EDO 2103: камигакари

Путь Оторы лежал в отдаленные районы близ заброшенных портов; в те места, где среди складов гулял ветер, и лишь редкие одокуро были тут гостями. Пустое и мертвое место, самое то для склепа хозяина местечка, куда он направлялся. Игнорируя визг вдали, словно что-то резали циркуляркой, он неторопливо направлялся к одному определенному складскому помещению, расположенному на пересечении третьей и пятнадцатой линии, словно просто шел на легкую прогулку, а не находился на территории хромоманьяков. Опасно было находиться тут одному, но не было смысла бояться темноты, если ты в ней был самым страшным чудовищем. Тем более, для них, этих несчастных зависимых от хрома, он был словно божество — отринувший плоть окончательно, не оставивший в себе ни следа былого. Дверь на складское помещение открылась с противным скрипом. Несколько секунд вглядываясь в темноту, Отора придирчиво скривил рот. Ему начинала надоедать эта мания сидеть в потемках; он прекрасно понимал, что кое-кому было абсолютно все равно на освещение — спасибо импланту ночного видения в глазах — но должны же были быть хоть какие-то границы. Закрыв за собой дверь и пошарив по стене, где должен был находиться рубильник, Отора со всей силы за него дернул — и постепенно, одна за другой, начали зажигаться тусклым светом свисавшие сверху лампы, словно прокладывая дорогу. Стали видны монолиты блоков, черный монохром с алыми прожилками, множество экранов с кучей данных: начиная от ситуации на рынке акций и заканчивая сплетнями на закрытых досках борды «Саншайн», колыбели всех кибер-жокеев. Равнодушно взглянув на постоянно сменявшиеся данные на мониторах, Отора проследовал вперед, внутрь лабиринта, где, в конечном итоге, достиг своей цели — хорошо защищенной комнаты, бронированной получше инкассаторских автомобилей. Внутри был целый склад самых ценных данных, различных документов, напечатанных в том числе и на бумаге, иным словом — свалка. Внутри… доступ куда имели лишь избранные, включавшие и самого Отору, сейчас находился он — лежавший в нетраннерском кресле с подключенным к затылку массивным шнуром. Глаза у Ханзе были закрыты, он словно спал. Подойдя ближе, Отора вгляделся в его лицо — бледное, словно мертвое — и угрожающе сузил глаза. Было бы намного проще, убей он его прямо тут. Множество людей сумели бы вздохнуть спокойно. Всего одно движение… Отора мог бы убить его за секунды. Совсем немного… Он не дрогнул, когда самый массивный экран позади зажегся; обернулся и склонил голову набок, выжидающе, когда из динамиков раздался бодрый голос. Женский с легкими помехами, будто записанный искусственно: — Опаздываешь. Я ждала тебя на полчаса раньше. Лицо Оторы не изменилось, но голос приобрел насмешливые нотки: — Тяжело рассчитать путь, когда нет личного авто. — Тебе стоило бы украсть себе один или купить. Денег у тебя навалом, мне известно. Или ты хочешь сказать, что до сих пор не научился крутить баранку? Умоляю, Отора. Ты в стольких головах побывал, хочешь сказать, никто из них не умел водить? На него с экрана напротив смотрела она — невероятно красивая женщина с длинными волосами и прямой густой челкой. Все в ее лице, начиная от изгиба губ и заканчивая взглядом, так и кричало о превосходстве над собеседником; но Отора не обижался. Он прекрасно понимал, что у его собеседницы было слишком высокое мнение о себе, а потому на остальных она всегда смотрела, как на грязь. К нему самому, впрочем, она относилась довольно «дружелюбно», если так можно было сказать о цифровом призраке умершей женщины. И не просто какой-то неизвестной, ученой, разработчика — на него сейчас, улыбаясь, смотрела Хорин Аи. Ее юрэй. В ответ Отора лишь пожал плечами: его, признаться, никогда не заботили такие навыки, он пользовался тем, что имел, в нужный момент. Многое