Анго страдает. Страдает так, как только может страдать человек, который вынужден терпеть то, что терпеть совсем не хочется. И видеть не хочется. И даже знать об этом не хочется. Проблема в том, что Анго на самом деле хороший друг, который не бросает в беде. Друг, который является голосом разума. Друг, который ценит свободные минуты, проведённые вместе со своими коллегами и друзьями в одном лице. Друг, который, возможно, иногда - в последнее время всё чаще - задумывается о том, чтобы найти себе других друзей, потому что...
- Чуя, я давно хотела сказать... Я люблю тебя!
В щёку вжимаются девичьи губы. Губы Дазай. Губы пьяной Дазай, виснущей на его шее. Губы сухие, но чмок почему-то выходит исключительно слюнявым. Анго кривится.
- Я не Чуя, - напоминает - бесполезно - он, приобнимая Дазай за талию исключительно ради того, чтобы она не свалилась на пол.
- Не придирайся, - мурлычет Дазай и снова слюняво чмокает его в щёку.
- Ты... Ты просто... - цедит сквозь стиснутые зубы Анго. - Ты просто семь...
- Семь чудес света? - широко улыбается Дазай, глядя на него поплывшим взглядом.
- Семь казней египетских!
- Ах, но их десять? Неважно! Это комплимент? Как мило!
Анго страдальчески стонет, но тут же переключается на посмеивающегося Оду и одаривает его раздражённым взглядом. Ода только улыбается и салютует бокалом с виски, и это совершенно ужасно, потому что именно Ода открыл для Дазай алкоголь. Не то чтобы она любит выпить или быстро напивается, но бывают дни, когда она настолько вымотана работой, что случаются подобные казусы. Обычно пьяная Дазай просто начинает стенать о своём напарнике в лице Накахары Чуи, но в последнее время её стенания начали приобретать более интимный и личный характер, и вот итог: она признаётся Чуе в любви. И неважно, что не конкретно самому Чуе.
Анго в ужасе от ситуации в целом, и дело не в том, что Дазай влюбилась в Накахару Чую, а в том, что Накахара Чуя всего этого не заслужил. То есть, конечно, каждый мафиози должен расплачиваться за свои грехи, но Анго не уверен, что Накахара Чуя - да и вообще хоть кто-то на Земле - нагрешил достаточно, чтобы личным проклятием этого человека стала Дазай. Не подумайте, он по-своему любит подругу, но именно потому, что они друзья, Анго и настроен подобным образом. Уж он-то её знает. Ну, насколько Дазай позволяет себя знать, но сути это не меняет. Семь, десять, тринадцать, сто тридцать казней египетских, без шуток, и имя им - Дазай Осаму.
- Дазай, - мягко улыбается Ода. - Не хочешь рассказать, что тебе нравится в Чуе?
- Не поощряй её, - шипит Анго.
И стонет, когда Дазай вспыхивает яркой лампочкой - почти буквально, серьёзно - и вновь цепко хватается за его плечи. Анго только успевает сдёрнуть очки с лица - знает, проходили уже - прежде чем Дазай вжимает его за затылок в свою грудь. Не сказать, что грудь у неё такая уж пышная, но Анго всё равно задыхается, ярко краснея лицом. От удушья. Окажись на месте Дазай другая девушка, он бы сгорел от стыда, но Дазай - это Дазай, и Анго совсем не воспринимает её как девушку, поэтому искренне страдает от столь близкого контакта своего лица и чужих форм. Ещё унизительнее ситуация становится, когда Дазай начинает поглаживать его по голове, будто Анго и в самом деле собака или малый ребёнок. Архг, он ненавидит пьяную Дазай!
- Чуя замечательный, - соловьём заливается она. - Он на самом деле невероятный, Одасаку! Я всегда могу спихнуть на него работу и тренировку новобранцев. Если я хочу крабов, то могу украсть его карточку и купить их. Чуя каждый раз так бесится, но никогда не меняет своих паролей. Не то чтобы это остановило бы меня, конечно. А ещё он очень верный, послушный и привязчивый пёсик, хотя и отрицает, что принадлежит мне. И он очень заботливый! Каждый раз Чуя говорит, что я его не интересую и не волную, но однажды у нас были важные переговоры с представителем стороны тени, сотрудничество с который нам было бы весьма и весьма кстати. Мори-сан возлагал на эту сделку большие надежды, но представитель этой группировки посмел оскорбить меня, не выбирая выражений, и знаете, что?
