***
Хосок проигрывает уже третью катку, в третий раз подряд. В первый – попались какие-то недоумки в команду, во второй – ему пришло письмо на почту, на что он отвлекся в самый ответственный момент. Вот и сейчас опять все не так: герой держится из последних сил, в чате его уже дважды назвали придурком и дважды послали нахер. И не ответишь ничего. На игру альфу подсадил Тэхен, который рубится в нее день и ночь. Что б его. Сначала Хосоку это казалось глупостью, а потом так затянуло – он лишился из-за этой хрени всех своих нервов! Именно поэтому в утро редкого выходного он заперся в кабинете, сказав, что нужно кое-что доделать по работе, и попросив не беспокоить. Он взрослый состоявшийся мужчина – имеет полное право на личное время! – Сука! – Чон бьет кулаком по столу, когда показатель жизни его персонажа загорается красным, после чего тот почти сразу откидывает коньки. – Что-то случилось? Хосок поднимает голову на голос и видит стоящего у двери Юнги. Взлохмаченного, в милой голубой пижаме, в больших мягких тапочках. Кажется, тот зашел только что. Выглядит сбитым с толку. – Все в порядке, любимый, – альфа быстро натягивает на лицо улыбку и в панике принимается открывать на ноуте первый попавшийся отчет – Просто секретарь снова перепутал документы. – Ну бывает, не горячись так, – Юнги проходит внутрь, волоча по полу тапочки – Нельзя так психовать из-за пустяков, – знал бы он, какие это пустяки. Это уже вопрос чести! – Нам нужно поговорить, – сообщает омега, остановившись в паре шагов от стола мужчины. – Это не может подождать? Я слегка занят, – нужно ведь ему хотя бы раз выиграть. – Нет, не может! – почти кричит Юнги. Хосока удивляет такая резкость, учитывая, что минуту назад омега был абсолютно спокоен. Он перебирает в голове все важные даты: первая встреча, день, когда начали встречаться, день, когда поженились, дни рождения. Вроде сегодня ничего нет. Чон внимательно смотрит на мужа и видит, что тот уже совсем не выглядит разозлившимся. Смотрит округлившимися глазками, ротик сжат до маленькой точки – как нашкодивший котенок. Юнги так смотрит, когда натворил что-то или когда чего-то очень хочет. Может, дело в какой-нибудь безделушке за пару миллионов долларов, или его папа внезапно решил приехать к ним в гости, или это Тэхен что-то натворил… Чем больше Хосок думает, тем больше паникует. Он вновь заглядывает в глаза омеги, и кажется, те вот-вот наполнятся слезами. Что происходит то? – Ну… говори. Тот топчется на месте, опустив голову. Хосок никогда не видел его таким. – В общем… – подходит к столу и кладет на него что-то, прямо перед альфой. Три маленькие палочки. Альфа смотрит на них несколько секунд, потом переводит глаза на застывшего мужа, потом снова на палочки. До него доходит долго. На всех трех тестах по две полоски. Беременность они не планировали. Это был сюрприз для всех. Самый лучший сюрприз, который можно только представить. Они смотрели в глаза друг друга и видели такое неподдельное, всепоглощающее счастье – что-то подобное Хосок чувствовал, когда несколько лет назад Юнги ответил ему согласием. Альфа слышал, как гулко бьется его сердце, и все, что было в его жизни – все проблемы, вся пережитая боль, все тревожные мысли о делах, о целях, о смысле – все перестало иметь значение. За одну секунду жизнь разделилась на до и после. Чертов Мин Юнги вновь сделал его самым счастливым. Сделал его отцом. Одна мысль об этом окрылила Хосока, и первые несколько дней он не ходил, а порхал над землей, не зная, куда уместить переполняющую его радость. А потом пришлось осознать, что удовольствие быть родителем очень многого стоит. Трудности, с которыми приходилось сталкиваться каждый день, сбивали с толку. Они поняли, что вступают на дорогу, полную препятствий и ответственности, дорогу, с которой нельзя свернуть. И это пугало, как ни что до этого. Но вместе с тем альфа чувствовал и силу – нечто необъяснимое проснулось внутри него и было готово буквально на все ради их еще не родившегося ребенка, ради Юнги, ради семьи. Им обоим предстояло во многом измениться.***
