Поиск

      Фиса — так звали певичку, не обманула. Антон изобразил её полуобнажённой и получил за работу свои двадцать тысяч. В процессе рядом с ней постоянно находился телохранитель. — У меня очень ревнивый мужчина, — кокетливо хлопала глазами она. — Так что никакого интима. Смотреть можно, руками трогать нельзя.       Тоша заверил и её, и охранника, что он стопроцентный гей и на прелести дивы не претендует. Он создал себе профиль в интернете, где разместил фотографии своих работ и делал небольшие заметки. По завершении работы, Фиса запостила фото своего портрета и всячески расхвалила молодого талантливого художника, который к тому же ещё и красавчик. К Антону в профиль ломанулась многочисленная толпа фанатов певицы. Заказов было в буквальном смысле тысячи. Тоша только диву давался, зачем им всем картины? Ему вообще раньше казалось, что это давно не популярно, не модно и уж подавно не будет приносить доход. По крайней мере большой.       Для отсева заказчиков он сразу объявил, что цена на портрет двадцать тысяч. Количество желающих уменьшилось от тысяч к сотням. Антон вывесил список очерёдности, чтобы каждый видел, когда подойдёт его срок.       Всё оказалось ещё прощё, чем казалось. Больша́я часть поклонников Фисы проживала не в столице, и их вполне устраивали портреты по фотографии в технике сухая кисть, да ещё и не на холсте, а на бумаге. На самом деле такая работа должна была стоить несравнимо дешевле, в разы! Вот только аудитория певицы варьировалась в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет и точно не принадлежала к любителям искусства никаким боком. По крайней мере основная её масса точно. — В смысле сухая кисть? — спросила Тошу одна из девчонок. — А как ей рисовать тогда, если она сухая? — Дело в том, что при такой технике в краске мало связующих веществ, — начал объяснить ей Антон. — Ой, не надо! — девчонка завалила его кучей ужасающихся смайликов. — Хоть какая кисть. Мне главное картинку от того же художника, что у Фисы и, чтоб красиво было!       Антону подобный пофигизм был только на руку, ведь такие портреты он делал за два-три дня.       Заинтересовавшись его личностью, молодёжь раскопала и интервью, которое он дал Марго. Это вызвало новый виток ахов-вздохов: — Советник такой секси! Ты до сих пор страдаешь по нему? — А познакомь меня с ним! — А Императора ты видел? Круто, чувак! — Охренеть, у меня дома висит картина от художника, чья работа висит в МИДе!       Тут же прилетело несколько просьб нарисовать секси-советника. От политики эта аудитория была ещё дальше, чем от искусства. О порабощении и войне на Ули-Ун они, если и слышали, то разве что кусочком задней части левого уха. Опасаться Ашели им и в голову не пришло. Он для них был крутой чувак, помесь олигарха и какой-то важной шишки.       Вслед за молодёжью к нему на страничку пришла и более старшая аудитория: те самые светские львицы, портреты которых он писал в «Радуге» и их знакомые. Таким образом на молодого популярного художника за месяц подписалось около двух миллионов человек, и количество продолжало расти.       Появились среди этой разношёрстной компании и поклонники Антона, как парня. Кто-то вежливо восхищался, кто-то предлагал встретиться, а кто-то строчил в личку подробности, что и в какой позе сделал бы с ним. Тоша благосклонно относился к первым и последним. То есть от личных встреч отказывался, восхищение приветствовал, а от похабных вожделеющих комментариев заводился.       Личная жизнь у Антона отсутствовала. Поначитавшись, порнушных отзывов в личке и подкрепляя их, всё такими же жадными взглядами Ярослава, возбуждение он, по-прежнему, сливал на платных мальчиках. Отношений не хотелось ни с кем, даже чисто ради секса, поэтому формат «подставился, а теперь вали» его полностью устраивал.       