнул себя по бедрам и натянул брюки. – Ах да… У тебя в профиле было что-то про деловые отношения. А я, идиот… Нужно накинуть денег на отсос? – Он на полном серьезе потянулся к борсетке. − Не надо мне твоих бабок, − ответил Данил и незаметно выдохнул. – Ты это… Не пойми меня неправильно, но у моего бывшего был вот такой. – Он с гордостью показал, какой. – После этого твой… Ну, типа, как сосиска. Не знаю. Александр смотрел на него с пустым лицом. Видимо, окончательно перестал что-либо понимать в происходящем. Данилу захотелось подбодрить его, и он добавил: − Не волнуйся. Найдешь ты своего пацана с узкой жопой, и будет вам заебок. А я пошел. Данил рискнул повернуться к Александру спиной – тот стоял как раньше, с борсеткой в руках, и выглядел адекватным, разве что слегка потрясенным. Замок поддался дрожащим пальцам. Данил выскочил в подъезд и припустил вниз по лестнице. На всякий случай, мало ли. Остатки вина давно испарились, поэтому было стыдно. Пиздецки стыдно, если честно. Позорно вышло. Отбежав от дома Александра на приличное расстояние, Данил остановился и выдохнул. Легкие полыхали, сердце бешено стучало, под глазом что-то дергалось. Ну, не сдох – и ладно. Несколько минут назад все буквально висело на волоске. Окажись Александр агрессивным быдланом, умирающим от спермотоксикоза, события развивались бы по другому сценарию, и Данилу не хотелось думать, что именно бы с ним происходило. До сих пор немного потряхивало – не верилось, что отделался без крови. Александра в итоге было даже жалко: деньги спустил, а секс не обломился. Если он не сидит в глубоком шкафу, будет потом травить байки, как наткнулся на чокнутого динамщика, который оскорбил его гордые пятнадцать сантиметров. Данил нервно взлохматил волосы. Он наконец допер, почему размеры хуя были так невероятно важны. Костя. Данил пытался найти ему замену и провалился. После пережитых приключений выпить было просто необходимо. В ближайшем супермаркете Данил обзавелся водярой (дешево и сердито!), но хлестать ее в одиночку смахивало на алкоголизм. Настало время навестить Кису – забрать остатки вещей, а заодно выяснить, не подкинет ли он четыре косаря до зарплаты. Данил предусмотрительно спросил, дома ли Киса, тот маякнул: «Подваливай». Водка на этой вечеринке обещала быть кстати. Хватало одного взгляда, чтобы оценить степень Кисиной нажранности. Стоял он ровно, но ходил как зомби и благоухал долгим запоем. − Бухаешь из-за Тамерлана? – спросил Данил вместо приветствия. − Нет… − Киса поджал тонкие губы. Нахмурился. − А вообще, да. Из прихожей они переместились в неимоверно засранную кухню. Судя по всему, Киса пребывал к депрессии: гора посуды в мойке упиралась верхом в изгиб крана, повсюду валялся мусор, а вдоль стены выстроилась батарея пустых бутылок. На всех них были громкие иностранные лейблы, отчего Данил почувствовал себя ущербным. − А я был на свиданке. С новым мужиком, − поделился он. − Как прошло? – без энтузиазма поинтересовался Киса, набирая в чайник воду. Данил вздохнул: − В результате я оказался у тебя, так что, наверное, хуево. − И теперь свидание, типа, у нас? – хмыкнул Киса. Зашелестел чайник. Непонятно, нахуя его включили, если буквально все кричало о том, что пора пить водку. Данил сел за стол, разгреб немного места и водрузил туда локти. − Из-за таких шуточек Костя меня и бросил. − Из-за каких? − Ну, вот таких. Типа, будто мы вместе. Я Косте случайно кинул фотку из клуба, где ты меня тискаешь, а он… − Я тебя не тискал, − перебил Киса. − Ты сам на меня уселся. − … решил, что я ему изменяю, − грустно закончил Данил. – Есть чистые рюмки? Стаканы? Мыть твою посуду я не собираюсь. − Бля, это чушь собачья, − Киса принес рюмки, а следом – чашки с чаем и ополовиненную коробку ликерных конфет. Дикий набор. − Я и ты… Хах, нет, спасибо. − Че? Я для тебя плох, что ли? Киса поступил как джентльмен, проигнорировав провокацию. − Не знал, что вы расстались так по-дурацки. Или прогнал… Может, мне поговорить с твоим Костей? Объяснить, что ничего не было, просто ты алкашня… Это было за гранью добра и зла. Как если тебе наваляли в школе, а мамка отправилась разбираться и устроила выволочку всему