Потерян

      Сарада поставила сумку на пол в прихожей, со вздохом обернувшись к дому, который ещё ни разу в жизни не покидала. Она осмотрела скрытую под белыми простынями мебель, запертые и зашторенные окна и вымытые до блеска полы.       Учихи оставляли эту небольшую квартирку в некоем замороженном состоянии, надеясь, что в будущем, когда судьба приведёт их обратно в Коноху, этот дом вновь оживёт и приютит тёплыми воспоминаниями.       Отец не обещал скорого возвращения, но Сарада и не надеялась на подобный исход, ведь прекрасно понимала, что их в деревне больше ничто не держало.       Единственное место, которое она хотела бы навещать почаще, — это могила матери. Бабушка с дедушкой обещали писать ей письма, Чоучоу и Шизуне также, а больше в Конохе никого не осталось.       Они действительно покидали Скрытый Лист, и в это до сих пор с трудом верилось.       Опять вздохнув, что она в последние дни делала часто, Учиха приуныла от мысли о том, что в очередной раз вынуждена дожидаться возвращения папы. Сарада только недавно смирилась с бесконечным бездельем, и интуиция подсказывала, что такой режим ей придётся соблюдать ещё долго.       Саске очень часто уходил по делам, которые, по всей видимости, были связаны с их путешествием, а может, Сараде так только казалось, потому что её никто не посвящал в детали. Вот и утром отец поспешил на выход, оставив её собираться.       Это занятие до поры до времени занимало скучные будние дни.       Что брать в дорогу, а что нет — сложные решения, над которыми Сарада ломала голову последнюю неделю. В итоге она согласовала с отцом, что несколько комплектов одежды, предметы личной гигиены и пара книг — это всё, в чём она нуждалась.       Другие вещи приобретались в пути, если необходимо, чтобы не таскать с собой тяжёлые рюкзаки. Однако прежде чем согласиться с этой системой, Сарада долго боролась с желанием взять как можно больше предметов из дома, чтобы, глядя на них, вспоминать хоть немного о своей жизни в Конохе.       В списке оказались её мелкие детские игрушки, вещи, принадлежавшие матери, статуэтки, подарки близких и даже фотографии, которые Сарада собрала с полок и стен в попытке избрать самые любимые. В итоге в сумке появилось единственное фото: первый день школы, когда Сакура отводила её в академию.       На снимке мама радостно улыбалась, а Сарада упрямо куксилась из-за какой-то ерунды; это фото пригляделось больше остальных из-за счастливой Сакуры, ведь именно такой Учиха хотела вспоминать свою маму всю оставшуюся жизнь.       Осмотрев гостиную комнату ещё раз, точно убеждаясь, что ничего не забыла упаковать, спрятать либо накрыть, Сарада уже намеревалась сесть рядом с портфелем и ждать отца, как раздался неожиданный стук.       Она медленно обернулась к двери и, обхватив ручку, потянула и приоткрыла, выглядывая в коридор. Учиху улыбкой встретила Чоучоу, а рядом с ней стояла Шизуне.       — Привет! — поздоровалась Като.       — Вы что здесь делаете? — негромко спросила Сарада, выглядывая в коридор, словно опасалась привлечь внимание любопытных соседей.       — И тебе здравствуй, подруга, — хмыкнула Чоучоу, со вздохом закатив глаза. — Я смотрю, ты нам даже не рада.       Акимичи очень расстроилась, когда узнала, что её единственный друг покидал деревню. В академии Чоучоу было сложно общаться с остальными одноклассницами из-за глупых комплексов по поводу веса и семьи. Уход Сарады, по сути, оставлял её без компании и поддержки. Чоучоу отнеслась с пониманием к таким переменам, тем не менее она не уставала демонстрировать недовольство таким раскладом событий.       — Девочки, — обратилась к ним Шизуне, покачав головой, — не начинайте. Мы пришли попрощаться, если ты не против, — объяснила Като. — Можно войти?       Отодвинувшись, Сарада открыла дверь настежь и пропустила неожиданных гостей в квартиру. Она определённо не ожидала их визита, но прогнать не могла.       В какой-то момент Учиха хотела навестить каждого близкого человека в Конохе и официально попрощаться, а затем представила себе, насколько это сложно сделать, и вовремя отказалась от затеи.       