В скором времени он дал ещё одно интервью Марго. Ничего интересного. Её интересовало, как Тоше удалось стать таким популярным. Он честно рассказал, что ему помогла Фиса. — Замечательная девушка и ценительница прекрасного. Я очень ей благодарен.       Так-то Антону до этой певички и дела не было, но он быстро усвоил, что та может быть полезна. После выхода статьи, Фиса позвонила ему и с восторженными визгами заверила, что это она ему теперь благодарна за пиар. А потом она закрепила на своей страничке ссылку на Тошин профиль. Теперь, каждый входящий к ней, видел и его. Антон сделал вывод, что это был хороший ход с его стороны.       О нём стали писать многие и много. Это обернулось и неприятными моментами. Журналисты раскопали его прошлое, выспрашивали о родителях, о смерти деда, интересовались, когда он последний раз был на родине, когда последний раз посещал кладбище, есть ли у его родителей хотя бы номинальные могилы? Эти вопросы злили и отвечать на них не хотелось, но Тоша отвечал. Уж лучше они, чем вопросы о советнике Императора. На них он каждый раз с равнодушным видом говорил: — Этот мужчина в прошлом. Мне не интересно говорить об этом.       На двадцать седьмой день рождения Антона Ярослав, извиняющимся, но торжественным тоном сказал: — Прости, но твой подарок будет с опозданием на две недели, — он выдержал многозначительную паузу. — Персональная выставка! У меня в галерее всё расписано, так что я давно прикидывал, как бы тебя вместить. А тут такая удача! Тимур Клюев — непопулярный художник, так у него ещё и мужа-спонсора посадили на днях. Я его тут же вышвырнул. Зал свободен! Две недели хватит на подготовку. Это подарок, так что всё за мой счёт! В том числе и рекламная компания, журналисты и приглашения нужным людям. С тебя только картины от двадцати до тридцати штук. — Ярик, я тебе всё равно не дам. Зря стараешься.       Антон чувствовал оглушающую пустоту. Казалось бы, осуществились все его самые смелые мечты. Да, что там мечты, он и не думал, что сможет когда-нибудь достигнуть подобного. Недавно он набрал нужную на квартиру сумму, всего за полгода с небольшим! Марсель свёл его со знакомым риелтором, и сейчас Тоша находился в поиске своей собственной новой квартиры. Теперь вот ещё персональная выставка. Живи и радуйся! Всё есть: своё жильё вот-вот появится, высокий заработок в наличии, слава и популярность тоже присутствуют. Почему же так хочется выйти в окно? — Вот вечно ты всё к сексу сводишь, — огорчённо ответил Ярослав. — Я хочу тебя порадовать. Ты так редко улыбаешься, я надеялся, что собственная выставка поднимет тебе настроение. — Извини, я не хотел грубить. Но и ты меня пойми. Я не хочу быть обязанным и расплачиваться потом самим собой. — Ни в коем случае! Это подарок. От души! С любовью!       Антон еле сдержался от того, чтобы огрызнуться, что на дорогие подарки от души у него почти что фобия, но взял себя в руки и даже улыбнулся и поблагодарил мужчину. В конце концов, Ярослав перед ним ни в чём не виноват. Скорее наоборот: Антон цеплялся за его любовь и желание, пытался отогреться в них. Получалось правда плохо. — Я подал на развод два месяца назад. Скоро стану свободен, — тихо сказал Ярослав. — Ярик! — мученически простонал Тоша. — Нет, не говори! Я всё помню. Ты меня не хочешь и уж тем более не любишь. Вот только я так люблю тебя, что собственную жену видеть не могу. Ты мне ничего не должен, но я хотел, чтобы ты знал.       Антон молча кивнул, а про себя подумал, что, может, это его следующая цель? Скоро будет свой дом, может, теперь нужен человек, с которым можно будет в нём жить? Если исходить из аксиомы, что каждому нужен кто-то рядом, то Ярослав идеальная кандидатура на эту роль: внимательный, заботливый и любящий. С женой из-за него развёлся. Нет, отмахнулся Тоша, ему никто не нужен.       