Часть 9. Александрия
2 июля 2021 г. в 20:22
Честно говоря, Дин ожидал вообще чего угодно, кроме того, что они окажутся в аду. И чего он точно не ожидал, так этого того, что в аду так… скучно. Невыносимо скучно. Все серое, пыльное, темное. На стенах грязные потеки воды, демоны вокруг небрежно расселись на разномастной мебели. Это какое-то собрание, — понимает Дин (ежеквартальный отчет, — подсказывают ему, — тоска смертная).
Демон в фиолетовых пятнах на лице и черной тоге рассказывает про искушение какого-то императора. Кроули его не слушает, и потому Дин не может слышать тоже. Вместо этого Кроули слушает, как два демона позади спорят, трахает ли князь Вельзевул архангела Гавриила. Один из них утверждает, что какой-то его знакомый ангел видел это собственными глазами, и дело якобы было в Греции.
Кроули, который и пустил эту сплетню, самодовольно улыбается, представляя лицо Вельзевула, когда новость дойдет и до нее тоже. А уж как Гавриил будет зол, приятно просто представить…
— Демон Кроули! — вызывает его упомянутый Вельзевул.
Через полчаса, возвращаясь на землю, Кроули уже не улыбается. Вообще-то ему не привыкать получать максимально неприятные задания. Но такого не ожидал даже он.
При здравом размышлении становилось понятно, что проще всего признаться ангелу во всем сразу. Так они смогут что-то придумать и, возможно, даже исправить.
Если бы Кроули был уверен, что ему на замену не пришлют другого демона, он мог бы позволить ангелу просто развоплотить себя. В конце концов, тело ему рано или поздно выдадут, а вот книги в библиотеке уникальные. Надо же было догадаться хранить их все в одном месте, кто интересно был этим гением?
Кроули входит в Александрию ранним утром, когда первые солнечные лучи только освещают белые колонны. Он идет со стороны царской части города, никуда не спешит, оттягивает неизбежное. Проходит пышные сады, зверинцы, с легкостью определяемые по запаху, множественные дворцы и храмы. Подходит к основному зданию библиотеки с главного входа, садится на край отделанного мрамором водоема, касается воды кончиками пальцев. После ночи камень еще прохладный, немного влажный от росы. Кроули пропускает воду сквозь пальцы, лениво раздумывая, где ему искать ангела. В том, что ангел сейчас в Александрии сомневаться не приходится, он его чувствует.
Какое-то время Кроули просто сидит на краю водоема, подставив лицо первым солнечным лучам, да наблюдая за редкими людьми, входящими внутрь здания (тянет время, вот он что делает). Затем решает, что раз уж он здесь, имеет смысл поискать ангела в самой библиотеке. Кроули не видел, чтобы он туда входил, но ангел мог, как провести там ночь, так и просто пройти незамеченным для адского соглядатая.
Ангел не обнаруживается ни в одном из книжных хранилищ, ни в лекционных, ни, даже, ни в одной из банкетных столовых. Путем осторожных расспросов Кроули выясняет, что Азирафаэль тут завсегдатай, и редко бывает, чтобы он не появлялся хотя бы на час в течение дня.
Впрочем, именно этот день оказывается исключением, и Азирафаэль так и не появляется. Кроули перестает искать его только глубокой ночью.
Изрядно раздраженный на потраченный впустую день, Кроули идет по ночному городу, изредка принюхиваясь. Он ощущает ангельское присутствие, но слабое, ангел или пытается скрываться (от кого?), или очень устал. И тот и другой вариант, Кроули ужасно не нравится.
Азирафаэль буквально врезается в него спустя полчаса блужданий по ночной Александрии. Свитки, которые он держал в руках, рассыпаются по камням мостовой. Азирафаэль безучастно смотрит, как Кроули быстро собирает их, аккуратно сортируя по размеру.
— Ангел, — приветствует Кроули несколько раздраженно, протягивая ему свою добычу.
Азирафаэль выглядит так, словно вот-вот заплачет. Он даже не поднимает рук, чтобы забрать свои свитки. Смотрит потерянным взволнованным взглядом, голубые глаза расширены. Он кажется обманчиво беззащитным, если такое вообще можно сказать о существе, способным сравнять здешний город с лицом земли.
— О, дорогой, — приветствует его Азирафаэль совершенно несчастным голосом.
— Ангел? Что-то случилось? — теперь Кроули начинает беспокоиться всерьез.
Азирафаэль кивает.
— Нам нужно поговорить, — просит он, также не поднимая рук и глядя прямо в глаза.