Тяжесть показалась ей не столько физической, сколько эмоциональной. Сарада не могла спокойно отсекать друзей и знакомых, прощаться с ними, будто они больше никогда не увидятся. Ведь это глупость, они обязательно ещё встретятся.       Поэтому Учихе показалось, что, покинув деревню молча, она избежит сомнений и терзаний совести, а также тоски, которая уже начинала оседать в сердце липким слоем.       Видимо, некоторые близкие ей люди посчитали иначе.       Шизуне оценивающе осмотрела скрытую мебель и голые стены. Она была частым гостем в этом доме, и заметная грусть в её тёмных глазах подтверждала, что Сарада приняла правильное решение, ни с кем не прощаясь. Но теперь всё же придётся.       — Простите, что не могу предложить чай, — промолвила она, вспоминая, что обычно делала мама, когда приходили гости. — Мы… уходим вечером… и…       — Это ни к чему, — заверила её Като, улыбнувшись. — Мы долго не задержимся.       — Хотя печенье было бы кстати, — добавила Чоучоу. — Я немного нервничаю.       — Тогда давайте быстрее закончим с официальной частью нашего визита, — бодрым голосом продолжила Шизуне, ощущая неловкость вокруг. — Сарада, мы хотели подарить тебе кое-что полезное для путешествия. Чоучоу помогала мне приготовить этот набор. Мы следовали древнему рецепту её клана.       Смущённо достав небольшую коробочку, Чоучоу протянула её Сараде. Глаза подруги наполнялись слезами, отчего Учиха также не могла смотреть на неё без желания плакать. Собравшись с духом, она опустила взгляд, сосредоточиваясь на подарке. Обхватив дрожащими пальцами коробку, она присмотрелась к вещице.       Заинтересованно изучив упаковку, Сарада открыла крышку и увидела комплект шариков, которые цветом напоминали шоколад, но стойкий аромат целебных трав и других ингредиентов подсказывал, что это знаменитые пищевые пилюли.       Клан Акимичи славился различными техниками и режимами тренировок, связанных с едой и габаритами шиноби. Их фирменные пилюли считались самыми лучшими в Конохе. Шизуне, несомненно, предрекала Учихам в путешествии какие-то сложные моменты, и такой подарок лишь отражал её заботу и желание помочь.       — От себя добавлю ещё вот эти лечебные мази, — промолвила Като, протянув несколько круглых баночек. — Приготовленные по рецептам твоей мамы.       Кивнув, Сарада всё ещё не смела поднять на гостей взгляд, опасаясь собственных эмоций. Прижимая к себе коробку с пилюлями и баночки с мазями, она сдерживала слёзы всеми силами. Самые близкие люди пытались позаботиться о ней, невзирая на дистанцию и прочие препятствия. Сарада очень ценила их старания.       Рядом громко шмыгнула носом Чоучоу, определённо начавшая рыдать.       Со звоном уронив баночки, Сарада преодолела несколько шагов, разделяющих их, и крепко обняла Акимичи, ощутив, как подруга в ответ прижала её к себе. Горячие слёзы скатывались по щекам, обе девочки сдерживались как могли; Шизуне молча наблюдала за происходящим, с пониманием относясь к нелёгкому этапу юной дружбы.       — Обещай вернуться домой целой и невредимой, — приглушённо промолвила Чоучоу, сдавливая Сараду ещё крепче, чуть не до треска костей.       — Конечно, — промямлила та, поглаживая подругу по волосам.       — Саске обязательно позаботится о ней, не беспокойся, — добавила Шизуне, умиляясь сцене прощания. — Нам пора возвращаться, Чоучоу.       На этих словах Акимичи отпустила подругу, вытирая глаза рукавами. Они шмыгали носами в унисон, смущённо рассматривая пол и другие предметы мебели в прихожей. Совершенно непривычная обстановка; благо Шизуне рядом и морально поддерживала девочек в сложившейся ситуации.       Она подошла к Сараде, присела и обняла её крепко, но недолго. В глазах Като виднелась грусть, но Шизуне старалась не плакать и соблюдать спокойствие. Учиха была рада такому взрослому подходу: ощущений неловкости оказалось предостаточно и от прощания с Чоучоу.       — Будь умницей и слушайся Саске, — сказала негромко Като. — Если у тебя возникнут вопросы и папа не сможет на них ответить — сразу пиши мне. Я всегда буду здесь, ждать тебя дома и готовиться к нашим тренировкам.       — Обязательно, — кивнула заплаканная Сарада, вытирая лицо рукой. — Спасибо.       — Не за что, — искренне улыбнулась Шизуне. — Идём, Чоучоу, пока Митараши-сенсей не объявила тебя в розыск. Ты всё-таки должна сейчас находиться в академии на уроке, а не прогуливать занятия и заниматься ками знает чем…       Они повернулись к двери и медленно, почти нехотя попрощавшись, покинули квартиру семьи Учиха.       Сарада молча наблюдала за тем, как её лучшая подруга послушно подчинилась просьбе. Неожиданные гости направились в конец коридора, и, прежде чем скрыться за углом, Акимичи подмигнула Сараде, прощаясь, но не навсегда. Та лишь помахала рукой.       Они обязательно увидятся, и очень скоро. Девчонки были уверены в этом.       Вновь оставшись в одиночестве, заперев входную дверь, Сарада принялась дожидаться возвращения отца. Путешествие начинается сегодня, и она хотела покинуть деревню как можно быстрее, потому что с каждым часом ей всё больше хотелось перечеркнуть уже принятое решение и всё же остаться в Листе. Остаться дома.

*      *      *

      Ворота Конохи всегда ассоциировались у него с символом родины.       Каждый раз, когда Наруто возвращался в деревню, будь то после длительной и тяжёлой миссии или странствий-тренировок, он с нетерпением всматривался в детали леса, дожидаясь, когда же сможет увидеть очертания этих знаменитых врат.       Сколько заветных встреч и горьких прощаний состоялось под этим массивным проходом — не сосчитать. Каждый раз, когда в планах появлялись проводы друзей, команд или союзников, Узумаки оказывался у ворот Конохи и оставался здесь до того времени, когда силуэты отбывших исчезнут на горизонте.       Только тогда он возвращался ко своим обязанностям и с нетерпением ждал дня, когда товарищи вернутся в Скрытый Лист в целости и сохранности. Узумаки одновременно любил и ненавидел встречи под этой огромной аркой, но таков его долг.       Однако Наруто даже мысли не допускал, что наступит день, когда ему придётся прощаться под высокими колоннами врат одновременно с целым кланом, с Учихами: они — последние представители древнего рода, дорогие сердцу люди, которых он считал своей пусть не кровной, но семьёй.       Но это мгновение всё же наступило.       Он стоял на заветном месте, окружённый советчиками, исполнял долг Хокаге, но глаза и разум почти не воспринимали происходящее. Наруто всё ещё казалось, что это сон и что, когда он проснётся, Сакура окажется живой, а Саске — на секретной миссии.       Всё это словно кошмарное Цукуёми, в которое их хитростью погрузили враги и из которого Наруто не видел выхода. Он прокручивал в голове множество монологов и шуток, подходящих этим проводам, тем не менее ни один вариант не покинул пределы разума, что нетипично для Узумаки.       Молча Наруто подчинялся реальности, с грустью и тяжестью осознавая, что происходящее всего лишь очередной этап жизни шиноби и что он не мог ничего предпринять, чтобы изменить судьбу. Это путешествие — выбор Саске и Сарады. Все остальные могли только подчиниться этому несправедливому повороту жизни и надеяться на лучшее.       Взглянув на последних из Учиха, кровь и история которых тесно вплетена в фундамент Страны Огня, Наруто попытался не печалиться. Их с Саске система коммуникаций за годы отточена до совершенства, и Узумаки знал, что всегда мог связаться с другом, невзирая на преграды в виде дистанции или иных измерений.       Чуть спокойнее Наруто вздохнул, осмотрев команду перед собой.       Саске в фирменном чёрном плаще, с сумкой на плече и катаной, спрятанной из виду, выглядел неизменно. Узумаки не раз провожал лучшего друга в странствия, и эта сцена очень знакома, каждый раз неизменна. Единственное отличие сейчас — Сарада.       Она молчаливо рассматривала свои сандалии, дожидаясь начала похода. В новом дорожном плаще, с небольшим рюкзаком на плечах и красной повязкой, на которой была металлическая пластина с символом Страны Огня.       