Ярослав развил бурную деятельность. Он организовал обширную рекламную кампанию, доставку работ в галерею, разослал приглашения известным и полезным людям, заказал в печать визитки и занимался прочими организационными моментами. Тоша, как и договаривались, только отобрал картины в количестве двадцати трёх штук. Ещё он лично пригласил на будущую выставку Марселя с Костиком и Веталя. С последним они не виделись уже года два и не поддерживали общение, но Тоше очень хотелось выставить портрет близнецов. Поэтому он позвонил, спросил не возражают ли братья, что их изображение будет висеть на всеобщем обозрении и пригласил прийти.       Цена за вход на выставку в галере была стандартная для всех: двадцать галактов. Цены на картины Ярослав предложил установить по сто тысяч за каждую. Таким образом при условии продажи всех, Антон получил бы два миллиона триста тысяч галактов. Услышав такие суммы, Тоша покрутил Ярославу пальцем у виска. — Ты вменяемый? Или может с да Винчи меня перепутал? — Ещё какой вменяемый! Ты сейчас на самой волне хайпа, нужно этим пользоваться! — Ладно, ставь сколько хочешь! — Тошу захватил азарт. — Какой потом процент с продажи я буду должен тебе? Половину? — Солнышко, я же сказал, что это подарок, — мягко укорил Ярослав. — Никаких процентов. Я и налог с дохода сам оплачу, даже не спорь.       За день до вернисажа Ярослав притащил Антону в подарок синий блейзер. — Наденешь завтра! — категорично заявил он. — У тебя в принципе и так хороший стиль: эдакий кэжуал смарт. Но пиджаки зря не носишь! — Чего у меня? — удивился Тоша. — Какой ещё смарт? — Кэжуал смарт — нарядно-повседневный стиль. Джинсы, чиносы, рубашки. Из обуви классика или кроссовки. Пиджачок ещё накинешь и вообще супер будет! Хотя… может ещё шарфик какой намотать? — Не надо шарфиков! — открестился Антон. — Давай сюда свой пиджачок. Его надену, так и быть.       Нервничать Тоша начал за пять минут до начала. Так-то галерея работала с десяти утра и до восьми вечера, но официально открытие было назначено на четыре часа дня. То есть до начала мероприятия народ уже успел походить и вволю поглазеть. Открытие ознаменовалось живой классической музыкой в исполнении студентов консерватории, которое внесло торжественности и настроило всех на нужный лад. Куратором выставки стал сам Ярослав, он же и вёл данное мероприятие. Он долго и ажиотажно говорил об Антоне и его творчестве. Потом разглагольствовал о важности искусства в целом. Потом снова об Антоне. Тоша только диву давался, слушая какой он распрекрасный и талантливый. Это внезапно рассмешило, придало важности, и он расслабился. Затем дали слово ему самому. Пришлось в кратце рассказать о своём творческом и жизненном пути. Рассказ был в весьма урезанной и не совсем правдивой версии: родители пропали; жили с дедом скромно, но дружно; захотел учиться в столице; талантливый художник Потоцкий Матвей Анатольевич обратил внимание на его работы и дал шанс, устроив работать в свою студию; прекрасные клиенты оценили его работы и с удовольствием заказывали портреты в его исполнении; очень душевная певица Фиса осталась довольна его работой и оставила прекрасные отзывы; множество любителей искусства в сети всячески поддерживают его; и, конечно же, Ярослав Смолин, который стал ему хорошим наставником и сильно помог. — Спасибо вам всем за это! За поддержку, помощь и советы! За то, что пришли сегодня ко мне! — закончил Антон свою речь.       