Disarmed

— Простите, вы продаете здесь луну? Это должно было быть пугающе, поэтому Люмин не винила Бу Юня за то, как он на нее посмотрел. Она отлично его понимала. Девушка в униформе Фатуи, использующая код Юхэна для разрушенного Нефритового дворца - это будет прекрасной историей для будущих пьяных посиделок. Она почти могла видеть, как вращались шестеренки в его голове. — Бу Юн, — Люмин огляделась, чтобы убедиться, что они одни, прежде чем стянуть маску с глаз, — это я. Мне нужно встретиться с Гань Юй. — О, — вздохнул он с облегчением, когда она снова надела маску, — Путешественница, тебе больше не нужно использовать этот код. Нефритового дворца ведь больше нет... Как будто не она была тем человеком, который находился в эпицентре событий. — Ну, я решила, что это поможет намекнуть на мою личность. Он засмеялся: — Я серьезно подумал, что это очередная уловка этого идиота Предвестника. Но госпожа Нин Гуан сообщила мне о ситуации. Вы можете войти. Вместо того, чтобы идти по платформе из плаустрита, как раньше, он просто отошел в сторону и открыл дверь. Это было гораздо менее захватывающее испытание. Люмин вошла внутрь и прошлась по золотому и красному залам. Паймон появилась у ее плеча, мерцая созвездиями и зевая. Она бросила на Люмин тяжелый взгляд — казалось, это все, что фея могла делать в последнее время. — Как приятно выйти на улицу! У Паймон уже начиналась кабинная лихорадка! Она даже не находилась в кабине. — Ты всегда можешь увидеться с Сян Лин или зайти сюда, — мягко напомнила Люмин. — Даже если бы Паймон это сделала, ей в любом случае пришлось бы прятаться! — она фыркнула и уперла руки в боки. — Паймон даже не может спокойно показаться на улице! Как будто она какой-то монстр! — Ты не монстр, Пай… Ты просто, эмм, привлекаешь внимание. — Как монстр! Она была парящей феей, а это не совсем обычное явление. — Это необходимо, понимаешь? Для всех мы сейчас находимся в Инадзуме. — Нет! Паймон в Ли Юэ и она сходит с ума! Как может уместиться столько драмы и гнева в таком крошечном теле? В последнее время она вела себя как уязвленная домохозяйка и так же сильно придиралась к ней. Люмин казалось, что Паймон просто завидовала, потому что ей не удалось присоединиться к приключениям. Это было понятно, обычно они все делали вместе. По крайней мере, в этот момент Паймон была рядом с ней. Она продолжила путь по коридору к большому конференц-залу, где обычно можно было встретить Кэцин и Гань Юй. По прибытии Паймон оставила место у ее плеча и чуть не сдавила Гань Юй в крепких, невероятно драматических объятиях. Цилинь ахнула, но таки обняла фею в ответ. Широко раскрыв глаза, она взглянула на Люмин и расплылась в мягкой улыбке: — Ты еще жива, как прекрасно. Как чудесно. Как прекрасно. — Почему бы мне не быть в живых? — Ой, ну знаешь... Эти Фатуи и все такое... Это, как ни странно, само по себе было довольно внушительным объяснением. Кэцин еще не обернулась, чтобы поприветствовать путешественницу, а вместо этого возилась с чем-то, чего Люмин не могла увидеть. Она наблюдала за ней какое-то время, пока не учуяла в воздухе запах жареной еды. Паймон заметила это в тот же момент: — Шарики из креветок! О, любимое блюдо Паймон, как ты догадалась? Как и ожидалось, пикси метнулась, как стрела, к источнику великолепного запаха — и Юхэн в ответ чуть не проткнула ее палочкой для еды. Кэцин умела владеть посудой так же хорошо, как мечом. Люмин проигнорировала внезапный хаос и захлопнула за собой дверь. В безопасности и одна, она наконец могла снять маску и пальто, на этот раз почувствовав себя комфортно. — Рада тебя видеть, — Гань Юй встала из-за стола и вежливо поклонилась, как это было принято в Ли Юэ. Прежде чем Люмин смогла поклонится в ответ, она застыла, увидев нечто. Ее стол. Ее очень аккуратный, довольно большой и красивый письменный стол. Сердце Люмин пропустило удар. — Гань Юй? — Да? — она