Дорога домой

Им приходится разделиться. Кроули приходит в негодование от одного лишь предложения поехать на заднем сидении его машины втроем. — …расширить пространство, — пытается было предложить Азирафаэль, но встречает море возмущения. — Да как ты смеешь! — Кроули буквально закрывает грудью старинный черный автомобиль, выглядящий, впрочем, очень ухоженным, — не смей трогать мою машину! Даже не думай об этом, ангел! В итоге Дин и Сэм отправляются с Азирафаэлем на такси, оставив Кастиэля в одной машине с демоном. В ресторане, безумно дорогом и пафосном, мужчина на входе пытается было сделать замечание Дину и Сэму, очевидно, оценив их платежеспособность. Но под взглядом Азирафаэля будто бы забывает об их существовании, и вежливо провожает их за столик в углу. — Не сочтите меня грубым, просто здесь довольно строгий дресс код, — поясняет Азирафаэль, — пришлось немного, — при этих словах он недовольно морщится, — подправить его память. Полагаю, Кроули скоро появится, — он утыкается в меню, с видом крайней заинтересованности. Словно в подтверждение его слов, на улице слышится скрежет тормозов. Кроули появляется в дверях буквально через несколько минут, и с ним абсолютно целый и здоровый Кастиэль. Дин облегченно выдыхает, наблюдая, как они фланируют между столиками. За спиной Кроули высокая блондинка в деловом костюме, с аккуратным пучком волос и в тоненьких квадратных очках, неожиданно поднимается с места. Выплескивает своему спутнику в лицо содержимое бокала и направляется к выходу. Под полным мужчиной ломается ножка стула. Официант, подливающий в бокал вино, промахивается и попадает джентльмену на брюки. Практически идеальная атмосфера взрывается возмущенными возгласами. — Похоже, у него хорошее настроение, — комментирует Азирафаэль из-за своего меню. — Хорошее настроение? — неожиданно возмущается Сэм, — и что, это дает ему право пакостить людям? — Ну что ты, — Азирафаэль откладывает меню в сторону, улыбается им, — небольшие демонические шалости. Уверен, тот джентльмен получил по заслугам. Кроули не трогает невинных людей. — Невинных людей не существует, — парирует подошедший Кроули. И отодвигает для Кастиэля стул. Тот замирает на какое-то время, но довольно быстро берет себя в руки и садится. — Неужели? А что насчет нашего общего знакомого Плотника? — спрашивает Азирафаэль с лукавой улыбкой. — Исключение, которое подтверждает правило, — отвечает Кроули, вольготно раскинувшись на стуле, — кстати, вон идут наши друзья, — он кивает в сторону входа. Вновь прибывшая пара выглядит очень странно, по мнению Дина. Невысокая женщина в черном тренче и дурацкой шапке в виде мухи (Дин готов поставить десятку, что такой облик мог выбрать только чокнутый трикстер — Гавриил) и высокий ослепительно красивый мужчина в сиреневом, ужасно дорогом с виду, костюме и с сиреневыми же, холодными глазами (а вот так, по мнению Дина, выглядят князья преисподней). — Гавриил, — приветливо кивает мужчине Азирафаэль, приподнимаясь со своего стула, и Дин от удивления давится воздухом. Кроули ограничивается кивком. — Лорд Вельзевул, — произносит он. Лорд Вельзевул кивает в ответ. Он (она?) в женском теле, что несколько смущает Дина. Кроме того, на его вкус, это тело не слишком привлекательно для демона, которые вроде бы используют свои тела для соблазна смертных. — Ты мне тоже не кажешься привлекательным, — говорит Вельзевул холодно, склонив голову, рассматривая Дина с ног до головы. Дин снова давится воздухом. Подошедший официант разливает по бокалам вино, которое они совершенно точно не заказывали. — Я взял на себя смелость сделать заказ, — поясняет