Голос крови

      — Если ты хочешь остаться — просто оставайся, не нужно делать вид, что ты спишь.              На какое-то мгновение Галф перестает дышать из-за паники, что его раскрыли. Он на самом деле старательно притворялся, что отключился — как всегда после того, как они… закончат. Конечно, Галф все еще не может проговорить даже для себя все то, что между ними происходит во время “кормления”, поэтому смертельно боится даже начинать этот разговор с Мью. В итоге он делает вид, что он просто маленький уставший трупик — это позволяет оставаться вот так в желанных руках еще немного.              Но Мью разрушает этот зыбкий замок из песка, потому что дает понять: знает и понимает, что делает парень.              Галф продолжает молчать и лежать с закрытыми глазами, разве что его пальцы чуть сильнее сжимают одеяло.              Усмешка, а затем рука касается его волос в еле уловимой ласке:              — Я же чувствую, как колотится твое сердце. Ты такой забавный…              Галф все-таки открывает глаза и испуганно поднимает голову, чтобы уловить малейшие оттенки эмоций на этом прекрасном лице, на котором сейчас господствует выражение томной усталости.              — Но я правда устал…              — Я правда тебе верю, — даже в голосе слышны улыбка и легкое беспокойство.              За него?              Галф немного расслабляется, потому что никто не обвиняет его в обмане — пусть даже таком незначительном. Но он не хочет перемещаться на никому не нужную вторую кровать, а тем более в собственную комнату, потому что после мучительных часов “дома” ему нужна подзарядка. И кто виноват, что Мью стал для него тем самым источником питания…              — Может все-таки обсудим, что происходит?              Ну вот, а он только расслабился, подумав, что можно спустить на тормозах происходящее между ними. Ну или оставить до лучших времен, которые, возможно, вообще никогда не наступят.              Но Галф вынужден снова поднять голову и настороженно посмотреть в эти темные омуты глаз:              — Что обсудить?              То, что Галф сам себя охотно предлагает каждый раз, когда Мью нужна его кровь?       То, что он получает невероятное удовольствие от этого вместо безумной боли, о которой ему все вокруг говорят?       То, что они оба сгорают от страсти, когда рядом друг с другом?              — Я так понимаю, разговаривать о том, что только что случилось, ты не хочешь, — Мью как-то понимающе улыбается, чем смущает еще больше.              — Ты же сам говорил: мы просто помогаем друг другу.              Врет, бесстыдно врет — это давно уже не помощь, это взаимная жажда. Причем настолько сильная, что сил сопротивляться нет совсем.       Да и не хочется…       Но Галф пока не уверен, какого рода голод у Мью: только до крови или же…              — Да, помогаем, но я это сказал, чтобы тебя успокоить, потому что видел, как тебе сложно. Для меня все это вообще не про помощь.              Галф тонет в темном внимательном взгляде с алыми всполохами:              — Не помощь?..              — Я думал, что это очевидно: нас тянет друг к другу с самого первого дня.              Он хочет накрыться с головой одеялом, только бы не слышать правду, которую Галф сам боится озвучивать. Но у Мью как-то хватает на это силы и смелости:              — Я сам не понимаю, как это произошло и почему. Меня никогда не интересовали мужчины, пока я не встретил тебя. И ты же сам прекрасно понимаешь, что я не буду… помогать каждому встречному.              Галф мучительно краснеет, потому что им обоим ясно, о какой помощи идет речь: безумные поцелуи и голодные касания, в том числе самые интимные, после которых им обоим нужно приводить себя в порядок, вытирая с потных изможденных тел сперму.              — Но раз ты не готов, мы можем пока отложить этот разговор. Я вижу, что я тебе тоже… нравлюсь, но ты этого сильно боишься.              Все так.       Но он — маленький трусливый зверек, поэтому в ответ может только еще сильнее уткнуться лицом во вздымающуюся мерно грудь, слыша это спокойное “тук-тук-тук”, которое его невероятным образом успокаивает.              Но Мью все еще безжалостен:              — Раз ты не хочешь это обсуждать, может тогда расскажешь, кто ты и что тут делаешь.              Блять.       Если ранее вся кровь прилила к его лицу и ушам из-за смущения, то теперь она куда-то испарилась, потому что Галф перестал чувствовать свое тело практически полностью. Липкий панический ужас распространяется так быстро, что сложно вспомнить, как вдыхать воздух.              Он, конечно, понимал, что капитально спалился тогда, когда убил того напавшего вампира. Но почему-то наивно надеялся, что вдруг в суматохе никто не заметит нестыковок, и его пронесет.       