посмотрела на нее, склонив голову. — Нин Гуан купила тебе этот стол? — Ну, средства были вычтены из бюджета, но… полагаю, можно сказать да. Люмин изящно прижала ладонь ко рту: — Но она… ну, знаешь, прям вот купила тебе этот стол? Пауза. Даже Кэцин и Паймон перестали есть / драться, чтобы взглянуть на широко раскрытые глаза и тревожное выражение лица путешественницы. Гань Юй только тихонько моргнула. — Боюсь, я не понимаю, что ты имеешь в виду. Конечно, нет. Люмин тоже не совсем понимала, но в душе она чувствовала разницу. Чайльд купил ей стол. Он купил ей стол. Он баловал ее. Это было совершенно иначе, чем просто предоставить секретарю необходимые материалы. Даже если это было просто, чтобы запутать / подкупить / завлечь ее ложным чувством безопасности. Она не знала что именно подходило из этого перечня. — Извини, это вообще не в тему, — рассмеялась Люмин на странный вопрос, — Итак, послушай, мне надо поддельные документы или что-то в этом роде. Нужно, чтобы Тарталья искренне поверил, что я верна Фатуи. — Понятно… — размышляла Гань Юй, — я не уверена, что это будет легко сделать. Какие у тебя есть идеи? Люмин была не совсем уверена. Она не знала, должна ли она сообщить о чем-то незначительном или о чем-то невероятно важном. Этого просто должно быть достаточно, чтобы доказать, что она не была союзником Ли Юэ, и они должны быть достаточно убедительными, чтобы обмануть Предвестника. — Я не знаю, — пожала она плечами, — я собиралась оставить выбор за тобой. Гань Юй задумчиво поднесла кончик ручки к своим губам. Она взмахнула ресницами, взглянула на Кэцин, и девушки пожали плечами. Люмин нарушила молчание, усмехнувшись: — Вы двое не особо облегчаете задачу. — Мне очень жаль, — Гань Юй почти растаяла от смущения, — но в последнее время ничего не происходит. Я могла бы дать тебе расписание маршрутов охраны, но я уверена, что он их и так уже знает. Он знал. Была небольшая группа агентов, занимающаяся наблюдением за маршрутами Миллелитов в Ли Юэ, однажды она доставила еду всем агентам, когда Чайльд отправил ее на еще одну глупую миссию. — Вы не можете что-нибудь придумать? — Но разве он не станет еще больше подозревать, если то, что я придумала, не произойдет? — она вздохнула. Люмин предполагала подобное, а организовать серьезный инцидент было слишком трудоемко. Когда эти идеи выскользнули из ее головы, она скрестила руки и вздохнула, признавая поражение: — Я только что слышала, как он разговаривал с застрельщиком о том, как он когда-то заметил сходство между Ин и мной. — Как я понимаю, ты хочешь избавиться от подобных мыслей, — Гань Юй на мгновение задумалась, прежде чем хлопнуть в ладоши с резким звуком, от которого совершенно отвлеченная Кэцин подскочила от шока. Она проигнорировала Юхэн и продолжила. — Мы могли бы нарядить кого-то, как ты, и позволить ему увидеть Ин и Люмин одновременно в одном месте! И это было бы совершенно неопровержимо. Это было бы надежно. Придется принять некоторые меры предосторожности, но если все будет сделано правильно, это укрепит ее положение в качестве любящей Фатуи секретарши из Снежной. Люмин взглянула на Гань Юй, как будто она была солнцем, выглянувшим из-за облаков. — Ты гений и мы с тобой одного роста, так что даже ты можешь подойти. — Я могла бы, но... — румянец заалел на ее щеках, — мои бедра слишком широкие. — Да брось ты, они не широкие! — Широкие, — она ​​закрыла глаза и печально вздохнула, — на деле я думала о… — мягкий взгляд широко раскрытых глаз на фиолетоволосую девушку в углу комнаты, — возможно, если мы возьмем бюстгальтер с подкладкой... или несколько салфеток. Кэцин подняла взгляд от своей тарелки, как будто знала, что Гань Юй и Люмин говорят о ней. В одной щеке она пережевывала золотой шарик из креветок и теперь отчаянно вытирала жир с кончиков пальцев, как будто могла стереть грехи того, сколько она съела. Тяжело сглотнув, она