Азирафаэль, — боюсь вам придется положиться на мой вкус. Дин решает, что удивляться глупо. Кроме того, он все равно понятия не имел, что ему заказать, да и время они сэкономили. — Решил пересмотреть свои взгляды по осквернению сосуда? — ехидно спрашивает Кроули у Гавриила, кивая на его бокал. — Я всего лишь осведомлен о нормах приличия, — отвечает Гавриил хладнокровно, на что Вельзевул отчетливо громко хмыкает, — быть может, приступим? Дин собирается с мыслями, чтобы начать, но Сэм его опережает. — Его звали Азазаль, — говорит он хмуро, опустив голову, — он был желтоглазым демоном, и он убил нашу мать… Они рассказывают практически час, сменяя друг друга. За это время трижды подходит официант, сервирует стол, наполняет бокалы. Ни Кроули, ни Гавриил не проявляют к еде никакого интереса, более того, официант даже не пытается поставить перед ними приборы или тарелки. Зато Азирафаэль и Вельзевул словно соревнуются, кто успеет попробовать больше. Дин уверен, что не сможет есть физически, но машинально пробует что-то, что оказывает лобстером, и уже не может остановиться. Они говорят, говорят и никто не удивляется. Их слушают с непроницаемыми лицами, только Кроули отпускает ехидные реплики по ходу рассказа, да Азирафаэль пытается улыбнуться подбадривая, но, честно говоря, Дин боится его настолько, что предпочел бы обойтись без его улыбок. — И я убил Смерть, — подводить Дин итог своего рассказа о черной метке. — Даже Азраилу надоело в этом участвовать, — комментирует не слишком-то впечатленный Кроули, — шутка ли, столько лет… — он делает внушительный глоток из бокала, вино в котором остается на том же уровне. Похоже Кроули не считает нужным полагаться на скорость официанта. — Кстати, почему именно мы отвечаем за тела всадников? — интересуется Гавриил у Вельзевула, — тебе не кажется, что это все-таки адская епархия?  — У нас и так постоянно делают тела, мы не можем отвечать еще и за всадников. Демонов, знаешь ли, куда чаще стремятся убить, — спорит Вельзевул, но как-то вяло, будто ее не слишком заботит, кто именно производит эти тела, — кроме того, такова Её воля, — она показывает на небо. — Мы ещё вернёмся к этому разговору, — предупреждает Гавриил. — Попробуй, — лениво предлагает она (он?). — Погодите, вы считаете, что Смерть жив? И остальные всадники, которых мы убили, тоже? — растерянно спрашивает Сэм. — А ты заметил, что в мире прекратились войны, голод и болезни? — язвительно спрашивает Вельзевул, — или может исчезло Загрязнение? — Вы их просто развоплотили, — говорит Кроули, — нет, конечно, полагаю, это было не так уж и просто, но суть одна. — Это ненадолго, они, как правило, быстро возвращаются, — «успокаивает» их Азирафаэль. Кроули ехидно хмыкает, и получает очередной недовольный ангельский взгляд. — Прошу продолжайте, — просит Гавриил и улыбается широкой улыбкой маньяка. Они продолжают. — И Она явилась мне во сне, и сказала, что нам следует ехать сюда. В Лондон. Здесь нам… помогут, — неловко заканчивает Кастиэль, не упоминая ни «бог есть любовь», ни «он всегда был хорошим». — Как странно, — Гавриил впервые выглядит искренне заинтересованным, — веками мы не слышали Ее голос, и вот Она говорит с тобой. Что в тебе такого особенного? Кастиэль неловко пожимает плечами. — Я не знаю, — говорит он, — может быть Ей стало… жаль нас? — Но ведь это не все, — вмешивается Кроули, и Дин смотрит на него практически с ненавистью. Он ждет, что Кроули сейчас озвучит все, что Кастиэль не рассказал, и, искренне удивляется, когда тот говорит о чем-то другом, — Она не просто говорила с ним. Она вмешалась. Время сдвинулось, здесь, на земле. Не