- Что? - улыбается Ода, с нежностью глядя на девушку, что стала ему младшей сестрой.
- Не знаю и знать не хочу, - гундосит Анго в её грудь и задыхается активнее, когда ладонь на затылке сильнее вдавливает его лицо туда, куда ему совсем не хочется.
- Чуя разбил ему нос! - восторгается Дазай с мечтательной улыбкой. - Кровищи было... И Чуя был такой быстрый. И сильный. И крутой. Он перед этой встречей всю дорогу нудел, как это важно, что он не позволит мне всё испортить, что
«Мори-доно рассчитывает на нас» и бла-бла-бла. Будто Мори-сан посылает «Двойной Чёрный» куда-то помимо тех мест, где всё полетит к чертям и начнётся бойня. А потом Чуя просто разбил этому ублюдку нос, и шипел все эти угрозы, намотав безвкусный галстук этого куска мяса на пальцы, и... Если бы он прямо там предложил выйти за него, я бы согласилась!
- Ты очень уверена в себе, Дазай, - посмеивается Ода.
- Конечно, - пожимает плечами Дазай; а после дует губы. - Но Чиби такой глупый... Сколько лет ему понадобится, чтобы осознать, что он влюблён в меня по уши?
Страдающий Анго вспоминает Накахару Чую. Осознать свою влюблённость? А есть ли она вообще? Отношения «Двойного Чёрного» самые нестабильные из всех, когда дело не касается поля боя. Может ли Накахара Чуя быть влюблён, если по сто раз на дню грозится убить свою неугомонную напарницу, а иногда и доказывает свои слова делом? Однажды Анго заглянул в штаб Порта по своим делам и застал, как эти двое катались по полу в приёмной, пока их подопечные в лице Накаджимы и Акутагавы пытались понять, с какого бока подойти к этому перекати-поле из рук, ног, озорного смеха и шипения кота, которому наступили на хвост.
Конечно, Накахара Чуя защищает Дазай и никому и пальцем не даст её коснуться, но подобное его отношение распространяется на всех его подчинённых. Накахара Чуя известен тем, что дорожит каждой вверенной в его руки жизнью в отличие от своей куда более безразличной к этому вопросу напарницы, поэтому Анго не уверен, есть ли в защите Дазай перед представителем той группировки какой-то личный мотив. Точнее, более личный, чем тот факт, что Дазай - вторая половина дуэта, являющегося козырным тузом Порта.
- Ну и что здесь происходит?
Низкий голос с ярко-выраженной «р» громом звучит в на миг повисшей тишине. Почувствовав ослабление хватки, Анго тут же резко выпрямляется и судорожно вдыхает воздух, которого ему так не хватало. Отдышавшись, он первым делом надевает очки обратно на нос, а уже после разворачивается к Накахаре Чуе, который стоит в проходе и смотрит на происходящее - сидящую на коленях Анго Дазай и пылающее лицо самого Анго из-за нехватки кислорода - очень, очень недобрым взглядом. Возможно, именно так он смотрел перед тем, как разбить нос тому идиоту из чужой шайки.
- Крошка Чу? - щурится Дазай, глядя на него, а после смотрит на Анго, и снова на Чую, и снова на Анго, после чего тычет последнего в родинку на лице. - Хм-м, теперь понятно, что мне показалось странным. Чиби никогда не был таким большим и никогда не вырывается, если я его обнимаю. И он бы обязательно отреагировал на комплименты, купился на них и сделал бы мне предложение.
- Ха? - вскидывает брови Чуя, подходя ближе. - Какого чёрта, мумия? Ты выпила лишнего и поэтому болтаешь глупости?
- Накахара-сан, почему бы вам не забрать Дазай? - спешно предлагает Анго, жалея, что его колени не могут раствориться под сидящей на них Дазай. Хотя после замечания про
«вырывается» взгляд Чуи смягчился. Но лишь немного. Что-то вроде
«я отправлю тебя в больницу со сложным переломом» вместо
«я отправлю тебя прямиком на кладбище». - Она действительно немного перебрала с алкоголем, а вы ведь знаете, какой прилипчивой она становится, когда...