Собственно на этом официальная часть закончилась, и народ снова разбрёлся глазеть по сторонам. К Тоше постоянно кто-то подходил. Сначала пронырливые журналисты, потом Ярослав потащил его знакомиться с различными нужными людьми. Потоцкий тоже, кстати, почтил его своим присутствием. — Я больше не могу улыбаться и изображать мечтательный взгляд, — взмолился Антон через пару часов беспрерывных разговоров. — Хорошо, десять минут перерыв и продолжим, — дал добро Ярослав.       Тоша с облегчением сбежал к Марселю с Костиком. Они, конечно же, пришли поддержать его и теперь начали с улыбками поздравлять. Антон на секунду уткнулся Марселю лбом в плечо и снова взмолился: — Я прошу, давайте помолчим десять минут. Ну, пожалуйста. Не обижайтесь, но я в жизни столько не болтал, а уж с заумным видом и подавно.       Костик обнял его за плечи и кивнул. Не успел Антон расслабиться, как увидел, как заледенел взгляд Марселя и почувствовал, как дёрнулась рука Костика. Он обернулся и увидел, подходящего к ним Костю. Того самого, которого он раньше видел только на фото — бывшего пасынка Марселя. — Привет, папочка! — как ни в чём не бывало поздоровался тот. — Познакомишь меня со своими друзьями? Или любовниками? Уж не знаю, кто из них тебе кто.       Вокруг тут же появились вездесущие журналисты, и защелкали фотокамеры. — Не познакомлю, — холодно ответил Марсель. — А кто мне кто, абсолютно не твоя забота. Иди куда шёл. Желательно по направлению к выходу. — Как грубо! — фыркнул Костя. — Не ты меня приглашал, не тебе и выгонять. — Зато я вполне могу, — вмешался Антон. Он чувствовал, как дрожат пальцы Костика, вцепившегося в его плечо и разозлился. — Пошёл вон отсюда. — Не бери дурной пример, — высокомерно заявил Костя. — Не пристало художнику выгонять своих поклонников. — Некоторых поклонников лучше гнать поганой метлой! — раздался звонкий девичий голос. — Тош, прости, что опоздала. У меня концерт был.       Антон снова обернулся и увидел, подошедшую к нему Фису в окружении аж четырёх телохранителей. — Хочешь, чтобы этот типчик свалил? — спросила она. — Ага, — кивнул Тоша. — Привет, рад тебя видеть! — Так, мальчики, — обратилась Фиса к своей охране, — избавьте это чудесное место от присутствия этого кекса. Живо! — она топнула ножкой.       Два телохранителя тут же направились к Косте и, подхватив его под руки, поволокли к выходу. Тот орал, вырывался, но ничего не мог поделать. Журналисты зашлись восторгом и забросали вопросами. — Почему вы выгнали посетителя? — Это правда, что вы с Марселем Мартином любовники? — Фиса, или это Ваш любовник? — В каких отношениях Вы состоите с Ярославом Смолиным?       Антон на секунду прикрыл глаза и выдохнул. — Всем ещё раз спасибо, что пришли. Можете продолжать наслаждаться искусством, а я на этом вас покидаю. Всем добра и до следующих встреч!       Марсель взял их с Костиком обоих за плечи и подтолкнул к выходу. Перед тем, как сесть в свою машину, Тоша покаялся: — Простите за испорченный вечер. Я не знал, что он тут будет. Правда. — Не говори ерунду, — Марсель уже снова расслабился, — вечер был прекрасный. А это просто мелкая мошка, которая отвлекла всех на мгновение. — Ещё раз поздравляем тебя с первой выставкой! — Костик снова улыбался, но в глубине его глаз Антон видел тревогу.       Они попрощались, сели в машину и уехали. — Отличный перфоманс! — раздался нахальный голос. — Восторженные зрители аплодируют! — Веталь! — в тон ему ответил Тоша. — Сколько лет сколько зим! Ещё бы столько же не видел! — и, смеясь, показал язык.       Близняшка снова был в обыденном человеческом виде, никакой цветастости. Почти никакой. Только чёрные ногти. — Ты сам меня пригласил, страдай теперь! Как дела? У меня вот папочку посадили недавно. Представляешь, какая радость!       