успел вкусить, но точно так же и многое — забыть. Цепляться за что-то определенное было не в его вкусе, единственное, чему Отора никогда не мог отказать — жажде продолжать рыться в Сети, как нетраннер. В конце концов, это у него получалось лучше всего еще с самой юности, да и навык помогал практически всегда. Глупо было отказываться. А вот о вождении он сказать такого не мог. Не оборачиваясь, он кивнул в сторону продолжавшего лежать в кресле Ханзе с плотно закрытыми глазами и слегка надменно обронил: — Решила встретить меня не в своей мясной куколке? С чего такие перемены? — Я работаю на два фронта, — Хорин Аи солнечно улыбнулась в ответ, и сейчас выражение ее лица стало крайне походить на улыбочки Ханзе. — Решила не тратить лишних ресурсов. Просто мне проще поприветствовать тебя отсюда, чем вылезать из глубин Сети там… — … но если тебя это смущает, то я могу сделать это и устами твоего лучшего друга! — когда Отора обернулся, Ханзе уже не спал, приветливо помахивая ему рукой. Затем рывком выдернул шнур из затылочного импланта и с кряхтением сполз. Вниз. Захрустел шеей, разминаясь. — Боже, как все затекло. Завидую тебе, никаких мышц! Спи хоть стоя. Тела — такая морока… Но слишком много плюс для полного отказа. А сам что думаешь? Он неторопливо отошел куда-то в сторону, словно что-то ища, и Отора проводил его взглядом. Равнодушно заметил: — Я стал боргом не по своей воле. — Но сравнить-то ты можешь! Свое жалкое мясное тельце и вот это великолепие. Устаревшее лет на десять, правда, но все еще отменно работающее. Боже!.. Если твой учитель перестанет херней страдать и сидеть в своих мусорных храмах, поинтересуйся, откуда он достал такое чудо. Слишком уж хорошо выглядит для бомжа, вроде него. Раньше Отора бы разозлился на то, что Ханзе смел называть Учителя столь грязными словами. Но за годы их совместной работы он хорошо уяснил, что заткнуть этот словесный поток было невозможно, а под своей грубостью тот обычно не подразумевал искренние оскорбления: просто говорил все, что думал, когда была возможность. Невероятное самомнение… иногда он поражался, что при всех своих недостатках и раздражающем поведении Ханзе раз за разом умудрялся выйти сухим из воды. Пару раз, конечно, его чуть не убивали собственные наемные шиноби, но рядом всегда был Отора… Да и сам Ханзе, признаться, беззащитным не был. Ханзе… Хорин Аи в шкуре Ханзе. «Ханзе Макото» сейчас не существовало; был лишь юрэй Хорин Аи, использовавший тело сетевого самурая с мертвым мозгом. Так, во всяком случае, знал Отора — он знал, что «тело», которое она использовала, звали точно так же, что он работал в СОЦБ и работал по делу о «Нопперабо», что и стало его финалом. В девяносто восьмом году настоящий Ханзе Макото закрыл глаза — и открыл их уже искин. Он не слишком интересовался, как именно это произошло; подозревал, что умерев в ядре «Химико», первой ее версии, некоторое время Хорин Аи бродила по Сети, пока, наконец, не нашла себе подходящее пристанище. В этом смысле они были невероятно похожи: контролировали чужие импланты как им вздумается. Наплевав, осталось ли цело сознание. Оторе было все равно. Оторе… Было наплевать. Закончив копаться с чем-то. Ханзе резко обернулся и уставился ему прямо в глаза. В них плясали азартные огоньки, довольство, словно он предвкушал грядущее. Иногда Оторе это не нравилось; но он давил в себе желание убить прокси Хорин Аи на месте. Все равно это ее не уничтожит, а портить отношение с кем-то ее уровня — слишком опасно. У нее было достаточно компромата, чтобы так просто слить его СОЦБ. — Так о чем ты хотел поговорить? Некоторое время Отора молчал, раздумывая, как это сказать. Потом сжал губы, вытянул в тонкую линию и рычащим тоном, едва сдерживаясь, прорычал: — Зачем ты подставил Ямато? Не отнекивайся. Только ты и мог