Самозванцы

Наверное, это помещение было единственным местом на заводе, где мерцал тёплый жёлтый свет, а не мертвенно бледный, и где было хоть сколько-нибудь уютно. Это была комнатка квадратной формы, в которой стояла пара рядов обычных стульев с мягкими седушками и спинками, а поодаль от входа находился стол с электрическим чайником, разными сортами чая (из тех что были, а были они в небольшом количестве и без особых изысков), некоторым количеством гранёных стаканов в жестяных подстаканниках с гравировкой различных патриотичных символов, а над ним в стене находился динамик, из которого играла какая-то знакомая Олегу мелодия. Рядом с этим столом находилось небольшое возвышение с партой. Это место было похоже на ту штуку, с которой выступают профессоры в аудиториях университетов. За столом, а точнее рядом с ним, на стульчике сидел Коля. Он деловито пил что-то из стакана в подстаканнике и расслабленно мурлыкал в унисон мелодии, игравшей из того динамика. Собрание САЗС скоро должно было начаться, а его руководитель отдыхал и набирался сил, чтобы, видимо, хорошо выступить на нём. Удивительно, но Коля был абсолютно безмятежен, и только Мария, сидевшая в первом ряду стульев казалось сжатой, как пружина. Не было ни одной расслабленной мышцы во всём её теле, к тому же сидела она в абсолютно не естественной позе. Её глаза прожигали Николая, а тот изредка ловил этот взгляд и игриво подмигивал ей. Олег, конечно, подозревал, что Маша хочет занять должность Коли в САЗС, но чтобы она хотела этого настолько сильно, не подозревал. За Марией, скрестив руки на груди и со скукой разглядывая уже давно знакомое помещение, сидела Жиенна. В некотором разбросе от неё и Маши расселись все остальные знакомые Олегу чипированные, а Даня почему-то ушёл на самый крайний ряд, несмотря на то, что место было и поближе. На собрание больше никто не пришёл, хотя Олег почему-то думал, что сюда скопится весь первый корпус, но, видимо, у каждого этажа своё собрание в своём месте и со своим лидером. Это забавно, потому что тогда получается, что общежития завода похожи на своеобразные муравейники, у каждой части которых есть свои лидеры над лидерами поменьше, а эти поменьше, в свою очередь, управляют теми, что ещё поменьше. Вот она - наглядная иллюстрация общества ОСРНП. Не найдясь что ещё сделать, Олег подошёл к Коле без особой цели. Он прислушался к мелодии, игравшей из динамика и, похоже, начал узнавать её. Николай глотнул чифира и запел голосом, невероятно похожим на тот, что пел в песне. - Нарисуй мне небо в голубом сиянии дня, - витязь подвигал пальцем, будто он дирижёр огромного оркестра и, дождавшись, пока солист в песне закончит ту же строчку, что и он закончил, продолжил, - Напиши стихи, а лучше песни для меня. Если ты решишь, что можешь всё мне рассказать, ветер знает, где меня искать, - допел он, и начался припев. Олег, засмотревшийся на него, всё-таки вспомнил, что это за песня. «Ветер знает» группы Браво. У него в мире она тоже существует, но записана была уже настолько давно, что воспринималась как историческое достояние, поэтому Олегу было очень странно видеть, как современный человек слушает эту музыку, и притом она ещё не ушла в прошлое. - Олежа, ты чаю хочешь, может быть? - вырвал его из мыслей Коля и улыбнулся. Услышавший его пение всё ещё был в шоке от того, насколько идентичен голос Николая голосу солиста. Разве что умения петь у чипированного было чуть поменьше, но от этого суть не меняется, а ведь раньше Олег этого не замечал. - Да, давай, - неловко пролепетал он. - Ну вот, смотри тогда... у нас тут чёрный, зелёный. - А сахара нет? - взяв стакан и наливая туда кипяток, спросил Олег. На самом деле, он очень любил крепкий чай с сахаром, но последнего не смог найти. - Нет, извини, - снова улыбнулся Николай. - Буквально на прошлой неделе кончился, а нам его очень редко завозят. Олег вздохнул, но ничего не ответил. Заварив себе чай, он отошёл и взглянул на часы. Уже почти половина восьмого вечера, скоро начнётся собрание. Не найдя себе больше места, Олег сел рядом с Жиенной. К слову, сегодняшний рабочий день прошёл без особых приключений. От монотонной сборки деталек Олег чуть не уснул несколько