классу. − Да не, не надо, − покачал головой Данил. − Я написал Косте письмо… − Прям письмо? − Да. На бумаге. Оставил сегодня внизу, у консьержа. Думал, Костя прочтет и… позвонит, что ли, или в ватсапе ответит, но он до сих пор молчит. Наверное, ему похер. А может, и всегда было похер… − На этой ноте Данил принялся разливать беленькую. − Ты вроде говорил, он тебя в Москву возил. И вообще… − Возил. А смысл? Забей, короче. Я ему все рассказал, пусть думает, что хочет. Крякнув, они выпили, а после выпили еще. Водку забыли охладить, она была теплая и мерзкая – идеальный напиток для самоистязания. Данил зажевал очередную рюмку конфетой и глотнул чаю. − А с Тамерланом че? – вспомнил он. − Да ну. − Блядь, ты и дальше будешь отмалчиваться? Давай, развлекай меня! – капризно потребовал Данил. Он надеялся, что водка отправит его в мягкий дрейф, заставит повеселеть и ощутить призрачный комфорт, но происходило прямо противоположное. Мир стал угловатым и холодным, его переполняли детали, и у этих деталей были свои детали. Данила начало подташнивать от фрактальности. − Нечего рассказывать, − отрезал Киса. – Собрался я с мыслями… Говорю ему: давайте, Тамерлан, сходим поужинать. У Струковского новый ресторан открылся, все рекомендуют – заодно и проверим, как там. А он смотрит на меня с этой своей улыбкой Моны Лизы и отвечает: никак не могу, Иван Антонович, мне сегодня брата забирать из университета. − И в чем проблема? – Данил почесал голову. Руки явно не слышали о том, что перед глазами все четко и внятно, − двигались они примерно как переполненные водой презики. − Брата! Из универа! – повторил Киса, будто подразумевая что-то преступное. – Если хотел отмазаться, мог бы поинтересней наврать. − А чего ты ему не предложил сходить в другой день? − Не знаю! – буркнул Киса зло. – Не знаю! Я вроде нормальный, могу с людьми разговаривать. С главным метрологом. С Васяном. С тобой… А с ним не могу! Смотрю на него и тупею. Мыслей – ноль. Ты вообще его видел? – скорбно взвыл он. − Видел, да. Чистый Тамерлан, – подтвердил Данил. − По материнской и по отцовской линии. − Хватит пиздеть, а? – Киса отчего-то принял последнюю фразу близко к сердцу. – Притащил водку – пей ее. Когда они прикончили бутылку, было одиннадцать с хвостиком. Киса показывал недавно купленную игру для плойки, но Данил мало что понимал в сюжете и управлении. Обилие деталей не укладывалось в его замученной голове. − Мне пора, − наконец определился он. − Почему пора? – недоумевал Киса. – Оставайся, погамаем! Или ты зачем приходил? Причину визита Данил вспомнить не мог, хоть убей, но она сто пудов была. В архивах памяти все пошло по говну: на свет лезли полумертвые знания о водяных системах отопления и вентканалах, а объяснение, за каким чертом он сюда явился, где-то похерилось. − Я тебе потом позвоню, лады? – пообещал Данил и оставил Кису развлекаться с плойкой. На холоде полегчало. Данил решил не ехать сразу к Катиной бабке, а побродить, чтобы спиртовой дух выветрился. Он миновал давешний лоток с чебуреками – тот уже закрылся, − и двинул вдоль проспекта Ленина, врубив в наушниках рок. Громыхающие аккорды прокатывались внутри, и боль становилась чуть более сносной. На пересечении с Полевой воняло фритюром. Близость макдака чувствовалась сразу. Данил внезапно открыл, что зверски голоден, и направился вниз, к двухэтажному зелено-коричневому зданию. В зале после одиннадцати не обслуживали, но оставалось вечное «МакАвто». Данилов мозг, продравшись сквозь алкогольную пелену, запоздало выдал: деньги! С Кисой надо было перетереть про деньги. Да и в целом не мешало узнать, сколько осталось на сберовской карте, прежде чем спускать последнее. Данил кое-как вытащил айфон из кармана, разблокировал его, со второй попытки зашел в приложение банка. Почему-то открылись «Переводы», и Данил долго тупил, как попал в них. Пока он втыкал в экран, снизошло озарение. Переводы! Долбанные переводы! Когда отправляешь кому-то деньги, можно добавить комментарий, «С днем рождения!» или «На сантехника». И если Костя не прочитал письмо… Ведь оставалась же вероятность, что он не прочитал письмо? Вдруг дед-консьерж его потерял? Или отдал не