слить информацию. Некоторое время на него смотрели удивленно, словно не понимая, о чем речь. Но Отора понимал — что Ханзе в курсе, о чем он. Пришедший в архив Миназуки, сетевой самурай-борг, совпадение визита его и одного из наследников целой «Накатоми Дзайбацу» — слишком много для одного дня. Кто-то навел их двоих на след, кто-то слил информацию, что в архив проникнут два преступника. Слишком подозрительно. Отора примерно понимал, почему там был Миназуки — работал на СОЦБ, был охотником, искал следы взломов, но Накатоми Хабакири… С другой стороны, никогда нельзя было предугадать поведение этого человека. Отора мог лишь грезить о том, что они когда-то сразятся. И пусть у него был шанс, он предпочел спасти Ямато. Отчего-то это решение не казалось глупым, хотя раньше Отора бы плюнул на всех и ринулся на столь желанного противника. Его терзали сомнения… но воспоминания о том, как беспомощно выглядел Ямато тогда, при их разговоре, принесли неприятный привкус. Ощущение дежа вю. Наконец, его приятель улыбнулся. Сверкнув белозубой улыбкой, Ханзе поднялся и оглянулся назад, словно не в состоянии привыкнуть к окружению. Если Отора хорошо помнил, он довольно недавно выкупил этот склад. На новой «базе» ему, любителю порядка, было немного непривычно, но он быстро приспосабливался ко всему новому. К новым товарищам. К новым целям. К новой жизни. Новому имени. Новому голосу. Новому «я». Все это были лишь байты бесполезной информации, которые, по сути, не меняли ядра, истины, того, что делало Ханзе — собственно, Ханзе. Он неторопливо обошел Отору кругом, заглядывая в глаза с невероятным любопытством, потом зацокал язычком. Провел рукой по стоявшему рядом столу, остановив палец на небольшой черной коробочке с маркировкой «Химико». Резко обернулся назад. — Да ладно, Отора. Будто бы то, что ты убил семью Хорин тогда не посодействовало всему, что произошло, — когда названный угрожающе свел брови на переносице, Ханзе легко рассмеялся, будто не было в этом факте ничего такого. — Знаешь, я бы спросил тебя: «что ты собираешься делать, убить меня?» Но это глупо. Потому что один раз ты уже лишил меня жизни, и, как видишь, мы ни к чему особо и не пришли. Довольно печальная тенденция… для тебя. Мне-то в самый раз. Когда в ответ не донеслось ни слова, Ханзе еще раз улыбнулся. — Нам не стоит ссориться. Мы так похожи, учитывая столько обстоятельств — нам ужасно повезло наткнуться друг на друга. — Мы не похожи. — Да? Почему же? — улыбка медленно искривилась в оскал, и Ханзе склонил голову набок. — А, по-моему, очень даже. Изображаем других людей, хотя они уже давно мертвы, водим всех за нос. Обманувшие смерть… — он вскинул руки и вздохнул, словно сказанное было чем-то несомненно гениальным. — Взгляни!.. Если боги и существуют, то наша встреча была их знаком. Серьезно, или ты думаешь, наше сотрудничество — это дружба? — хохотнул. — Умоляю. Мы оба неспособны понять смысл этого термина… Бля. Ханзе обвел пространство вокруг рукой, явно намекая на разговоры о глобальном, но не договорил — на одном из мониторов высветилось уведомление. Видимо, какая-то загрузка, требовавшая личного присутствия и регулировки процессов, Отора смутно знал о наличии подобных. Схватив со стола один из проводов, он, ворча себе под нос, что приходилось идти на такие жертвы ради сохранения скрытности, выдернул из виска шнур и подключил к монолиту сервера, расположившемуся совсем рядом. Тряхнув головой, он невинным голоском протянул: — Знаешь, я ведь не обманул Ямато полностью. Конечно, я наврал, что именно он является наследником, но он тоже был крайне важной фигурой в моих планах. Невероятно важной!.. У меня столько планов, но на хвосте висит СОЦБ. Знаешь, как бесит? А тут нашелся он, такой чудесный мальчик, не только устроивший переполох в «Хорин», но и по