Мой птенчик

Утром следующего дня Арсений проснулся от того, что у него болит голова. Нет, не просто болит, а ужасно болит. К этому также добавлялась боль в горле, режущая и саднящая. Что касается общего состояния, то попытка встать с постели удалась не сразу — у Попова кружилась голова. Все же, осилив расстояние от комнаты до кухни, он добрался до аптечки и смерил температуру. Градусник показывал 38,0 — Арс простудился. Он тут же позвонил в клинику и сообщил, что берет больничный, в таком состоянии никак нельзя принимать пациентов. Глаза у него слезились, появился насморк и кашель, все симптомы простуды теперь точно присутствовали. Он медленно передвигался по дому, пытаясь привести себя в порядок и, наконец, позавтракать. Когда он заканчивал трапезу, ему в голову пришла неприятная мысль: «А не простудился ли Антон вчера тоже?». Шаст, как и он, накануне попал под дождь, продрог, ожидая его в своей холодной машине, потом снова мок под ливнем, когда они решали, что делать с собакой… События вчерашнего вечера снова возникли в мыслях Арсения, ведь утром из-за плохого самочувствия он даже чуть забыл о том, что произошло в кабинете Димы. Все, что случилось поздним вечером и ночью, меркло на фоне лишь одного эпизода, когда Антон взял его за руку, и не просто взял за руку, а не выпускал его ладонь из своей на протяжении времени. Как Попову следовало отнестись к этому поведению Шаста и следовало ли вообще воспринимать это всерьез? «Ничего это не значило, не выдумывай». — Мысленно рассуждал Арсений, морщась от головной боли, выпивая горячий чай. — «Возможно, хотел по-дружески поддержать, забудь». Но забывать не хотелось, более того — хотелось оставить в памяти этот момент как можно дольше, запомнить тепло его руки, прикосновение его пальцев, то, как он легонько сжал его руку… От своих грустных рассуждений и плохого самочувствия Арсений пытался отвлечься с помощью телевизора, проводя весь день на диване в гостиной. В честь своего больничного, разрешая себе не читать учебники, он так и щелкал каналы ТВ, когда в дверь позвонили. Попов никого не ждал. Он даже из друзей, которые могли бы придти его навестить, никому не сообщал, что болен. В коридоре, перед тем, как открыть дверь, он остановился у зеркала, чтобы посмотреть на себя. В отражении он увидел парня с красным носом, слезящимися глазами и одетого в белый свитер и светлые джинсы — он не хотел проводить весь день в пижаме. Усмехнувшись, Арсений распахнул дверь. Каково же было его удивление, когда на пороге он увидел Антона. «Второй день подряд оказывается рядом после нескольких месяцев молчания…» — задумался Попов. — Привет! — Как ни в чем ни бывало, воскликнул особенный друг. — Я хотел вернуть тебе куртку, приехал в клинику, а там сказали, что ты на больничном! — Антон переступил порог без приглашения. — Как ты себя чувствуешь? Арсений не мог конкретно ответить на его вопрос. Только что он ощущал себя невыносимо несчастным и больным, бесполезно проводящим время в попытках скрыться от своих же мыслей, а теперь весь недуг и тоску как рукой сняло. — Эй, я здесь! — Помахал рукой Шастун перед лицом друга. — Ты выглядишь неважно. — Да, точно. — Согласился тот, полуулыбаясь-полуусмехаясь. — Ты принес куртку… — Напомнил он о цели визита Антона. — Вот она. — он протянул ему верхнюю одежду. — Спасибо. — Не за что. — Хриплым голосом ответил Арсений, забирая вещь. Повисло молчание, а они так и стояли в прихожей. Попов, несомненно, был рад Шасту, но не понимал, чего друг ждет теперь. — Ладно, я сам себя приглашу в дом, раз ты так тормозишь сегодня. Ты обедал? — Антон прошагал дальше, в гостиную, не оборачиваясь на изумленного хозяина дома — тот же ничего не понимал. — Нет, только завтракал. — Отозвался