спросила: — Что? Люмин проигнорировала вопрос: — Думаю это может сработать. Мы примерно одного роста и телосложения, если только она не повернется и не покажет лица. — Мы могли бы сделать это и вечером, чтобы он не мог ее четко разглядеть, — предложила Гань Юй. Кэцин продолжала смотреть с другого конца комнаты, все время засовывая в рот шарики из креветок. — Это отличная идея, — Люмин хлопнула в ладоши, — я одолжу ей свое платье и туфли. Ты знаешь кого-нибудь, кто делает парики? — Кто-нибудь, пожалуйста, объясните мне, о чем вы болтаете? — спросила Кэцин. Ее сразу же проигнорировала довольно взволнованная Гань Юй. — Знаю! А Паймон может полетать рядом с ней для большей реалистичности. Голос феи приглушенно донесся с другого конца тарелки: — А? Снова игнор. Люмин взяла Гань Юй за руки, и девушки с надеждой и оптимизмом сжали пальцы друг друга. — Кэцин может просто телепортироваться, прежде чем он сможет с ней заговорить. Но он никогда больше не будет сомневаться в твоей личности! Несмотря на то, что Люмин считала этот план безупречным, от волнения она дрогнула. Обратной стороной было то, что в первый день ее трехдневных выходных ей придется тащить Чайльда в горы. И просто для того чтобы мельком взглянуть на путешественницу. Она была уверена, что он захочет увидеть Люмин, ее саму, путешественницу, но живот скрутила некая нервозность. Ей не хотелось подвергать Кэцин опасности, как бы она ни доверяла ее боевому мастерству. Предвестники были одними из самых опасных, безжалостных, кровожадных людей в мире. И Люмин не хотела, чтобы Кэцин получила стрелу в спину просто из-за какого-то плана. Если Чайльд нападет на нее, Люмин выйдет из образа. И все. Игра была окончена. Она надеялась, что до этого не дойдет. _______________ Ин ворвалась в офис Чайльда ровно в 19:20. Для большей реалистичности, словно она провела день бездельничая, в руке у нее была половина выпитого фруктового напитка, а волосы были не зачесаны. Она все еще была в униформе и маске, но не суть важно. — Мой господин! У меня есть новости! Чайльд оторвался от книги в руках. Он закинул ноги на стол и откинулся на стул. Дверь его кабинета была открыта, как будто он надеялся, что кто-нибудь войдет и поговорит с ним. Люмин на полсекунды задумалась о том, что сегодня он хорошо выглядит. Пока он злобно не ухмыльнулся. — О, мисс Ин, ты вернулась. — Не совсем, но у меня есть новости, — на всякий случай она сделала глоток своего очень фруктового отпускного напитка. Когда ты играешь на таком уровне, реквизит был необходим, — Бьюсь об заклад, вы очень завидуете моему полученному веселью. — Не особенно. Я просто удивлен, что ты приползла обратно к своему Хозяину так скоро после нашей битвы. Ее хозяин. Хозяин. Дорогой Господь Бог, похоже, он точно знал, на какие точки стоит надавить. Люмин чуть не уронила свой стакан в абсолютном ужасе, особенно увидев победный блеск в его глазах. Он был самодовольным и высокомерным — и от этой кривой мальчишеской улыбки ей захотелось ударить его по лицу. При виде его все внутри нее запротестовало. — Слушайте, — Люмин поставила стакан и закрыла за собой дверь, тяжело вздохнув, чтобы создать больше атмосферы для ее уловки, — Я здесь только потому, что хотела сообщить вам кое-что, о чем, как я знаю, вы хотели бы услышать. Чайльд полностью проигнорировал ее: — Ты не на смене, но все еще в маске. Почему? — Потому что я невероятно уродлива и не хочу, чтоб вас стошнило, — невозмутимо сказала Люмин, — А теперь перестаньте перебивать, я серьезно. — А твоя форма…Мисс Ин, тебе не может быть в этом удобно, правда же? Она фыркнула: — Я в порядке! Я пришла сюда, чтобы сказать вам, что видела путешественницу! Он замер, она замерла. Люмин хотелось назвать его идиотом, но, судя по выражению его лица, он ее почти не слышал. Путешественница вернулась в Ли Юэ. Чайльду потребовалась секунда, чтобы подобрать