- Откуда бы мне это знать? - вскидывает подбородок Чуя, будто не зная - а может, действительно не зная - что Дазай очень любит потрепать языком и
«Чуя делает вид, что ненавидит, когда я выпиваю, но на самом деле он обожает, когда я начинаю его тискать». - Я приехал, потому что у нас миссия завтра, а она до сих пор прохлаждается в баре, когда должна быть дома и отсыпаться.
Анго не знает, следит ли Накахара Чуя за Дазай в свободное время через маячки и что конкретно значит
«должна быть дома», то есть, дома ли у себя или дома у Накахары Чуи, у которого частенько ночует по её словам после особенно сложных заварушек. И не хочет знать. Серьёзно. Если однажды эта парочка на самом деле начнёт встречаться, Анго сбежит куда-нибудь на край света к кенгуру, лемурам или одиноким кактусам посреди Сахары.
Хотя что-то ему подсказывает, однажды он проснётся и увидит сидящую рядом на песке в привычном чёрном плаще с плеча Мори-сана Дазай, жарящую над костром только что пойманного скорпиона и размышляющую о том, сможет ли она им отравиться, или сможет ли Чуя стать хоть немного выше, если съест это экзотическое блюдо. И Ода, конечно, тоже будет там. В гамаке между пальмами, под зонтом, с коктейлем в одной руке и книгой - в другой. Познавший со своей оравой приёмных детей дзен Ода, который, как порой кажется Анго, искренне наслаждается его страданиями. Новые друзья, точно. Возможно, это не такая уж и плохая идея.
- Я забираю её, - ставит точку - долгожданную для Анго - в этом вечере Чуя.
- Меня тошнит, - тут же начинает ныть Дазай. - И голова кружится. И ноги слабые. Не хочу идти сама. Чиби понесёт меня? Если нет, я упаду, и мне будет больно, а я не люблю боль и...
Чуя цыкает, закатывает глаза и подходит к сидящему на барном стуле Анго, ловко сдёргивая с его коленей Дазай, которая лишь чудом не сваливалась до этого на пол, потому что постоянно крутилась и вертелась, разрываясь между попытками удушить Анго своей грудью и желанием сидеть лицом к Оде. Анго на самом деле очень этому рад, даже если Чуя пронзает его напоследок взглядом
«ты остаёшься жить только потому, что Фортуна этим вечером на твоей стороне».
А ещё Анго старается не думать о том, что больно уж умело Чуя удерживает Дазай под зад одной рукой, прижимая её к себе, пока второй забирает её плащ с барной стойки. Ещё ему кажется, что он слышит невнятный звук восторга, вырвавшийся из Дазай в тот момент, когда Накахара Чуя вот так ловко подхватил её, легко удерживая вес даже без активации своих способностей. Очень сильный. Самый сильный в Порту. Анго вспоминает историю про разбитый нос и задаётся вопросом, остался ли представитель той банды жив. Нос можно разбить, а можно разбить так, что он вомнётся в череп как в желе, что Накахара Чуя, без сомнения, может устроить и без «Смутной печали».
- Пожалуйста, позаботьтесь о Дазай, Накахара-сан, - вежливо просит Ода с улыбкой.
- Только этим и занимаюсь, - тяжело вздыхает Чуя, взмахивая рукой на прощание и удаляясь к лестнице, ведущей наверх к выходу.
Серьёзно, он выглядит очень, очень уставшим от своей ноши - в прямом и переносном смысле, ведь Дазай сама перевешивается через его плечо, хотя только что говорила о том, что её тошнит. По всей видимости, тошнота слабее желания облапать Накахару Чую за зад. Анго спешно отворачивается, жалея, что не может промыть глаза растворителем. Он знает о «Двойном Чёрном» слишком много того, чего знать никогда не хотел, и видел слишком много связанного с ними, чего видеть никому бы не пожелал.
- Они прекрасная пара, - улыбается Ода, подпирая щёку ладонью.
Анго не хочет ничего об этом знать. И о том, замечание это вскользь с забегом в будущее или же наблюдательность Оды, который заметил то, чего не заметил сам Анго, тоже знать не желает. Он пришёл в этот бар, чтобы расслабиться, а в итоге получил очередную моральную травму. Возможно, ему действительно нужны новые друзья. Возможно, на их роль и в самом деле сгодятся кактусы в пустыне.
***
- Ты когда-нибудь перестанешь издеваться над ним? - спрашивает Чуя, опуская Дазай на землю, как только они оказываются вне стен «Lupin».