раз, но ему удалось остаться на ногах и в состоянии работать. Правда, в этом чёртовом скафандре всё ещё неудобно, но по крайней мере дышать можно более менее спокойно и на том спасибо. - Ну, как тебе у нас? Олег сначала не понял, откуда исходит вопрос, но потом осознал, что рядом с ним сидит Жиенна и это от неё он услышал эту реплику. - Я тебе говорю, Олег, - грозно напомнила она о своём существовании. - Да, я... я задумался просто, - неловко хихикнул он, - Мне... да неплохо вроде... нормально, - сказал Олег первое, что пришло в голову, но это, однако, совсем не являлось правдой, - А ты здесь давно? - он завершил свой ответ вопросом, но только лишь для того, чтобы перестать рассказывать о себе и сместить фокус внимания, ведь врать Олег не любил и не умел. - Столько же, сколько и вот он, - Женя указала пальцем на Колю, который всё ещё слушал музыку и ничего не заметил. - Уже девять лет вместе здесь работаем, но так и не подружились. - Наверное, вы просто слишком разные люди... - предположил Олег. - Ага, я даже музыку не люблю. А он любит. Целями днями эту группу слушает, а мне не нравится, - фыркнула Жиенна и сложила ногу на ногу. - Почему? - Да голосок у солиста слащавый, и тексты мало смысла имеют. Вот бы что-то более серьёзное, патриотичное, тогда да. С последней реплики чипированной Олег даже не удивился, но с первой немного опешил. - Но ведь у солиста голос точь-в-точь на Колин похож... Жиенна пристально посмотрела на своего собеседника с раздражением в тонких чертах лица. Её винного цвета глаза уставились, не мигая, на Олега. - А мне какая разница? - с расстановкой произнесла она. В этот момент на возвышение вскочил Коля, а часы пробили половину восьмого вечера. Собрание началось. Музыка из динамика резко прекратилась, и заиграл уже знакомый Олегу гимн. - Дорогие рабочие, активисты и граждане нашей великой страны! - голос Николая звучал как никогда уверенно и вдохновлённо. Пока он говорил эту фразу, его руки сами по себе делали различные выкрутасы, засчёт чего речь становилась ещё более эмоциональной, - Сегодня мы все собрались здесь отдохнуть и обсудить нашу жизнь на заводе, но время это всё равно нужно провести с пользой, - он на секунду приостановился и заулыбался ещё пуще, чем до этого. - Поэтому давайте этим прекрасным летним вечером спланируем когда и на какие работы будет ходить наш этаж. Под гимн Коля спустился с постамента и вышел к сидящим на стульях, по пути подхватив свой подстаканник с недопитым чаем. Он расселся рядом с остальными участниками собрания, и все облепили его кружком. Пришли, а точнее подъехали на стульях и те, кто находился на задних рядах, только вот Олег сразу заметил, что Дани нету. Несмотря на то, что он этого обитателя завода совсем не знал, почему-то именно в этот день было заметно, что с ним что-то не то. Но сказать об этом Олег побоялся, поэтому, поёрзав, уселся таки на стуле справа от Коли. Николай сидел, широко расставив ноги, оглядывал собравшихся и улыбался. Потом он поставил локоть на ногу и опёрся на кисть руки щекой. Олег ждал, что он скажет, потому что понятия не имел, что они будут на этом собрании делать. - Давайте определимся. Кто хочет на подработки ходить? Рука Павла, к которому, как всегда, прилипла Настя, поднялась, хотя тремор одолевал её настолько, что мужчина не смог удержать её навису и нескольких секунд. - Я, - коротко сказал он. - Замечательно. А ты что делать будешь? - В столовую пойду. - Ага, - подтвердил Коля и потянулся за какой-то тетрадкой с ручкой. Крупным почерком с большим количеством завитков он записал: «Павел - столовая». - Я пойду двор убирать, - проворчала Жиенна, - А то есть вообще нечего в этой вашей столовой. Лучше заработаю себе на что-нибудь, - она как всегда была недовольна, но по ней действительно было видно, что есть нечего. Она была такая тощая, что походила то ли на палочника, то ли на живой скелет, а бледная кожа с сероватым подтоном выдавала в ней человека болезненного и, к тому же, очень голодного. - Сколько тебя помню, тебе всегда не нравилось у нас в столовой, хотя я этого не понимаю, - фальшиво улыбнулся Николай, - Но дело твоё, Женя, - закончил он и записал в тетради её тоже. Тут