слова. — И…ты уверена, что это она? — Я полностью уверена, — ответила Люмин, — если мы уйдем сейчас, мы сможем ее догнать. Его ноги немедленно оторвались от поверхности стола. Он бросился за угол, вслед за Ин вышел из офиса и спустился по лестнице. Как всегда, бдительные глаза администраторов и охранников следили за их отступлением. Люмин знала, какие сплетни возникнут после ее прибытия в банк во время трехдневного уик-энда, но сейчас ей было все равно. Она просто хотела, чтобы этот план сработал. — Я видела ее за городом, в горах, — объяснила она, ведя его по улицам. Перед ночью гавань Ли Юэ начинала светиться богатым золотом и украшенными фонарями. Суета не прекращалась даже после наступления темноты. Она пошла к павильону. Тем не менее, на полпути вверх по лестнице она резко повернула направо и повела его по горной тропе. Глазурные лилии стояли по краям, открытые и блестящие, глядящие в темнеющее небо. Ночное время быстро крало свет. Чем меньше Чайльд мог видеть, тем лучше. Кэцин, скорее всего, прямо сейчас причитала. А Паймон, скорее всего, ее отговаривала. Чайльд молчал, следуя за Ин по тропинке к видимой поляне впереди. — Я видела ее здесь поблизости, — она говорила достаточно громко, чтобы ее услышали ее соратники. Пока все шло по плану. Каждый шаг вперед успокаивал ее нервное сердце. Чайльд прищурился глядя сквозь серую вечернюю ночь: — И что она делала? — Ой, просто стояла, я думаю… — Странно, — пробормотал он, — интересно, в порядке ли она. Казалось, он отчаянно пытался добраться до путешественницы. Это не могло быть просто для драки, исходящее от него страдание было осязаемо. Когда они приблизились к поляне, Чайльд прошмыгнул мимо плеча Люмин и вышел вперед. И там, рядом с парящей Паймон, стояла путешественница. Или, по крайней мере, некто, кто похож на нее сзади. — Эй! — Паймон ахнула и резко дернулась в воздухе, следуя сценарию, который ей дали, — Это Мистер денежный мешок! И какая-то красивая, эффектная, умная девушка… Этой части не было в сценарии. Тем не менее Люмин оценила это. Кэцин не обернулась. Она была слишком далеко, чтобы ее можно было хорошо разглядеть, но лишь мельком взглянула на пару позади нее. Чайльд бросил на Ин вопросительный взгляд, но в ответ она только пожала плечами. Он казался слишком рассеянным, чтобы переживать о странностях ситуации. Он сделал шаг к фальшивой Люмин, которая еще не обернулась. — Путешественница, я знаю, что ты, вероятно, не хочешь меня видеть, но мне есть что тебе сказать. Это было совсем не то, чего она ожидала. Не было ни обнаженного оружия, ни высокомерной ухмылки. Он казался смертельно серьезным. Кэцин склонила голову, как будто прислушиваясь. — Будь осторожна в Инадзуме, — продолжал Чайльд, — это территория Скарамуша, и он намного хуже меня. Он без колебаний воткнет тебе нож в спину. Даже Паймон казалась сбитой с толку. Она уперла руки в боки и сердито посмотрела на него: — Это все? Ты просто хотел нас предупредить? — Я серьезно, — его лицо потемнело, — Скарамуш безжалостен. Кэцин, к счастью, сохранила хладнокровие. Парик, который она носила, был не лучшим, но пока он был похож на волосы Люмин, этого было достаточно. Она бросила незаметный взгляд на Паймон, которая ответила на него красноречивой гримасой. Затем фея нахмурилась, глядя на Чайльда: — Это все, Мистер денежный мешок? — Ага, — оживился он, — я имею в виду, если ты хочешь подраться… Его прервала вспышка фиолетового электро. Она озарила деревья и дорожку вокруг их тел светом. Пока Ин точно знала, что это такое, выражение лица Чайльда сменилось азартом. — Стой! Когда свет рассеялся, «путешественница» и Паймон ушли. Он надулся: — Думаю, она не хочет подраться. К счастью, это так. Кэцин сыграла свою роль чудесно, столь же загадочно и столь же незаметно. Это заняло всего минуту или около того, дольше чем она ожидала. Люмин повернулась, чтобы уйти, готовая