Через два дня после того, как они съездили в больницу и подтвердили беременность, Хосок просыпается с будильником и понимает, что омеги рядом нету. Первое, что приходит на ум – Юнги стало плохо. Захватив телефон (вдруг придется вызывать скорую), он мчится в ванную, где омега пересиживает во время призывов тошноты, но того там не оказывается. Юнги находится в кухне, сидя на стуле и уткнувшись носом в собранные колени, обняв их руками и тихо-тихо поскуливая в тишине. Хосок подрывается к нему, как только понимает, что он плачет, садится на корточки рядом. Все внутри него паникует. – Эй… котенок, ну ты чего?.. что случилось? – он осторожно касается взлохмаченных волос, убирает за уши, просит посмотреть на него – Малыш, почему ты плачешь? Тот отвечает сквозь слезы: – Я… я никчемный папа… я бестолковый, я ничего не умею!.. – Ну ты чего, солнце? Как ты можешь такое говорить? – Хосок пытается вытереть слезы с щек мужа, но тот вновь закрывается, уткнувшись в колени – Юнги, перестань. – Я даже дурацкий завтрак не могу приготовить! Я делал все так, как говорил этот чертов парень из ютуба, но все сгорело. Оно сгорело, Хосок. Я даже заметить не успел когда,– говорит, заикаясь, и даже не думает остановить истерику. Альфа принюхивается и осознает, что действительно пахнет чем-то горелым. Кажется, он никогда не чувствовал такие сильные эмоции у Юнги, ему никогда не было так больно за него. И все из-за какого-то сущего пустяка. Ох, его бедненькая кроха. – Как я смогу о нем заботиться? Он не заслуживает папу, который даже готовить не умеет. – Котенок, пожалуйста, прекрати. Этому всему учатся, – Хосок в панике подбирает слова – Это как шить или рисовать эскизы… никто не рождается с этим. Ты обязательно всему научишься. Только прекрати плакать. Помнишь, что сказал врач? Малышу плохо, когда ты переживаешь. Но омега только заливается по новой: – Я даже с этим не справляюсь! – Юнги, – Хосок переходит на строгий тон, раз уж по-другому не получилось – Встань, – слегка тянет омегу за руку и сам тоже встает на ноги. Тот продолжает пришмыгивать, но подчиняется. Хосок притягивает его к себе в объятие, гладит руками по подрагивающей спине. Тот кладет голову ему на плечо и притихает, – Ты будешь хорошим папочкой. Ты столько всего сможешь ему дать. Готовка – это всего лишь мелочь. И этому легко научиться. Хочешь, я буду тебя учить? Хочешь? – Ты будешь уставать после работы. – Ну скоро я стану отцом. Отцы не устают… глупенький мой, – целует в макушку. – А вдруг я стану таким папой, каким был мой. Я все время об этому думаю. – Именно поэтому и не станешь… Юнги. – Мм? Хосок кладет ладонь на живот мужа. – Он счастлив там. И ты тоже просто наслаждайся. Ты этого заслуживаешь. И ты справишься. Мы справимся. Юнги – он даже не представляет, насколько он замечательный. На первый взгляд Юнги кажется холодным и уверенным, кажется, что он думает только о себе, но, на самом деле, все в точности наоборот. Все, что выставлено напоказ, скрывает так много любви, так много уязвимости. Ему всегда есть до всех дело. Он переживает больше, чем кто-либо, переживает за всех вокруг. И совершенно себя недооценивает. Юнги так помог Тэхену. Тому тогда было всего двенадцать, он был замкнутым в себе, почти ни с кем не шел на контакт, но Мину удалось к нему пробиться. С самого первого дня их знакомства. Он столькому научил младшего, тем вещам, которым Хосок никогда не смог бы. Он самый заботливый, самый искренний. Его невозможно не любить. Только сам он этого не всегда видит. Их малышу определенно очень повезло с папочкой.***