одновременно подняли руки Мария и Алевтина. - Я пойду в столовую, - коротко сказала Маша. - Тогда я во двор, - добавила Алевтина. - Запиши, Коль. Руководящий собранием уже написал «Алевтина - двор» и начал писать «Мария - столовая», как вдруг последняя девушка ужасно покраснела и тихо сказала: - Ой, а можно мне тогда тоже во двор?.. Николай с недоумением в лице повёл бровью, но зачеркнул начало слово «столовая», которое успел написать и исправил на «двор». Алевтина не смогла ничего сказать, а только посмотрела на Машу, подняв бровь и сделав вопросительный жест руками. Мария же стыдливо отвернулась от неё, но теперь она всё-таки добилась своего и должна была пойти на подработку во двор. Не ясно только, зачем ей идти именно с Алей. - Я с Пашей... в столовую, - практически прошептала Настя, как всегда по привычке вжавшись в Павла так, будто кто-то хочет причинить ей вред, и она прячется за него чтобы защититься. - Хорошо, - Коля записал и её. - Олеж, ты? - А ты куда? - эта реплика выскочила из уст Олега как-то сама по себе, без особых предпосылок или логического обоснования. - Во двор, - как будто ничего не произошло лучезарно улыбнулся Николай, - В общем, я тебя тоже запишу, да? - не дожидаясь ответа, он записал Олега на подработку во двор, и попаданец даже удивился, что Коля совсем не стал упираться. Только Жиенна почему-то подозрительно покосилась на Олега, и он не совсем понял, почему она так сделала, но толком не обратил на это внимания. - Так, вроде бы мы всех спросили... или кого-то забыли? - задумался Коля и, потирая подбородок, направился к столу, отрыл там какие-то бумаги и начал карандашом сверять тех, кого записал с теми, кто был, видимо, в официальном списке. Он таки понял, что кого-то забыл и поднял голову на находившихся рядом рабочих. - А где Даня? Этот вопрос отозвался у Олега в голове глухим стуком, будто бы кто-то пытался постучать по пробке, в роли которой выступали его мозги и психика. Действительно, где он? Николай подошёл ко всем членам собрания с видом, показывающим, что он нашёл пропавшего парня и прошёлся чуть дальше, к задним рядам стульев. Олег обернулся, только лучше бы он этого не делал. Там, где раньше сидел потерявшийся, теперь находилась его безжизненное тело (по крайней мере, с первого взгяда оно являлось таковым). Даня так и застыл в сидячем положении с открытыми и выпученными то ли от боли, то ли от испуга глазами и раскрытым ртом. Он не двигался и, судя по всему, не дышал. - Всё в порядке? - спросил у него Коля, будто бы ничего не понимая. Хотя почему будто бы, если, насколько помнил Олег, чипированные не понимают и не признают природу смерти? Но с другой стороны, у Олега в голове просто не складывался пазл, ведь он не понимал, как это - не знать, что такое смерть? Даже если они каким-то образом этого не понимают, то что они думают насчёт своей жизни в принципе? Они думают, что будут жить вечно? А что происходит, когда умирают родные люди? Всего этого Олег совершенно не понимал, и, пока вопросы продолжали приходить в его голову, он наблюдал, что будет дальше. К руководителю САЗС подбежали все остальные, в том числе и Олег, которого несли к несчастному Даниилу не тупой инстинкт и не интерес, а страх. Страх, что в этой ситуации если он хоть пальцем шевельнёт не так, как остальные, они это мгновенно заметят и всё поймут. Вблизи было ещё понятнее, что же случилось с Даней. Он был мёртв, притом окончательно и бесповоротно. Неожиданно все чипированные застыли в одной позе, и глаза их всех разом устремились в пустоту. Бывает такое, что люди смотрят куда-то, а потом переводят взгляд в расфокус, но это было другое. Чипированные никуда не смотрели. Это не было расфокусировкой, они просто смотрели в абсолютное и непонятное никуда. Что иронично, с такими выражениями лиц они выглядели одинаковыми с Даней. Липкая тревога подобралась к горлу Олега и сжала его холодной рукой с такой силой, что оно затрещало, и наружу вместо дыхания стало выходить сдавленное хрипение. Он не знал, что ему делать и как реагировать на всё это дальше, потому что у заводчан, судя по всему, случился некий сбой в системе чипа, но у Олега-то его нет. Правда, он всё равно имел привычку