Наруто узнал эту вещь — хитай-ате Сакуры.       — Пожалуй, не будем долго церемониться, — устало промолвил Шикамару, пересматривая документы. — Ещё раз пройдусь по списку, необходимо убедиться, что ты подписал все разрешения и отказы, связанные с обучением Сарады.       — Уверен, что подписал, — прохладно ответил Саске.       Учиха хотел быстрее попрощаться и выдвигаться в путь.       Он планировал преодолеть половину территории леса, окружающего Коноху, до того, как устроить ночлег. Несомненно, троицу, провожающую их, интересовало, почему он не дождался рассвета, зачем тащил уставшего ребёнка в холодную ночь. У Саске на то были свои причины, в которые он не хотел погружать посторонних.       Покосившись на дочь, он попытался понять, о чём она думала.       Сарада выглядела взволнованной, но непоколебимо настроенной на предстоящий путь. Она никогда раньше не покидала пределы деревни, и Саске понимал её чувства: в прошлом он так же под покровом ночи дезертировал с целью попасть в Страну Звука.       Сегодня они не сбегали, не нарушали законы, а завтра не будут прятаться от любопытных глаз в новых селениях, которые для себя откроет Сарада. Они не отступники, и у них есть миссия, от успешности выполнения которой зависели жизни миллионов людей. Дочь узнает о задании в нужное время, а пока…       — Тут всё подписано, — наконец огласил Нара.       Формальности опекунства над ребёнком жутко утомляли. Саске никогда не думал, что ему придётся отчитываться перед государством за то, что он решил забрать Сараду с собой. В прошлом было гораздо проще — он просто делал что хотел.       Конечно, такие импульсы заслуженно клеймили его нукэнином, из-за чего в этот раз Учиха делал всё правильно, хоть и ненавидел каждую бумажку, которую ему довелось подписать за последние несколько дней, чтобы получить полное опекунство над Сарадой. Он лишь надеялся, что горы макулатуры и требований закончились.       За пределами Конохи им никто не посмеет указывать, что и как делать. Саске уже не мог дождаться, когда они покинут эту скучную деревню и окунуться в свободу и непринуждённость огромного мира.       Где-то на задворках сознания он даже начал планировать первые уроки Сарады и вещи, которым хотел бы её научить. Это пробуждало в груди Саске странное чувство, доселе не испытанное: он волновался одновременно от неизведанности и предвкушения будущей жизни и путешествий в компании ребёнка.       Столько всего могло пойти не по плану, что Учиха в последние несколько ночей глаз не сомкнул, убеждаясь, что их первая остановка безопасная и увлекательная. Странным образом его мышление преобразилось, и теперь все решения приравнивались к критериям, по которым Саске намеревался оберегать единственную дочь.       Неужели, находясь вдали от дома, всё это время Саске лишал себя возможности испытать и поддаться отцовским инстинктам? Он не мог с точностью сказать, что эти перемены ему нравились, но Учиха определённо уважал ценность этого нового чутья.       Подняв взгляд на Узумаки, он увидел в голубых глазах печаль и усталость.       Они прощались, и не впервые, но в прошлом Саске дома ждала семья, и он неизменно возвращался в Коноху, чтобы повидаться с ними. Теперь его семья — то, что осталось от неё, — путешествует вместе с ним, а это значило — в Коноху они заглянут нескоро. Саске предрекал, что перерыв будет очень длительный.       Сараде пока лучше держаться подальше от места, которое ассоциировалось с глубокой травмой. Саске решил для себя, что они вернутся в Скрытый Лист только тогда, когда дочь попросит его, когда сама соскучится и захочет повидать могилу матери. Наруто такая тактика, несомненно, расстроила, но бумаги в руках Нары даровали Учихам абсолютную автономию, и это больше не обсуждалось.       — Тогда счастливой дороги, — обратился Хатаке, созерцая потерявшуюся в мыслях Сараду ласковым взглядом. — Не забывайте писать и навещать деревню.       — Обязательно возвращайся, когда будешь готова сдавать экзамен на чуунина, — добавил Шикамару. — Мы будем рады увидеть демонстрацию результатов тренировок и навыков, которыми ты несомненно овладеешь за время этого путешествия.       