Поднебесье 23 года назад.
— Нет! Аида... Мужской голос был полон волнения и беспокойства. Персий моментально подхватил возлюбленную, пытаясь удержать её от падения. — Всё хорошо. Правда хорошо... — Нам нельзя оставлять всё так. Это убьёт тебя! Уже убивает! — Я не могу. Просто пойми, что не могу, ладно? — Аида выдохнула и, почувствовав, как тяжесть отступила, встала на ноги. — Как бы ты сама потом об этом не пожалела, — Персий сузил глаза и недовольно скрестил руки на груди. — Не пожалею. Единственное, о чём я прошу тебя сейчас — помощь и поддержка. Это необходимо мне, — глаза женщины сверкнули надеждой. Божественная сущность весны и растений тяжко вздохнул и покачал головой. — Он того не стоит. Слишком многое ставится под угрозу. Если он появится на свет... — ... я буду счастлива, — Аида приложила ладонь к руке возлюбленного и улыбнулась краешками губ. — Хоть раз во всей этой вечности я буду счастлива. — Но как же я?! — Это другое, — женщина отвернулась от Персия, всё ещё помня о том, что чувства не должны мешать ей быть той, кем она на самом деле являлась. Божественной сущностью мира мёртвых душ. Ей нельзя демонстрировать свои настоящие чувства. — Знаешь, что… разбирайся с этим сама! Персий развернулся, но был перехвачен за запястье и остановлен Аидой практически мгновенно. — Нет. Я не позволю тебе уйти, но и его я не отдам, чего бы мне это не стоило.***
Наши дни.
— Я зайду? — Он прищурился и кивнул в сторону комнаты, практически не спрашивая позволения. Айлин сглотнула и отступила назад. Дыхание отчего-то сбилось, заставляя её рвано принимать в себя кислород. В комнате до сих пор был выключен свет, а за окном всё ещё лил дождь, являясь единственным источником, который нарушал тишину. Почти. Лишь дождь.... дыхание и биение сердец. Его – почти спокойное, умеренное, тихое. Её – неравномерное, быстрое и чрезвычайно громкое. Чёрт. Райс выдохнула и закрыла дверь, после чего обернулась, замечая, как Эдриан подошёл к окну и устремил взгляд на ночной город.«Так проще, когда мы наедине, да? Ты смотришь в окно и надеешься, что меня нет рядом. Но я здесь, Эдриан. Я знаю, что ты не хочешь, но я здесь».
— Почему не сказала? Его стальной голос нарушил тишину комнаты и заставил маленькое сердце забиться чуть быстрее, чем раньше. Как будто прежнего ритма было недостаточно... Она напряглась, чувствуя скопившееся волнение внутри грудной клетки и сделала несколько неспешных шагов в его сторону, опуская изумрудные глаза в пол. — Детективы знают о записке. — Детективы. Не я, — скрещенные на груди руки заставили его спину напрячься, продемонстрировав весь спектр мышц, легко просвечивающихся через серую ткань футболки. — Эдриан... — она выдохнула свою вину вместе с воздухом, однако легче ей совсем не стало. Она была виновата, кажется, во всём. В особенности перед ним. Боже, как же она была виновата перед ним. Она бросила его в самое отвратительное время, когда больше всего была нужна ему, когда её поддержка была равна глотку свежего воздуха. Но она не подарила эту поддержку. Наоборот. Ударила ножом в спину, добираясь остриём до самого сердца. Уничтожила его. Но не по своей воле. Он не знал, но не по своей. Эдриан до сих пор думал, что все те слова были правдой. Как же это больно сейчас. Гораздо больнее, чем было весь прошедший год. Им обоим. — Айлин... — он обернулся к ней, упираясь поясницей в подоконник, но не расцепил руки. Будто закрывался. Будто демонстрировал своё молчаливое нежелание подпускать её снова. Однажды он уже ошибся, поэтому в этот раз точно не споткнётся о старые грабли. Она не видела его лицо, ведь лунный свет теперь упирался в спину молодого человека, однако, по непонятной причине, она чувствовала его замешательство и, возможно, осуждение. Она чувствовала, что ему было тяжело. Точно так же как и ей. — ... зачем ты вернулась? Вопрос, который волновал его с того момента, как он встретил её в своей комнате у балкона. Стоило ему только увидеть её спустя целый год разлуки, первой спасительной мыслью было прогнать девушку прочь. Как самозащита... чувство самосохранения, нежелание вновь чувствовать ту боль, которую она причинила в тот роковой день. «К тебе. Я вернулась, чтобы хоть раз увидеть тебя снова. Я должна была убедиться, что у тебя всё хорошо». И убедилась. Дура. Ну что, каково это - прийти и убедиться, что у него всё прекрасно? Что он нашёл идеальную замену с точно такими же зелёными глазами и светлыми волосами? Что он, должно быть, теперь счастлив… ...