туда?.. Короче, если Костя не прочитал письмо и до сих пор не знал, как все было на самом деле… Данил хлестнул себя по лицу, чуть не выронив айфон. − Прекрати, бля… − пробормотал он. – Снова ты за свое. Но мозг раскручивал идею, как клубок ниток. Ему не нужно было ничье разрешение. Костя игнорировал сообщения от Данила. И звонки, и все прочее. Но что насчет уведомлений от «Сбербанка»? Их Костя гарантированно прочтет. Данил закрыл лицо рукой. Он опять это делает. Опять. Сколько раз придется унизиться, чтобы окончательно смириться? Надо было все-таки поехать к Косте на работу и устроить скандал. Или поссать на гелик, чтобы попасть в ментовку за хулиганство. Данил не понимал отсутствия ответа. Ему было бы легче принять разрыв, если бы Костя наорал на него, вмазал по лицу… сделал бы что-то недвусмысленное. Тишина могла значить что угодно – по крайней мере, в мире Данила. Он собирался отправить рубль с комментарием, но единица выглядела сиротливо, пришлось добавить к ней ноль. Десять рублей. Пусть Костя не думает, что Данил жадничает! Правда, с тем, что он собирался написать, и десятка смотрелась убого. Сотня – куда ни шло. Нулей стало два. «Я тибя люблю», − с горем пополам натыкал Данил в окно для комментария и перевел деньги. Оставшаяся на счету сумма не радовала – плакал макдак и все его ништяки. Данил продрог, рука, в которой он держал мобилу, готова была отвалиться от холода. Плюс, после водки начало сушить. Дерьмо. И Костя молчал. Данил закусил губу до крови и пожертвовал десятью рублями ради подколки: «кажись безответно». Старый мудак в своем репертуаре: ни ответа, ни привета. Данил разозлился: «каждое сообщение стоит 10 рэ». То, в котором он об этом упомянул, тоже. Костя, блядь, решил, будто в него пулялись баблом просто так? Типа, Данил подался в благотворительность? Он бы мог. Раздал весь свой хлам и поселился в коробке – хоть она у него есть, большое спасибо. «крч деньги подходят к концу», − уведомил Данил при следующем переводе. На этот раз он зажмотил десятку. Трех рублей вполне хватит. Вид «Макдональдса», а главное, доносящийся оттуда запах резали по живому. Данил решил, что терять ему нечего, а Костя неожиданно обогатился на сотню… Мог бы не вести себя как гондон, да? «скинь хоть 50 рэ на гамбургер?» − скромно попросил Данил, истратив еще три рубля. Понятное дело, хуй ему, а не бургер. Данил знал, что не умеет вовремя заткнуться. Посрать! Он сделал как хотел. Его совесть чиста. Пусть Костя подотрется той соткой… Небось, нашел телку для социально одобряемой ебли, умную, красивую и с кастрюлей борща. Сука. Сука. Транспорт почти не ходил. Разъяренный и голодный Данил поплелся к Катиной бабке пешком. Он по-мазохистски мечтал наткнуться на гопоту за гаражами или провалиться в открытый канализационный люк, встрять в драку, попасть в реанимацию с проломленным черепом… Боль внутри требовала, чтобы ей вторила боль снаружи. Данил снова врезал себе по лицу. Жаль, ни один поздний прохожий не увидел эту тонкую отсылку к «Бойцовскому клубу». Добравшись до квартиры Анны Владимировны, Данил выпил столько воды, что забулькало внутри, и рухнул спать. К рабоче-учебному понедельнику он оказался не готов. Проснулся по будильнику и поначалу думал пропустить универ, но не смог снова заснуть и поехал на пары. Оставаться в сознании помогал разве что говенный кофе, которым Данил залился до яростной тахикардии. Появилась вполне легальная причина отпроситься, но он просидел до победного конца. Не хотелось оставаться наедине с мыслями. От воспоминаний о вчерашнем становилось то смешно, то противно, причем на инцидент с Александром Данилу было наплевать. Если он перед кем и лажанул по полной, то перед Костей. Надо, блин, было упороться и клянчить деньги… Нет, сумма ничтожная, но какая разница? Костя терпеть не мог, когда с него пытались что-то стрясти. Если раньше он не хотел разговаривать с Данилом, то теперь проклянет его до седьмого колена. Додумает еще, что тот был с ним ради бабла, вот и выпрашивает по старой памяти. Зато Данил мог быть уверен: его комментарии к переводам гарантированно прочитаны. Костя серьезно относился к банковским операциям. Данил принес