casualty

Они могли встретиться только дома. Разговор предстоял долгий и тяжелый, Мальбонте не смог бы высидеть его в каком-нибудь кафе. Он сам позвал Уокер к себе. Заходить в квартиру, где она жила с Бонтом, не было ни малейшего желания. В его доме было чисто, холодно и пустынно. Сразу, наверное, видно, что он живёт здесь один. Ни гортензий на подоконниках, ни кота, трущегося об ноги, ни весёлых половичков или любой другой ерунды. Когда они с Ости ещё были женаты, здесь имелось хоть какое-то подобие уюта. Например, кактус на столе, то и дело цветущий. Съехав, она забрала его с собой. Весь этот брак, короткий и странный, Мальбонте вспоминал с каким-то удивлением. Найдёт, к примеру, в шкафу рубашку, посмотрит на неё. Откуда взялась? Ах, да, это Ости мне подарила на Рождество. Ости… Точно, бывшая жена. В июле их разводу исполнится полтора года, может, стоит прислать ей поздравительную открытку… Всё же они потратили друг на друга почти семь лет, это не так уж и мало. Отказ Уокер на какое-то время оторвал его от реальности. Он приехал в Японию морально сломленным, учёба мечты вдруг перестала казаться такой интересной, а всё вокруг стало серым как октябрьский дождь. Наверное, будь Мальбонте Бонтом немного сентиментальнее, он назвал бы это разбитым сердцем. Расколоченным, размазанным и оплёванным, чёрт бы его взял, Уокер, я действительно тебя любил. Токийская осень, тёплая и разноцветная. Пёстрые улицы, увешанные неоновыми вывесками, причудливый чужой язык, непривычная еда, попытки устроиться на работу… И Ости. Почти сумасшедше красивая, яркая, смелая. Старше на три года, кажется и умнее, и опытнее. Совсем не похожа на взбалмошную Вики, не похожа ничем. Мальбонте было несложно влюбиться, он изо всех сил заставлял себя это сделать. Ости – это ведь такая девушка, от которой любая мама будет в восторге. На момент их знакомства Ости училась адвокатуре, она стильно одевалась, ей нравилось немое кино, она когда-то занималась бальными танцами… И, в конце концов, они с Мальбонте смотрели на жизнь одинаковыми глазами. Как выяснилось, это всё было далеко не гарантией семейного счастья. Ости понравилась всей его семье. Отец даже сказал, что Мальбонте «наконец-то одумался», раз нашёл себе такую хорошую жену. При разводе родители – кто бы сомневался – встали на сторону Ости, и она сама же их и убеждала, что расходятся они по обоюдному согласию. Никто никого не бил, они друг другу не изменяли, не подмешивали отраву в чай. Просто оба слишком долго путали одержимую страсть с любовью. - Мы ведь помним, что у тебя всегда были проблемы с самоконтролем, - говорила мама, пока Мальбонте под столом тщетно унимал дрожь в руках. Никакой агрессии, только дикое отчаяние. Хотелось закричать, сломать себе нос, выброситься из окна. – Если Ости… Если она уходит из-за этого, ты должен… Отец выразился куда более категорично. Ещё чуть-чуть и он сам потащил бы сына в полицейский участок, писать заявление о домашнем насилии. Мальбонте повезло, видимо, что Ости не хотела ему зла. Совместными усилиями она и родители легко сломали бы ему всю жизнь. Здесь придумать, там подтасовать и готово. Только вот за весь брак Мальбонте при Ости даже по стене ни разу не ударил, и вообще они ссорились на удивление редко, поэтому и развод получился быстрым и тихим. После него Мальбонте оборвал все связи с семьёй… Кроме Бонта. Он поддерживал брата, защищал. Он был незаслуженно добрым… Стук в дверь. Наконец-то. Уокер не опаздывает, на часах ровно восемь. Она не в чёрном, и это хорошо, потому что это выглядело бы как отвратительная издёвка. С каждым шагом джинсы немного шуршат, и Мальбонте вспоминает почему-то, что Ости никогда не носила джинс, только брюки. Уокер нерешительно поднимает глаза. Усташие, отёкшие, под ними тёмные круги. Наверное, она тоже плохо спит. Думай о Бонте. Только о Бонте. Это была его невеста, которую он не просто любил – обожал. Иначе ни за что не возвращался бы к ней снова и снова. Грёбаный идеалист. Принимал ангельское личико за ангельскую душу, а чем же она отплатила ему? - Зачем… зачем ты меня позвал? – её голос хриплый, как после пачки сигарет. Она слаба как никогда, и Мальбонте тоже. Груз свалившегося передавливает ему кислород, каждую ночь после трагедии ему снится собственная смерть. Но Уокер не должна этого знать. - Мне нужна правда. Ты все эти годы скрывала, что я лучше. Что тебе нужен я, а не он. А теперь… - Не обманывай хотя бы себя, - Мальбонте скрещивает на груди ставшие совсем ватными руки. Он звучит уверенно, но на самом деле сомневается в каждом слове, все они омерзительны, каждое ранит Уокер ещё сильнее. – В