— Отлично, — Кроули разворачивается в обратную сторону, поудобнее перехватывает свитки, и берет Азирафаэля под руку, — я видел по дороге премилое питейное заведение. Тебе понравится. Там все и расскажешь.
Азирафаэль крутит чашу с вином в руках, с совершенно потерянным видом, даже головы не поднимает. Свитки остаются лежать на краю стола, небрежно сложенные, не удостоившиеся и капли ангельского внимания. Кроули молча ждет.
— Я ведь тебя искал, Кроули, — говорит наконец Азирафаэль, опустив глаза, — это очень удачно... что мы вот так встретились.
Кроули хочет было заметить, что никакая удача не причем, так как он целенаправленно выслеживал Азирафаэля, но решает, что не стоит сейчас перебивать.
— Я, видишь ли, друг мой, хочу тебя попросить сделать кое-что для меня. Возможно, ты смог бы выполнить за меня одно задание… оно… боюсь мне это не по силам. Безусловно, я останусь тебе должен, Кроули.
— Ладно, — кивает Кроули, — что за задание? Опять надо убить всех первенцев?
— Кроули! — Азирафаэль наконец приходит в себя, смотрит с гневом и разочарованием, — ты же обещал! Мы договорились никогда не поднимать эту тему!
Кроули пожимает плечами, радуясь про себя, что ангел стал прежним:
— Виноват. Неудачная шутка.
— Что ты вообще здесь делаешь? — продолжает негодовать Азирафаэль, — что тебе тут понадобилось? Замыслил какую-то мерзость?
— У меня здесь задание, — признает Кроули, — и, боюсь, тебе это не понравится. Можем обсудить, как только закончим с твоим одолжением.
Азирафаэль некоторое время смотрит на него несколько подозрительно, будто сомневаясь, что может доверять. Потом успокаивается, наконец отпивает из своей несчастной чаши и опускает ее на стол.
— Не думаю, что оно намного хуже моего, — вздыхает он
— А что у тебя за задание? — светски интересуется Кроули, используя свой особый голос для искушений.
— Я… ох, дорогой, — ангел снова выглядит так, будто готов расплакаться, — о, Кроули, с этим-то я как раз и хотел попросить тебя помочь… я… видишь ли… я… Мне нужно уничтожить Александрийскую библиотеку. Сжечь ее.
Кроули открывает было рот и не находит, что сказать. Он делает внушительный глоток из своей чаши, и смотрит на Азирафаэля в упор, не мигая.
— Да, представь себе, — Азирафаэль совершенно правильно понимает его удивление, — мне сказали, что в книгах слишком много недобрых мыслей, подумай только, друг мой! Книги, оказывается, это еще и наука, а любая наука — это прогресс, а прогресс отрицает Бога. Люди столько всего придумали, а они там очевидно хотят, чтобы здесь снова добывали огонь трением и благодарили небеса за удачную охоту! Подумай только!
— Ага, — соглашается с ним Кроули, который все еще не может отойти от шока.
— Погоди, а у тебя-то что за задание? — вспоминает Азирафаэль, — если хочешь, мы могли бы поменяться. Я все равно не смогу… не сам, не своими руками… и представить этого не могу.
— Сомневаюсь.
— Сомневаешься, что я не смогу?
— Сомневаюсь, что мы можем поменяться. У меня такое же задание, — признается ему Кроули.
— Ох.
— О, да. Такое же. Книги — это информация, это цивилизация, общее благо, люди более просвещенные, умные, им нет смысла грешить, и ад недополучает души.
— Но… но ведь, люди все равно грешат, — спорит Азирафаэль.
— Превентивные меры. Вдруг перестанут?
— Какая чушь! — злится Азирафаэль. — Видел я и образованных людей, и нищих, и набожных и везде процент грешников примерно одинаковый.
— Как и процент истинных праведников, — соглашается с ним Кроули.
— А библиотека должна быть уничтожена!
— Такова воля ада, — снова соглашается Кроули, и добавляет, — и воля небес. Надо же, хоть в чем-то совпали.
— Они уже давно… — начинает было Азирафаэль, но осекается на полуфразе и замолкает.
Кроули делает вид, что ничего не заметил.
— Знаешь, что, ангел, я, пожалуй, отправлюсь спать. А завтра посмотрим, что можно придумать.
Азирафаэль смотрит очень странно, с какой-то несгибаемой надеждой, что Кроули действительно сможет все исправить. Кроули просто не может его подвести.
Поэтому, вместо того, чтобы найти место для ночлега, Кроули выбирается за город, находит уединенную апельсиновую рощу. Проверяет, что никто не следит за ним и вызывает на разговор архангела. И ждет, слушая пение цикад, разглядывая крупные звезды в черном бархатном южном небе, да месяц, в этих краях напоминающий ладью.