забывать двигаться и дышать во время сильного стресса, поэтому маскировка давалась ему не очень тяжело. Зато теперь понятно, почему Даня был таким странным, почему у него лицо было больше похоже на маску и почему говорить он толком не мог. Потому что он элементарно был на грани смерти и теперь её переступил. А вот другой вопрос - почему этого никто не заметил? Почему ему никто не помог? Чипированные продолжили стоять, как истуканы, а Олег задавался огромным количеством вопросов. Что дальше будет с телом Дани? От чего он на самом деле умер? Заметят ли они что что-то не так когда «загрузятся» и заметят ли впоследствии его пропажу? От всех этих мыслей у Олега закружилась голова, и он понял, что вот-вот всё то, что он съел за сегодняшний день (благо, этого было немного), выйдет из него через рот. Совладать с собой невозможно было ещё и потому, что чипированные в момент сбоя системы время от времени подрагивали так, будто они игрушки на батарейках, у которых эти самые батарейки сели и теперь при попытке их завести они дёргаются в мелких конвульсиях, но не могут больше произвести ни единого движения. Олег понял, что ноги его больше не держат, руки дрожат, а в глазах наворачиваются слёзы то ли от ужаса, то ли от того, что ком в горле подползает всё ближе и ближе. Он знал: если он прямо сейчас не уйдёт, всё произойдёт прямо здесь и это будет, во-первых, очень подозрительно, во-вторых, очень неловко. Поэтому, пока на фоне всё ещё играли позитивные песни группы Браво, он пулей выбежал из помещения, где проходило собрание, и направился к общему туалету, который, благо, был рядом. Олег в жизни никогда так быстро не бегал, но всё рано или поздно случается в первый раз, верно? Завалившись в одну из кабинок, он наклонился над унитазом и его вырвало. Слёзы сами собой покатились из глаз, как бы Олег не напоминал себе, что скоро нужно будет возвращаться и нельзя, чтобы кто-нибудь понял, что он плакал. Аргумент, что он мужчина и должен быть сильным тоже уже не работал, поэтому он учтиво нажал на кнопку смыва, всё ещё стараясь быть чистоплотным, сполз по стене кабинки на пол и обхватил колени руками. Олег понял, что находится опасно рядом с нервным срывом, но всё равно пытался быть тише, потому что страх, что его заметят, никак не утихал. Он попытался утереть слёзы, но их вытекло только в два раза больше, чем было, поэтому он оставил эту затею. Что удивительно, за время попадания в другой мир Олег ещё ни разу не плакал, хотя по натуре своей он был довольно эмоциональным и пугливым. Казалось, до этого его эмоции были закупорены им самим, засчёт чего в душе его их набралось столько, что стоило чему-то более менее значительному произойти, как всё и сразу стало выходить наружу. Олег обхватил голову руками и закачался взад-вперёд, пытаясь отогнать тревожные мысли, атакующие его с такой силой, что он хотел свалиться на пол, бить по нему руками, ногами и кричать, кричать что есть сил, пока голос не охрипнет. Вопрос «что делать дальше?» вертелся в его голове и, казалось, бил по ней как молоток по наковальне. Олег сморщился от практически физической боли и тут же ощутил животное чувство страха. Все мысли разом рассеялись, при этом продолжая давить на голову, и сердце забилось как бешеное. Олег вжался в пол. Ему было страшно так, что невозможно дышать, виски пульсировали, а горло саднило. Олег боялся, что смерть прямо сейчас придёт к нему, что его кто-нибудь обязательно найдёт, и что когда он придёт все всё поймут. Ему начинали мерещиться всякие звуки будто бы кто-то вошёл в туалет, но при этом не паникующей частью своего мозга Олег понимал, что это слуховая галлюцинация. От осознания этого ему стало только ещё хуже, потому что на него неожиданно нахлынул страх сойти с ума. Точнее, он думал, что это уже произошло, и что вся история со смертью Дани - домысел его больного мозга. В попытках совладать с собой и своей поломанной психикой, он старался дышать размеренно и по крайней мере перестать рыдать. Однако эти действия не остановили Олега от бесконечных мыслей, метавшихся в голове, при этом будто бы пытаясь перегнать друг друга в какой-то непонятной гонке. Он понимал, что не сможет выйти в таком состоянии