совместительству — сбежавший участник проекта «Нэкомата». Знакомо, да? Он легко рассмеялся, когда Отора помрачнел лицом. — Спасибо тому анону на «Саншайне». Дети-солдаты, взращенные «Накатоми»… Наш любимый Большой Брат крайне не любит, когда на его провалы обращают внимание. А тут? Мало того, что убийца, благодаря твоим очумелым ручкам, но еще и бывший подельник Окамуры… — лицо Ханзе исказилось в кривой грандиозной улыбке. — Если такая бомба всплывет, никому не будет дела до моих планов. А мне бы хотелось как можно меньше внимания, знаешь ли. Следовать цели до конца — вот верный принцип, а к ней я иду постепенно и очень осторожно. К «Изанами», к цифровому бессмертию… К счастью, с последним проблем не возникло. Опустившись на краешек кресла, он сложил руки на коленях и широко улыбнулся, смотря прямо в глаза Оторе. В ладонях у него все еще покоилось ядро «Химико», совсем крошечное. Так и нельзя было сказать, что человек перед ним — социопат и жестокий убийца, готовый ради своей филигранной цели убить сотни, если не тысячи. — Только поэтому? Они продолжили сверлить друг друга взглядами. — Что именно? — Ты подставил его просто для своего прикрытия? — Отора угрожающе сузил глаза. — Сначала запудрил голову речами о крови императора, а потом и вовсе оставил на растерзание Хабакири. Повезло, что я был недалеко. Повезло, что там был Миназуки. Но его могли убить. — И что? — насмешливо поинтересовался Ханзе. — Он этого не заслужил. — С какой поры тебе не наплевать на других? От возмущения Отора задохнулся, но так и не нашелся, что ответить. Ханзе же просто пожал плечами. — Мне нужно было запудрить ему мозги. Чтобы он обратился к Окамуре вновь, и вдвоем они уже развлекались. Вот и все… Но поговорим лучше о том, что интересно мне, потому что ты только нудишь. Что ты думаешь о бессмертии? — Меня это не интересует, — резко огрызнулся тот. — Да ладно, не пизди. Представь, нельзя было бы умереть. Оживить ушедших!.. По сестренке скучаешь, нет? Держи себя в руках. Он тебя провоцирует. Он не заслуживает даже крохи твоего гнева, потому что его слова — просто вызов, бессмысленный. Оставайся спокоен. Эта мразь не имеет право даже упоминать твою сестру, уничтожь его, сверни шею. Убей ублюдка. Это бессмысленно, и ты это знаешь. Оставайся спокоен. Помни учения Майтреи. Гнев… не выход. Лицо у Ханзе скуксилось, будто ему резко стало не интересно, когда на его слова даже не отреагировали. — Ты такой скучный, Отора. Смерть — это большая помеха, а не «награда» за то, что ты адреналиновый маньяк. И она очень сильно мешает. Мне хочется творить дальше, изучать мир, а не бояться, что в один день я просто перестану существовать. Мы с Тайтэном долго искали выход из этой ситуации… Я рад, что ты убил меня. Без этого было бы намного сложнее. Ты должен быть благодарен за то, что лишился семьи, связи усложняют работы в миллионы раз. Как, например, Тайтэн. О, Тайтэн… Знаешь, я все еще люблю его. Он был мрачным одиночкой, но наши чувства друг к другу были искренни. Но он постоянно отвлекался от исследований, то и дело переключался на семью и детей. Видимо, собственный комплекс, что он был… каким? Восьмым ребенком? Но посмотри. Стоило мне умереть, как он перестал думать скучным образом! Бросил все силы в науку! Воссоздал «Химико», повторил эксперимент с Цубаки!.. И она тоже стала искином! Это шанс один на миллион, а у него получилось! Неосознанно… Медленно проведя пальцем по краю черной коробочки, все еще лежавшую в руках, Ханзе мягко улыбнулся; но это была не улыбка с толикой родительской любви, скорее как исследователи смотрели на свои эксперименты — торжество творца. Он потерся о нее щекой, и тем же голосом, полным нежности, энтузиазма и еще какой-то эмоции, которую словно даже он сам не мог толком опознать, добавил: — Конечно, я не могу