Учиха еле заметно улыбнулась и кивнула, смущаясь повышенного внимания.       Сарада переминалась с ноги на ногу, терпеливо дожидаясь заветного сигнала, что они уходят. Она всё ещё ощущала слёзы на веках после утреннего прощания с Шизуне и Чоучоу, поэтому не хотела поддаваться эмоциям перед Хокаге и его помощниками.       Учиха понимала, что не может никого торопить, ведь взрослые ещё обсуждали какие-то детали маршрута и поддержки связи, поэтому от безвыходности Сарада погружалась в прострацию, представляя себе завтрашний день.       Она ведь не имела многих базовых способностей в арсенале, а работа папы, судя по некоторым отрывкам информации, которые Сараде повезло подслушать, опасная, и неумелый ребёнок мог вполне помешать выполнению задания. Да, о некой секретной миссии она также успела подслушать, но Учиха решила не копать глубже, ведь отец всё равно поделится с ней этими знаниями в будущем.       Сердце начинало биться быстрее, а щёки от волнения краснеть.       — Ты не станешь ему помехой, — промолвил совсем рядом знакомый голос.       Сарада от неожиданности испугалась, вздрогнув, но не издала ни звука, чтобы не привлекать к себе внимания взрослых. Она перевела взгляд на присевшего рядом с ней Хокаге, а затем покосилась на вовлечённых в серьёзную дискуссию четырёх мужчин, среди которых также находился Наруто Узумаки.       — Клон? — прошептала она, прикусив губу от удивления.       — А как иначе я бы успевал заниматься всеми делами одновременно, м-м?       Хокаге еле слышно засмеялся, но очень скоро этот звук пропал, и между ними повисла тишина. Сарада пыталась отвлечься и разобраться в том, как Наруто мог находиться рядом с ней, не привлекая внимания присутствующих. Её догадкой было дзюцу, но которое из них — она пока не знала. И всё же присутствие Узумаки заметно успокоило её нервы.       — Откуда вы знаете, что я не стану помехой? — спросила тихо она, сцепив пальцы в замок под плащом. — Мама вряд ли могла оказаться помехой, тем не менее…       Эти знания также не давали Сараде покоя. Она смирилась с гибелью матери, приняла тот факт, что теперь её защитником, опорой и воспитателем стал папа, с которым они только начали знакомиться поближе. Сарада также очень быстро адаптировалась к предстоящей жизни кочевника, к пониманию, что отныне у неё нет обычного дома.       Но осведомлённость о том, что случилось с её мамой на той секретной миссии, никак не позволяла избавиться от сомнений и переживаний. Сакура Харуно — самая сильная куноичи Страны Огня. Она вряд ли могла проиграть в бою или оказаться фатально раненой, с её-то способностями к регенерации и медицинскими навыками.       Так как же так получилось, что сильная и смышлёная куноичи погибла на миссии, где присутствовал Саске Учиха? Без дополнительной информации вывод напрашивался очевидный: Сакура оказалась помехой, неожиданностью для папы, и тот не справился с главной задачей своей жизни — не защитил семью от смертельной угрозы.       Правда, Сарада не винила отца в произошедшем. Она приняла исход как факт, но не могла не задумываться насчёт поступков матери, способностей и логики Сакуры в том бою. И пусть Сарада пока плохо разбиралась в нюансах секретных и тяжёлых миссий, а также не владела знаниями о том, как работало большинство техник, она намеревалась во всём разобраться и когда-нибудь отыскать ответ на свой главный вопрос — как же так?       — Твой папа потерял в жизни слишком много, чтобы допустить ещё одну ошибку.       — Но мама…       — Сакура-чан всегда была упрямой и изредка делала выбор вопреки запретам или тонкостям ситуации, — ответил Наруто, и Сарада была рада отсутствию осуждения в его голосе; Узумаки просто объяснял ей, каким шиноби была Сакура Харуно — сторона матери, которую Сараде не довелось увидеть и познать.       