обратно, но также он понимал, что чипированных, скорее всего, отпускать будет долго, так что ещё есть немного времени. И всё же, куда денется тело Дани? Задавшись этим вопросом, он ненароком вспомнил лицо мёртвого работника, только ещё раз навредив самому себе. Олег стиснул зубы до скрежета, когда почувствовал, как дыхание у него перехватило настолько, что следующие пару минут вдохнуть нормально он в принципе не мог. От злости на самого себя он стукнул рукой по двери кабинки так, что она затряслась, издавая характерное дребезжание. Олег зашипел от боли и, посмотрев на раскрасневшуюся от удара руку, расплакался ещё сильнее. В мыслях бегало губительное «какой же я идиот», «почему я не могу держать себя в руках?» и прочее из тех самых деструктивных вещей, которые в критическом состоянии делают только хуже. Неожиданно Олег вздрогнул от того, что ему снова показалось, что в туалет кто-то вошёл и позвал его по имени. Сидящий в кабинке на несколько секунд задержал дыхание и аккуратно посмотрел под дверь, чтобы понять, есть ли кто в помещении кроме него, но там никого и ничего не было. Поняв, что это снова его психика нагоняет страху, Олег только ещё больше расплакался от отчаяния, прекрасно осознавая, что из этого состояния он быстро не выйдет. Совершенно не понятно, как успокоиться и что делать дальше, зато было кристально ясно, что Олег смертельно устал. Он устал жить в постоянном страхе, чувствуя себя чужаком среди чужаков, он устал существовать с единственным смыслом - выжить. В конце концов, все перспективы в его жизни разом испарились, когда он попал сюда. Теперь ничего не ясно: нет мамы дома, которая каждый вечер там сидит, нет привычного университета, нет любимых книг, да даже блинчики привычные не приготовить. Никаких былых надежд, планов, мечт, ничего. И это пугало привыкшего приспосабливаться только к одному виду условий Олега до той степени, что он уже готов был поверить во Всевышнего, лишь бы только хоть что-то его спасло. Хотя, к слову, в его мире религия, как и, например, та же группа Браво, считалась чем-то настолько старомодным, что рассматривалась исключительно с точки зрения исторического феномена. Но шансов у Олега решительно не было, как и способов преодолевать эмоции и умения быть собранным в стрессовой ситуации. Он не видел смысла в этом всём. Зачем ему это - стать очередным заброшенным в тюрьму или убитым (смотря что они там применяют) преступником? Зачем стараться, если в конце концов только смерть? Зачем все эти Вадимы, Бори, Коли, Маши и остальное множество людей? Чем они ему помогут? Ничем. Решив, что смысла скрываться уже всё равно нет, Олег встал на ноги. Перед глазами поплыли кружочки и палочки, но он поплёлся дальше, открыв кабинку. Сердце не пришло в норму до конца, как и дыхание с трясущимися руками и ногами. Слёзы продолжали катиться, но Олег уже не всхлипывал, и это говорит о том, что скоро он совсем перестанет плакать. Оперевшись на раковину, он отдышался и поднял голову к зеркалу. Перед ним стоял парень с красными от рыданий глазами, трясущимися губами и взъерошенными волосами. Волосы Олег пригладил, потом снял очки, положил их на бортик раковины и умылся холодной водой. Это порядком взбодрило его, потому что тактильные ощущения всегда выводили Олега из таких ситуаций, но приступ всё ещё не совсем утих. Но если в родном мире в университетах и торговых центрах существовали комнаты, где можно было пережить подобные состояния, и процветали бесплатные консультации у психологов, то здесь же нельзя было перетерпеть приступ без постоянного беспокойства быть замеченным. Странно, кстати, что Олег не испытал ни одного за эти пару недель, но он сам для себя сделал вывод, что, наверное, это потому что всё это время находился в каком-то таком заснувшем состоянии, а полноценное осознание дошло до него только сейчас. Притом не просто дошло, а прибило к земле, как мухобойка с силой расплющивает жалкую муху. Казалось, никогда ещё за все двадцать четыре года жизни Олега к нему не приходило такого тяжкого, болезненного осознания. Вопросов всё равно оставалось больше чем ответов, но теперь-то он понял, какая лютая чертовщина здесь происходит. Похоже, дурдом был