назвать себя «Аи» в полной степени, как и Цубаки — собственно, Цубаки. В ней сочетается так много! Немного от меня, немного от Харады, самого Ямато! Интересно, какой она станет в будущем?.. Меня всегда интересовало: насколько далеко может уйти искин? Кто я? Все еще человек, запертый в цифровом пространстве, или же уже полноценный искусственный интеллект? Некоторые черты искина мне уже свойственны, но я все еще способен на эмпатию. Ты сейчас возразишь, я не стану противиться. Просто сравниваю с самим собой… самой собой старой. И эта мысль: то, что я уже искин, она привела меня к новым размышлениям. Видишь ли, искины способны множиться. Для диких ИИ это нормальное свойство, поэтому сетевые самураи и СОЦБ, держащий их на поводке, так быстро их уничтожают. Но что, если не плодить искины, а разбить их на несколько подконтрольных главному? Тогда, в случае обнаружения, можно будет не бояться за себя, а так же отключиться от бесполезной теперь болванки, не боясь при этом увязнуть в Сети. Поэтому, когда я увидел то, что Цубаки не умерла, мне подумалось: «выходит, только что появилась моя небольшая копия»? Конечно, сейчас в Цубаки преобладает личность, которая вряд ли захочет мне подчиняться, но это легко исправить. Ведь она — всего лишь код. Губы Ханзе искривились в неприятном оскале. Отора же слушал его без лишних эмоций, равнодушный к кривляниям. — И из этих размышлений о симультанных клонах, действующих одновременно, я пришел к небольшому интересному решению. Я назвал это проектом «Улей». Несколько моих копий, действующих обособленно, но в конечном итоге со мной связанных. Чем-то напоминает то, как ты приобретаешь новые черты характера после слияния с кем-то: так же и они будут приобретать от меня знания, так и я — от них. Но мне понадобится новое основное тело, «матка улья», если позволишь. Ханзе Макото, стоящий перед тобой, несомненно, прекрасный экземпляр, но даже у нашей синхронизации есть пределы. Но они расширятся, если подобрать человека с нужным геномом. Свет моргнул, и позади Ханзе сверкнули колбы, по форме напоминавшие соты. В каждой из них, закрытой и наполненной формалином, лежало нечто, напоминавшее отрезанную человеческую голову. Деформированные, искаженные… И все они были жутко похожи на одного человека, того, кого Отора видел лишь единожды в жизни. Хорин Цубаки. Копии улыбались безжизненными пустыми улыбками. Глаз у них не было. Сложив руки замком, Ханзе потемнел лицом. — Я знал о том, что клонирование возможно. Это дорогая процедура, но осуществимая. Мои контакты попытались воссоздать копии «Цубаки», воспользовавшись предоставленными мною останками, однако все они оказались нежизнеспособны. И тогда, к моему большому удивлению, я узнал, что мой дорогой Тайтэн окончательно двинулся крышей и, надравшись в хлам, решил позариться на свою сотрудницу, что не могла сопротивляться. Отвратительно, да? — в глазах у него засверкал лихорадочный интерес. — Конечно, он мотивировал это всякими проектами и дрянью, но я знаю его. Он сделал это из банального отчаяния. Прямо как один парнишка сотворил с твоей сестрен… — Завали ебало. Когда Отора оказался рядом с ним и схватил за запястье, так, что раздался хруст, Ханзе лишь издевательски хмыкнул и уже более аккуратно добавил: — Кровь Тайтэна несет в себе нужный геном. Что у его отца, что у его братьев и сестер, которых тот прирезал в погоне за властью в корпорации. То, что сейчас высоко ценится, способность синхронизироваться с техникой почти с рождения. Цубаки была хорошим примером. Такахиро… был не настолько модицифирован. И тут выяснилось, что у Тайтэна появилась еще одна дочь. Одаренная в этой генетической лотерее. О чем было известно Тайтэну, создавшему для нее специальные импланты. Неторопливо поднявшись на ноги, Ханзе двинулся куда-то вглубь