Мой птенчик

В этот апрельский день, по-весеннему солнечный и теплый, у Антона был заказ на съемку. Но, как оказалось, ехать пришлось далеко за город. В пригороде Питера был фестиваль, посвященный ежегодному празднику весны, и организаторы пригласили его как фотографа. Шастун снимал весь день гостей праздника и участников фестиваля, но гуляние затянулось до позднего вечера — заказчик отпустил его только после полуночи. День Попова был тоже непрост: две операции, несколько консультаций и усиленная подготовка к ежегодному тестированию для повышения квалификации пластических хирургов вымотали его совершенно. Надо ли говорить, что приехав домой поздно вечером, он уснул, едва его голова коснулась подушки. Шаст возвращался домой, когда стрелка часов показывала первый час ночи. Удивительно, но начался дождь. В апреле, и дождь! Причем не просто мелкий и противный, а почти ливень. Автомобиль Антона, взятый в недорогом прокате, медленно ехал по дороге. Фотограф опасался, что мотор повидавшей много на своем веку машины, заглохнет посреди глуши. Опасения были не напрасны, и на пустой дороге глубокой ночью старый фольксваген остановился, не желая продолжать путь. Громко выругавшись, Шастун вышел из машины под дождь и открыл капот. С минуту поглядев внутрь под светом фонарика, он понял, что сделать ничего не сможет, ведь в автомобилях он ничего не понимал. Вернувшись в машину, порядком промокнувший, он набрал номер эвакуаторщика. Когда на другом конце провода узнали, где машина Шастуна приказала долго жить, то отказали в помощи. Потом он решил позвонить Диме — тот оказался на дежурстве в клинике, выехать никак не мог. Серёжа — на ответственном свидании. Остальные друзья и знакомые — у них тоже находились причины, чтобы не ехать глубокой ночью в глушь забирать Антона. — Дима, что мне делать? — Шастун снова набрал номер друга. — Мне не выбраться отсюда! — Ты как маленький, Шаст, ей богу! Еще скажи, что тебе там страшно! — Да! Мне тут страшно. У меня даже радио не работает, я уж не говорю о печке! — Буууу! — Рассмеялся Позов. — Антон, не валяй дурака. — Что? Что ты имеешь ввиду? — Ты знаешь, что делать. — Не понял. Я не знаю! — Знаешь. У тебя есть его номер. Звони. — И Дима отключился. Антон глубоко вздохнул и посмотрел на телефон. Похоже, Дима был прав. Это было единственным возможным решением. Или желаемым? Попов крепко спал, когда его разбудил телефонный звонок. Он даже сначала не понял, что за звук послужил причиной его пробуждения. Но еще большее недоумение вызывало то, что он увидел на экране мобильного телефона. Входящий звонок был от Антона. — Алло. — Шастун услышал в трубке сонный голос Арсения. — Шаст? Что случилось? — Привет, Арс… — он помолчал, выбирая слова. — Ты однажды написал мне, что я могу обратиться к тебе за помощью, если таковая мне понадобится, помнишь? — Да, помню. — Попов уже встал с кровати, надевая джинсы. Он сразу понял, что придется куда-то ехать и выручать особенного друга. Просто так бы Антон ему не позвонил. — В общем, мне нужна твоя помощь. Прости, что я так просто звоню и прошу помощи, но мне действительно… — Где ты? — Оборвал его Арсений. — Эм… На трассе… За городом. Машина не заводится. — Конкретнее. Скажи, откуда тебя забрать. — Попов уже спускался вниз. Антон назвал ориентиры, по которым можно было понять, что он находится в глуши, посреди дороги к Питеру. — Жди. Выезжаю через 5 минут. — Только и сказал Арсений, бросив трубку. И Антону оставалось только ждать. Прошло полчаса. Час. Никто так и не приехал. Шастун продрог, сидя в машине. Мокрая рубашка от дождя противно липла к спине, вызывая озноб. Кругом была мертвая тишина — за все время, пока его машина стояла на месте, мимо никто так и не проехал. И, конечно же, было темно, хоть глаз