лишь демо-версией к остальному ОСРНП, да только вот Олег не распознал этого и теперь у него проблемы с тем, чтобы свыкнуться с новой реальностью. Всё правильно, действительно, чипированные - не люди. А, может, люди, но на половину. Потому что жуткое зрелище, которое буквально пару минут назад увидел Олег, не было похоже на поведение настоящих людей. То есть, конечно, чипированные сделаны из той же плоти и крови, но они не тоже самое, что обычные люди. Вопрос только один: какие такие люди, сидящие сверху, решили, что сделать такое с гражданами своего государства - хорошая идея? Он простоял ещё какое-то время над раковиной, восстанавливая сбившиеся дыхание. Олег вытянул руку вперёд и снова увидел, как её мелко потряхивает, до боли сжал в кулак в попытках ещё больше себя отрезвить, но лучше не стало. Вокруг стояла такая тишина, что страшно было шевельнуться, чтобы не прервать её. Олег всё ещё не понимал, как он собирается вернуться обратно и как объяснит, почему его так долго не было, поэтому решил вовсе об этом не думать и ещё раз посмотрел в зеркало. Больно было и глянуть на несчастного Олега: он был похож то ли на ребёнка, которого мама отправила одного в кабинет на прививку, и теперь дитятя трясётся от страха, то ли на настолько измождённого и беззащитного взрослого, что, казалось, он сейчас либо хлопнется в обморок, либо ещё раз заплачет от бессилия. Он утёр последние слёзы и решил быть сильным, хотя каждый раз, когда он давал себе это обещание, оканчивался сокрушительным провалом. Олег вышел из холодного белого туалета. Из места, где проходило собрание, всё также играла музыка с весёленькими мотивчиками и сладенькими голосами солистов. Слышались разговоры людей. Олег прошёл туда. Чипированные как ни в чём не бывало стояли у импровизированной кафедры, попивая чай и обсуждая что-то с довольными улыбками. Олег чуть было не споткнулся об стул, на котором сидел Даня (только теперь, получается, находилось его тело) и тут же, сдержавшись от того, чтобы вскрикнуть, заметил, что этот стул был отодвинут от остальных к входу так, будто бы чипированные отрицали его существование и как бы изгоняли его вместе с тем, что на стуле находилось, из своего круга общения. Олег понял, что наверное не стоит ничего трогать, но его поразило, как сильно всем остальным было плевать и на труп, и на тот факт, что в этом трупе когда-то была душа настоящего человека. Неожиданно из массы людей отделился один. Это был Коля. Он подошёл к Олегу, пройдя мимо стула и даже не взглянув на него так, будто бы его тут и не было. - А, я тебя потерял. Ты куда-то на пару минут пропал, мы тебя ждали, - улыбнулся он. «Пару минут?» - изумлённо подумал Олег. Он точно знал, что приступы у него могут длиться от десяти до двадцати минут, так что тут ни о каких паре минут и речи не могло идти. - Я... я отходил... - не смог грамотно объясниться он, пребывая в странном состоянии и пытаясь разглядеть в колиных глазах не заметил ли тот, что Олег плакал. Но Коля, видимо, ничего не понял. - Я понимаю. Пойдём, сейчас самая интересная часть! - воскликнул он с таким восторгом, что Олег даже позабыл о трупе, но потом снова чуть не споткнулся о него. Любопытно же, какая «самая интересная часть» может быть в месте, где буквально в двух-трёх метрах от людей сидит себе на стульчике мёртвое тело. Тут Коля потянул Олега, схватив его за плечо, пытаясь заставить войти в общую массу людей. Ноги Олега его почти не слушались, но тем не менее под влиянием железной хватки Николая он дошёл до того места, куда его пытались втолкнуть. Все говорили между собой или просто распивали чай, оперевшись на кафедру и осматривая всех с полным презрения лицом, как это делала Жиенна. Как только Олег появился там, она вцепилась в него взглядом, притом так, что он почувствовал себя неуютно и захотел куда-то спрятаться. Тоже самое сделал и Паша, только он смотрел на Олега почему-то с каким-то любопытством в лице, а не презрением. Он трясущейся рукой с длинными и, на удивление, достаточно ухоженными ногтями поднимал чай к губе, немного отхлёбывал и потом большим пальцем другой руки вытирал усы и бороду под губой. Впалые и одновременно раскрытые на всю ширину глаза