Джуен – друг и тренер Хосока по боксу – рассказывает, что его муж во время беременности превратился в сущего ангела. Резко стал очень милым, приветливым и улыбчивым со всеми, каким никогда не был. В нем проснулись инстинкты, которые заставляли его заботиться обо всех окружающих. «Он просто ел все подряд, и перестал пилить мне мозги почти на весь срок. Так что, может, и тебе повезет» – слова Джуена вселяли надежду в Чона, наслушавшегося от парней на работе о «страшных» проявлениях токсикоза, раздражительности, смене настроения, слезах и внезапных желаниях. Тошнота у Юнги прошла быстро, скачков в настроении не наблюдалось, с просьбами принести ему картошку фри по ночам он не просыпался, а раздражительность – копилась только у Хосока. Мин отнесся к беременности очень серьезно. Они оба отказались от алкоголя и сигарет. Второе альфе давалось особенно трудно. Он соврет, если скажет, что время от времени не выкуривал втайне одну-другую. Потом пробовал парилку, которую как-то отобрал у Тэхена и почему-то не выкинул, но буквально через пару дней решил, что уж лучше сразу отказаться от никотина, чем ходить с этим и ощущать себя малолетним придурком. Закупился пластырями и думал о ребенке, второе, кстати, помогало намного лучше. У Юнги же никаких трудностей вообще не возникло. Они вместе бросили курить, отказались от алкоголя и … записались на йогу для беременных. Ибо «ребенок общий, а значит, страдать тоже будем вместе». Два раза в неделю Хосок сидит рядом с Юнги, которому занятия на удивление очень понравились, в куче остальных беременных омег, на ебучем голубом коврике и по наставлению оверпозитивного зануды-тренера делает растяжку и встает во все эти немыслимые позы. Он буквально затылком чувствует взгляды и смешки в свою сторону. Хуже, чем это – только отказывать***
– Любимый, просыпайся, – Юнги мягко мурлычет в самое ухо альфы, будя его, целует в щеку – Сегодня важный день. Хосок медленно отходит от сна, трет норовящие закрыться глаза пальцами, видит перед собой расплывчатое изображение мужа. Юнги выглядит очень радостным: все еще в пижаме, с гнездом на голове, но с широкой счастливой улыбкой. – Да, важный день, – повторяет за ним Чон – Ты готов? – Ага, еще как. Я проснулся три часа назад и уже не смог уснуть от волнения. Я принял душ, приготовил завтрак, заказал шторы в детскую, почитал книгу. Можно отсосать тебе? Последнее до Хосока доходит не сразу. – Что? – переспрашивает он. – Мне очень хочется с самого утра, но я решил не будить тебя раньше времени, – произносит будничным тоном, будто предлагает попить чайку – Так можно? – Да, конечно, просто это… – Хосок теряет мысль, почувствовав на своем члене теплую, шуструю ручку, быстро оказавшуюся в его штанах – Ничего, забудь. Он просто откидывается полностью на спину, прикрыв глаза, и предается удовольствию, выпустив первый судорожный вдох, когда влажные губы Мина обхватывает его головку. Вау. За эти четыре месяца альфа услышал от Юнги много «беременных» желаний, но такого – ни разу. Наверное, Хосок заслужил. Конечно, он заслужил. Он примерно исполнял каждую прихоть Мина, должно быть, это его награда. А что, если теперь такое будет повторяться на регулярной основе? Нет, ну помечтать то можно… Через час они уже сидят в машине. Они поедут в больницу на очередное плановое узи, на котором им скажут, какой у ребенка пол. Омежка у них или альфа. Тэхен напрашивается с ними и выглядит не менее взволнованным, чем сами будущие родители. – Сделаем ставки? Я уверен, это будет омега, – заявляет он, выглядывая между