выколи. Антону было действительно жутко. Прошло еще полчаса. Он хотел уже звонить Попову, чтобы узнать, где он едет, но передумал. «Не будь идиотом. Он обещал приехать, значит, приедет. Он никогда меня не подводил…» — думал Антон про себя. Он продолжал коротать время, сидя в машине, пока вдалеке не показался свет фар приближающегося автомобиля. К радости Шастуна, это был форд Арсения. Тот подъехал, развернулся и посигналил. Попов ждал его в машине. А Антон… Ему было стыдно. Стыдно, как никогда не было стыдно в жизни. Арсений приехал за ним после всего, что было, в такую даль, когда больше никто за ним даже и не думал собираться… «Что мне ему сказать теперь? Как вести себя?» — раздумывал Шастун, собирая свои вещи. Все еще колеблясь, он вышел из фольксвагена под дождь и подошел к автомобилю Попова. Антон хотел сесть на переднее сидение, рядом с водителем, но Арсений показал жестом на заднее. Шастуну оставалось только повиноваться. Забравшись внутрь, он сухо сказал: «Привет». Он сам удивился своему голосу. — Здравствуй. — Коротко бросил Попов, не глядя на него. — Слева от тебя бутерброды, в термосе — чай на случай, если ты проголодался. И плед. — С пассажирского сидения впереди он протянул Антону плед. — Спасибо. — Глухо отозвался пассажир. Он тут же завернулся в плед и принялся за ужин, который приготовил для него Арсений. К слову сказать, Антон даже не обедал за весь день. В машине Попова было тепло и уютно, а сам автомобиль двигался по дороге плавно и мягко. Ощущение комфорта могло бы обволакивать Шастуна полностью, если бы не одно «но» — напряженная тишина в салоне. Ребята ехали молча. Он размышлял над тем, что сказать Попову, о чем поговорить. А тот, в свою очередь, даже и не думал о беседах. Он не собирался расспрашивать любимого друга, почему тот оказался так далеко от города в поздний час, откуда он едет и зачем там был. «Я просто довезу его до дома. Не смей даже думать о задушевном разговоре. Не лезь в его жизнь. Тебе давно дали понять, что места для тебя там нет.» — Запретил сам себе Арсений, когда ехал навстречу Шастуну. Дождь усилился. Дворники на стекле машины постоянно работали, позволяя видеть дорогу хоть немного. Арсений следил за дорогой, но все же мысленно думал — рад он или нет тому, что сейчас он в очередной раз оказывает помощь Антону? «Конечно, рад» — про себя решил он. Как бы себя Попов ни уговаривал, как бы ни пытался сам себя вразумить — он ждал звонка Антона. Каждый день. Конечно, он понимал, что вряд ли тот позвонит ему, чтобы сказать что-то теплое или предложит встретиться. Арсений был не против и того, чтобы поводом звонка была какая-то проблема, в решении которой он может помочь. Антон же был благодарен Попову сейчас, что тот приехал за ним. И, когда он появился, вся тревога и беспокойство, которые терзали его всю ночь, (а только ли эту ночь?) исчезли. Шастуну будто стало проще дышать… — Когда ты рядом, я ничего не чувствую. — Тишину в машине нарушил его голос. Это прозвучало как отдельное предложение, не подразумевающее продолжения. Хотя Антон раздумывал над ним. — Что?! — Арсений сжал руль, осмыслив услышанное. — Что ты сказал?!!! — Он мгновенно пришел в состояние ярости. В его памяти вспыхнули, словно сухая листва от спички, все те моменты, когда он был рядом с Антоном, когда он приходил ему на помощь, все слова, не прочтенные Шастом в записках… Все обиды и разочарования. «Ничего не чувствую». — Знаешь, я заметил, что ты ни черта не чувствуешь! — Таким злым Антон никогда не видел друга. — Никогда! Ничего! — Арсений от злости давил на газ, прибавляя скорость. — Что бы я ни делал! Что бы я ни говорил, ни писал… Тишина! В ответ только тишина! Антон! Шастун не это вовсе имел ввиду. На языке вертелась фраза «В твоем присутствии я