Мой птенчик

Весь май Антон мало работал, число заказов можно было пересчитать по пальцам, поэтому заработка почти не было. Занимать в долг он не мог — просто никто не давал уже денег. Все друзья и знакомые, один за другим, отвернулись от него еще когда Шаст скатывался вниз: его постоянные загулы, проблемы никому были не нужны, даже Серёжа и Дима не особо общались с ним теперь. А когда в очередной раз пришло время платить за квартиру, стало ясно, что на аренду ему не хватает. Хозяину квартиры надоело каждый раз слушать обещания об оплате, и он просто-напросто выселил Антона. Так последний и остался на улице, с чемоданом и собакой. У Шаста никого не было, чтобы обратиться за помощью, кроме одного человека, вот только к нему ему было идти стыдно. Но выбора не было. Весь май Арсений работал с большим усердием, чем раньше. Он, казалось, просто тонул в работе, жил в клинике. Постоянные консультации, операции, опять же подготовка к повышению квалификации — ему нужно было сдать экзамен в августе. Он старался забыть последнюю встречу с Антоном, забыть его теплую улыбку во взгляде, которая зря обнадежила наивное сердце. И уж тем более Арсу хотелось стереть из памяти чувство стыда за свои же слезы перед Димой и Серёжей. Друзья стали свидетелями его слабости, проявления отчаяния и тоски. Они не должны были видеть его слез, слышать произнесенные слова. Болезнь словно вывернула Попову на изнанку. Также он помнил, что сам отправил Антона восвояси ранее, а потом стал звать его. Отправил восвояси, потому что был обижен, был разочарован. И звал, потому что хотел видеть его рядом, как и всегда, невзирая ни на что… Арсений пытался заполнить свою жизнь работой и учебой, чтобы ни минуты не оставалось на мысли о том, что у него есть сердце, которое ждет чуда, ждет не смотря ни на что, ждет, что зеленоглазый парень, который нарушил его покой, все-таки придет… Был вечер пятницы первой недели июня, когда Попов, как обычно поздно, возвращался домой. Он очень устал в этот день, чему был рад. Большая усталость означала крепкий мгновенный сон. Бессонницы же Арс боялся, ведь она сулила мысли о том, кого нельзя называть. Он не спеша выбрался из автомобиля, когда подъехал к своему небольшому дому. Вытащив из салона машины пару увесистых справочников по медицине, Арсений зашагал к дверям. Он, не поднимая глаз, приближался к крыльцу. — Работаешь сверхурочно? — Учебники выпали из рук Попова. Он услышал голос, который он никогда бы не спутал ни с чьим другим. Голос, который он боялся услышать, и, вместе с тем, так хотел слышать каждый день. Подняв глаза, он увидел Антона, сидящего на крыльце его дома. Возле его ног лежала собака, та самая, которую в апреле Арсений сбил. — Я тебя весь вечер тут жду. — Виновато улыбнулся Шаст, поднимаясь навстречу Попову. Одного взгляда на Антона Арсу хватило, чтобы понять одно — месяц с лишним уговоров самого себя, завала в работе и бегства от мыслей о дорогом человеке летел ко всем чертям. Попову сейчас хотелось одним рывком оказаться рядом с любимым другом, крепко обнять его и целовать-целовать-целовать… Но вместо этого он все также стоял напротив этого «друга», ничего не говоря и глядя на него. — Зачем? — Спокойно спросил Арс, спустя минуту, когда он подбирал учебники. — Есть разговор. — Пойдем тогда в дом. — Пригласил Арсений Антона. Бросив учебники в прихожей, Попов прошел в гостиную и уселся на диване. Ему хотелось поскорее выяснить, что же такое случилось, что Шаст пришел к нему. Точнее, его интересовало, что же ОПЯТЬ случилось, что Шаст пришел к нему. — Рассказывай. — Хозяин дома решил обойтись без лирических отступлений. Антон уселся рядом. Он не знал с чего начать. — В общем… Мне нужна твоя помощь. — Выдохнул он, не глядя на Попова. — Какая? — Арс не был удивлен. — У меня куча долгов, все друзья от меня отвернулись, меня выселили из квартиры. Мне негде жить, Арс. И… Я бы хотел попросить тебя позволить мне пожить у тебя какое-то время. — Выдохнул Антон, складывая руки в замок. — Хоть ты и зол на меня, скорее всего. Арсений вовсе не злился на пришедшего. Он был сейчас очень сдержан, только и всего. Он сам не знал, как вести себя теперь, а Шастун дал подсказку. «Что ж, пусть буду зол…» — подумал Попов. — Почему ты обращаешься ко мне? — Задал острый вопрос он. — Потому что больше мне не к кому обратиться. Больше никто не поможет. — Честно ответил Шастун. — Хорошо. — Помолчав, произнес Арсений. — Только с одним условием, Антон. — Имя дорогого друга он произнес впервые за долгое время, ранее запрещая себе его озвучивать. — Все, что угодно. — Не попадайся мне на глаза. — Неожиданно для себя отчеканил