Нужно проверить все варианты, верно?
Гавриил является в белом хитоне, расшитом золотом, и золоченых сандалиях, украшенными ангельскими крылышками, точно такие же в людских легендах носил Гермес. Кроули сдерживается, чтобы не прокомментировать его внешний вид. И чтобы не рассмеяться Гавриилу в лицо, это точно будет лишним.
— Послушай, — начинает Кроули очень-очень сдержанно (нет, он не смеется. И даже не спрашивает, а кто был прототипом бога Гермеса в Греции? А мог бы спросить, ведь помимо прочего, этот бог провожал души в загробный мир, крайне, крайне подозрительное сходство), — до меня дошла информация, что ад и рай могли дать своим представителям одно и тоже задание… Может быть здесь какая-то ошибка?
— Никакой ошибки тут нет, — совершенно спокойно отвечает ему Гавриил, — библиотека должна быть уничтожена. Неважно, кто именно это сделает.
— Но… но послушай, это ведь зло в чистом виде… все эти книги, накопленные знания, они же и о боге, в том числе…
— Если все это зло, просто сделай это. Полагаю, что Азирафаэль будет доволен тем, что ему не пришлось работать самостоятельно. Ему нравятся эти штуки… книги.
— Но ведь мне должен кто-то противостоять? — спорит Кроули, которому больше ни капли не смешно, — как иначе? С начала времен мы работаем друг против друга, сражаемся в мелких битвах за души людей. Вот и сейчас, если я должен сжечь книги, кто-то должен попытаться их спасти, верно?
— Ад и рай прекрасно могут работать вместе, — отрезает Гавриил, — кому как ни тебе, лучше всех знать это? Я не отзову свое поручение. Библиотека должна быть уничтожена. Не имеет значения, кто именно это сделает.
— Неужели это Она? Это Она приказала? — спрашивает Кроули зачем-то, не веря до последнего.
Неожиданно его не разочаровывают.
— Мы ведем статистику. Учет. Здесь люди все дальше и дальше уходят от бога, все меньше веры, все больше науки и прогресса. Я помню твои слова о Ее испытаниях. Тут мы сами приняли решение, без Нее. Полагаю, Она бы вмешалась, если бы хотела. Но, как видишь, никто не вмешивается, значит мы все делаем верно.
— Что, если я вмешаюсь? — спрашивает Кроули, — я же должен расстраивать небесные планы. Что, если я вмешаюсь и у меня получится?
Гавриил только плечами пожимает в ответ.
— Я не стану прикрывать тебя перед адом. Но могу рассказать, что ты пытался нам противостоять. Маловероятно, что это чем-то может помочь. Мой тебе совет: не делай глупостей. Разве ты их уже недостаточно совершил? Падение. Детей спасал на ковчеге.
— Ты и об этом знаешь? — искренне поражается Кроули. Далеко от них, на небе падает звезда, оставляя за собой светящийся хвост из космического мусора. Цикады умолкают на минуту и начинают петь с удвоенной силой.
— Я умею считать. И прекрасно знаю, сколько душ тогда ад недополучил. Ваши бы тоже заметили, если бы научились вести четкий и строгий учет. А я давно говорю…
— Ты не только со мной общаешься, — понимает Кроули, — ты общаешься еще с кем-то из наших.
— Врага надо знать в лицо, — говорит Гавриил назидательно, ничего не отрицая.
Потом они просто тянут время вдвоем, ничего лучше не придумав, благо конкретные сроки так и не были обозначены. Днем Азирафаэль перетаскивает к себе какие-то книги, или свитки. Он не может забрать слишком много, и его это откровенно раздражает. Кроули в это время бесцельно шатается по городу, склоняя молоденьких девушек ко греху добрачных связей, торговцев — обсчитывать и продавать порченный товар, бедняков — воровать, ремесленников — использовать некачественные дешевые материалы. Обычно его это забавляет, но сейчас на душе как-то пусто. Он ничего не может придумать.
По вечерам они сидят вместе в том же питейном заведении и делятся информацией. Не сказать, что какая-то информация вообще есть. Дни идут за днями, жаркие, тягучие, медово-сонные, и ничего не происходит. Нужно принимать какое-то решение, нельзя вечно оттягивать неизбежное.
— Я скажу, что в городе сейчас слишком много людей, — довольно равнодушно говорит Азирафаэль в один из таких вечеров, — нужно подождать, пока все разъедутся.
Кроули кивает ему. Сам он понятия не имеет, что именно скажет. Придумает потом, по ходу событий. Он допивает свое вино и выходит, ничего не сказав.