Несомненно, Сакура отличалась манерой поведения на работе и во время исполнения миссий от поведения в быту, где самой большой сложностью дня могла оказаться непослушная дочка. Точно как папа виделся совершенно другим человеком, когда они только познакомились и вначале Сараде предстал его служебный фасад, — только потом Саске раскрыл свою человечность. Да, она понимала.       — Ты не станешь помехой по одной простой причине: Саске сделал выбор и захотел забрать тебя с собой. Он ещё никого в жизни с собой не брал в путешествие столь официально, — улыбнулся Наруто, подмигнув. — Даже твою маму, даттебайо!       В ответ Сарада покрылась румянцем и не смогла сдержать улыбку. Узумаки положил ей на плечо перебинтованную руку; их взгляды встретились, и Учиха затаила дыхание в ожидании неизведанного. В его голубых глазах играли искры грусти и гордости, словно он надеялся на то, что отец в итоге оставит её в деревне под присмотром Хогаке.       — Твой папа сложный человек, но великий шиноби. Помни об этом в любой ситуации и не сомневайся в своих инстинктах, ты ведь тоже Учиха.       Заботливая улыбка Хокаге всегда воодушевляла Сараду. Она смотрела на него и часто мечтала, что в будущем займёт этот уважаемый пост в их стране. Наруто Узумаки всегда поддерживал их семью и стал ей точно родной дядя. Она будет скучать по этой беззаботной улыбке и понимающему взгляду.       — А ещё не забывай родину, потому что тебя здесь ждут друзья и близкие, которым интересно послушать истории о ваших сумасшедших приключениях, — продолжил Наруто, не разрывая зрительного контакта. — Будь осторожна, Сарада.       Подмигнув, клон Хокаге с негромким хлопком исчез, оставив озадаченную, но позитивно настроенную девочку в нескольких шагах от завершивших беседу взрослых шиноби. Она осмотрелась, вспоминая о своих догадках насчёт дзюцу; может быть, ей только показалось, что Наруто с ней беседовал, а может, и нет. Впрочем, не имело значения, как Узумаки провернул этот момент уединения, — Учиха была ему благодарна за поддержку и мотивацию.       Сарада вдумчиво улыбнулась.       — Готова? — обратился к ней Саске. и она лишь кивнула, машинально протянув руку, которую отец скрыл в своей большой и тёплой ладони.       Этот жест уже стал для них родным, привычным.       Они попрощались и, отвернувшись от огромных врат Конохи, направились прямой тропой на север. Папа не скрывал от неё деталей путешествия, но и не спешил раскрывать интересные факты о монументах или описывать места легендарных битв, через которые им доведётся пройти. Он хотел, чтобы она узнала всё самостоятельно. Теперь, позитивно настроенная, Сарада начала ощущать непривычную дрожь в теле и волны лёгкой тошноты от тревоги.       С каждым шагом вдобавок к физической реакции она испытывала необъяснимую смесь ярких эмоций в груди: хотелось одновременно радоваться и рыдать, мечтать и грустить. Мысли кружились в хаотичном порядке: новая жизнь начиналась, и неизведанность пугала. Чтобы не запутаться в чувствах окончательно, Сарада сосредоточилась исключительно на бескрайной дороге впереди и на приятном тепле, что распространялось от пальцев папы и покрывало её кожу, точно уютная варежка.       Отец, точно якорь, помогал поддерживать стабильность и фокусироваться на самых главных моментах столь знаменательного дня. Теперь Сарада знала, что после пережитого горя утраты матери могла адаптироваться к любым невзгодам будущего. Но она не задумывалась о плохом, а лишь наслаждалась предвкушением нового и особенного мира.       С привкусом горечи, невзирая на преграды, всё же стартовало их долгожданное путешествие: жизнь, наполненная странствиями, открытиями и опасностью. Пару месяцев назад Сарада вряд ли оказалась бы морально готовой к таким резким переменам. А утром она пообещала себе, Чоучоу и маме, что выдержит любое испытание судьбы и, возвратившись в Коноху, с радостью расскажет всем желающим об удивительных приключениях и тайных мирах.       Её маленькую ручку машинально сжал в своей отец. Таков их выбор — отныне Учихи неразлучны, они вместе. Навсегда. Улыбнувшись, Сарада ускорила шаг, не отрывая окрылённый взгляд от горизонта, всматриваясь в замечательное грядущее.