на какие-то пару лет, несколько десятков. Разве вы не ощущаете? — Да, милый, — говорит Азирафаэль, — да, я… я помню то, что еще не случилось, наш коттедж и… неважно, — неловко заканчивает он. — На небесах времени нет, — произносит Гавриил задумчиво, — но с душами и правда непорядок. Как будто кто-то был недавно и вернулся обратно… в аду тоже самое? Вельзевул кивает. — Что же побудило Ее вмешаться? — спрашивает Кроули и внимательно смотрит на Гавриила, — что вы наделали? — Запасной план, — отвечает вместо него Вельзевул, — это запасной план. Вы же не думали, что мы пустим все на самотек? — И кто-то из демонов или ангелов подписался на такое? — спрашивает Кроули скептически, — вы же им память стерли, — он кивает на Кастиэля — А какая причина может быть, чтобы нам отказать? Воспоминания легко восстановить. Чем еще они должны быть недовольны? Мелкие ангельские чины получили свой шанс хорошо продвинуться по службе. Низшие демоны, никогда не бывшие ангелами, как бы еще их пустили к управлению? — спорит с ним Гавриил, — все они знали на что шли. — Вы подправили их воспоминания, — продолжает Кроули, — как вы могли быть уверены, что они справятся? — Ну не всем же. За Америку отвечала Наоми, она все помнила, и могла доложить мне в случае ошибки, — говорит Гавриил хмуро. Кроули фыркает, — она всегда была ответственной! — Гавриил словно защищается, — кто же мог подумать, что там начнется такой… — Бардак, — подсказывает Кроули, — даже тела им нормальные не могли сделать. — Американский план и состоял в том, что ангелы и демоны не смогут иметь нормальные тела, — холодно отвечает ему Гавриил. Кроули хмыкает, всем своим видом выражая недоверие. — И им понадобятся определенные… вессели? — уточняет Сэм, — подходящие исключительно для них? — Да, — говорит Гавриил хмуро, — и архангел Михаил и Люцифер, вселившись в вас, встретились бы на поле битвы, ознаменовав начало конца. Кроули усмехается. — То есть архангел Михаил собиралась вселиться… в него? — он кивает на Дина. — А что именно тебя смущает? — спрашивает Дин зло. — Чужое тело, вот что! Это отвратительно. И негигиенично, — Кроули изображает гримасу искреннего отвращения. — Ага, в шестнадцатом веке три года проторчал внизу, лишь бы не использовать чужое тело, — усмехается Вельзевул, — для демона ты всегда был чересчур брезгливым. Неженка. — Уж лучше быть неженкой, чем жить в теле монаха с сифилисом, — бросает ей Кроули. — Ты же мог его излечить, дорогуша. Сам же не захотел заморачиваться. — Демоны лечить не умеют, — возмущается Кроули. — Неужели? Думаешь мне твои штучки неизвестны? С десятого века и себя лечил и этого, ангела своего. Считал, что ад был не в курсе? За идиотов нас держишь? Ангел смущенно отводит глаза. Дин и не знал, что ангелы могут быть смущены, особенно вот этот, конкретный. Кроули же выглядит так, словно быть пойманным на лжи — абсолютно привычная для него ситуация. Он пожимает плечами, и подзывает официанта, чтобы тот освежил их бокалы. — Он способен лечить? — интересуется Гавриил, — а чего ты раньше не рассказывал? Мы могли бы… — Он бы к вам не вернулся, — холодно отрезает Вельзевул. — Меня нельзя прощать! — одновременно с ней (с ним?) возмущается Кроули, — я — непрощаемый, это всем известно! Азирафаэль закатывает глаза. — Мы немного ушли от темы, — неожиданно вмешивается в их перепалку Сэм, — мы говорили об американском сценарии. Гавриил смотрит на него так пренебрежительно, будто это стул решил заговорить с самим архангелом. Вот Гавриил отлично похож на знакомых Дину ангелов. Про себя Дин решает называть его мудаком. — Вы назвали его американский, — замечает