┝┈┈───╼⊳⊰ 𖤍 ⊱⊲╾───┈┈┥
Наступил июнь. Неожиданно засушливый и жаркий. Деньки стояли погожие, неимоверное ясные. Порой за целый день нельзя было завидеть не одного облочка на неизменно голубом небе. Жизнь текла неспешно, размеренно. Время будто застыло в этой золотисто-теплой поре. От чего последние несколько дней проходили в лениво-неспешном ритме. Иной раз солнце палило так что невозможно было даже нос высунуть на улицу. Ужасно не хватало ветерка. Хотя бы самого легонького. Особенно в полдень, когда земля раскалялась почти до красна. Но ближе к вечеру, на землю опускались тихие тёплые сумерки и со стороны леса начинало веять приятной прохладой и ароматом остывающей земли. В такие минуты особенно хорошо было выйти на крыльцо, посидеть в тени сада и полюбоваться тем как где-то там вдалеке вдалеке медленно скрывается солнце за горным первалом Хоторна, оставляя по себе только оранжево-кровавое зарево, которое терялось в бесчисленном множестве кедров и орешников. Казалось что лето вечно и никогда не умрёт. Что так будет всегда. Но и ему однажды было суждено достичь своего логического завершения. А впереди так много дел, которые надо успеть до его окончание. И Артур с Джоном решили их не откладывать в дальний ящик. Им пришлось изрядно помататься с покупкой земли и оформлением всех бумаг на нее. Канцелярия как известно отбирала много времени, особенно в их непростой век. Впринцепе как и придумывание всяких хитроумных уловок, чтоб одурачить Эбигейл и у нее не возникало много вопросов зачем им так часто приходится ездить в город. И пускай полностью снять с себя все подозрения у них не получилось, ведь приславутая женская интуиция, как все знают, никогда не спит, но своими байками усыпить ее бдительность точно получилось. В итоге все их усилия не прошли даром. И когда карманы их облегчали на добрые тысячи баксов дело было сделано. Земля была куплена. И теперь официально принадлежала мистеру Джону Марстону. Сделав его тем самым первым землевладельцем в его роду. Но сирота Джон конечно не мог знать об этом своем грандиозном достижение. Зато он знал что впереди его ждет еще очень много работы. Толк которой он не совсем представлял как будет давать. С самого утра они матались по городу заказывая лес, кирпич и белый камень для постройки нового дома. Впереди предстояло строительство. Еще одно не простое испытания на пути к счастливой семейной жизни. Это немного пугало Джона. Построить хороший дом дело сложное и жутко ответственное. Вдруг он будет течь? Или просидать в фундаменте? Или не дай бог не понравится Эбигейл? Надо все учесть и все рассчитать чтоб не получилось никаких накладок. А он же в этом так мало что смыслит. Его нервозность была видна невооружённым взглядом. И видя это Артур был готов взять ситуацию в свои руки, но как позже оказалось этого не понадобилось. На удивление Джон быстро включился в процесс. Сам довольно грамотно сделал подсчёты расстрат на древесину. Даже научился худо бедно чертить чертежи. Не давал провести себя продавцам. Требуя только лучшее дерево. А когда они пытались все равно его одурачить, приходил в какой-то молчаливо угрюмый гнев, во время которого отказывался вообще что либо покупать в их лавке. Гнев этот заставлял продавцов начинать неловко извиняться и просить его остаться. Ведь покупателем он был выгодным. Заказы делал большие и потерять его никому не хотелось. Артуру только оставалось наблюдать за тем как Джон из бесталкового молчаливого парня неожиданно превратился в дотошного хозяина. Оказывается у малыша Джона есть характер. Да еще и какой. Вон как все трусятся перед ним. Откровенно говоря его это немного забавляло. Но комментировать ничего на этот счет он не брался, боясь еще спугнуть его решительный порыв. К полудню они наконец-то решили все свои вопросы и могли отправиться в Бичерс-Хоуп, чтоб там уже дождаться бричку с деревом и строителей, которые обещали явиться к двум часам. По правде говоря Артур за все это время там не разу и не был. Слишком много времени они потратили на никому не нужные бумажки и беготню по службам. И теперь впервые за эту неделю у них выдался свободный денёк. Мужчины залезли на козлы и угрюмый Джон взял в руки ввожи. —Эй, не, малыш