вернуться в Павильон и доложить о миссии Гань Юй: — По крайней мере, вы смогли ее предупредить. Я тоже была немного удивлена, не ожидала, что это будет вашим мотивом. — Ты удивлена, что я предупредил довольно невинную девушку о таком безжалостном человеке, как Скарамуш? — он приподнял бровь, — Ты же должна знать, каковы остальные Предвестники. Она не знала. — Я не обращаю особого внимания на сплетни, поэтому я не очень хорошо знакома с людьми, с которыми никогда не работала. Чайльд выглядел так, будто завидовал ей, словно незнание других Предвестников было благословением. Люмин просто не терпелось уйти. Она изобразила улыбку и двинулась по дорожке, но остановилась, когда поняла, что Чайльд не идет за ней. — Эй, гляди сюда, — Его голос раздался эхом из-за угла. Сердце Люмин сразу же забилось от новой тревоги. — Эээ, что? Чайльд стоял там, где только что была Кэцин, а также держал в руке что-то белое и скомканное. — Она что-то обронила. Думаю, это... ткань. Люмин не знала, смеяться ей или плакать. Это должна была быть одна из тканей, которые Гань Юй вложила в лиф Кэцин, чтобы наполнить ее платье. Чайльд держал в руках набивку бюстгальтера. — Может быть, она плакала, — солгала Люмин, ее голос был высоким и едва сдерживал ее веселье, — может быть, ваше предупреждение заставило ее расплакаться. Чайльд только прищурился, глядя на салфетку: — Она выглядит неиспользованной. — Там могут быть козявки, вы не можете точно знать. Он поморщился и сунул его в ее раскрытую ладонь: — Ну, что бы там ни было, теперь это твое. — О, благодарствую, — ее голос сквозил сарказмом, — платок для соплей, это то, что я всегда мечтала получить. Вы слишком добры. — Знаю, знаю. Я лучший начальник. Тарталья обладал многими титулами, но лучший начальник не был одним из них. Он повернулся, чтобы попрощаться, по дороге, которой вела его Ин. — Давай вернемся, уверен, тебе не терпится вернуться в отпуск. — Ой, вы даже не представляете насколько. Гань Юй, Кэцин и Паймон ждали ее возвращения. План сработал, и у Чайльда были доказательства того, что Люмин и Ин — два разных человека. Не обращая внимания на свое окружение, она последовала за ним, все время улыбаясь. Тем не менее, небо сильно потемнело за те несколько мгновений, которые они провели на поляне. Люмин с трудом видела камни и грязь под ногами. Не помогло то, что сегодня вечером была молодая луна. Света почти не было, а высокие горы и валуны закрывали огни гавани. Минуты все шли и шли, пока она молча следовала за Чайльдом по тропе. 10 минут. 20 минут. Кэцин, вероятно, телепортировалась куда-то поблизости и в настоящее время жаловалась на абсурдность всего этого. Люмин надеялась, что она и Чайльд не наткнутся на нее. Прошло 30 минут. Она не помнила, чтобы так долго добирались до этого места, почему они так долго возвращались? — Ин? Голос Чайльд вырвал ее из собственных мыслей: — Да? — Я ослеп, или ты тоже не видишь городских огней? — Вы не ослепли, — она цокнула языком и огляделась, — здесь слишком много камней и листвы. Мне бы не хотелось это говорить, но- — Тогда не говори этого. Она проигнорировала его очевидное разочарование: — Каким-то образом мы потерялись благодаря вам. — Это невозможно, товарищ, я объездил все районы Тейвата и ни разу не терялся. — Да неужели? Потому что прямо сейчас мы заблудились. — Нет, я точно знаю, куда иду. Издевка: — Типичный мужлан, слишком высокомерный, чтобы признать свою неправоту. — Я могу признать, что ошибаюсь, — парировал Чайльд, — но если ты будешь пилить меня как старая супруга, то я оставлю тебя здесь одну. Как старая супруга. Она была далека от старой супруги, особенно когда с ним разговаривала. В ее чувствах к Предвестнику не было ничего супружеского. — Вы идиот, я просто хотела вам помочь. Чайльд горько фыркнул: — Я бы все равно нашел путешественницу сам. Хотя темнота была густой, она могла разглядеть силуэт