Мой птенчик

Этим свежим утром небо над городом хмурилось так, словно вот-вот пойдет снег. Но это не портило настроения у Арса. Сегодня было замечательное утро, когда он снова будет завтракать вместе с дорогим другом. Попов был рад. Просто рад. И ему было все равно, как это называется. Сегодня он словно не просто проснулся, а очнулся от забвения, проснулся для жизни. Сегодня он будто начал новую жизнь. После пробежки он быстро принял душ и начал готовить завтрак, стараясь не шуметь на кухне, ведь совсем рядом, в гостиной все еще спал Шастун. Но все же Арсу не пришлось его будить к завтраку, он проснулся сам. — Доброе утро! — Поприветствовал его Попов, заканчивая накрывать стол. — Кому как. — Буркнул Антон, проходя мимо в уборную, поправляя помявшуюся рубашку. Вернувшись через пару минут, он отметил про себя, что Арсений, одетый в джинсы и мягкую фланелевую рубашку в клетку, рукава которой были закатаны по локоть, просто сияет. — Эй, я знаю, как тебя расшевелить. Посмотри, что я тебе приготовил. — Попов старался растормошить Антона. На столе стояли свежеиспеченные булочки, яичница с беконом, сок и чай. Все пахло очень ароматно. — А еще я купил хлопья. Прошлый раз ты сокрушался об их отсутствии. — Улыбнулся Арсений. Антон поднял на него глаза и серьезно посмотрел. — Что? Что-то не так? Ты не любишь яичницу? — Забеспокоился хирург. — Спасибо, Арс. Вчера мне хотелось сдохнуть. А теперь хочется кушать. — Шастун вздохнул. — Спасибо, что был рядом. — Не за что. Мы же друзья. — Арсений сел за стол. — Приятного аппетита. — Приятного… Ты сам испек булочки? — Удивился Шастун, садясь напротив друга за стол. — Да. — Просто ответил Попов, уплетая свою порцию завтрака. — Хм… Ира никогда мне не пекла ничего. — Ну, я же не Ира, блять! — Выпалил Арсений. — Эээй, ты чего. — Антон удивился второй раз. — Ничего. Я думал, тебе неприятно о ней говорить. — Придумал мгновенно Арс. На самом деле ему не нравилось, что Шастун сравнивает его с Кузнецовой. — Я не знаю. Я до сих пор не могу поверить, что… — Шастун вздохнул. Он опустил голову на руки, совсем как вчера, обреченно, смиряясь. Арсений смотрел на него и не знал, что сказать, чтобы поддержать друга. А поддержать его ему очень хотелось. Что он мог сделать, чтобы избавить его от этих переживаний? Как помочь? Что сделать, чтобы Антон перестал грустить? — Ничего, все пройдет… — С этими словами Шаст положил руки на стол, подняв голову. — Верно? — Верно. — Твердо сказал Попов. После завтрака Антон решил, что ему нужно извиниться. — Арс… Эм… Слушай… Извини за вчерашнее… — Начал он. — Я заперся к тебе, да еще и уснул снова у тебя на диване. Совсем уже рехнулся. Прости. — Да все в порядке. Всякое бывает. — Махнул рукой Арсений. — Мы же друзья. — Второй раз за утро произнес Попов. — Да, друзья. Я рад, что у меня есть такой друг, как ты. — Антон впервые за утро улыбнулся ему. Сердце Арсения затрепетало. Он улыбнулся ему в ответ. Вскоре Арсений поехал на работу, по пути подбросив Антона до дома. Трудовой день шел бы своим чередом, если бы не одно «но». Весь день его что-то беспокоило, хотя поводов для этого не предвиделось. Его тревожило предчувствие, которое все не покидало его мыслей. Неведомый страх и ощущение надвигающейся угрозы сопровождали все его думы. Арсений даже позвонил Диме и Серёже, чтобы узнать, как у них дела: у Поза было сегодня дежурство в ветеринарной клинике, а у Матвиенко вечером свидание. Все были живы и здоровы. О Шасте Арсений знал, что он не в духе в настоящее время. Он как мог, отбрасывал плохие мысли, уверяя себя, что он просто стал мнительным. Рабочий день закончился поздно вечером, в общем-то, как обычно. По дороге домой молодой хирург перебирал в голове события дня, пытаясь подвести итоги сегодняшней работы, вспоминая своих пациентов. Один из них, кстати, оставил у него в кабинете забавную вещь… За этими мыслями Арс проезжал мимо бара, где частенько они бывали вместе с ребятами, и увидел неприятную картину — трое парней возле входа избивали четвертого. Присмотревшись, Попов понял, почему весь день у него внутри будто все тряслось в предчувствии