Антон покачал головой. Ярослав упоминал, что Илью посадили, но ему было плевать на это. Даже хорошо, что посадили. Не будет больше к нему таскаться. — Не похож ты что-то на радостного, — усомнился Тоша.       В их последнюю встречу, когда они вместе пили водку из горла, Антон уловил надлом в Ветале. Тот самый надлом, созвучный и с его. — Как ты? — тихо спросил Тоша. — Где опять Лекса потерял? Я вас обоих приглашал. Неужели, всё ещё ищет себя? — Не! Уже нашёл, причём не только себя — в глазах Веталя мелькнула то ли злость, то ли растерянность. — Не до выставок ему. — Не похоже, что ты рад, — снова повторил Антон. — Не одобряешь выбор или ревнуешь брата? Говорят, связь между близнецами нерушима. Никуда он от тебя не денется. — Я куплю у тебя ту картину, — резко сменил тему Веталь, — на которой мы с Лексом. Мне сказали, что она не продаётся. Она и та, на которой твои приятели, которые только что уехали. Продай! Я заплачу больше в два раза. В три! — Нет! — пресёк его Тоша. — Да не перебивай ты! Я сразу решил, что эти две картины подарю тем, кто на них изображён. Хоть Ярик и говорит, что так не принято, и не все рады навязанным работам. Марсель с Костиком будут рады, я точно знаю. Ты, судя по желанию купить, тоже. — С чего вдруг такая щедрость? — вскинул брови Веталь. — Там-то понятно — друзья твои. Мы с тобой не друзья. — Есть в тебе что-то… — попытался объяснить Тоша, — созвучное мне… не знаю, не спрашивай. Думаю, ты понял. — Красавчик с портрета, что стоял на комоде, всё ещё вне конкуренции, — ровно произнёс Веталь. — Ты сказал не спрашивать, я не спрашиваю. Я констатирую. Хреновое созвучие, знаешь ли. Ладно, хорош! — он вернулся к прежней насмешливой интонации. — Развели тут сопливые страдашки. Поздравляю с выставкой, мне понравилось! Ты хорошо рисуешь… эээ пишешь. Или как там? Не важно, суть ты понял. Позвони мне, когда можно будет забрать картину. Удачи, Тоша! — И тебе! — опомнившись, крикнул Антон в удаляющуюся спину.       Веталь, не оборачиваясь, помахал ему рукой.       Тоша сел в машину и тоже отправился домой. По пути ему позвонил Ярослав и немного попенял на побег. Но в целом тот был доволен тем, как всё прошло.       На следующий день Антон стал притчей во языцех. Его не упомянул только ленивый. Журналисты, блогеры, арт-тусовка и просто любопытствующие — все обсуждали его. О самих картинах говорили относительно немного, но исключительно в положительном ключе и на том спасибо. Основной же темой стала его личная жизнь. Заголовки наперебой кричали о его любовниках. Снова вспомнили о советнике Императора, напомнили о прошлом романе с Марселем. Сейчас же большая часть сплетников уже уложила его в кровать к Ярославу.       Досталось и Марселю: «Гарем известного банкира: художник, подчинённый и пасынок. Все подробности только у нас!» — кричали заголовки. «Фиса и Антон Мельников — когда свадьба?» — вторили им другие. «Один художник увёл мужа у другого». Вот с этого опуса Антон вообще заржал в голос. Это было интервью с Тимуром Клюевым, в котором тот слёзно жаловался, как «этот бездарь» планомерно на протяжении нескольких лет домогался до его мужа. Илья, мол, стойко отбивался, но в итоге всё-таки не устоял и «овладел тем, кто так призывно раздвигал ноги».       Тоша никак не реагировал на все эти выпады и комментариев не давал. Позвонил только Костику. — Я надеюсь, хотя бы ты не думаешь, что я сплю с Марселем? — спросил он. — Раньше — да, но ты об этом и так знаешь. Это было и прошло. Ещё до тебя. С тех пор, как вы вместе, наше общение исключительно дружеское. Веришь, Кость? — Верю, не переживай.       