помещения, изредка останавливая свой взгляд на «сотах», словно что-то его крайне беспокоило. Шнур из височного порта позволял перемещаться на такие расстояния, и сейчас волочился по земле. Отора наблюдал за ним молча, не отводя взгляда. Все внутри клокотало, но он держался. Несмотря на то, что он отошел довольно далеко от гостя своего скромного обиталища, его все еще было хорошо слышно — эхо тут было отменное. Никаких окон. Наконец, он достиг нужной точки: колбы, в котором лежала единственная сохранившаяся часть от трупа, некогда им распотрошенного. Часть позвоночника. Улыбка исчезла с его уст, и нежно, словно страшась, он коснулся стекла. Провел рукой вниз, сначала неторопливо, но затем быстрее и быстрее… Ноготь с неприятным скрипом прошелся по стеклу. — Чтобы получить возможность добраться до «Изанами», мне нужно было запустить «Улей» для расширения своей сети. Чтобы создать «Улей», наработки для которого хранят в себе лаборатории на Хоккайдо, мне нужно было отвлечь «Накатоми». Спасибо «Нэкомате», спасибо Окамуре. Я сумел разыграть такую охренительную партию. Смешно, что все зашевелились, как только всплыла информация о наследниках хризантемного трона. И это крайне полезная информация… Звезды сошлись, не иначе, ведь в результате нашего дела я получил нечто гораздо большее, чем наработки «Химико». Затем, Ханзе медленно развернулся. Он не вздрогнул даже, когда увидел перед собой Отору, почти вплотную. Лицо его было непроницаемой стальной маской. Идеальная фальшивка. Когда-нибудь Ханзе избавится от него точно так же, как избавился от Ямато. Но ничего. Посмотрим, кто кого убьет первым. Они сотрудничали, и это было удобно, но если Ханзе пересечет черту… Смерть его будет быстрой. — Всего есть три человека, которые несут в себе кровь Аматэрасу не из основной линии. Остальных перебили во время войны и чистки, когда корпорации делали все возможное, чтобы больше не нашлось тех, кто может выступить против них. Дальние родственники, неизвестные общественности — все были убиты. Кроме одной принцессы. О ней вспомнили слишком поздно, а затем, — Ханзе отвернулся обратно к стеклу, но затем резко двинулся в сторону, призывая Отору следовать за ним, — они осознали, что если нынешний император пойдет против них, то им будет не на кого его заменить. И они начали следить за принцессой и ее родом. Первый живой ныне потомок, самая старшая из двух дочерей, вызывала у них опасения, но она ничего не знала о своем наследии: и смирно работала в корпорации, пока туда не пришел Ямато. В дальнейшем Тайтэн своими действиями уничтожил в ней способность продолжать род, и на этом она потеряла всякую ценность для правительства. Второй потомок, младшая дочь, сейчас является основным источником их интереса… Она молода, своенравна, но ею будет легко манипулировать, в отличие от ее старшей сестры. Так они полагают. Потому что они не знают о третьем. И затем, они вдвоем замерли над колыбелькой, где лежал младенец. От этого зрелища Отору передернуло в отвращении. Самый обычный вид… но сколько мерзости скрывалось за сим обыденным фасадом. На губах у Ханзе проступила нежная улыбка, и, подхватив ребенка на руки, закружил с ним по комнате, напевая себе под нос что-то невразумительное, и малышка рассмеялась ему в такт. Два года. Два года это продолжалось… Отора наблюдал за этим с нескрываемым отвращением во взгляде. — Ну что же ты? — Ханзе хмыкнул и прижал ребенка крепче к себе. — Посмотри на нее! Чудесный маленький ангел. Дочь Тайтэна со столь чудесным геномом! По-моему, лучше тела для того, чтобы переместить туда свое сознание, когда план с «Изанами» будет осуществлен, мне не найти. Ну же, Отора, ты не рад? Улыбка Ханзе начала напоминать угрожающий оскал. — Вместе мы сделаем этот мир намного лучше. Малая жертва… ради счастливого будущего миллионов.