тихо Азирафаэль, — не запасной. Значит есть и еще… попытки? — Есть шесть запасных сценариев, — говорит Гавриил словно нехотя, — шесть… дубликатов. — Было, — резко бросает Вельзевул. — Да… было… — Гавриил медлит, — мы хотели… проверить. Есть ли… действительно ли… — Да соберись уже! — взрывается Вельзевул. — Ни хрена не вышло. Ни один сценарий не сработал, везде нашлись свои придурки, которые вмешались и все испортили. — Отлично, мы выходит одни из этих придурков? — взрывается Дин. — Погодите, — останавливает его Азирафаэль, — то есть, если верить статистике, божественный замысел в итоге не предполагает… уничтожение земли? Ведь кто-то же направил этих, как вы выразились, «придурков»? — Это может быть случайностью, ангел, — устало замечает Кроули, — шесть сценариев не такое большое число. — Это не случайность, — говорит Вельзевул, и с намеком смотрит на Гавриила. Тот молчит, тяжело сжимая кулаки, — ну? Ты скажешь им или мне сказать? — Я получил… выговор, — говорит Гавриил тихо, практически беззвучно. Кроули давится своим виски, и глухо, надсадно кашляет. Сэм и Дин непонимающе переглядываются. — Выговор от… от Нее? — недоверчиво спрашивает изрядно удивленный Азирафаэль, — Кроули, ты не мог бы перестать кашлять? Гавриил кивает. Кроули давится еще раз. — Дорогой, ты же помнишь, что тебе не обязательно дышать? — спрашивает Азирафаэль крайне недовольным голосом. — Ага, — хрипло отвечает Кроули, — да, помню. Да. Точно. Так что, мамочка спустилась с неба и попросила тебя не совать в дела земли свою пернатую задницу? Если бы взглядом можно было убивать, Кроули сгорел бы прямо здесь. — То есть, вы двое, устроили шесть сценариев апокалипсиса, но ни один не вышло реализовать? А потом вы оставили эту идею, потому что Бог был недоволен… недовольна? — спрашивает Сэм. — Именно, — холодно отвечает ему Вельзевул. — Потрясающе, — комментирует Кроули, — рад, что мы все прояснили. А кто же тогда Чак, и почему он хочет уничтожить землю? — Пророк, — наконец присоединяется к их разговору Гавриил, — как вы и предположили с Азирафаэлем. Он — пророк. Ему дана власть изменять мир. И, судя по вашим рассказам, он сошел с ума и поверил, что действительно является Богом. Честно говоря, такое и раньше случалось с пророками. — То есть он человек? И мы можем просто остановить его? Излечить от… безумия? — уточняет Азирафаэль. — Что вы наделали? — спрашивает Кроули тихо, когда на вопрос Азирафаэля никто не отвечает, — что вы натворили? Гавриил и Вельзевул переглядываются. — Ну, вообще-то есть тот, кто может его остановить, — Гавриил говорит немного смущенно, словно не желая признавать, что смог создать человека, который превзошел его по силе, — у них есть свой собственный антихрист. Нужно только его найти и попросить о помощи. — Он умер, — говорит Кастиэль глухо, опустив голову, — полагаю он… в пустоте. — Никакой пустоты нет, — мягко говорит ему Кроули, — и никогда не было. — Я был там, — спорит с ним Кастиэль, — там спят убитые ангелы и демоны. Пустота — есть. — Ангелы и демоны, потерявшие свои земные тела? — Вельзевул смотрит на Кроули, — ты знаешь, что это может быть? — Я предполагаю, — отвечает тот, — это может быть… некая… кротовая нора. Карманная вселенная. Думаю, приложив усилия, мы смогли бы попасть туда, но это займет какое-то время. — То есть, этот ваш Чак создал целую карманную вселенную? — произносит Азирафаэль, в голосе которого звенит сталь, — целую карманную вселенную, где запер сотни ангелов и демонов? И это вы дали ему такую власть? Все молчат. — И он неприкасаемый, верно? — спокойно продолжает Азирафаэль, — вы оградили его от демонического