его тела. Он скрестил руки на груди, а Люмин лишь прищурилась в полумраке. Она надеялась, что он заметил ее жест, обращенный к их окружению. — Хорошо, если вы такой мудрый и могущественный, то отведите меня обратно в город. — На самом деле, мы сейчас как раз направляемся к нему. — Место, куда мы пришли, находилось всего в пяти минутах ходьбы от павильона Еухай, но мы идем уже 30 минут… Интересно, почему. Он фыркнул в полумраке: — Почему бы тебе просто не довериться мне? В конце концов, я верну нас в банк. — О да, доверяю вам взять меня в полуночный поход, ведь мне сейчас нечем заняться, — произнесла она с категоризмом. Чайльд только горько рассмеялся: — Это ты приползла ко мне во время своего отпуска. Скучала по мне, не так ли? — Бьюсь об заклад, вам бы понравилось, если бы я скучала, — она ​​положила руки на бедра и наклонилась к нечту, что, как она предполагала, было им, хотя это могло быть тонкое дерево, — Потому что я вам нравлюсь! Вы хотите быть моим дружком пирожком. — Только опять не начинай, — Чайльд застонал. Он должен был знать, что Ин не забудет своих вчерашних поддразниваний. Каким-то образом сейчас все было еще хуже. Он точно знал куда надавить. Она могла сделать тоже самое в ответ. — Почему нет? Вам неловко? — Люмин смотрела, как его силуэт отворачивается и продолжает идти по дорожке, она изо всех сил старалась не отставать, — Вы не можете признать, что вы настоящий человек с чувствами? — А ты не можешь признать, что являешься кем-то, кроме гневной вертихвостки, использующей сарказм для прикрытия настоящих эмоций? Люмин ахнула. Он остановился как вкопанный, заставив ее чуть не врезаться ему в спину: — Я не вертихвостка! — О, да брось, ты весь день вертишься в моем офисе в своей коротенькой юбочке, бросая вызов всему, что я делаю… Она ахнула, перебив его: — Я просто надела форму! Я ничего не могу поделать с длиной юбки! — Ты вкидываешь все эти шутки про ошейники и зовешь меня своим Господином, и… — Ооо, — снова прервала его Люмин. Первые слова она прокрутила в уме, какими бы странными они ни были. Здесь не было ни капли осмотрительности, — Я понимаю. Вы злитесь, потому что я вам нравлюсь, а я так ниже вас, верно? Это с натяжкой, но этого было достаточно. Чайльд запнулся. Несколько секунд напряжения, прежде чем яд явно просочился в его голосе: — Ты мне не нравишься. Она успешно его рассердила. Если бы он только мог видеть ее насмешливую ухмылку. — Ты хочешь поцеловать меня, — дразнила его Люмин. По мере того, как ее уверенность росла, она высказывала все предположения, — Ты хочешь встречаться со мной и держать меня за руку. Ты хочешь прикоснуться ко мне и доминировать надо мной и... — Ой, помолчи, — отрезал Чайльд, — не думай, что я не замечаю, как ты смотришь на меня. Ее щеки стали горячими и красными, но она не осмелилась упустить ни секунды: — Как будто ты самое уродливое существо, которое я когда-либо видела? Хорошо, я рада, что ты не упустил это. Он сделал шаг ближе и тут же вышиб воздух из ее легких. В темноте его рука нашла ее подбородок и приподняла лицо: — Признайся, ты любишь забавляться со мной так же сильно, как и я с тобой. И она смотрела на него определенным образом. Таким же образом, что и он смотрел на нее. Затянутые переглядывания, это постоянное электричество, которое ни один из них не хотел замечать. Это было похоже на воздушный шар, который медленно наполняется слишком большим количеством воздуха. Скоро давление возрастет, и он лопнет. — Может быть, — прошептала она, надеясь бросить ему вызов, — и что ты собираешься с этим делать? Длительное ожидание. Тяжелое дыхание и треск чего-то необъяснимого между ними. Разум Люмин превратился в щепки — не было никаких заметных, ясных мыслей. — Ничего, — наконец отстранился Чайльд. Момент закончился так же быстро, как и начался, когда он повернулся, чтобы уйти. Люмин, слегка ошеломленная, изо всех сил