Мой птенчик

Арсений, в конце концов, выздоровел и вернулся к своей обычной жизни, а его болезнь не только скрепила дружбу Димы и Серёжи, но и дружбу всех троих ребят. Они стали еще чаще общаться, говорили обо всем на свете при встрече. Обо всем, кроме одной темы. Единственное, о чем, а точнее, о ком они не упоминали, был Шастун. Даже не только не упоминали, но и стали меньше общаться с ним: Серёжа и Дима были несколько обижены на Антона, что он не приехал к Арсу, когда тот был болен. Матвиенко просто не общался с Шастом, а Димка почти поссорился с ним. А произошло это следующим образом. Через какое-то время после дня, когда Арс звал Антона, Позов имел шанс поговорить со вторым с глазу на глаз: Антон привез к Диме свою собаку на перевязку в клинику. Собака уже шла на поправку, но до сих пор ее нельзя было назвать полностью здоровым и жизнерадостным животным. Раны на ней заживали быстро, но той активности, которая свойственна другим собакам, собака Шаста не проявляла. При встрече в указанное время, зайдя в смотровой кабинет, Антон протянул руку Димке, чтобы поздороваться, но тот сухо бросил ему «Привет». Он кивнул Шасту на операционный стол, куда тот тут же водрузил своего далматинца. Позов хмуро молчал, снимая бинты с собаки. — Ну и что случилось? — Антон понял, что Дима чем-то недоволен. Тот поднял глаза от собаки, которая лежала на операционном столе, взглянув на друга. — Что случилось? Ничего. В том-то и дело, что ничего. Наш мистер Недотрога настолько был занят, что не нашел полчаса, чтобы приехать к болеющему другу, дабы навестить его. — Поз, ты же знаешь, что дело не во времени. — Антон решил не упоминать о своем визите к Попову, раз Дима об этом не знает. — А в чем? Просвяти меня. Расскажи, как на самом деле все, мы с Серёжей теряемся в догадках. Что у вас с Арсом, Шаст? — У нас с ним ничего нет, не было и не может быть!!! — Вспылил Шастун, сжимая кулаки. — Даааа? — Усмехнулся ветеринар, гладя на собаку. — А звучит как протест тому, что что-то и могло бы быть… — О чем ты? — Антон поморщился. — Арс, как последний дурак, влюбился в меня, я ни в чем не виноват. А самому мне никто не нужен, так что ничего не может быть у нас с ним. — И тебе настолько противно, что он любит тебя, поэтому ты не приехал, когда он просил тебя об этом? — Мне не противно, Дима. Мне… — Антон на мгновение задумался — … никак. — То есть, тебя не смущает, что в тебя влюбился парень? — Нет. Мне все равно… — Вторую фразу Шаст произнес несколько неуверенно. — Что ж, уже хорошо. Гомофобных помыслов нет. И все же… Вспомни, Антон, сколько наш общий друг сделал для тебя, сколько раз помогал тебе, когда ты был по уши в дерьме? — Много, и я благодарен ему за это. Я всегда говорил спасибо. — А сколько роз он тебе отправил? — Вот не нужно только это вспоминать!!! –Шастун замахал руками. — А почему бы и нет? Ты знаешь хоть одного человека, кроме себя, конечно, которому дарили столько цветов? И, заметь, ты получал цветы каждый день, не отказывался от них. Ты принимал все подарки Арса, все его записки… — Записки я сжигал в камине. — Заметил Антон. — Как драматично. Ты принимал все, не отвечая ничего. Ты молчал, Шаст. А Арсений бы и дальше продолжал вагонами покупать эти розы, если бы ты не запретил нам рассказывать ему, как у тебя дела. Когда мы с Серегой ему сказали, что ты не хочешь, чтобы он знал о тебе ничего, он… Я не знаю, Шаст… — Дима выдохнул. — Это было как пощечина. А Арс снова и снова подставляет тебе вторую щеку. — После этого, вероятно, он и прислал мне красную розу. В записке было сказано, что он больше меня не потревожит. И так действительно и было. — Ну и как, каково это, когда ты осознаешь, что ты проебал что-то? Точнее, кого-то. — Дима уже заканчивал осматривать собаку и перевязывать ее. — Брось, Поз. Я был рад, что я избавился от этих роз. — Снова поморщился Шастун. — Да? А что же ты раньше не сказал «Стоп»? Почему не перестал просто-напросто принимать розы и прочие подарки, отсылал бы ему обратно, м? — Дима задал вполне справедливый вопрос. — Я не знаю. — Антон задумался над этим. — Я правда не знаю. — Значит, не так уж он тебе и досаждал своим вниманием? Антон просто молчал. — Он тебя никогда ни о чем не просил. И тут, когда с ним самим приключилось несчастье, единственный раз он тебя позвал, ты не пришел. Ты не только не пришел, ты даже не позвонил, не прислал ни единой записки! Ничего! Молчание — золото! Он звал тебя: «Я хочу к Шасту, позовите его! Мне нужен Антон!» — Дима покачал головой, снимая перчатки. — Можешь назвать кого-нибудь кроме Арса, кто бы так в тебе нуждался еще? — Я знаю, что я никому не нужен, Дим. Не напоминай об этом. — Ты нужен Арсению, дурья твоя башка! — Я был нужен и Ире. Но ведь она… — Да забудь ты эту шлюху уже! — Оборвал его Дима. — Она тебя пыталась переделать для себя, нос ты чуть не стал себе менять, вспомни. А Арс тебя любит таким, какой ты есть, со всеми твоими косяками. И ему пофиг, что ты захудалый фотограф, чьи работы нахер никому не сдались, ему плевать, что ты мало зарабатываешь, ему плевать, что у тебя среднее образование, ему все равно, что ты бездарность! Он любит тебя. Просто любит. Не любил бы, не сорвался бы после двух операций в ночь, в дождь, за уйму километров, чтобы помочь тебе. — Он привез мне бутерброды и чай… — Тихо добавил Антон, опустив глаза в пол. — И отдал свою куртку, чтобы я не замерз. Поэтому сам и заболел. — М, оказывается, ты не так слеп, как можешь показаться. Так почему же ты не приехал к нему, когда был так нужен? — Я боюсь! — Воскликнул Шастун, поднимая на Диму свои зелёные глаза. — Боюсь привыкнуть к нему. Боюсь начать верить! Я никому не могу верить!!! Меня обманули уже, я больше так не хочу! И я сторонюсь Арса, потому что знаю, что все напрасно, ничего хорошего не выйдет! — Значит, его труд не пропал зря. — Улыбнулся Позов, решив не переубеждать друга в неверных мыслях. — Нет, пропал. И я не бездарность!!! — Антон вспомнил обидные слова Димы о его таланте фотографа. — Будем смотреть правде в глаза, Шаст. Ты можешь что угодно говорить и думать, но для Арсения все происходящее — серьезно. — Только лишь и произнес Позов. — Готово, можешь забирать свою… Как собаку-то назвал? — Сам ты бездарность. — Сердито бросил Антон, взяв на руки питомца, и вышел, так и не ответив на вопрос.