и ангельского вмешательства? Кроули стонет и демонстративно закрывает руками лицо. — Дорогой, мы в приличном месте, — одергивает его Азирафаэль. — Вы про защиту? — спрашивает Дин, — так снимите ее. В чем проблема? Вся компания, включая Сэма, смотрит на него, как на идиота. Даже Кастиэль! — Они не могут, — объясняет Кроули, — никто из ангелов или демонов ничего не может сделать с Чаком. — Вы что блин издеваетесь? — Дин повышает голос, — вы создали парня со сверхспособностями и защитили от всех? Да кто, на хрен, так делает! — Дин, успокойся, — просит его Сэм. Кастиэль молчит и выглядит странно задумчивым. Отрешенным. — Мы пытались предотвратить ненужное вмешательство! — отвечает Гавриил и кивает на Кроули, который в ответ подмигивает ему и нахально салютует бокалом. — Так что технически, это их вина, — Вельзевул показывает на Азирафаэля и Кроули, — именно они вмешались в первый раз и толкнули нас на этот шаг. — То есть, мир погибнет, и мы ничего не можем сделать? — возмущается Дин, — вообще ничего? — Адам, — говорит Азирафаэль. Кроули кивает, — милый, ты мог бы ему позвонить? — Ага, — Кроули поднимается из-за стола, достает откуда-то телефон, который чисто физически не мог поместиться в его обтягивающих брюках. И удаляется в сторону выхода. — Кто такой Адам? — спрашивает Сэм. — И в чем проблема говорить с ним при нас? — хмуро интересуется Дин. Окружающие смотрят на него, как на идиота, во второй раз. Гавриил даже приподнимает бровь явно осуждающе. — Мальчик мой, — отвечает Азирафаэль практически ласково, но в голосе явственно звучит ледяное неодобрение, — даже для демона — это ужасающе неприлично. Адам — антихрист, — он переводит взгляд на Сэма, улыбается ему подбадривающе. — По-твоему демонам чужд этикет? — спрашивает Вельзевул практически яростно. — Мне кажется этикет чужд некоторым людям, — заявляет Гавриил ужасно высокомерным тоном. Дин всерьез подумывает врезать ему по лицу и плевать на последствия. — Наш рай, — Кастиэль вмешивается в разговор неожиданно и все внимание переключается на него, — наш рай практически разрушен. Мои братья повержены… Гавриил ободряюще смотрит на него, всем своим видом показывая заинтересованность. — Это не рай и не ад, — холодно заявляет Вельзевул, — это фикция. Несколько небольших отделов. — А мы все здесь… просто неудачный сценарий? — холодно уточняет Кастиэль. — Слушай, мне жаль, — отвечает ему Гавриил, — но ты всегда можешь вернуться на службу. Мы… найдем тебе хорошее местечко… вернем утраченные воспоминания. — Я понимаю, что ты расстроен, — продолжает Гавриил, — но в реальности никто не погиб. Только физические тела. Мы все исправим. С раем на самом деле все в порядке. Полагаю, если мы вместе проверим учетные книги, найдем вход в эту… карманную вселенную и вернем всех на свое место... — А как же мы? — спрашивает Кастиэль, — те, кто там остался? Те, кто сражался, кому пришлось жить среди людей? Те, кто страдал там? — Мы все исправим, — Гавриил тянется похлопать его по плечу, но Кастиэль отстраняется. — Значит вы… просто бросили нас там? — спрашивает Кастиэль холодно и словно неверяще. Гавриил смотрит с искренним возмущением. — Бросили? Никто вас не бросал. У вас был приказ, в случае, если план сорвется, навести порядок и вернуться домой. Если бы вы не вернулись, мы бы обязательно пришли за вами. Ангелы своих не бросают. — Демоны тоже, — добавляет Вельзевул и меряет Кастиэля тяжелым взглядом. Азирафаэль деликатно покашливает, переводя на себя внимание: — Полагаю, здесь дело в обычном недопонимании. Каков срок, по истечении которого, на небесах была бы создана спасательная