старалась не отставать от него. Ее ноги скрипели по листьям и гравию, пока она следовала за ним: — Так что, думаю, я ошибалась, ты не хочешь быть моим дружком. Ты хочешь быть моим ухажером. Чайльд невесело рассмеялся: — Ты говоришь, как моя 11-летняя сестра. И нет, я не хочу быть никем из них. — Играешь в недотрогу, хм? Как мило! Он резко развернулся, застигнув ее врасплох. Прежде чем Люмин успела среагировать, ее спиной прижали к дереву, а Чайльд стиснул ее за плечи. — Ты гораздо больше расстраиваешь и сбиваешь с толку, чем привлекаешь меня. Ты отвлекаешь. У меня есть цель стать сильнейшим в мире, и у меня нет времени возиться с кем-то вроде тебя. Архонты. Небеса — Люмин что-то узнала о себе. Это было потрясающе, когда он разозлился из-за нее. Прямо сейчас, с его руками на ее плечах и с той злобой в его голосе, она чувствовала себя так, словно наконец-то вступила в непрекращающийся ураган хаоса, окружающий Тарталью. И ей здесь было совершенно комфортно. Это было нехорошо. Исключительно потому, что Люмин в тот момент задавалась вопросом, каково это целовать его. Как бы он целовался; был бы ли он груб? Прижал бы ли он ее к себе, укусив за губу и напомнив ей, что значит быть желанной? Она хотела, чтобы господин Тарталья поцеловал ее. И она не могла больше этого терпеть. — Первым делом в понедельник я подам на перевод в другое место. — Хорошо, — проворчал Чайльд, отступив и отвернувшись, — это все, что я когда-либо хотел от тебя. Конечно, так и было. Он не хотел ее целовать, он просто хотел, чтобы она не мешала. Люмин презирала то, как замерло ее сердце: — Ну, наконец вы это получите. — Не звучи так уныло, — отрезал он, — это к лучшему. — Да, так что вы можете замести все свои проблемы под коврик, словно страдающий эмоциональным запором кирпич, коим вы и являетесь. Не могу поверить, что считала будто у вас есть хорошая сторона. На это не последовало ответа. Люмин хотелось видеть его лицо. Обернувшись к ней спиной, он продолжал идти в тяжелом раздражительном молчании. Она держалась как можно ближе, несмотря на то, как отчаянно хотела сбежать. Ночная тишина, напряжение от невысказанных слов. Чайльд мог быть милым, но теперь для Люмин было очевидно, кем он был на самом деле. Конечно, она его раззадорила. Но она проигнорировала этот факт. — Куда мы идем? — Я вижу впереди свет, — проворчал Чайльд. Он был явно расстроен, и это заставило ее улыбнуться. Сладкая победа. — Итак, — Люмин не могла позволить себе оставаться в тишине ни минутой больше, — у вас нет времени возиться с кем-то вроде меня? Разве я не победила вас в нашей последней битве? Он насмешливо прищелкнул языком: — Не напоминай. — Вы довольно забавны, когда злитесь, мой господин. Люмин слишком сильно веселилась. Свет сквозь деревья рос, мерцая оранжевым на крыльце знакомой гостиницы. Чтобы оказаться здесь, им нужно было отправиться на запад, а не на юг, и быть дальше от гавани, чем она думала. Она стала видеть Чайльда более отчетливо, когда тени деревьев и валунов рассеялись. — Скажи мне честно, Ин, неужели кто-то из других Предвестников послал тебя сюда, чтобы пудрить мне мозги? Он выглядел побежденным на пол-мили секунды. Она подавила желание рассмеяться: — Нет, это просто я. Извините, что расстроила вас. Приятно было все контролировать. Это было впечатляюще, как будто она наконец смогла доказать свою превосходящую силу. Чайльд бросил на нее равнодушный взгляд, когда они подошли к крыльцу гостиницы на склоне горы. На краю стоял старик, который мог быть только владельцем. Его нос сморщился от отвращения, когда он узнал, что они Фатуи: — Я слышал, как вы двое спускались по долине, нужна комната? Разочарование Чайльда стерлось, как пятно на стекле. Он оживился, его натянутая улыбка и тусклые глаза вернулись. — Да, сэр! Извините за беспокойство, мы заблудились немного по пути назад. — Или мы могли бы просто узнать как