он, проходя следом за Шастуном. — Это плохо. — Надо приготовить. Мне лень. — Послышался голос Арсения, прерываемый кашлем. — Я приготовлю тебе обед. — Вызвался Антон, подходя к раковине на кухне и моя руки. Попов вообще перестал что-либо понимать. Столько признаний было отправлено им за последнее время, на которые была тишина в ответ, а теперь Антон приходит и запросто решает приготовить ему обед… — Ты не против? — Оглянулся на него Шастун, улыбаясь. — Нет. — Коротко высказался Арс. Как он мог быть против. И Антон принялся за дело. Он решил приготовить ему куриный бульон. Как бы Арс не настаивал на том, чтобы ему помочь, Шастун отказывался, более того — отправлял его обратно в гостиную, на диван, отдыхать. Хирург очень хотел остаться рядом с другом, но перечить ему не стал, пришлось ждать обеда в компании телевизора. Все это время Арсению было так легко, вся грусть, тоска — исчезли, ведь его любимый Антоша был рядом. Наконец, суп был готов. Антон был далеко не самым лучшим поваром, но Арсу его суп казался самым вкусным, который он когда-либо ел. Когда они вместе обедали, обсуждая погоду и вспоминая общих друзей, Арсений не переставал думать, что Шастун сейчас уйдет. Но тот остался, и они вместе смотрели телевизор. — Ты не боишься, что я тебя заражу? — Вдруг вспомнил Попов об опасности передачи вируса, когда на экране ТВ появилась реклама средства от простуды. — Нет. Смотри, что у меня есть. — Антон сходил за курткой и вытащил из ее кармана медицинские маски. — Держи. — Шастун протянул одну Арсу, одну оставил себе. — Я похож на хирурга? — Он уже водрузил на свой нос маску, и теперь ее поправлял. — Да, не отличишь. — Улыбался Попов, он уже давно столько не улыбался, как в этот день. И они продолжили смотреть ТВ. Арсению было неважно, что было на экране. Главное было в другом: Шаст рядом. Попов просто наслаждался его присутствием, возможностью поговорить с ним, услышать его голос и смех, посмотреть на него, увидеть его улыбку. Теперь, правда, большая часть лица Антона была скрыта под маской, но Арс видел его глаза, и они улыбались ему, тепло и дружелюбно. В сердце Попова снова разгорелась искорка надежды, хотя была почти потухнувшей. Он был готов забыть молчание друга, эту угнетающую, тяжелую, мучительную тишину с его стороны, только бы был хоть крохотный шанс… Маленькое счастье Арса продолжалось бы и дальше, если бы Антон нечаянно не коснулся руки Попова. Совершенно случайно. — Арс! Да ты горишь! Померь температуру! — Всполошился Шастун, почувствовав, какая горячая у друга ладонь. — Я хорошо себя чувствую. — Возразил тот, нахмурившись. — Померь! — Настаивал Антон. Арсению, нехотя, пришлось смерить температуру. Он был удивлен, когда выяснилось, что температура поднялась до 39,3. Удивлен, потому что он не ощущал ее. Он чувствовал только радость от присутствия Шаста. — Тебе нужно лечь в постель и отдыхать. Пойдем, я помогу тебе подняться в комнату. — Тоном, не терпящим возражений, заявил Антон. Арсений не стал сопротивляться. Он беспрекословно поднялся наверх и лег в кровать. Шастун накрыл его одеялом, принес ему лекарство, проследил, чтобы тот все выпил. Ради такого внимания последний был готов болеть каждый месяц, да что там — каждую неделю! — Честно говоря, я удивлен твоим визитом. — Прохрипел Арсений из-под одеяла. — Нечему удивляться, я же в долгу у тебя. Ты вывез меня вчера из глуши. Теперь я тебе помогаю! — Широко улыбнулся Шастун. — В долгу? — Насторожился Арс, замирая. — Да. Сколько раз ты меня выручал! «В долгу…» — В голове Попова повторялось это слово раз за разом. — «Он все это делает, чтобы не быть мне должным… Ты дурак, Арс…» — С этими мыслями зарождающаяся надежда рассыпалась пеплом сожженных записок в камине Антона. На