выдавали в нём человека обезумевшего или просто очень больного, а скулы, сильно выпиравшие из-за болезненной худобы, только добавляли его чертам лица угловатости. Он весь был какой-то такой геометричный и нескладный, на фоне чего девчушка Настя со своими румяными щёчками, большими глазами и золотой косичкой выглядела живее всех живых. Особенно много несуразности этой паре добавляло то, что они почти никогда не разговаривали между собой, а только переглядывались с каким-то абсолютно особенным выражением лица и всегда были рядом друг с другом, где бы ни находились. Правда, иногда Анастасия всё же шептала что-то на ухо жениху, на что тот отвечал важным и степенным киванием, и на том диалог прекращался. Тем временем рядом стоящая Алевтина пыталась отбиться от Марии, которая всё старалась ей что-то рассказать, неловко трогая Алю за плечо в попытках обратить на себя внимание. Но ей не было интересно, и она пыталась отползти к Коле только лишь для того, чтобы сказать, что пора бы начинать «самую интересную часть». Тогда Николай распрямил спину, таким образом потягиваясь и покивал головой на резонное замечание Алевтины. Маша же так и осталась стоять в стороне, переводя взгляд с Али на Колю. Было видно, как гнев расползается по её лицу и буквально через пару секунд она уже была готова впасть в истерику, но держалась из последних сил. - Ладно, давайте же начнём, - хлопнул в ладони Николай, призывая внимать ему. - Сегодня наша тема для обсуждения - ответственность человека перед обществом. Пообсуждаем да разойдёмся. Хотя, как по мне, разговор с приятными людьми на приятные темы - самый лучший отдых. Тогда все с довольными лицами расселись на стулья. У каждого в руках было по подстаканнику с крепким чёрным или зелёным чаем, и первым начал беседу Коля, как управляющий собранием. - Я эту тему не просто так взял. Я выбрал именно её потому что знал, что каждому из вас есть что сказать, - он прервался и одним глотком выпил пол стакана чая, - Но я считаю, что каждый из нас ответственный за ту часть работы, которую он делает. То есть мы с вами, работники завода, помогаем обществу именно в этой сфере. И притом каждый из нас чей-то сын или дочь, а значит мы должны своим родителям вырасти хорошими людьми. И в этом смысл. Так строится счастливое прогрессивное общество, - довольный своим монологом, он улыбнулся и жестом показал, что ждёт точек зрения всех остальных присутствующих. Павел поднял руку. Коля кивнул ему в знак того, что он может говорить. Олег, переводя взгляд с Николая на остальных, оставался молчалив. Он чувствовал себя двенадцатилетним мальчишкой, который пошёл на классный час вместе с одноклассниками, но никак не взрослым человеком двадцати четырёх лет, сидящим на собрании главного завода города Славозаводска. Честно говоря, Олег думал, что «самая интересная часть» будет выглядеть солиднее. - Я думаю, мы ответственны и за наши умы тоже. Всё-таки для того, чтобы строй процветал, нужно чтобы он был в наших головах. А тех, кто не согласен, нужно переубеждать или вообще исключать из нашей системы, - заключил Павел. Во всё время, что он говорил, ни одна мышца на его лице не шелохнулась, из-за чего создавалось ощущение, что он и не человек вовсе, а какая-то марионетка, которую озвучивает кукловод, сидящий где-то поодаль и прикрытый чем-то так, что его не видно. Все одобрительно кивнули на его заявление. Олег тоже по инерции это сделал, но от удивления у него брови вверх поползли. Однако не успел он ничего на этот счёт подумать, как ему пришлось отвлечься. Он услышал шум позади себя. Обернувшись, он увидел, как какие-то люди в серой форме и странными пластиковыми заслонками на лице пакуют в чёрный пакет тело Дани. Эти прозрачные пластиковые экраны перед их лицами нужны были, видно, чтобы они не вдыхали всякие ненужные пары, когда работают с телом. Не ясно только, как заслонки действуют, ведь они не присоединялись к лицу вплотную и создавали лишь видимость защиты. Люди молча с каменными лицами уложили труп в мешок и, вчетвером подняв его с разных сторон, заметили прикованный к ним взгляд Олега. Он был единственным, кто замечал этих людей. Тут один из них поймал его взгляд, что заставило его