передними сидениями. – Ставки? Это пол твоего племянника! – восклицает Хосок, посматривая на Юнги, который не спешит вмешиваться – И у нас стопудово будет альфа! Не может же в одном доме быть столько омег?! Мне нужна поддержка, мне нужен кто-то, чтобы смотреть вместе футбол! Кто-то, с кем я буду тусить, пока вы носитесь по салонам и шопингам!.. У меня предчувствие, будет альфа. – А я хочу омееежку! – продолжает младший – Я бы учил его всему-всему. Хен, мне кажется, будет омега! – У нас в семье первыми рождаются альфы, сам посмотри. – А у Юнги в семье – наоборот! Омеги старшие! – А ну заткнулись, блять, оба! – резко встревает Мин, взорвавшись раздражением на весь салон. Тэхен сразу прилипает к спинке, а Хосок встречает его взгляд на зеркале заднего вида и посылает упреки глазами. – Это вам не автомат желаний! Кто родится, тот и родится. Что-то не нравится – сами себе родите! – Юнги отворачивается к окну и скрещивает руки на груди. Волнуется. На самом деле, все они тут волнуются, и споры только от этого. Хосок одинаково обрадуется и альфе, и омеге. Да, у него есть маленькая мечта о сыне-альфе, но ведь он может родиться и вторым, и третьим, и четвертым… Хосок планирует большую семью. Юнги, конечно, пока не знает об этом, но он полюбому тоже захочет. Кого бы сегодня им ни назвали, Хосок его уже любит больше всех на свете. – … размер и локализация плаценты соответствуют сроку беременности,– мягким голосом произносит врач, не отрывая глаз от монитора. Он передвигает прибором по кругленькому пятимесячному животу Юнги с предельно серьезным, сосредоточенным лицом, перечисляя параметры, пока Хосок, сидящий рядом, держит Мина за руку и так же внимательно слушает, хотя и не все понимает. – Плод развивается нормально, с ним все в порядке, – заключает он в конце и, наконец, улыбается, посмотрев на родителей. Те выдыхают, смахивая с себя напряжение. – С ним все в порядке,– повторяет полушепотом Хосок, заглянув в глаза Мину, и целует коротко его в губы – Ты молодец. А потом им дают посмотреть на ребенка. Его очертания на экране уже вполне различимы – он такой большой по сравнению с прошлым разом! Хосок теряет дар речи. Их малыш. Он растет день ото дня и уже совсем скоро родится. Это осознание вырывает землю из-под его ног каждый раз. Каждый раз его переполняет такое непомерное счастье – он вновь и вновь чувствует себя самым счастливым. Он и подумать не мог, что такое возможно. Он смотрит на Юнги, замершего не в силах оторвать глаз от экрана, и сжимает его кисть в своей руке сильнее. – Вы можете узнать пол ребенка при желании,– после долгих пяти минут любования черно-белым снимков в реальность их вырывает тот же мягкий голос омеги в халате. Они оба молча кивают. Хосок сжимает бедную руку Мина еще сильнее – честно, это он делает больше ради себя, тоже очень нуждаясь в поддержке. Он слышит удары собственного сердца и, кажется, его ноги дрожат – непонятно почему. От волнения и нетерпения. Эти секунды проходят так долго и так быстро одновременно. – Это омега. Омега. У них будет омежка. Пару мгновений назад Хосок думал, что нельзя быть более счастливым, кажется, он ошибался. Его хлипкое сердце молодого отца взрывается от любви, когда он слышит эти два слова. В последнее время слова стали обладать немыслимой силой дарить радость. – Хосок,– Юнги обращается к нему и осторожно дотрагивается до его плеча – Ты что плачешь? Только не говори, что расстроился. Второй будет альфа, любимый. Хосок проводит ладонью по своей щеке – та, действительно, влажная. Но ведь его можно понять, да? Те, кто говорит, что альфы не плачут, полные кретины. Видимо, им никогда не говорили, что у них скоро родится сыночек-омежка. Крохотный и самый любимый. Маленькая копия