Джонни. Эта штука только для взрослых. Отдай ее сюда скорее, а то еще не дай бог натрешь свои нежные ручки. Артур мягко, но уверенно забрал поводья из рук Джона, что тот не успел даже никак отреагировать на это сенсационное заявление. —Почему лошадью всегда должен править ты? Это несправедливо. Ты никогда не даёшь мне ввожи, когда мы едем куда-то вместе. Почему? Артур прищелкнул языком и мягко встряхнул поводья, для того чтобы Мальчик тронулся с места. —Ну смотри. Во-первых это мой конь. Любимый конь причем. Мне не хотелось бы чтоб ты его просто так хлыстал по спине. Во-вторых это моя повозка. Единственная к тому же. Вдруг еще колесо отвалится от твоей лихой езды. Ну и в-третьих мне так просто хочется. Ответ тебя устраивает? —Не совсем, — мрачно буркнул Джон и отвернулся в сторону. —Всегда же ты недоволен должен быть я посмотрю. Перестань наконец ворчать и наслаждайся тем временем пока старый добрый дядя Артур может развозить тебя, словно кисельную барышню, в своей разбитой колымаге, будто это коляска с откидным верхом. Еще со слезами на глазах будешь вспоминать это замечательное время. —Вот это уже навряд ли. —Точно тебе говорю. Еще как будешь. Джон скептически хмыкнул, с неприязнью вздергув верхнюю губу. Лесные виды медленно сменяли друг друга. Повозка ехала неспешно, чуть поскрипывая задним колесом, особенно на редких кочках и ухабах. Мальчик лениво переставлял свои длинные ноги, будто старый мерин и Артур почему-то не стремился его подогнать, будто любуясь девственными пейзажами дикой природы. Что на них любоваться? Он же видел их сто пятьдесят тысяч раз! А у них еще столько дел сегодня. Неужели нельзя ехать чуть быстрее? Джон в этот момент не мог даже себе вообразить, что Артур как обычно окажется прав. И спустя многие многие годы он будет с теплом, и даже неким трепетным упоением, вспоминать эти тихие размерянные деньки, своей беспечной молодости, красоту сельской глуши и Артура, который развозил его в своей телеги, при этом что-то добродушно насвистывая себе под нос. Но сейчас его это только раздражало, а ведь так много надо было еще сегодня успеть. Так много. —Неужели нельзя нам ехать быстрее? Что ты тащишся, как старая бабка? —А куда нам спешить? —Мы так до осени не приедем! —Что так не терпеться увидеть свою землю обетованную? Ну так я спешу тебя обрадовать, ехать нам всего час, а не сорок лет. Так что имей терпение. Джон недовольно прорычал что-то невнятное и отвернувшись уткнулся носом в свое колено. Артур хрипло рассмеялся и легонько ударил ввожами Мальчика. Перед ним снова сидел одиннадцатилетний мальчишка, который злился на несправедливость мира, из-за того что не может достать луну с неба. Будто не заметив этой удивительной метаморфозы он продолжил свою мысль. —Как они только ходили столько времени по пустыне? В такую то жару? Хорошо, что хоть мы не там живем. —У нас тоже жарко. Не люблю лето, — обрывисто буркнул Джон не поворачиваясь. —А я люблю. Летом видишь жизнь иначе. Яснее что ли. Джон не ответил. Он вообще не хотел не о чем говорить, тупо ковыряя свой сапог, который кажется должен был скоро развалится. Понимая что никак повлиять на ход их поездки он не в силах, он смерился закрывшись в себе, с головой уйдя в свои невеселые тревожные думы. Артур не пытался его разговорить, а только напевал себе под нос приставутые песни, пока не дошёл до одной, помнившая еще молодость их отцов. И именно она почему-то заставила Джона прислушатся к нему.Смотри, как ветви и тени деревьев ложатся на травы, Как кружит душа над куполами звон Благовеста, Как поминают вином и хлебом, как провожают Лето, лето… Больше не осталось ничего теперь мне путь свободен. Ветер закружит вальс в коре тугих деревьев, Плечи вишневых стен сольются с белым прахом, Видишь в моем саду теперь играет ветер, И я прошу тебя закрой глаза... И я прошу тебя, закрой глаза, мой друг, мне в эту ночь не спится. Запах ночных костров заведомо приятен, Возраст течет из рук моих торопясь в дорогу. Вот и не осталось ничего... Больше не осталось ничего, а лето пахнет солнцем.