скверное настроение на работу, поэтому даже не притворялся усердным. Он хамил посетителям, а приготовленный им кофе был смертоносней капли никотина. На вкус так точно. У этого самосаботажа не было ни плана, ни четкой цели. Все, чего Данилу хотелось, − чтобы людям вокруг было настолько же хуево, как и ему. Всем без исключения. К середине смены терпение менеджера Анфисы лопнуло, и она устроила воспитательную беседу. Данил выслушал ее аргументы с отсутствующим видом, после чего объявил, что пойдет в кладовку и вскроется. Если бы персоналом в кофейне руководил мужик, он бы непременно отвесил леща за такую пиздурду. Анфиса выбрала другую стратегию: − Отличная идея! – похвалила она. – Иди в кладовку и не выходи, пока не отпустит. Что ты вчера принял? Воду пьешь?.. В результате Данил оказался сослан в кладовку с двухлитровой бутылкой воды. Сидеть в четырех стенах было скучно, но, по крайней мере, тихо – никто не отсвечивал и не доебывался. Данил устроился в углу, влез в айфон и увидел сообщение от Кисы. «Тамерлан приглашает в оперу. Как думаешь, я ему нравлюсь?» «думаю он тебя хочет», − поддакнул Данил. В высоких отношениях он не смыслил и что на уме у Тамерлана не представлял. Должен же тот видеть, как Киса на него смотрит? Наверное, должен, если не отсталый в край. Правда, ебола с театрами безумно скучная. Данил ездил на оперу с классом и до сих пор помнил, что там заунывно и непонятно пели, отчего хотелось спать, а программка стоила денег и ни фига не объясняла. Почему телка в платье рыдает, заламывая руки? Кто знает. Всем насрать. Публика мечтает об антракте, чтобы отлить и пожрать в буфете. Данил представил Тамерлана и Кису в театральной ложе. Первый вдохновлен, второй пялится на сцену, изо всех сил пытаясь не отключаться, а веки тяжелеют, тяжелеют… Данил хихикнул, но в следующую минуту стало не до смеха. За дверью раздался мучительно знакомый голос. Костин голос. − Добрый вечер. А где этот? Третьяковский, как галерея? Следовало бы прикинуть, что говорить. И сделать равнодушную мину было бы неплохо. Мол, ты кто такой, я тебя не знаю. Вот только Данила не посетили эти славные идеи. Он вывалился из кладовки, чувствуя, как лицо заливает жар. − Здесь я! Чего тебе? Он так давно не видел Костю, что оказался нокаутирован его видом. Разум очистился до состояния отформатированного диска: Данил забыл, кто он и где, забыл, что произошло, и все, что осталось, − желание броситься Косте на шею. Чего делать было никак нельзя. Они ведь расстались, да? Костя выглядел усталым, на его пальто темнели следы мороси. В руке он держал «Хэппи Мил», тоже в мелких каплях. − Ты чертов приставучий попрошайка, − заявил Костя без преамбул. Голос звучал недобро, но, насколько Данил понял, он не злился. – Я, видите ли, должен не спать ночью, чтобы отправлять его высочеству деньги на «Макдональдс» по первому требованию. Держи свой бургер, − он сунул Данилу картонку, будто гранату с оторванной чекой. – С игрушкой для маленькой девочки. Данил на автомате прижал коробку с «Хэппи Милом» к груди. Какое-то время он не мог произнести ни слова, лишь глупо моргал с приоткрытым ртом, собирая себя по кусочкам. Запах Кости и сам он, настоящий, теплый, стоящий в полуметре, не давали сосредоточиться. Наконец Данил отвис, швырнул злополучный «Хэппи Мил» на прилавок, дернулся к Косте, но вместо того, чтобы обнять, долбанулся лбом о его плечо до искр перед глазами. − Ах ты сука! Ах ты ебаный мудила! Ненавижу тебя! – Каждая фраза сопровождалась ударом о плечо. Бам. Бам. Бам. Лоб и переносица ныли, но Данил давно не чувствовал себя настолько хорошо. – Почему ты не ответил на мое письмо? На затылок опустилась тяжелая ладонь, останавливая. − Когда бы? Я его получил перед работой. Федор Михайлович как раз заступил на смену и отдал. А, вон оно что. Смена деда заканчивалась рано утром в воскресенье, поэтому Костя с ним не пересекся, а письмо бесхозно провалялось еще сутки. − Жесть, − пробормотал Данил и устало приник к Костиному плечу. Нахуй такие приключения. Нахуй. Прохладная рука зарылась в волосы Данила, легонько потрепала. − Сделаешь мне кофе? – спросил Костя мягко. – Я подожду тебя. Поедем домой.