без тебя! — Я навещала брата, а Фифи... она была очень удивлена моему появлению в городе, поэтому решила взять меня с собой на вечеринку, совершенно не предупреждая о том, кто её устраивает. Голос становился всё тише с каждым новым словом. Она опустила взгляд и покраснела. Розовый румянец был заметен даже при тусклом лунном освещении. Как это... Необходимо. Да. Именно необходимо. Ему, кажется, не хватало её смущения. Уголок губ Эдриана незаметно дрогнул в усмешке от пропитавшего его тело чувства ностальгии. Он выдохнул, оторвался от подоконника и сделал несколько шагов в её сторону, практически уничтожая всё свободное пространство. — Врёшь. Её сердце прерывисто ударилось о грудную клетку, чтобы потом застыть в невесомости. Оно безжалостно сжалось, посылая по телу сплошную нить новой волны смущения. Она врала, а он без проблем это понял. Иначе зачем бы она принесла с собой тот картонный стаканчик с кофе? Зачем ждала его в комнате на балконе? Конечно она пришла к нему. Целенаправленно и непринужденно. — Эдриан, я... — Айлин подняла взгляд изумрудных глаз в его сторону, встречаясь с тёмной серостью пепла, — ... я хотела поговорить. Одна тонкая прядка серебряных волос неудобно лежала на её лице, обостряя в мужчине потребность коснуться, заправить прядь за ухо и провести кончиками пальцев по её лицу, наслаждаясь нежностью кожи. Он уже почти поддался этому порыву, но сжал руку в кулак, не позволяя себе перейти границу от наваждения. Нельзя. — О чём? — Его голос вновь стал стальным и холодным, позволяя ему скрыть своё тепло и жуткий интерес за маской равнодушия и суровости. «Только не говори о нас. Ведь нас, как таковых, давно уже нет. Ты сама разрушила то, что было. Ты сама воздвигла эти стены. Сама решила поступить так...» — Мне было важно знать, что у тебя всё хорошо, — она грустно улыбнулась и отвела взгляд в сторону, пожимая плечами. — И я действительно рада, что так оно и есть. Действительно. Ведь девушка, которая пришла в комнату Эдриана и была практической копией Айлин, наверняка помогла ему выбраться из того омута, в котором она его оставила. Наверняка она стала его новым глотком воздуха. Новым светом среди непроглядной тьмы. Новым счастьем и поддержкой. Наверняка, она справилась с этим лучше, чем справлялась Андреа. Он молчал. А в её лёгких становилось всё меньше воздуха. Если бы ей сейчас было позволено сказать ему о том, что тогда это была вынужденная мера. Если бы она сейчас могла сказать ему о том, что ни на секунду не прекращала любить его, запираясь ночами в ванной и наполняя её своими слезами в моменты, когда в голову возвращались воспоминания о нём... О их совместном прошлом. О любви, которая наполняла сердца ярким пламенем и делала их самыми счастливыми на этом свете. Они так идеально подходили друг другу, были единственным настоящим дополнением друг для друга. Она — его маленькой хрупкой девочкой, которую хотелось закрыть и уберечь от всего мира. Он — её каменной стеной, рядом с которой было всегда спокойно и невероятно легко. — А ты, Айлин? Ты счастлива в своей новой жизни? Она прикрыла глаза, подавляя холод от окутавших тело мурашек. Неужели ему было до сих пор интересно? Неужели он всё ещё хотел знать об этом? После всего, что она сделала... Нет. Я не смогла забыть тебя. Я не смогла. Не справилась». — Не уверена, что могу дать тебе однозначный ответ. Её голос заметно дрожал, вторя пальцам и всему телу в целом. Рядом с ним было слишком больно. Рядом с ним было слишком невыносимо. Как же сложно, чёрт возьми, бороться с желанием коснуться, дотронуться, обнять... — А тот парень... — она заметила, как его руки непроизвольно сжались в кулаки, а костяшки пальцев побелели от напряжения. — У вас всё хорошо? Она сглотнула и вновь встретилась с внимательным взглядом. Он ожидал. Интересовался. Был строг и взволнован. Ему ведь было интересно, на кого она смогла его променять тогда, год назад. Только вот он не знал, что никого не было. Ни тогда. Ни сейчас. Но она не могла об этом сказать. Нельзя. — Эдриан... — Айлин вздохнула, прикрывая глаза и пытаясь подавить ту боль, что растекалась по всему телу, — я не хочу об этом. Райс сделала шаг назад и развернулась, планируя закончить разговор, но тяжёлая рука аккуратно обхватила её запястье и развернула обратно, чуть ближе прижимая её к мужчине. — Он обидел тебя? Его глаза были прищурены, а челюсти сжаты. Слишком близко. Слишком тесно. Тишина комнаты теперь нарушалась быстрыми ударами сердец и их громким дыханием, которое на этот раз было чуть прерывистее, чем прежде.«Боже, как ты можешь волноваться обо мне после той боли, что я тебе причинила?»
Он разбивал ей сердце на куски. Сейчас. Лишь показывая своё волнение. Ну же. Нужно всего-то решится на этот шаг. Сказать ему, что никого не было. Что всё тогда было ложью. — Эдриан... Громкая мелодия разрушила тишину комнаты, заставляя молодого человека сделать шаг назад, прерывая то касание, что внушало уверенность в том, что она должна сказать ему правду. Какая глупость. Какая неосторожность. Слава Богу её прервали. Взгляд нечаянно набрёл на экран смартфона, замечая имя звонившего. «Офелия» Наверняка это та девушка — блондинка с зелёными глазами. Надо же, звонит ему, переживает. Нуждается. Он бросил на неё равнодушный взгляд, но всё же скинул звонок и направился в сторону выхода, крайний раз оборачиваясь на Райс, когда стоял уже рядом с дверью. — Скинь мне номера твоих детективов, ладно? — Айлин кивнула, в который раз удивляясь его заботе. — И если вдруг кто-то вновь напишет тебе записку, говори мне. Это опасно. И он ушёл, оставляя её наедине с собой и запахом корицы, позволяя лишь вдыхать шлейф цитрусового аромата его духов. Надо же, из-за напряжения она совсем не заметила, что он до сих пор пользуется именно тем парфюмом, который она когда-то ему подарила. Удивительно. Удивительно и больно. Да, записки действительно опасны. Да, они совершенно неясны ей, но сообщения, которые ей присылали год назад были гораздо опаснее. Те сообщения, в которых говорилось о планировании убийства. О смерти Эдриана.