Арсения снова навалилась вся тоска и боль, только к ним теперь еще добавилась головная боль и ломота в теле от высокой температуры. — Ты ничего мне не должен, Шаст. — Севшим голосом сказал Арсений, ощущая, как на него накатывает доселе незаметный жар. — Ну как же… Я хотел вернуть тебе долг… — Ты ничего мне не должен. — он отчеканил каждое слово. — Все, что я делал для тебя — я просто делал это для тебя. Не нужно ничего возвращать. Иди. — Но… — Иди. Ты ничего мне не должен. Спасибо, что зашел. — И Арсений отвернулся от него, крепко зажмуриваясь. — Выздоравливай. — На прощание произнес Антон и вышел. Теперь все стало на свои места. Шастун пришел к Арсу и провел с ним полдня не потому что хотел этого сам, а потому что не хотел быть ему должным. Антон считал, что он в долгу перед Поповым и пытался расплатиться. А Арс… Как же могут быть наивны влюбленные люди. Он был настолько рад Антону, был счастлив, что тот пришел к нему, что просто забыл на какие-то мгновения молчания, а также слова Шастуна задолго до всего о том, что он никому не доверится. Арсений просто размечтался, словно наивная юная девушка, а теперь угодил в суровую реальность, которая его сломила. Вечером позвонил Серёжа, Попов едва ли смог ответить ему. Матвиенко понял, что тому плохо и примчался к нему тут же. Арсу стало гораздо хуже после ухода Антона: температура поднялась до 40,0, боль в горле стала невыносимой. Серёжа вызвал скорую, врачи хотели забрать Попова в больницу, но тот отказался наотрез от госпитализации. Преданный друг выпросил рецепты для больного, решив, что лишь ему остается лечить его. Арс отказывался принимать лекарства, есть. Серёжа пытался добиться от него правды, видя, что что-то произошло накануне, что-то, что обессилило его, не только болезнь так повлияла на друга. Но тот молчал. К утру Попову стало еще хуже, и на подмогу себе Матвиенко вызвал Диму, они по очереди дежурили у кровати больного. Для Димы Серёжа открылся с новой стороны благодаря этому случаю. Оказалось, Матвиеныч мог быть не только заносчивым и колким на язык самовлюбленным би, но и заботливым, дружелюбным, переживающим, любящим другом. Серёжа действительно переживал за Арсения и злился на себя, что ничем не может ему помочь. Ближе к обеду следующего дня Попов открыл глаза и посмотрел на Серёжу, который не отходил от него ни на шаг второй день. — Позови Шаста — Прошептал он. Какую же ярость испытал Матвиенко, услышав это! Все внутри кипело и жгло. Но он только кивнул и вышел из комнаты, чтобы позвонить их общему другу. Но оказалось, что это не так-то и просто — позвать Антона к Арсению, тот отказался придти. Серёжа объяснил ему всю ситуацию, передал просьбу их друга, но Антон оказался не уступчив. Когда Матвиенко вернулся к кровати Арсения, больной друг тут же начал его спрашивать. — Где Шаст? — Он не придет. — Позови Антона. — Снова прохрипел Арсений. — Он не придет. — Повторил Серёжа, теперь злясь еще больше и пытаясь это скрыть. — Пожалуйста, Серёж… — Арсений сделал глубокий вдох. — Позови его… Он мне так нужен… Я прошу… — Он пытался бороться со слезами, но они взяли верх. — Я хочу к нему! Я так хочу к Антону! Пожалуйста, позовите его! Я так хочу к нему! Почему его нет рядом? Почему его никогда нет рядом? Я хочу, чтобы он был рядом, пожалуйста… Позови его! — Арсений был сейчас похож на маленького мальчика, который очень ждет появления родного человека, а он все не приходит… — Он не приедет, Арс, я звонил ему только что. Он не придет. — В глазах Серёжи стояли слезы, от ярости не осталось ни следа. Он никогда не видел друга таким сломленным и слабым. — Интересно, если я умру, он хоть что-нибудь почувствует? — Усмехнулся Попов.  — Так, все, Зубная Фея. Мне надоел этот балаган. — Дима показался в дверях комнаты больного, услышав обрывок разговора. Он схватил пачку с таблетками, налил воды в стакан и взял Арсения за щеки повернув к себе. — Буду я еще церемониться с ним. — И засунул две таблетки в рот Попову. — Я больше не буду спрашивать, хочет он или не хочет принимать лекарства. И ты не спрашивай. — Жестко сказал Дима Серёже. — Будем с ним обращаться как с больным представителем редкого вида уссурийских тигров — осторожно, но все же лечить. Так и началось лечение Арсения — без его разрешения. Сильное лекарство начало действовать — температура начала спадать, болезнь отступала. Но никакое лекарство не могло помочь ему в другом — успокоить разбитое сердце. В конце концов, Попов начал выздоравливать, но благодаря его болезни (если болезнь вообще можно благодарить), взаимоотношения Димы и Серёжи стали лучше. Позов увидел в Матвиенко положительные качества, а второй разглядел в Димке надежного товарища. В один из вечеров, когда Арсений заснул более-менее здоровым сном наверху, Дима и Серёжа пили чай на кухне и разговаривали. — Не знал, что ты можешь быть таким заботливым. — А ты думал, я всегда как заноза в заднице? — Усмехнулся Матвиенко. — Вроде того. — Честно ответил Позов. — Ладно, ты тоже меня удивил. Пришел на помощь занозе. — Пустяки. Вы с Арсом мне не чужие. Серёг, можно спросить? — Валяй. — Что у вас с Арсом? — В смысле? — Удивился Матвиенко. — Точнее, у тебя к нему. Серёжа непонимающе посмотрел на Диму. — Брось, я не слепой. Ты же смотришь на него, как он смотрит на Антона. — Вовсе нет. — Смутился Серёжа. — Вовсе да. — Что, хочешь устроить вечер откровений? — Ага, настало время охерительных историй. — Ну, слушай. — Матвиенко покачал головой. — Только ему не рассказывай, ладно? — Хорошо. — Позов кивнул в ответ. — Арс у нас мальчик ветреный всегда был. Мы знакомы с детского сада. Девчонок у него было — пруд пруди. У меня столько не было, сколько у него. Это сейчас он стал более-менее сдержан в связях, а раньше… Этот герой-любовник не пропускал ни одной юбки, начиная со средней школы. В университете что было… — Серёжа закатил глаза. — Но у него каждый роман был похож на предыдущий — мимолетный, быстрый… Максимум месяц мог встречаться с девушкой. Сколько баб побросал. — Искал единственную? — Да какое там. Просто развлекался. А я… Я всегда был его лучшим другом. Это сейчас я его подкалываю постоянно. А раньше было наоборот. Теперь он повзрослел. Стал рассудительнее. Его никогда ничего не интересовало кроме собственной жизни, заботился только о себе, о карьере. В университете я влюбился в него по уши. Но ничего ему не говорил — на смех бы поднял. Со временем я смог справиться со своими чувствами, забыл. — Справился или почти справился? — Справился. Но мне по-прежнему не все равно, что с ним. Мне жаль, что сейчас ему так плохо… История с Антоном его вообще изменила. Он хоть и повзрослел, но чтобы быть таким… Он никого никогда не любил, кроме себя. А сейчас он готов делать все для Шаста, ради его улыбки, взгляда… Матвиенко задумался. — Ты ревнуешь? — Возможно. И, возможно, история с Антоном — это своего рода возвращение бумеранга… — Эй, я вижу, ты расстроился. — Рука Димы легла на плечо друга. — Есть немного. — Серёжа грустно улыбнулся. — Не смотря ни на что, я желаю Арсу только добра. — Я тоже. А вот Шаст мог бы и придти, когда Арсений звал его. — Вспомнил Дима об их общем друге. — Мы не знаем, как в точности обстоят их отношения. Насколько все… запущенно. — Серёжа улыбнулся, немного хмурясь. — Не бери в голову, ладно? — Дима, неожиданно для Серёжи и для себя самого, обнял его. Но тот не оттолкнул его, обняв в ответ. Это было нужно им обоим. Серёжа почувствовал облегчение, когда он оказался в объятиях Димки.