Не пронесло.              — Давно ты знаешь? — губы не слушаются и еле шевелятся от страха, но он снова поднимает голову, чтобы встретить лицом к лицу свой приговор.              Но на лице Мью нет ни злости, ни презрения — только какая-то странная грусть и… сопереживание?              — Почти с самого начала, если честно.              Он уже говорил, что лучше бы погиб тогда при нападении, правда?       Так вот, Галфу просто невыносимо смотреть в эти глаза и сгорать от… стыда. Потому что ему безумно стыдно, что он обманывал Мью все это время.              Мью явно замечает это его состояние, поэтому притягивает ближе и почему-то утыкается носом в макушку:              — Тебя так настоятельно мне подпихивали в качестве секретаря, что это не могло не обратить на себя внимание. Как и то, как и мы с тобой встретились, — Мью усмехается, а Галф снова мучительно краснеет. — А потом ты так мило пытался хоть что-то обо мне выяснить: эти байки про вампиров, а потом расспрашивал пи`Роуз, что мне стало любопытно, откуда же ты такой взялся наивный.              — Но почему ты согласился, чтобы я тут работал, если что-то подозревал? — Галф все еще ничего не понимает.              — Знаешь же, как говорят: держи своих друзей близко, а врагов — еще ближе.              — Так я… враг? — Галф еле выдавливает из себя слова, в то время как рука болезненного сожаления сжимает его сердце.              Он почему-то не хочет, чтобы Мью так считал.              — Я не знал, кто ты, до того момента, как на нас напали. Но ты не сбежал и не помог, а наоборот: убил того вампира и затем спас меня своей кровью. И делаешь это до сих пор — абсолютно добровольно. Ну или это твой какой-то хитрый план втереться ко мне в доверие.              Все верно: Галф сам не знает, кто он Мью, друг или враг. Потому что даже случайно может навредить, например, небрежно оброненным словом, которое может быть использовано против лорда.              — И что же ты теперь думаешь? — он с замиранием сердца ждет ответа.              И у Мью хватает мужества его сформулировать:              — Пока не знаю. Я не понимаю, что у тебя в голове — ты ничего мне не говоришь, но я вижу, что ты делаешь.              — Что? — голос все еще не слушается его, как и руки, что так и тянутся к Мью, но Галф себя силой осаживает.              Хотя Мью это все равно замечает:              — Ты тянешься ко мне: так же, как и я к тебе. И ты хочешь быть со мной, по какой причине — я пока не знаю, но что-то мне подсказывает, что это не только из-за твоих секретов.              Прохладные пальцы нежно касаются его скулы, остужая налившийся румянец, а затем скользят ниже на шею, чтобы дотронуться до уже затягивающихся следов укуса и заставить Галфа задрожать от такой ласки.              — Ты отзываешься на каждое мое прикосновение так остро и неприкрыто, что мне хочется тебе верить. Слова могут быть ложью, ты что-то можешь умалчивать, но тело врать никогда не будет.              Указательный палец поглаживает ранки, а большой ложится на углубление в основании горла на еще один путь крови в его организме, как будто контролируя его.              Галф понимает, что Мью достаточно чуть-чуть нажать, чтобы он начал задыхаться от нехватки воздуха, но при этом знает: тот ничего такого не сделает.       Просто нет.       Откуда это безграничное доверие, он сам не знает, но оно как будто у него в крови. Пусть сначала он немного колебался, сомневался из-за ночных вылазок лорда, но глубоко внутри все равно верил: тот никогда не делал ничего плохого.              — И что дальше? Ты прогонишь меня?              Галфа внутри все разрывается от мысли, что ему придется уйти. Да, он не может определить их отношения, но знает точно: он загнется от боли, если не будет рядом с Мью. Парадоксально, что он так сильно врос в этого человека (вампира), но факт.              — Нет, — тот как-то нежно улыбается, — ты же все еще в моей постели, рядом со мной. Я дам тебе столько времени, сколько потребуется — и это не потому, что мне нужна твоя кровь. Мне нужен ты, Галф.              Он слаб, он слишком слаб, чтобы сопротивляться нежности в этих нереальных глазах, поэтому Галф отпускает себя — хотя бы на этот вечер. Поэтому он с обреченным стоном обхватывает Мью руками, сжимает его сильно-сильно, тот даже выдыхает от удивления, но затем тут же обнимает его в ответ.              И это не под флером их помешательства: будучи в ясном уме Мью целует его в макушку, успокаивая.              — Мой хороший…              Твой.       Только твой.              Галф все еще не осмеливается это сказать вслух, а лишь крепче прижимается и вздыхает: Мью дал ему время, надо воспользоваться им с умом. Обдумать, что ему делать дальше со всей этой дерьмовой жизнью, в которой он вынужден обманывать Мью.              