вздрогнуть от страха. Поймавший взгляд человек потянулся к уху своего коллеги и что-то прошептал, почти не открывая рта, при этом указав пальцем на него. А у того внутри всё сжалось, и страх начал накатывать с новой силой. Его всё ещё преследовало ощущение, что он спятил и видит этих людей один, и что на самом деле их нет. Сложность заключалась в том, что чипированные их, судя по всему, действительно не видели, и Олег уже не знал, что и думать. С одной стороны - бояться за свою безопасность, потому что то, что сделал один из этих людей говорит о том, что она под угрозой; с другой - пытаться разобраться со своей головой и убедиться, не сходит ли он с ума по-настоящему. Олег сглотнул ком в горле и прочувствовал, как он идёт по пищеводу практически на физическом уровне. Его лицо непроизвольно сморщилось, и он, чувствуя догоняющую его тревогу, постарался сконцентрироваться на разговоре коллег. Олег отвёл глаза от уже удаляющихся людей в костюмах и встретился взглядом с Жиенной, которая, однако, сразу же отвела его с таким видом, будто бы ей вообще нет дела до того, куда Олег смотрит и зачем. - Вообще ответственность перед нашим окружением и перед нашей державой в частности, - эмоционально продолжала Маша, первую часть монолога которой Олег не услышал, - Это наша главная обязанность в жизни! Вот я, что бы у меня на душе не творилось, я всегда буду верна родине! - она так активно жестикулировала, что зашибла локтём рядом сидящую Алевтину, после чего та недовольно отодвинулась, а Мария неожиданно забыла про все свои мысли и резко сменила тон, - Ой, Аля, прости, я случайно, - она попыталась дотронуться до места ушиба, чтобы, видимо, оценить масштаб причинённого ею ущерба, но Алевтина грубо отстранила её. - Ничего страшного, - вроде как дружелюбно сказала она, но всё равно отъехала на стуле подальше от Маши. Мария же, в свою очередь, успела порастерять весь настрой и не нашлась, что ещё сказать, а потому просто присовокупила тихое «вот» и потупила глаза. Тут Коля, который, не особо слушал Машу (это было ясно по его скучавшему виду), зевнул, прикрыв рот рукой и встал с места. - Что ж, друзья-товарищи, нам пора расходиться. Время уже без двадцати девять, - сказал он, таким образом закрывая собрание, - Уже пора бы и отдохнуть. К тому же, сегодня мы почему-то дольше просидели, чем обычно, я даже и не понял, почему так время быстро пролетело, - Николай улыбнулся. - Наверное, это потому что оно всегда улетает быстро, когда приятно проводишь время. И все встали, стали мыть за собой кружечки и ставить их на стол, расставлять стулья как они были до собрания, просто стояли в стороне и о чём-то разговаривали. Олег один понял, почему время для Коли и всех остальных пролетело так быстро. Потому что они минимум двадцать минут к ряду были в «заглючившем» состоянии, и это весьма логично, что об этом они совершенно не поинят. Сделав перерыв от тяжких дум, мучавших его, он помыл свой стакан и, постояв там ещё немного для виду, ушёл. Олег был не просто уставшим, он был раздавлен этим вечером. Его сознание заполняли страх, тревога, безысходность и куча мыслей о том, что за ним придут и что-нибудь с ним сделают. Одновременно с этим там были и мысли, которые талдычили ему, что пора бы уже перестать бороться, ведь всё равно ничего не поможет ему выжить в этой стране ненастоящих людей с ненастоящими личностями. Придя в свою комнату, Олег с силой захлопнул дверь, закрыл её на все щеколды и замки, выключил свет и кое-как стянул с себя одежду. Он плюхнулся на кровать и понял, что ему пора уже спать, ведь завтра опять в шесть утра разбудит Люба, опять десятичасовая смена, опять всё это... эх, лучше бы Олег остался там, в дурдоме, и помер бы под ярлыком революционера, чем бесцельно жил бы здесь. С такими мыслями он лежал, смотря в потолок, и слушал, как чипированные говорят монотонное «спокойной ночи», которое звучало из их ртов не потому, что они хотели пожелать это друг другу от чистого сердца, а потому, что так надо. Потом Олег услышал, как одна за другой закрываются двери, и отвернулся лицом к стене. Он ранее и не мог предположить, что когда-нибудь окажется в обществе, где никто не знает, что такое смерть.