- Он сам виноват, - невинно улыбается Дазай, одёргивая юбку и принимая свой плащ из чужих рук. - Милый, наивный Анго. Он слишком уверен в себе. Думает, что отличный шпион. Думает, никто кроме Мори-сана не знает о его двойной игре. Глупо. Никто не оставит без контроля со стороны человека, который работает на два фронта, даже если каждый его шаг можно просчитать наперёд, даже если все участвующие в игре знают, что скрывается под маской каждого участника. Анго может делать то, что считает нужным, балансируя на тонкой грани между тьмой и светом, но никто не говорил, что ему позволено всё. Он зарвался с той передачей информации в прошлом месяце. И, разумеется, он за это поплатится.
- Поэтому ты изводишь его морально и пытаешь своей хваткой пьяного осьминога? - усмехается Чуя, обходя машину и усаживаясь за руль.
- Это просто приятный бонус. Слышать, как он хрипит и шипит, и пищит. Чувствовать, как крутится и вертится, пытаясь вырваться из моей хватки и при этом не навредить - это забавно. Уж на сковородке, - улыбается Дазай, устраиваясь на переднем пассажирском. - Настоящее веселье начнётся завтра после обеда, когда его личная база данных неожиданно окажется взломана, и все данные куда-то таинственным образом исчезнут. Он не расскажет об этом Мори-сану, потому что тот с него сразу голову снимет. Он не расскажет об этом своему начальству из Министерства, потому что там с ним сделают то же самое. Бедный Анго, попытавшийся откусить больше, чем следовало, подавится на сухую и будет долго мучиться, пытаясь понять, кто, зачем, когда и как, почему и стоит ли за этим что-то большее или нет. А потом, когда его охватит такое сильное отчаяние, что он начнёт волосы на голове рвать и подумывать о побеге или самоубийстве, вся информация тем же таинственным способом вернётся на его сервера.
- И после этого ты продолжишь выпивать с ним в баре, как ни в чём не бывало, - морщится Чуя, заводя двигатель и выводя машину на дорогу. - Как лицемерно.
- Ничего подобного, - поводит плечом Дазай. - Работа - это работа. Личное - это лично. Анго-кун нравится мне. Он неплохой человек, интересный человек, и хороший друг. Но так уж вышло, что он работает на две стороны, а я являюсь тем человеком, который должен не только контролировать его, но и следить за тем, чтобы его двуличность не привела к трагическим для Порта последствиям.
- Интересные у тебя способы, - фыркает Чуя, прибавляя скорости и направляя машину за город, на трассу, ведущую в Йокогаму.
- Чиби ревнует? - тут же поворачивается к нему всем корпусом Дазай, сверкая глазами и улыбкой.
- Обойдёшься, - закатывает глаза Чуя.
Но расслабляется в плечах, когда Дазай тянется к нему и легко целует в уголок губ, в скулу и в висок, шепча
«глупый Чиби, это так мило». Он на самом деле не ревнует, потому что знает, они зависимы друг от друга, стали такими с той самой первой встречи в пятнадцать лет. Дазай принадлежит ему, как и сам Чуя принадлежит ей, и неважно, пытаются они придушить друг друга или нет, афишируют свои отношения или нет, и живёт ли Дазай у него на постоянной основе или нет. Но видеть свою девушку, сидящую на чужих коленях, не понравится никому - это выше любого здравого смысла и понимания.
Хотя было забавно наблюдать за тем, как елейно улыбалась Дазай, пока замученный ею Анго пытался отдышаться. В тот момент он напомнил Чуе истерзанные игрушки Кью: затёртые, с оторванными головами и выпотрошенными животами. Повезло Анго, что и Мори-доно, и Дазай знают об его игре; что это изначально было планом Мори-доно. Иначе не было бы распития виски в баре. Были бы стены пыточной нулевого этажа Порта и очень много крови.
Чуя знает, Дазай не чужда привязанность к людям, хотя чаще всего она считает людей вокруг безликой серой массой, не стоящей её внимания. И он искренне надеется - пусть и очень, очень, очень глубоко в душе - что Анго всё-таки не наделает серьёзных ошибок. У Дазай мало людей, которые делают ею счастливой, а Чуе очень нравится её улыбка. Если Анго её обидит, он не умрёт, нет. Но Чуя постарается, чтобы он жалел об этом каждую минуту каждого дня до конца своей жизни.
|...|