Голос Костика звучал весьма грустно. — Эй, — позвал Антон, — тебя расстроила встреча с Костей, да? Я думал, Марсель умный человек и догадается тебя успокоить. — Он вчера в командировку улетел практически сразу после выставки. Так что, может, не успел, а, может, не счёл нужным… — Костик немного помолчал и добавил, — он первый раз улетел без меня. Ещё и Костя. Похоже, что наша история закончена. — Такс! Ну-ка, что за упадническое настроение? Почему Марсель улетел один? Ты спрашивал? — Да. Он поехал в тайгу к нефтяникам. Там ночевать чуть ли не в вагончике придётся. Сказал, что не хочет тащить меня в такой дискомфорт. — Вот видишь! Это называется забота. Вы целых четыре года вместе! Вполне себе солидный срок. Проходных любовников столько не держат. С чего ты взял, что что-то не так? — Да ни с чего, — Костик вздохнул. — Я ведь прекрасно знаю, что он со мной, потому что я похож на Костю. Добрые коллеги мне это сразу объяснили, — он ещё помолчал, — я устал от этого. Четыре года ждать, что каждый день может стать последним. Я решил всё закончить, как только Марсель вернётся. Не могу больше, сил нет. — Стой, стой! И вовсе ты не похож на Костю! Просто типаж общий, это я тебе, как художник говорю. Если издалека смотреть, то да. А, если вблизи, а Марсель точно видит тебя очень близко, вы совсем разные. У тебя волосы светлее, а глаза наоборот темнее. У тебя веснушки возле переносицы — очень классные! Черты лица разные. Ты однозначно красивее! Хоть я всегда и считал, что взрослым мужчинам глупо говорить о внешности, но раз уж мы упёрлись именно в неё, то ты гораздо лучше! Про характер так, я вообще молчу. Костя — поганец обыкновениус, а ты у нас лапочка, — Антон выдохнул после быстрой речи. — Спасибо на добром слове, — Тоша почувствовал в голосе Костика улыбку. — Слушай! — осенило вдруг Антона. — Давай ты не будешь пороть горячку. Как насчёт эксперимента? Говоришь, ты похож на Костю? Так стань непохожим! Смени причёску, цвет волос, ещё что-нибудь. Поменяй стиль и посмотри на реакцию Марселя! Костик? — позвал Тоша, молчащего парня. — Где ж ты раньше был! — пробормотал, наконец, тот. — Это же элементарное решение. Просто стать непохожим. Спасибо, Тоша. Именно так я и сделаю, и посмотрим, что будет дальше.       Через два дня Костик явился пред очи Антона в новом образе. Он перекрасил свой яркий блонд в насыщенный чёрный. Изменил стрижку: волосы, раньше свободно спадающие почти до плеч, теперь лёгкими волнами небрежно прикрывали уши. Другой стала и форма бровей: раньше это были светлые дуги, а теперь они потемнели и изогнулись. Свой родной — зелёный цвет глаз, Костик спрятал за карими линзами. Изменился и стиль в одежде. Если раньше парень предпочитал строгую классику, то теперь он стоял в рваных джинсах, футболке, тяжёлых ботинках, с кожаным чокером на шее и двумя серьгами в одной мочке уха. — Отпад! — прокомментировал Антон. — Тебе только байка не хватает для полноты картины. Марсель охренеет.       Было непривычно видеть Костика в таком разгильдяйском виде, но ему шло. — Тебе идёт! — тут же озвучил вслух Тоша. — Только с глазами это ты зря. Возиться с линзами постоянно. — Мне и не надо постоянно, — упрямо дёрнул подбородком Костик. — Мне только понять нужен я буду Марселю с другой внешностью или нет. Только не вздумай его предупредить! Пожалуйста. — Не буду, — пообещал Антон. — Удачи! Я буду держать за тебя пальцы!       Тоша и сам нервничал в дни до возвращения Марселя. Эта пара являлась для него последней зацепкой за веру в то, что честные отношения всё-таки существуют. До них за все двадцать семь лет жизни он не встречал людей, которые были бы взаимно преданны своим партнёрам. Марсель говорил, что не умеет размениваться и предпочитает сосредотачиваться на одном человеке, который ему, как минимум, симпатичен, на длительный срок. Да, изначально Костик был для него явным суррогатом Кости, но Антону казалось, что со временем это изменилось. Сам же Костик был так явно влюблён, что ни на кого другого и внимания не обращал.       