экспедиция? — Стандартный срок для миссий такого рода, — Гавриил пожимает плечами, словно не понимая, как кто-то может не знать о правильных сроках. — Сто тридцать шесть лет? — спрашивает незаметно вернувшийся Кроули из-за плеча Дина. Дин практически подпрыгивает на своем стуле от неожиданности. Судя по смешку за спиной, примерно на такой эффект Кроули и рассчитывал. — Конечно. Вполне достаточно, чтобы полностью навести порядок, — соглашается Гавриил. Дин делает глоток своего вина, давится им и начинает кашлять. Проходящий мимо официант меряет его неодобрительным взглядом и тут же спотыкается, роняя поднос с бокалами. — Кроули! — возмущенно восклицает Азирафаэль. — Извини, — мягко отвечает тот, — не смог удержаться. — Но мы бы умерли, — растерянно говорит Сэм, — мы бы умерли за такое время. — Именно, — подтверждает Гавриил, — стандартный протокол рассчитан на смерть всех свидетелей из числа людей. Очень удобно. — Надо бы пересмотреть сроки, — замечает Вельзевул. Дин удивленно смотрит на нее, не понимая, с чего такое великодушие, а она (он?) безжалостно продолжает, — с развитием людской медицины, продолжительность их жизни постоянно растет. — Да, — печально соглашается Гавриил, — обязательно назначу тебе встречу по этому поводу. — То есть вы нас… не бросали? — снова спрашивает Кастиэль. — Ну конечно же нет! — Гавриил улыбается ему, широко и лучезарно, — а теперь, когда мы это выяснили, может быть наш старый друг расскажет сумел ли он связаться с Адамом. Кроули остается невозмутимым, невзирая на странное обращение к нему. Он аккуратно складывает салфетку на колени, театрально дожидаясь всеобщего внимания. — Он поможет, — говорит Кроули наконец, когда у Дин уже чешутся руки врезать ему, чтобы тот перестал тянуть время, — но ему нужно увидеть Чака лично. Он готов приехать на выходных. Адам учится в Оксфорде, — поясняет Кроули Сэму и Дину, — приедет, если, конечно, Чак не захочет увидеть его сам. — С чего бы Чак захотел его увидеть? — спрашивает Дин, на что Кроули только поднимает бровь. — Он так и сказал? — Азирафаэль звучит встревоженно, — именно так? — Именно, ангел. Слово в слово. — Мы все равно не сможем на него повлиять, — вмешивается Вельзевул, — нам нужно разобраться с насущными вопросами. Наши филиалы. Кротовая нора. Новое тело для этого вашего… — она кивает на Кастиэля, — ангела. — Начнем с тела, — подводит итог Гавриил, снова жизнерадостно, — потом наведем порядок в американских филиалах. А вы попросите Адама разобраться с параллельной вселенной, как только закончим с пророком. Увидимся… — он начинает что-то считать про себя, — здесь же, через неделю. — Ну нет, — возмущается Дин, — Кастиэль без нас никуда не пойдет, ясно? — Пока я жив, ни один живой человек не пройдет на небеса! — возмущается Гавриил. — Дин, я буду в порядке, — говорит Кастиэль одновременно с ним, — не нужно со мной… нянчиться. — Почему бы нам с ангелом не составить вам компанию? — вмешивается Кроули, — наши новые друзья явно вам не доверяют, а так всем будет спокойнее. Верно? Дин кивает. Он и Кроули не доверяет, но ведь именно сюда их послал Бог, и пока что все шло нормально. Ну, практически нормально. Во-всяком случае, никто еще не умер. — Мы не можем отправиться вместе, дорогой, — говорит Азирафаэль, — кто-то должен проследить за мальчиками на земле. — Только не ты, — неожиданно для себя просит Дин, глядя на Азирафаэля, — память о его обжигающим свете до сих пор не дает нормально дышать. — Люди уже боятся ангелов больше демонов, — неодобрительно замечает Вельзевул. Азирафаэль никак не реагирует. Сэм укоряюще смотрит, но молчит. — Это вопрос