беды. В четвертом парне, который лежал на асфальте, он узнал своего особенного друга — Антона. Припарковавшись возле бара, Попов выскочил из машины. — Парни, отошли от него! — Громко и жестко произнес Арсений, отвлекая внимание обидчиков от Шастуна. — Вы посмотрите, что за герой выискался! — Один из ребят обернулся на него, осклабившись. — Я сказал, отошли! — Повторил твердо Попов. Парни на минуту оставили Антона лежать на асфальте, развернувшись и шагая на Арсения втроем — все рослые и мускулистые. — Тебе что, проблемы нужны? Иди отсюда по-хорошему! — Высказался второй парень. — Да ладно, нам не жалко, и ему наваляем! — Бросил третий. — Похоже, вы не поняли меня! Оставьте его в покое, ублюдки! — Арсений выхватил из-за пояса пистолет и направил его на группу парней. — Всех, конечно, не убью, но кого-то точно задену. Так что, решайте, либо вы сваливаете сейчас, либо я кого-то порешу. — Прорычал он, целясь в них. Он стоял напротив троих парней, сжимая пистолет на вытянутой руке. Повисло молчание. По лицу Попова можно было прочесть, что он не шутит, когда внутри у него все тряслось от волнения. — Окей, окей, герой. Мы уходим. Не стреляй. — Парни начали поднимать руки. — Забирай этот кусок дерьма, возись с ним сам. — Один из них кивнул на Антона, который был почти без сознания. Парни начали пятиться назад, и вскоре они исчезли из виду. Попов тут же бросился к Шастуну, когда опасность миновала. — Шаст! Шаст! Очнись! Они могут вернуться! Вставай же! — Арсений помогал Антону подняться. Тот еле держался на ногах. — Идем же! Если они вернутся, то точно в большем количестве, и нам несдобровать. Арс дотащил пострадавшего до машины и практически запихал его внутрь. Быстро обогнув автомобиль, он сел за руль и тут же рванул с места. — Твою маааааать… — С заднего сидения донесся голос Антон. — Это твою мать, Шастун! — Воскликнул Попов. — Какого черта вообще произошло? Они могли тебя убить! Что ты там делал? Как получилось, что тебя били трое мужиков? — Чуть ли не орал он, руля к себе домой. — Да ты что… А то я не знал… — Антон лежал на заднем сидении, вытирая рукавом кровь с лица. Ему немало досталось. — Ты еще скажи, что ввязался в драку по собственной воле! — Выпалил Попов, глядя на дорогу. Антон молчал. — Откуда у тебя пистолет, Арс? — Вдруг спросил Шастун, даже не собираясь отвечать на вопросы друга. — Это не пистолет, а зажигалка. Сегодня один пациент оставил в приемной. Надо же, пригодился… — Руки Арсения теперь тряслись. — А выглядит как настоящий. — Задумчиво произнес Антон, протянув руку к зажигалке. Арсений заметил в его руке также и сигарету. — Я же говорил, что у меня в машине не курят. — Напомнил Попов. — Зануда. — Шастун отбросил сигарету. — Куда ты меня везешь? — К себе. — Зачем. Зачем ты меня вообще увез оттуда. Мне было там хорошо. — Что? — Опешил Попов. — Ты в своем уме? — Они бы меня очень выручили, если бы убили. — Придурок. — Тихо произнес Арсений. — Я все слышу. И нахрен ты меня везешь к себе? Играть в няньку? — Будем зашивать тебя. Ты видел свое лицо? Живого места нет. — Все равно. — Ну, сейчас начнем шить, и ты почувствуешь, как тебе все равно. Арсений припарковался у своего дома и вышел из машины. — Ты идешь? — Он крикнул Шастуну, который так и оставался лежать на заднем сидении. — Не хочу. Я ничего не хочу, Арс. — Промямлил Антон. Здесь терпение Арсения кончилось. Он буквально за шкирку вытащил Антона из машины и потащил его к дому под звуки кряхтения второго. Далее он повел его в ванну, прямо в одежде засовывая его под душ. — Все равно, говоришь? — Переспросил Арсений, включая холодную воду. — ААААААААААААААААААААА! ПОПООВ! МАТЬ ТВОЮ! АААААААААААААААААА! — Антон заорал, когда на него обрушился поток ледяной воды. — Ничего, потерпишь. Протрезвеешь, придешь в себя… — Приговаривал Попов, беспощадно обливая Шастуна холодной водой. Крики кончились через пару минут, когда Попов выключил воду. Теперь Антон стоял весь мокрый и злой. — Сука ты, Арсений. — Прошипел он. — Я тебя не просил меня спасать, а уж тем более оказывать первую помощь, причем такую бесчеловечную. — И я тебя обожаю, мой