В один из дней, когда Тоша отъезжал от дома, чтобы поехать в салон на массаж, ему на капот упал бегущий мимо парень. Антон закатил глаза и опустил стекло. — Устаревший метод, — язвительно сообщил он. — Тебя в травму подкинуть или сразу продемонстрируешь таланты и отсосёшь? Запрыгивай!       Парень открыл рот, видимо желая оправдаться, но передумал, поднялся с земли и сел в тачку. Машина была наглухо затонирована, поэтому свидетелей Антон не опасался. Он расстегнул ширинку и достал ещё вялый член. — Приступай.       Парень наклонился и вобрал член в рот. Он неумело двигал губами и языком, чувствовалось отсутствие практики. Стояка он сумел добиться, но дальше дело шло туго. — Так, детка! Такими темпами я на массаж опоздаю. Замри!       Антон обхватил обеими руками его голову за виски и начал сам вскидывать бёдра, грубо толкаясь между губ. Парнишка судорожно задышал, давился и периодически пытался отстраниться, но Тоша крепко держал его, наслаждаясь процессом и не обращая внимания на чужие страдания. Надо же. Он достиг уровня Потоцкого. Это на него теперь вешаются молоденькие мальчики готовые на всё. На пике удовольствия Антон с силой надавил одной из рук на макушку, вдавил голову себе в пах и одновременно резко вставил член. Парень заскулил, и Тоша кончил с блаженным стоном. — Если не проглотишь, выкину из тачки, — сообщил он. Тот проглотил и вытер губы и слезящиеся глаза.       Антон принялся разглядывать мальчишу. На вид лет семнадцать-восемнадцать, шатен с короткой стрижкой, глаза серо-голубые, нос кнопкой. Он выглядел слегка испуганным, но упрямым. Такой взъерошенный воробей. — Прости, перегнул палку, — совершенно не раскаиваясь, хмыкнул Тоша. — Сколько? Минет на двоечку, но я сегодня добрый. — Я Ник! — впервые подал голос парень. — А Вы Антон Мельников — известный художник. У меня мама в галерее работает, так что я был на выставке. Это просто великолепно!       Антон заржал, уткнувшись лбом в руль. — Не обращай внимания, — отсмеявшись фыркнул он, — у меня жёсткое дежавю. Значит так Ник, у тебя ещё одна попытка. Последняя! Поэтому советую говорить, как есть. Я даже тебе помогу. Думаю, мама у тебя и правда работает в галерее. Ты увидел меня и решил срубить бабла. Придумал способ, — Тоша снова фыркнул. — Внимание вопрос. Какие у тебя были планы? Разовая акция или долгосрочные перспективы? Какой у тебя тариф? И сколько тебе лет? Запоздалый вопрос. — Мне восемнадцать, — Ник явно обдумывал, что говорить дальше. — Ладно, — решился он, — я хотел обзавестись любовником, который сделает моё финансовое состояние чуть веселее. Только у меня опыта почти нет, да Вы и сами уже поняли. У меня секс всего один раз был. — Почему бы и нет.       Антону стало любопытно. В роли обеспеченного папика он ещё не был. Он протянул парню визитку. — Набери мне, запишу номер. Условия: если я звоню, ты приходишь, и меня не волнует, чем ты в данный момент занят. Ты мне нужен исключительно для секса, так что на приятную компанию и развлечения не рассчитывай. Секс длится, пока он мне доставляет удовольствие, кончил ты или нет, меня не волнует. Приходить смазанным и растянутым. Оплата в месяц две тысячи галактов.       Изначально Антон хотел повторить за Марселем и назначить пятьдесят тысяч, теперь он мог себе это позволить, но стало интересно согласиться ли парень давать за копейки. Он согласился с восторгом. Так Тоша обзавёлся постоянным мальчиком для снятия напряжения. У него не было нормированного рабочего дня. Порой Антон мог рисовать всю ночь на пролёт, соответственно и Ника он вызывал к себе, как вздумается. Иногда вздумывалось в три часа ночи или в пять утра. Впрочем, сохраняя зачатки совести, он всегда оплачивал ему такси туда и обратно.       