защищенности, — нагло говорит ей Кроули, — я объективно сильнее. И умнее. — Умнее уж точно, — говорит Гавриил вполголоса, а Вельзевул хмыкает. — Что ж, значит решено. Отправляемся на небеса, — преувеличенно бодро говорит Азирафаэль, поднимаясь с места. — Я пригляжу за ними, — обещает Кроули, — иди уже, ангел. — Поцелуйтесь еще, — фыркает Вельзевул. Но никто не реагирует. Дин смотрит на спину Кастиэля, пока она не скрывается за дверью, и еще несколько минут смотрит на закрытую дверь. **** В магазинчике теперь появляется лестница наверх, поднявшись по которой они входят в гигантскую, но довольно минималистично обставленную комнату с двумя большими кроватями под черным шелковым покрывалом. Эта комната настолько не вяжется с захламленным помещением внизу, что Дин не может удержаться от вопроса. — Это что, спальня Азирафаэля? — Это моя комната, — объясняет Кроули, — из моей квартиры. Немного искривил пространство, у ангела нет ни одной приличной постели. Сэм осматривается, нерешительно проходит к левой кровати, складывает на нее свои вещи. — Ванна — там, — показывает Кроули на раздвижные черные двери. — Ого… да тут можно всемером поместится, — комментирует Дин размер кровати. — Если тебя что-то не устраивает, могу отправить вас в привычные условия. Американский мотель, например, просто представь какой-то конкретный. — Нет, нет, — спорит Сэм, — спасибо, все отлично. Нас все устраивает. Заткнись, Дин. Приняв душ, и отправив туда Сэма, Дин спускается вниз, сам не зная зачем, может быть проверить замки или насыпать под окна соль. Маловероятно, что это может чем-то помочь, ведь зло уже находится внутри. Зло пьет виски, развалившись на диване и лениво пролистывает какую-то книгу. Приподнимает бровь, глядя на Дина. — Чем-то помочь? — Нет, я… просто… — он смотрит на Кроули беспомощно, не зная, как спросить. Кроули, как назло, не спешит прочесть его мысли и облегчить ему жизнь. — Тот мир, — начинает Дин неловко, — ну тот, что… перезагрузили. Он ведь существовал? То есть… для нас он реально существовал? Могло быть такое… он мог мне сниться? Кастиэль сказал: я люблю тебя. Дин не хочет себя обманывать, но ему отчаянно хочется верить, что это реально было, пусть и в другом мире. Мог ли Кастиэль из другого мира его любить? Мог он умереть из-за этого? Кроули снимает очки, смотрит очень внимательно, зрачки — узкие щели, словно карандашом нарисованные. Дин отчаянно молится, чтобы прямо сейчас его мысли никто не читал. Это личное. Только его. — Да, — говорит Кроули, — да, такое возможно. Ты можешь помнить нечто неуловимое. Обрывки. Осколки. Какие-то фразы. Нельзя удалить что-то полностью, всегда остается память. — Но ты сказал, что мог бы стереть меня так, что никто и не вспомнит о моем существовании, — напоминает Дин.  — Верно, мог бы, — соглашается Кроули, — но, иногда, во сне, например, Сэм мог бы видеть своего несуществующего брата. Тосковать по тому, чего никогда не было. Это могло бы быть мимолетным, легкая грусть после снов. Но это определенно могло бы быть. — Ясно, — говорит Дин хрипло. — Я ответил на твой вопрос? Немного подумав, Дин кивает. — Спи, — говорит Кроули, — ты устал. Сейчас ты можешь отдохнуть, здесь безопасно. Я буду внизу всю ночь, и никто сюда не войдет. Никто же не знает, куда именно вы направились? — Никто, — Дин направляется в сторону лестницы, ощущая, как скопившаяся за бесконечный день усталость наваливается на его плечи, становится тяжело держать осанку, его пошатывает. Он еще не знает, что желтый стикер с Лондонским адресом, написанным убористым почерком Кастиэля, остался ждать их в бункере, прямо на обеденном столе.