тот день… В день аварии. Так говорить легче. День аварии – это звучит просто и абстрактно. День аварии принцессы Дианы, день аварии Пола Уокера… Сволочь, и здесь эта треклятая фамилия… День, а точнее – ночь аварии на Рузвельт-Вэй, Сиэтл, штат Вашингтон. Благоразумнейший брат, прекрасный водитель, потерял управление на сухой и чистой дороге, зазевался и съехал с неё, врезался в столб на полной скорости и погиб на месте. Бред. - И ты туда же, - она падает в кресло так, будто некто невидимый толкает её туда. Этот некто будет здесь всегда, Мальбонте и Вики, видимо, не могут быть просто вдвоём. – Твои родители уже устраивали мне такой допрос. А ещё настойчиво просили сходить на УЗИ. - Сходила? – бросает он, скосив глаза. Уокер качает головой: - Глупости. Я не беременна. А если даже и беременна, у неё хватит ума, чтобы не оставлять ребёнка. Мальбонте думает об этом без злорадства, но с облегчением. Смешно. Как будто для них это что-то изменит. - Бонт был исключительно спокойным человеком, - он вычёркивает из диалога эту тему, отвлекающую от основной. Его и так отвлекает Уокер, съёжившаяся в кресле и поджавшая под себя ноги. Вид у неё забитый и жалкий. Тоже, наверное, считает, что Мальбонте психопат и обожает бить женщин, а может, вспоминает его пьяным и кричащим на неё. А его рвёт на части. Совесть и жажда справедливости требуют сесть напротив и стрясти с неё ответы… а одержимость просит её саму, её чувства, всю её, целиком. Поднять, прижать к себе, не вытягивать правду, а сказать самому. Возможно, у них получилось бы… - И отличным водителем. Всегда соблюдал ПДД, Боже, Уокер, не заставляй меня проговаривать очевидное. Ты всё и так знаешь. Причин для… аварии не было. Но она произошла. Почему? Высказал и как заново задышал. Да, здесь что-то было не так. Да, Уокер знает больше, чем говорит. Да, он всё ещё ничего для себя не понял… И как некстати вспоминается первая их встреча после его возвращения домой. - Я устала врать. Здравствуй. Неужели всё-таки вернулся? Со мной говорила полиция, и я… я и им ничего не рассказала. Ведь шесть лет прошло. Но… Картинка яростно двоится. Одной Уокер всего двадцать четыре. Она перекрашена в блондинку, непривычно, но ей идёт. Она покусывает губы, на них тёмно-лиловая помада. Другой уже двадцать семь… почти. Она разбита, уничтожена, растёрта в порошок. Наверное, он не лучше… Она бросится. То ли на него, то ли к нему. Одна из них. Другая продолжает умирать, зная, что он ей не поможет. - У нас была ссора. - Мы расстались. Опять. - Неужели? – Мальбонте сухо рассмеялся. – Ничего, скоро сойдётесь обратно. Полярность чувств настолько сильная, что кажется, будто в нём живут два совсем разных человека. Ненависть запуталась в удушливом подобии любви. - Не делай вид, будто тебе всё равно, - Вики раздражённо скрещивает руки на груди. Она, наверное, жалеет о том, что пришла, но и не прийти не могла. - Я женат. Его брак трещал по швам. Они с Ости уже разъехались и начали планировать развод. Уокер не могла этого знать, но пропустила эти слова мимо ушей. Может, почувствовала? Говорят, у женщин на подобное отличная интуиция… - Всё давно было… Не так, как прежде, - Уокер трёт глаза руками, пачкая пальцы тушью. – Мы ведь скоро бы поженились, но… Его брат всегда, всю жизнь хотел семью. Любил детей, недаром же он работал учителем начальных классов… И жену свою он тоже бы любил. Пример для подражания, образцовый несостоявшийся муж и отец. - Я понимала, что делаю что-то не так. - Я совершила ошибку. Ей было тяжело это произнести. Оно вырвалось быстро и случайно, Уокер жалеет о сказанном, и в то же время радуется, что смогла выдавить это из себя. А Мальбонте… Застывает как вкопанный. Не верит своим ушам, умом понимая, насколько это признание запоздало. Только гипотетически несуществующее сердце почему-то делает тройной прыжок и заходится бешеным ритмом. - И… В тот вечер… - Ты сказала, что уйдёшь, - свой голос страшен как рог смерти. Такая, в сущности, глупость. Бонта погубила собственная невеста. Погубила отказом, правдой, с которой она затянула. – Уйдёшь насовсем. - Он знал, - совсем тихо то ли говорит, то ли выстанывает она. – О нас с тобой. Удар под дых. Мир уже не пытается соединиться в одну реальность. Его раскололо напополам, и Мальбонте готов с головой нырнуть в прошлое, лишь бы не оставаться в этой пустоте. Там, во втором отражении, он подхватывает Уокер на руки, а она вжимается в него всем телом, там они захлёбываются безумием, навёрстывая упущенные годы… А здесь они закоченели в пугающей, нечеловеческой тишине. И прикоснуться друг к другу не могут. Руки по локоть в крови.