—Ну и песню же ты выбрал. Тоска смертная. Взвыть от нее можно. Неужели ничего получше на ум не пришло? —А мне нравится. По-моему есть в ней что-то. Джон не стал спорить. Это "что-то" было за гранью его понимания. За гранью понимания человека у которого впереди еще очень много лет и зим. И думать об подобном ему попросту не приходило в голову. Он не проникся ни ностальгией, ни мечтательной меланхолией, ни чувством прекрасного родного края. Эта поездка для него была такая же обычная как и сотни до нее. Разве что только более волнительная от предстоящих хлопот. В отличие от Артура. Который почему-то стал замечать гораздо больше. И каждый день проходил для него в странных размышлениях о том что нет наверное чуда прекраснее на всем белом свете, чем просто видеть, то как встаёт и садиться солнце,а волосы твои кошлатит ветер. —Это что там река дальше? Впереди и в правду показалась широкая речка, бравшее свое начало от озера Флэт—Айрон, что было выше по течению. —Похоже на то. —Чего там такой мост хлипенький? Будто на честном слове держится, — голос Джона прозвучал наконец-то более звонко и участливо, чем за всю их поездку. —А чего ты так разнервничался? Боишься что развалится под нами и мы упадем в воду? —Это было бы неприятно. —Неприятно, но не смертельно. Мост под их телегой противно скрипнул и кажется даже немного прогнулся под ее тяжестью. Джон инстинктивно крепче вцепился в спинку козлов, стараясь придать своему лицу невозмутимый вид. Но Артур знал скольких усилий ему это стоило. —Быстрее бы эта река наконец-то закончилась, — мрачно буркнул Джон, обернувшись вниз с козлов и непрерывно следуя за переливающейся водной гладью под ними. —А ты не смотри назад. Помнишь как я тебе в детстве говорил, когда ты чего-то боялся? "Не смотри назад, смотри на солнце." —Ага, а я как дурак тебя слушал и смотрел. А потом у меня глаза болели и темные пятна плыли перед ними. Артур тихо рассмеялся и ударил Мальчика ввожами чуть сильнее, подгоняя его. —Джон, ну нельзя же все так буквально воспринимать? Я тогда имел ввиду то что солнце это та единственная и постоянная хорошая штука в твоей жизни. И лучше смотреть на нее, чем на то что тебя пугает. Понимаешь? Оно то точно укажет тебе верную дорогу. —Что за чушь ты сейчас несёшь? —Не знаю. В моих мыслях мне казалось это красивой метафорой, которая отвлечёт тебя от твоих идиотских страхов. —Ничего они не идиотские! И что это вообще за слово такое? Метафора твоя? —Ну это когда что-то говорится в переносном смысле. Например: "обделался со страха" или "здесь воды по колено" или "пьяному и лужа по уши". Уловил суть? Джон хмыкнул, но уже не так напряжённо, а даже как-то весело. Этот старый прощелыга все равно никогда не перестанет над ним потрунивать. Так что обижаться будет глупо. А вот посмеяться с этого можно. Это действительно забавно. —Кажется да. —А гляди-ка за этой пустой болтовней мы уже успели и реку проехать. Джон обернулся. И вправду мост остался уже далеко позади, а он этого и не заметил. Как этому старому болтуну, всегда удаётся заговорить ему зубы, что он забывает обо всем на свете? —Ты смотри только случайно не утопись в той речужке, когда следующий раз будешь проезжать мимо. Она всё-таки довольно глубокая. Черт. Не могу поверить что ты до сих пор не научился плавать. Как такое вообще может быть? Эти слова неожиданно задели старый и ужасно больной мозоль в ущемленом самолюбие Джона и не успев, сдержаться он в сердцах выкрикнул: —А кто в этом виноват?! —Кто? — искренне удивился Артур, приподняв брови. —Та ты ж и виноват! Ты что не помнишь как мы тогда ходили с тобой рыбачить и ты столкнулся меня с лодки прямо в воду?! —Ой, нашел что вспомнить, — небрежно отмахнулся Артур.— Столько лет прошло, а ты до сих пор на эту ерунду дуешься? В том же ставке воды по пояс было. —Тебе! Ты уточняй. Тебе по пояс! А я с головой тогда под воду ушёл, потому что тебе идиоту пустоголовому захотелось развлечься. Артур хрипло рассмеялся, вспоминая тот солнечный летний денек и свою по его мнению совершенно невинную маленькую шалость. На что Джон от негодования резко пошел красными пятнами. —Если бы меня Хозия тогда за руку не вытащил, я бы так и утонул в том ставке под твой тупой ржач! —Хватит верещать мне на ухо, как сопливая девченка. Я так оглохну от твоего визга. Это был всего лишь тонкий воспитанный процесс вот и всего. А столько