Попов. — Договорились. Ты и не заметишь нас. — Выдохнул с облегчением Шаст. — Нас? — Брови Арсения взлетели вверх. — Ну да, меня и собаку мою. Патти Бойд. — Ты назвал ее Патти Бойд? — Ага, как бывшую жену гитариста из Битлз. Арсу вовсе не улыбалось держать в доме пса, но деваться было некуда. Он не мог отказать Антону ни в чем. Даже сейчас. — Пойдем, я покажу тебе твою комнату. — Буркнул хозяин дома, явно недовольный будущим соседством с животным. Арсений повел Антона наверх. Тот был удивлен, когда хирург повел его дальше комнат на втором этаже, к лестнице в конце коридора. Поднявшись вверх, на чердак, Попов распахнул дверь перед Шастуном. — Вообще, я думал, что буду спать в гостиной, мне привычней. — Смеясь, проговорил Антон. — Ого… Дверь вела в небольшую комнату, где был сделан совсем недавно ремонт. В ней было два маленьких окна, а сводами потолка служила крыша дома. Несмотря на то, что комната была на чердаке, здесь был камин. Напротив камина стояла большая кровать с балдахином, которая занимала почти все пространство. На ней было множество подушек — больших и маленьких. Возле нее ютились прикроватные столики, за дверью комнаты таился платяной и книжный шкафы, а на полу лежал мягкий ковер. Все было оформлено в мягких пастельных тонах. — Никогда не видел такой уютной комнаты. — Оглядев пространство, произнес Антон. — Тебе нравится? — Едва пряча радость в голосе, задал вопрос Арсений. — Очень. У меня никогда не было такой комнаты. И вряд ли я ее заслуживаю. Может, я все-таки останусь на диване в гостиной? — Шастун неуверенно поднял на приятеля глаза. Арсений впервые за все это время с момента встречи на крыльце взглянул прямо на Антона. — Там ты будешь мне мозолить глаза. — Выдавил из себя Попов. — Арс, прошу, не злись на меня. Я знаю, что я доставил тебе много неприятностей, а сейчас просто нагло селюсь в твой дом… Я уеду, как только появится возможность. Ты и не заметишь моего присутствия. Теперь ты ненавидишь меня, да? Попову было не по себе слышать такие слова. Его чувства к Антону не изменились. Он по-прежнему горячо его любил, правда теперь ему это нужно было скрывать. — Почему ты думаешь, что я ненавижу тебя? — Как можно холоднее, произнес Арсений. — Потому что я не ответил тебе взаимностью. Потому что ты говоришь теперь со мной сквозь зубы. Потому что тогда, в машине, в ту ночь, когда ты забирал меня неизвестно откуда, ты был так зол… И сейчас ты не хочешь меня видеть, абсолютно. Но все же помогаешь мне. — Отдаю дань прошлому. — Сухо ответил Попов. — Располагайся. Он спустился вниз. Ему нужно было устроить место для Патти. Собака сидела там же, где ее и оставили — у порога. Не сдвинулась с места, удивительно даже. Арсений положил для нее коврик у дивана в гостиной и отыскал миски для еды и воды, оставив их на кухне. Все это время он размышлял над тем, что ему нужно и проще для него и для Антона — и дальше изображать «ненависть». А видеть Попов Шаста хотел, как и всегда. Вот только лучше делать это пореже, потому что сегодня вечером, при встрече, ему было нелегко сдержаться и не броситься к Антону, увлекая того в объятия. Он очень скучал по другу, но сам себе все это время не признавался. Уснуть в эту ночь Арсений долго не мог. Все его мысли занимал тот факт, что та комната, та особенная комната, на чердаке, теперь не пустовала. Он был рад слышать, что Антону там понравилось. Отчасти, она была для него, именно для него. Точнее, для них. Лелея мечту о том, что Шаст не оставит без ответа его записки, цветы и подарки, что он маленькими шажочками доберется до того, чтобы они были вместе, Арс решил отремонтировать комнату на чердаке для Антона и себя, думая, что когда-нибудь они будут жить вместе. Все в этой комнате было сделано лишь с одной мыслью — о парне фотографе, с прекрасным именем Антон Шастун. Арсению хотелось, чтобы тому было тепло и уютно в его доме, чтобы он просыпался и засыпал в мягкой, удобной кровати. Правда, Арсений подразумевал, что Шаст будет засыпать не только в кровати, но также и в его объятиях. Но все же теперь он жил в его доме. Пусть не вместе, но под одной крышей. Это не могло не радовать Попова. Теперь он мог быть спокойным, что Шастун не вляпался в какую-нибудь темную историю, а тихо сопит носиком в комнате наверху. В эту ночь Арсений засыпал с улыбкой на лице. Нет, он не считал, что у него появился еще один шанс добиться расположения Антона, он уже и не думал об этом. Теперь он просто был счастлив от того, что самый особенный для него человек совсем рядом. Неизвестно насколько, но сейчас он был рядом. — Спокойной ночи, Тоша. — Прошептал Арсений, засыпая. — Я очень люблю тебя.