Через три дня вернулся Марсель, а ещё через два они с Костиком вдвоём нагрянули к Тоше в гости. Костик сиял, Марсель улыбался, а на пальцах у обоих были надеты обручальные кольца. — Спасибо за хороший совет, — обнял Антона Костик. — Ух ты! Поздравляю! Что, Марсель, Костик хорош в любом виде? — подначил Тоша. — В любом! — подтвердил Марсель, притягивая своего уже мужа обратно к себе в объятия. — Я так привык, что он всегда рядом, что забыл сказать, как он стал мне дорог. Не сразу, врать не буду. Думаю, для всех очевидно, что было изначально. Я вообще не думал, что он согласится стать моим любовником, предложил на удачу. Ты не видел никогда Костика за работой. Такой строгий и официальный! — Марсель тепло улыбнулся. — А он согласился и вне работы оказался совсем другим: тёплым, открытым, весёлым и очевидно влюблённым в меня. Я сразу начал бояться, что причиню ему боль. Помнишь, мы говорили об этом несколько лет назад? — Тоша кивнул. — А потом как-то так вышло, что я перестал представлять свою жизнь без него. Только озвучить это не додумался, идиот! — Он повернулся к Костику, — мне больше не нужен Костя, давно уже. Недавняя встреча на выставке это окончательно подтвердила: к нему у меня злость за предыдущую нервотрёпку и ничего более. Я люблю тебя и только тебя. В любом виде, можешь хоть на лысо побриться. — Не надо на лысо! — замахал руками Антон.       Они втроём дружно рассмеялись. — Мы не захотели пышных церемоний и расписались сегодня только вдвоём. Извини, — смутился Костик. — Да ты шутишь! Извиняется он. Я охрененно счастлив за вас! Всё остальное не важно, — Тоша порывисто сгрёб в объятия их обоих. — Раз счастлив, тогда собирайся, — Марсель щёлкнул Тошу по носу. — Через час у нас заказан столик в ресторане. Посидим, отметим вчетвером. Миша ещё придёт. Родители Костика в другом городе, так что к ним мы съездим на выходных, а потом сразу на три недели в отпуск.       Они отлично провели вечер и много смеялись. Миша, дурачась, называл Костика мамочкой. Когда Антон уже садился в машину, собираясь ехать домой, его окликнули. Он обернулся и с удивлением увидел Германа. — Здравствуй, Тоша. Как ты вырос, я даже не сразу узнал тебя! — Герман? Откуда ты здесь взялся? — недоумённо спросил Антон. — По работе приехал, очередная командировка. Буду с столице ещё четыре дня. Составишь мне компанию по вечерам? — Компанию — это в смысле потрахаться, я так понимаю? — криво ухмыльнулся Тоша. — Думаю, у тебя есть с кем. Захватил ведь с собой милого мальчика? — Захватил, — Герман подошёл к Антону вплотную, — но ты стал такой аппетитный, что я готов отослать его домой. Заплатить тоже готов, разумеется. Тысяча галактов тебя устроит за четыре вечера?       Тоша расхохотался, а Герман нахмурился. — Ты меня, наверное, с кем-то перепутал, дорогой! Я не снимаюсь за бабки. Говоришь, я стал очень аппетитным? А вот о тебе того же не скажешь, — Антон с деланным сочувствием поцокал языком. — Постарел, а повадки всё те же. Только мне давно не восемнадцать, и подобное мне больше не интересно. Бывай! Привет жене и дочке!       На этом Антон сел в машину и, газанув, сорвался с места. Герман действительно постарел и стал хуже выглядеть. Некогда спортивная фигура чуть расплылась, глаза больше не сияли задором, виски стали совсем седыми. Ну так, ему уже пятьдесят с хвостиком, как никак. Много воды утекло. После этой встречи Тоша недоумевал, как он мог думать, что был влюблён в этого человека? Может, мимолётно и был, но более вероятно, что просто привязался к первому встречному, который его подобрал и приласкал. Сейчас сердце не ёкнуло совсем. Даже поностальгировать не потянуло.