дорогой друг. — Ответил Арсений, подавая тому полотенце. — Халат на двери, переодевайся. — И он вышел из ванной. Ему нужно было подготовить инструменты для «шитья». — Извини, Арс. — С такими словами Шастун появился в гостиной. — Я обругал тебя. — Ложись на диван, сейчас ты будешь орать не меньше. У меня мало обезболивающего. — Коварно улыбнулся Арсений. — Похоже, я раньше времени начал извиняться. — Я тоже так думаю. Антон покорно лег на диван, устраиваясь поудобнее. — Что мне делать? — Спросил Шастун, когда Арсений встал на колени возле него. — Лежать и не двигаться. — Долго? — Пока все не зашьем. У тебя обе брови рассечены, губа, ссадина на щеке… — Попов оглядывал фронт работ. — Ссадина сама заживет, а вот остальное… И Арсений начал работу. Конечно, обезболивающего хватило. Он специально решил добавить жути к процессу зашивания ран, чтобы Антону все так уж просто не казалось. Пока Попов «колдовал» с иглой над лицом друга, тот следил за каждым его движением. «Быть может, ты не будешь на меня так смотреть…» — думал Арсений, нависнув над Шастуном, и пытаясь не обращать внимания на изумрудные глаза, которые так внимательно на него глядели, на нос, по которому хотелось легонько провести пальцем, на волосы, смешно взъерошенные на макушке, на шею и ключицы, которые были видны из-под чуть распахнувшегося ворота банного халата… Арсений испытывал двоякие чувства. Он был рад Шастуну, рад ему помочь, рад оказаться рядом и настолько близко, но еще он был и зол на него. Тот подверг себя смертельной опасности, и если бы парни у бара чуть больше разбирались в оружии, им обоим бы пришлось не сладко. — Откуда ты там взялся? — Спросил Антон, вырывая хирурга из его дум. — Ехал мимо. — Ответил честно Попов. — Ты понимаешь, что если бы меня там не было, ты бы мог умереть? — Да. Для этого все и затевалось. — Ты… Ты хочешь умереть? — Руки Арсения замерли. — Это бы облегчило все мои страдания. — Не говори так. — Арс смотрел Шастуну в глаза. — И больше так не делай. — Арс, ты думал, если я посплю у тебя на диване после разрыва с Ирой, мне полегчает, и я снова стану тем беззаботным Антоном, как и прежде? Мне никогда не станет легче, Арс! Меня растоптали. И мне уже ничего не нужно в этой жизни. Я ее промотаю, буду прожигать ее, чтобы поскорее сдохнуть. Попов молча продолжил свою работу, потом наложил повязки. Все это время он пытался не смотреть Шастуну в глаза. — Готово. — Подытожил он. — Нужно менять повязки каждый день. И не мочить. — Я не буду менять их. — Тогда я буду. — Перестань, я не маленький. — Однако, ведешь себя именно так. — Мне ничего не нужно, Арс, как ты это не поймешь! — Начал раздражаться Антон, принимая сидячее положение на диване. — Я понять не могу, на Ире свет клином у тебя сошелся? — В ответ начал беситься Попов. — Не сошелся! Она этот свет закопала вместе со мной вчера, бросив, когда я стоял перед ней на колене, прося выйти за меня! — Состояние Антона было близко к истерике. — Да пойми ты, какая-то баба не повод сводить счеты с жизнью! Никто не повод для этого! — Прокричал Арсений. — Тебя просто никто никогда не бросал, счастливчик. — Грустно произнес Шастун, повесив голову. — Не будь тряпкой, Антон. Соберись. Ты же мужик. — Попов опустился рядом с Шастом на диван. — Ира так не думает. Арсений развернулся к Антону и взял его лицо в руки, едва удержавшись, чтобы не погладить друга по щекам. — Шаст. Пойми, ты должен взять себя в руки. И не пускаться во все тяжкие. Береги себя, пожалуйста! — Попов не поучал друга, он просил его. Арсению было больно видеть, что творилось с Антоном, ему было страшно представить, что бы случилось с его другом, если бы он не оказался рядом. Шаст только покачал головой. В его жизни наступила черная полоса. Ира была для него самым дорогим человеком на свете, он в ней души не чаял. На все предупреждения друзей он отмахивался, закрывал на все глаза, считая, что ему Кузнецова досталась по счастливой случайности, что он не достоин ее. Он любил её, а она бросила его, да еще в такой важный момент. Теперь у Антона не осталось ничего — ни девушки, ни любви, ни веры к людям.