не чувствую тяжести неведомого груза, которая всегда давит на меня». Но он ее не произнес, решив, что Попову нужно выговориться, а тот уже начал успокаиваться, хотя все еще гнал по мокрой дороге. — Я думал, у тебя ледяное сердце. Стало ледяным после истории с Ирой. Но… Нет. Я ошибся. — Арсений захлебывался словами. — Ледяное сердце можно отогреть, растопить лед. Конечно, мои методы далеки от идеальных, но все же… Ни одного ответа. За все это время… Дело не во льдах. Нет. Лед тает, если его нагреть. У тебя же в сердце нечему таять. Камень навсегда останется холодным, Антон. У тебя же каменное сердце. — Попов говорил то, что думает. После этой тирады он замолк. Антон тоже больше не говорил ни слова. Он жалел Арсения, хотя ему самому было обидно за «каменное сердце». — Я хотел быть рядом с тобой, Антон. — Попов обернулся к нему, чтобы сказать это в глаза. — Просто рядом… На мгновение Арсений потерял из виду дорогу, к счастью, скорость уже была сброшена у машины, но перед капотом автомобиля возникло препятствие. Он что-то сбил. Или кого-то, судя по скулящим звукам. — Твою мать! — Воскликнул водитель, выскакивая из машины под дождь. Антон, сбросив плед, бросился следом за ним. Дождь хлестал ребят по лицам, когда они склонились над асфальтом. В свете фар под колесами форда лежала собака. Это был далматинец, который жалобно скулил и рвано дышал, распластавшись на дороге. — Арс, куда ты смотрел… Что теперь делать? — Антон был напуган. — На тебя. — Поднял глаза от собаки на него Попов. — Нужно везти ее к ветеринару, не бросать же здесь умирать. Антон вернулся за пледом в машину и завернул в него собаку. Погрузив пса на заднее сидение, ребята задумались, куда везти жертву ДТП. — К Диме. Он же ветеринар. — Предложил Антон. — А если не его дежурство сегодня? Нас могут привлечь к ответственности. Точнее, меня. — Возразил Попов, заводя мотор. — Сегодня его дежурство. — Заверил его Шастун и ребята тронулись в путь. Так как Антон завернул в плед собаку, он снова замерз. Его рубашка, как и куртка, были сырыми, а теперь еще больше промокли под ливнем, второй раз. Арсений заметил, что его друг ежится, даже в теплом салоне автомобиля. Движением руки он снял со спинки своего сидения куртку и протянул ее Антону. — Возьми, ты замерз. — А ты? — Мне не холодно. И Шаст надел сухую и теплую куртку Попова, от нее пахло одеколоном друга. Он, незаметно для себя самого, потянул носом воздух — приятный аромат. Сам же Арсений так и остался в сырой от дождя рубашке. Снова молчание. Теперь уже оно тяжелым невидимым облаком висело в машине после небольшого «разбора полетов», который устроил Попов до этого. — Я предупрежу Поза о новом пациенте. — Произнес Антон, набирая номер друга-ветеринара. Арсений только кивнул в ответ. В конце концов, парни доехали до города, до клиники. На часах было около 4 утра. Дима уже встречал их в дверях. — Что ты сделал с бедным животным, Арсений — руки-ножницы? — Попытался пошутить Поз, распахивая двери перед друзьями. — Дим, не до смеха, поверь. Мы сбили собаку. Где-то сорок минут назад. Нужна твоя помощь. — Заговорил Антон. — Проходите, в операционной все готово. Думаю, дорогу вы помните. Да, дорогу помнил каждый из них. Антон — с неприятным воспоминанием боли, Арсений — страха за жизнь Шастуна. — Нужна помощь? — Спросил Арсений, когда собаку водрузили на стол. — Нет. Идите в мой кабинет. Еле на ногах держитесь оба. — Окинул их взглядом Дима. — Все, что найдете съестного — в вашем распоряжении. — Спасибо. — Поблагодарили его ребята и ушли в кабинет друга. Действительно, у Позова нашлась и колбаса, и сыр, и батон, и горячий чай, а значит, появилась возможность перекусить. Время шло, Арсений больше не проронил ни слова, а Антон все еще думал, что же сказать