Юнги. Какой же он будет красивый! Хосок будет носить его на руках и сдувать с него пылинки. Он станет самым лучшим отцом, защитником, крепкой опорой. Будет играть с ним в кукол в принцев и скупит ему все, что тот только попросит! Сам будет возить его, куда тот захочет. Они все равно станут лучшими друзьями. И футбол – футбол они тоже обязательно будут смотреть вместе. Тэхен встречает их у порога кабинета, полным нетерпения. «Кто? Кто у нас?» спрашивает первым делом и взвизгивает на всю больницу, когда Юнги отвечает, что омега. – Боже, поздравляю, хен, – и крепко обнимает Хосока за плечи, уткнувшись лицом в грудь. Потом делает то же самое и с Мином. Альфа не выдерживает и накрывает их обоих руками – они стоят так, обнимаясь, посередине коридора и не обращают больше ни на что внимания. Хосок и его любимые омеги.***
– Нет, ну я просто не могу понять. Почему, когда я умудряюсь носить в себе целого ребенка, все остальные в этом доме не могут позаботиться о такой простой вещи, как кондиционер?! Оказавшись дома, Юнги привычным делом начинает ворчать. В последнее время он быстро раздражается, но, слава Богам, так же быстро отходит. – Тут нечем дышать, неужели было трудно включить его перед уходом? – причитает он, стягивая с себя одни тапки и натягивая другие – пушистые домашние. Стоит признать, что Юнги с растущим круглым животом и мягкими щечками, когда злится, совсем не вызывает того же эффекта, как раньше. Он дуется и становится похожим на большой рисовый пирожок – милый и смешной, едва ли способный кого-то напугать. – Ну милый, ты сам просил его выключить утром, – осторожно напоминает ему Хосок, помогая присесть на диван. – Да, потому что мне дуло, но перед уходом можно же было его включить. – Включить его сейчас? – Ага, и мне опять будет дуть. Лучше принеси мне воды. Когда альфа приходит со стаканом, то застает омегу, расслабленно лежащим на спинке дивана, обхватив двумя руками живот, с мягкой, довольной улыбкой на лице, и размахивая ножками в воздухе, не дотягиваясь до пола. Тот берет стакан и, сделав пару маленьких глотков, возвращает обратно. Хосок садится рядом с ними, наклонившись, целует животик сквозь ткань рубашки. А потом оставляет поцелуи на щеке и губах. Осторожно кладет голову на плечо омеги. – Я так счастлив, любовь моя. Я так жду его. Юнги в ответ находит руку альфы и обхватывает своей. Секунды, наполненные только спокойствием и любовью. Секунды, которые хочется растянуть на долгие часы, но их прерывает один шумный, явно прогуливающий универ младший брат. Тэхен сначала делает несколько бессмысленных кругов по гостиной, а потом останавливается прямо перед ними. – У меня есть новость, – сообщает он с натянутой улыбкой, нервно потирая ладони перед собой. Что-то тут нечисто. Внутренняя идиллия Хосока начинает медленно растворяться. Какова вероятность, что неожиданные новости от двадцатилетнего парня понравятся***
– … вот так вот, малыш. Юджин навсегда останется в моем сердце. Если захочешь, мы и тебе купим собачку. Какого-нибудь корги или шпица. Да хоть целого хаски! Главное, чтобы он стал тебе настоящим другом,– Хосок переворачивается на спину и устраивается поудобнее на кровати. Юнги лежит с поднятой до груди футболкой, пока альфа расположился рядом с ним пониже, головой на уровне его живота. У них тут диалог с малышом. Хотя, скорее, монолог, но Хосок читал, что дети, находящиеся в утробе родителя, слышат все, что происходит снаружи, и по-своему реагируют. Между ними тут устанавливается связь. Альфа проводит так около часа каждый вечер перед сном. Юнги, конечно, иногда ворчит о том, что ему хочется спать, но в основном молча слушает. Он то с сыном целый день болтает. – Тебе понравятся собачки. Ты полюбому захочешь