крику, будто я тебя там как слепого котёнка пытался утопить. Я сколько до этого тебя пытался научить? Да все же без толку. Ты как топор, сразу ко дну идешь. Поэтому я решил устроить тебе краткий курс молодого бойца. Хотел бы жить – всплыл, как поплавок. Все точно так же как и в жизни. Хочешь жить — умей вертеться. —Мне было всего десять! О чем ты черт возьми говоришь? Какой курс? Какой воспитательный процесс? Я чуть там не захлебнулся! —Ну не захлебнулся же. А вообще десять лет как раз самое оно познать все трудности этой дряной жизни. —Ага, зато тебе Хозия тоже потом тонкий воспитательный процесс устроил и курс молодого бойца тоже. И тогда уже от души посмеялся я. Когда он по лагерю, с толстым ремнём и железной бляхой, тебя, полуголого и босого гонял! А еще вопел своим этим старческим сиплым голосом: "Если ты еще хотя бы раз мальчишку обидешь — уши надеру!" А ты, здоровый двадцатилетний лоб, от него убегал так что пятки сверкали. Артур признавая свое поражение легонько улыбнулся, одним уголком рта и легонько кивнул. —В молодости ты порой был таким придурком, Артур Морган. —А я никогда и не говорил что был святым. По-моему я и сейчас бываю тем еще придурком. До тебя мне конечно еще далеко, но все же. Все мы ошибаемся. И мне правда жаль что после этого ты стал бояться воды. —Как тебя только небеса до сих пор не покарали за твой черезмерно бахвальный язык, — сердито буркнул Джон подперев свой подбородок коленом. —Не переживай, небеса меня уже давно наказали, когда послали мне тебя. Иначе я не могу объяснить то почему я всю жизнь не могу от тебя отделаться. Джон хотел было опять вспыхнуть, но почему-то не стал. Это была добрая шутка. Не злая. В принципе как и почти все его шутки адрессованые в его адрес. Джон только поглядел на друга своими цепкими тёмными глазами и неожиданно осознал, что действительно на протяжении всей своей жизни Артур всегда был рядом с ним, даже в самые тяжёлые для них времена. И сам не знаю почему, но Джон обрадовался этому факту. Хотя и никогда, даже под угрозой смерти не признался бы в подобном. —Чего притих? Сказать нечего? — каким-то совершенно новым тоном подал голос Артур, не отрывая глаз от дороги. —А что тебе еще сказать? Ты ж только и умеешь что кусать да ерничать. Что с тобой еще разговаривать? —Эй не, кусаешься из нас двоих только ты. —Чего? —А ты не помнишь как ты меня за палец укусил? Может напомнить? У меня даже где-то след остался от твоих хищных зубов. Показать? —А зачем ты меня тогда за ухо схватил так что у меня чуть искры с глаз не посыпались, придурок? – обиженно кинул Джон, будто вновь ощутив всю ту боль и обиду что испытал. —А за тем что воровать не хорошо, малыш Джонни. —Что? И мне это говоришь ты? Подожди — ты?! —Я вообще-то не договорил. Не хорошо воровать у своих. А тем более у меня. А тем более мой личный револьвер. А тем более когда я сплю. Джон насупился, как индюк. Тот случай послужил ему очень болезненным, но бесценным опытом, который он уяснил на всю оставшуюся жизнь. Если уже делать что-то, то так чтоб не попадаться. А тем более такому человеку как Артур. —Я до сих пор не могу понять, что ты с ним собирался делать. Ты ж его даже в руках держать правильно не умел. —Не твое дело,— зло огрызнулся Джон. —Да? А мне так не показалось, когда ты себе ногу прострелил своими кривыми клешнями и выл потом, как раненый бизон на всю округу. А вот как раз в такие моменты Джон очень сожалел что Артур всегда был рядом и был свидетелем событий, которые он бы больше всего мечтал забыть. —Та ладно тебе дуться. Не могу поверить ты что уже и мину свою эту обиженную успел состроить? Точно как в детстве. Ничего не меняется. Интересно мне когда-то повезет и я увижу как ты стал мужчиной? —Артур! — почти умоляюще взмолил Джон и тут же возненавидел себя за то, как жалко это прозвучало, потому что в ответ услышал лишь шквал оглушительного хохота. К моменту когда он стих Джон был уверен что весь покраснел от стыда. Но его неизменная бледность, никогда не позволяла ему это сделать. —Ладно, Джонни. Не плачь только, — смахивая выступившую от смеха слезу сказал Артур. — Вытирать твои сопли сегодня не входило в мои планы. Ах, кстати. По-моему мы уже приехали. —Приехали?