В городе пахнет специями, зверинцем и фруктами. В городе кипит жизнь, яркая, наполненная какими-то мелкими суетливыми проблемами. Недавно в город пришла Война. Люди опять сражаются за что-то, на что Кроули плевать. Днем он видел Всадника, высокую, рыжеволосую, она кивнула ему, как старому другу и направилась в центр. Ее пурпурная накидка эффектно развевалась за спиной по ветру (никакого ветра, конечно, не было). Кроули какое-то время смотрел ей вслед, вспоминая, как впервые встретил, еще не понимая, кем она является. Тогда она была совсем юной, порывистой и куда более жестокой. Они иногда беседовали, все-таки демонов со всадниками связывало куда больше общего, чем с ангелами или людьми. Иногда Кроули присваивал себе ее деяния, ее это мало интересовало. Она не отчитывалась ни перед небесами, ни перед адом. Может быть даже не перед Богом. В Александрию она приехала вместе с Цезарем.
— Я сам это сделаю, — говорит Азирафаэль, наконец (сколько прошло времени? Недели? Месяцы?), опустив глаза, — когда придет время, я… готов.
— Может жребий бросим? — вяло предлагает Кроули, уверенный, что время не придет никогда, скорее ангела вызовут наверх, а вот он останется тут внизу, и ему придется это закончить, — или хочешь, я это сделаю? Ты же сам просил. Не запачкаешь руки.
— Я не знаю, — отвечает Азирафаэль хмуро, — я…, наверное, мне лучше самому.
— Ну как знаешь. А что, если… — Кроули придумывает какой-то дурацкий запутанный план, который Азирафаэль отвергает с негодованием. И некоторой надеждой, что Кроули все же что-то придумает.
На третьи сутки бессмысленного спора, кто это должен сделать, когда тянуть дальше уже некуда, а пустые бутыли приходится развоплощать, чтобы осталось хотя бы немного свободного места, с улицы начинает доноситься запах дыма.
Они несколько часов не осознают, даже не задумываются, что именно там происходит. Всадник имеет обыкновение приносить с собой огонь, и в этом нет ничего необычного.
А потом Кроули прислушивается к крикам, слышит знакомые слова и вдруг понимает. Он берет Азирафаэля за руку, тянет его за собой, наружу. Тот не сопротивляется, или слишком удивленный этим, или просто слишком пьяный. Они проходят несколько десятков шагов, перед тем как увидеть.
— Что…? Но кто…?
— Какая разница, ангел, — хмуро отвечает Кроули, — в конечном итоге, тебе не придется пачкать руки.
— Это что… неужели это…
— Люди, — отвечает Кроули, принюхиваясь. Пламя совершенно точно не магическое, ничего общего с адом не имеет, — это все люди.
— Я рад, что это был не ты, — вдруг говорит Азирафаэль, — и рад, что мне тоже не пришлось….
В центре города гудящее, ревущее зарево. Люди пробегают мимо с ведрами, баграми, лопатами, намеренные вступить в схватку с пламенем. Отстоять свой город.
Азирафаэль смотрит на горящую библиотеку, и пламя отражается в его зрачках.
— Что это за ангел был? — неожиданно спрашивает Чак, — я его знаю? Я должен его знать верно?
Дин поражен этими словами. Из всего, что они сейчас видели, из всего, что узнали, его заинтересовал только… ангел? Серьезно?
Кроули раздраженно шипит:
— Только этого мне и не хватало!
— Но почему? — искренне не понимает Дин, — ведь на небесах столько ангелов. Он не может помнить всех.
— Потому что я не хочу, чтобы его заинтересовал Азирафаэль, ясно? Не хочу, чтобы он направился его искать, чтобы общался с ним!
— Покажи мне его, — просит Чак, — может быть я смогу его узнать.
Кроули отчетливо стонет.
— Все, что угодно, — продолжает Чак, — я хочу с ним познакомиться.
— Ладно, — говорит Дин, проглатывая дурацкое: «но ты знаешь его, отец», — я… дай мне пару минут ладно?
За окном слышится гудок автомобиля, видны свободные, не спасающие мир люди, и Дину отчаянно хочется туда, на волю, прочь из магазина, подальше от ангелов, демонов, древних миров и полусумасшедших пророков.
— Потерпи немного, — голос Кроули снова делается мягким, завораживающим, — мы продержимся еще немного и весь этот мир будет снова твоим. Только для тебя. Будешь делать, что сам захочешь. Сможешь выбрать свой путь.
Дин сухо сглатывает. Он не уверен, что способен что-то выбирать, что имеет право на какой-то там путь. Он, кажется, ни во что вообще больше не верит.