себе одну. Я всегда хотел. А твой дядя Тэхен до десяти лет просил пони. Это такая маленькая лошадка, за которой офигеть как нужно ухаживать. Что-то мне подсказывает, что убирал бы за ним далеко не Тэхен… Вот так вот, малыш… кажется, еще вчера он просил пони, а сегодня уже приводит домой всяких Чонгуков. Представляешь? – Хосок резко даже для себя поднимается и садится, подобрав под собой ноги. Эта мысль волнует его каждый раз, когда он вспоминает. Где-то на фоне Юнги закатывает глаза – Я, конечно, его еще не видел, но уверен, что он мне не понравится. Я чувствую это! Наверняка это какой-нибудь самодовольный сопляк, похотливый и глупый, весь татуированный и… – Ну татуировки у него и вправду есть,– с насмешливой улыбкой вклинивается Мин. – Откуда ты знаешь? Вы что, знакомы? – Нет, но мы с Тэхеном часто разговариваем. И у меня есть инстаграм. Ты же понимаешь, что это очень хороший знак, что Тэ хочет его с нами познакомить? – теперь он осуждающе хмурит брови – Умное решение с его стороны. Ты, наконец, узнаешь его альфу, поймешь, что он достойный, и успокоишься. Поэтому хватит драматизировать. Это реально мог быть какой-нибудь придурок. Наркоман какой-нибудь, или бродящий артист, отрицающий образование, или преступник, вор какой-нибудь или… – Ладно, я понял,– Хосок перебивает омегу, случайно повысив голос – Я все понял,– уже спокойно. – И мы бы ничего даже не узнали, ну или узнали, но слишком поздно, – Юнги все равно договаривает, скрестив руки перед грудью – Тэхен совсем не глупый. И совсем взрослый. Да знает Хосок, знает. Будто бы он специально это чувствует. Все, что касается младшего, альфа воспринимает с двух сторон. Он видит и понимает все, он доверяет и очень хочет быть с ним на одной волне, хочет быть другом, которому можно рассказать все на свете – наверное, так оно и было бы, если бы… Но безопасность Тэхена всегда на первом месте. До появления Юнги, Тэ был единственным человеком в жизни альфы, а Хосок – единственным, кто мог заботиться о нем. Он всегда считал это своей самой важной ролью. Тэхен был маленьким, напуганным и беззащитным, а Хосок смог стать сильным ради него. И хоть сейчас все уже по-другому, ему трудно просто взять и переключиться. Скорее даже невозможно. Он всегда будет настороже, он всегда будет готов пожертвовать чем угодно, всегда будет делать все. – Все будет хорошо, малыш,– Юнги, должно быть, сразу улавливает его смятение, подползает и, привстав на колени, обнимает поперек торса – Я знаю, что тебе непросто. Ты заменил ему родителей. – И я не справился. Родители дали бы ему намного больше. – Ты дал ему все, что мог,– омега говорит, уткнувшись ему куда-то в шею – И поэтому он такой замечательный. Ты же знаешь, насколько он замечательный… ты будешь таким заботливым отцом. О господи, просто представь, – теперь он смеется – За нашим омежкой будут бегать толпы парней… что же ты будешь делать? Тебе нужно быть готовым к этому. – Это будет еще нескоро, – бурчит в ответ альфа. Их сыночек еще даже не родился, и ни о каких, даже о будущих похотливых засранцах в его окружении думать хочется меньше всего. – Просто пойми, что для Тэхена очень важно, чтобы ты хорошо отнесся к человеку, которого он выбрал. И раз он решился на такой шаг, то это уже серьезные отношения. – Серьезные? Насколько серьезные? Ты что-то знаешь? – Хосок как по щелчку вновь оживляется. – Нет же, просто вспомни, на какой стадии были наши отношения, когда я знакомил тебя с родителями. – Через два года мы поженились! Но мы были старше! – Ну и что? Каждый находит любовь в свое время. – Тэхену рано еще жениться! Юнги закатывает глаза: – Я и не говорю, что он собирается. Просто отнесись к этой встрече серьезно и не веди себя, как мудак, Чон Хосок.