Но оказалось, что кто-то другой это время у них забрал.              Как и в предыдущие ночи, он нежится в самых нежных объятиях, потому что слишком сильно в них нуждается. Но из-за тяжелых мыслей в голове не может уснуть, потому что ему нужно как-то решить вопрос с отцом, а предавать Мью и, тем более, убить лорда он не позволит.              Еле уловимый, но уже отвратительный до тошноты запах вырывает его из раздумий. Снова эта вонь: тина, затхлость, смерть.              Галф бросает взволнованный взгляд на Мью: тот безмятежно спит. Ну конечно, даже регулярное кормление не позволило ему восстановиться на 100%, поэтому сейчас его задача защитить лорда.              Он осторожно встает с кровати и тянется к ножу, что предусмотрительно спрятал под матрасом уже тогда, когда понял, что ночевать будет только здесь в этих теплых надежных руках.              — Что случилось? — Мью все-таки просыпается. — Почему ты встал?              — Кто-то проник в поместье как в прошлый раз, — Галф еле шепчет, но надеется, что этого достаточно, чтобы мужчина все услышал и понял.              Тот мгновенно встает с постели и подходит к Галфу:              — Откуда ты узнал?              — Запах, он все тот же.              Мью больше не задает вопросов, хотя, возможно удивлен такому ответу.       Но почему-то доверяет ему.       И не спрашивает, откуда в его руках профессиональный нож, потому что сам наощупь достает из тайника похожее оружие.              Они не напарники, ни разу не тренировались вместе, но как-то сразу синхронизируется, чтобы беззвучно двинуться в сторону выхода из спальни, а затем — в злополучный коридор.              Да, все как и тогда: тошнотворный запах, от которого просто выворачивает. Но сейчас нет времени на слабости, поэтому Галф максимально собирается и тянется к выключателю.              — Не надо, — рука мягко останавливает его ладонь, — я могу ориентироваться в темноте.              Как и он сам — отлично. У них будет шанс немного замаскироваться.              Но потом он понимает, что все куда хуже, чем предполагал: этих тварей сейчас много. Запах становится просто удушающим, когда темные тени начинают молча их окружать.              Галф группируется. Они стоят спиной к спине, ожидая, когда на них кто-то нападет, и через мгновение начинается бой.              Силы ощутимо неравны, и это безумно пугает. Но не за себя он боится, а за Мью, который еще слишком слаб для такого противостояния, хотя всячески отрицает и говорит, что восстановился. Но Галф-то каждый день обрабатывает и перевязывает его раны. Пусть те и немного затянулись, но лорд все еще не в форме.              Он принимает на себя первого монстра и умудряется его задеть с первого удара, а затем откинуть в сторону, чтобы потом отбиваться от второго. Но краем глаза улавливает странное движение сбоку — и не успевает среагировать, потому что слышит холодящий кровь стон боли. И чует запах крови Мью, которого явно зацепил один из вампиров.              Дикая ярость взрывается внутри огненным шаром, ослепляя и лишая остатков осторожности.              Потому что.       Никто.       Не смеет.       Трогать.       Его мужчину.              Невероятная сила распирает его, как будто он в компьютерной игре получил бесконечный заряд жизни и маны, введя код, чтобы обмануть систему. Но это жизнь, а не виртуальная реальность.       Жизнь, в которой он защищает того, кого л…              Но он не успевает закончить мысль в своей голове, потому что на него наваливаются все сразу — и кажется, что их сотни, если не тысячи, потому что его пытаются достать со всех сторон. Но Галфа это не волнует, потому что он превращается в машину для убийств — все так, как и хотел когда-то его отец. Правда цель у него совсем другая: защитить одного конкретного вампира.              Нож он теряет еще на первых минутах — тот просто выскальзывает из рук из-за большого количества крови на нем, поэтому дальше — только рукопашный бой, в процессе которого в нем пробуждается какой-то безумный зверь, который голыми руками рвет на части и сворачивает шеи монстрам, что посмели покуситься на его Мью.              Галф не сразу понимает, что больше на него никто не нападает: жуткая кровавая тишина и трупы вампиров окружают его со всех сторон, а он кидается на колени перед Мью, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Тот снова ранен — Галф чует этот особый металлический запах крови лорда, почти ощущает его на языке и тут же подставляет свою шею:              — Мью, пожалуйста…              Но тот смотрит на него в шоке, и только по движению губ Галф улавливает вопрос:              — Кто ты…              Хотел бы он сам это знать.