ему. — Как ты думаешь, она выживет? — Спросил фотограф, когда они уселись на диван после небольшой трапезы, вытянув ноги. — Не знаю. Не я ей делаю операцию. Я лишь сбил ее. — Коротко ответил Попов. — Не волнуйся, все будет хорошо. Поз вытащит ее. Он хороший ветеринар. — Ободряюще произнес Антон. Арсений было хотел заметить, что он вовсе не волнуется, но тут произошло то, чего он никак не ожидал. Шастун взял его за руку, словно хотел поддержать. Попов замер, сидя на диване рядом с «другом». — Как же хочется спать. — Антон зевнул, и его голова упала на плечо хирурга, а тот даже не посмел пошевелиться. Уснуть Попову было бы непростительно для него самого, проспать драгоценные минуты, когда любимый человек рядом! Он осторожно повернул голову к Шасту и невесомо коснулся губами его макушки. — Непредсказуемый парень… — Прошептал Арсений, улыбаясь. Неизвестно сколько в таком положении просидели ребята, но когда Дима вошел в свой кабинет, который был освещен только светом лампы на его столе, то увидел, как Шастун спит на плече у Попова, а тот в свою очередь стережет его сон. Арсений, увидевший, как дверь открывается, приложил палец к губам, предостерегая Позова, чтобы тот не шумел, ведь Антон спал. Дима лишь покачал головой. — Собака прооперирована. Можете забирать. С вас коньяк. Со всеми звездами. — Довольно улыбался Позов. Хоть Дима говорил и негромко, Шастун проснулся. — Что? Как пес? — Антон потер глаза, поднимая голову с плеча Арсения. — Это сука, Шаст. Все нормально будет. Привезете на перевязку через пару дней. Можете забирать. — То есть как забирать? — До Попова только дошел смысл слов Димы. — Я не стремлюсь быть собаководом. Вы сбили, вы и кормите. Ну, или позвоним в преемник собачий. Но там могут начать задавать вопросы, почему собака в таком состоянии… Лучше дождаться ее выздоровления, а потом уж сдавать. Тем более у нее не только раны от ДТП. Она откуда-то сбежала, над ней издевались раньше. Поэтому не удивляйтесь, если не будет вас подпускать к себе. Ну что, пакуем? — Позов выдавал информацию просто и без запинки. — Да, я заберу. — Вызвался Шастун. — Что? Ты о себе-то не можешь позаботиться, дурачина! — Вот и научусь этой премудрости! — Парировал он. — А наш создатель красоты совсем вырубается… — Протянул Дима, глядя, как Арсений сонно хлопает глазами. — Сколько вчера было операций? — Две. — Устало вздохнул Попов.  — И уйма консультаций. Еще и к повышению квалификации готовился… — Перечислил Позов, оценивая состояние Арсения. — А потом за нашим гением фотографии поехал среди ночи! — Дима негодовал. — У меня дежурство через полчаса кончается. Я вас отвезу. Арс, не садись за руль, в общем. — И Позов вышел за дверь. — Хорошо. — Арсений облокотился на спинку дивана, прикладывая голову. — Почему ты не сказал, что валишься с ног от усталости, когда я позвонил тебе? — Антон был удивлен. — Потому что я обещал тебе придти на помощь, когда она тебе понадобится. — Хозяин своего слова? — Я не мог оставить тебя в беде. — Только и сказал Попов, засыпая. Что мог сказать Антон? Ничего. Он вообще не знал, как общаться с Арсением после того, как он узнал о тайных чувствах друга, после всех цветов, записок и подарков… Он скучал по нему как по другу, но и в то же время не знал, как себя вести с ним, зная то, чего бы ему не хотелось знать. К счастью, на следующий день у Арсения не было назначено операций, только консультации. Их он был намерен перенести, позвонив утром в клинику. В этот день он хотел только одного — выспаться. А потом обдумать события ночи и раннего утра. Антон же решил с нового дня пытаться заботиться о животном, которое ребята сбили накануне. «Буду тренироваться в заботе и любви на тебе» — с грустью подумал Шастун, ранним утром внося собаку в свою квартиру…