вернутся обратно в город, — прошептала Люмин, дергая за его рукав куртки. Чайльд сразу проигнорировал ее. — Ну, — на мгновение подумал старик, — у меня осталась только одна комната, а это значит, одна кровать… — Нет. Она и Чайльд произнесли это сразу же. Они переглянулись, прежде чем она начала говорить: — Нет, спасибо, сэр. Можем ли мы просто узнать дорогу обратно в Ли Юэ? — Да, конечно, но э... это такая темная ночь, я не могу сказать вам... Чайльд вздохнул, хотя это больше походило на стон: — Я устал. Я собираюсь снять комнату. Ин, если хочешь, можешь вымучить этот сюжет дрянной новеллы со мной, но я к тебе не приближусь на расстояние пушечного выстрела. Она нахмурилась: — Я предпочту спать на полу, чем быть где-нибудь рядом с вами. — Тогда спи на полу. Мне плевать. — Вот это настрой, — старик показал им одобрительные пальцы вверх, а затем повернулся и открыл входную дверь. Он провел их внутрь и схватил фонарь, чтобы осветить темный коридор, — Обычно я не обслуживаю Фатуи, но вижу, что вы двое немного нервничаете. Только ничего не ломайте и не занимайтесь, эм, снежным колдунством, или чем бы вы там ни занималась. Люмин показалось, что она слышала, как Чайльд прошептал что-то вроде «Я покажу тебе Снежное колдунство» себе под нос, что дало ей довольно много возможностей для воображения. Когда он бормотал или злился, его акцент проявлялся сильнее всего. Люмин даже не осознавала, как часто это проскальзывало в их сегодняшнем споре, это напомнило ей, с кем именно она имеет дело. Именно того, кого она представляла, целующим ее. Предвестник Фатуи. Люмин ночевала в гостиничном номере с одной кроватью рядом с одним из самых опасных людей Тейвата. К счастью, она сама была одним из таких людей. Владелец отеля открыл дверь и втащил пару внутрь. Обстановка была немного устаревшей, но простой и освещалась одной золотой лампой рядом с кроватью. Чайльд поблагодарил владельца и вручил ему счет-фактуру для заполнения, который будет отправлен прямо в банк, в то время как Люмин изучает варианты ее расположения на полу. Ковров не было. Не было ни дивана, ни стула, а на кровати была только одна подушка. Сама кровать была шокирующе маленькой, двойного размера, в которой вряд ли поместятся два человека. Когда хозяин закрыл дверь и оставил их одних, Чайльд, не теряя времени, плюхнулся на матрац. В ту секунду, когда он стянул куртку, оставаясь в бордовой рубашке, Люмин запаниковала: — Что вы делаете? — Готовлюсь ко сну, — сказал он так, словно не собирался снимать штаны перед ней, — я устал. Мне нужно поспать. —Х-хотя бы не снимайте штаны! Чайльд сузил глаза: — Почему? Боишься того, что увидишь? Она не могла поверить, что Фатуи — Предвестник может быть настолько ребячливым. Она не могла поверить, что когда-то считала его зрелым. И она не могла поверить, что думала поцеловать его. Все положительные мысли, которые когда-либо возникали у нее о Чайльде, вылетели в окно. — Не снимайте штаны, — она ​​подняла руку и отвернулась, — побудьте нормальным человеком хоть пять секунд. — Я действительно не собирался их снимать, просто потешался над тобой, — пробормотал он. Она услышала, как матрас проскрипел под его весом, и с его губ сорвался тяжелый вздох. Убедившись, что у него было достаточно времени, чтобы прикрыться, Люмин обернулась и увидела, что он лежит на боку спиной к ней. Он мог просто свернуться калачиком в постели и спать, пока его подчиненной негде было лечь. Какая прелесть. Она не могла поверить, что считала его хорошим человеком, пытающимся предупредить фальшивую Люмин о Скарамуше. Бормоча проклятия себе под нос, она выпустила струйку анемо на фонарь, чтобы потушить его, и нашла на земле место, которое показалось относительно теплым. Оно находилось в другом конце комнаты и как можно дальше от Чайльда. Она стянула куртку и использовала ее как подушку, а затем свернулась клубочком, чтобы сохранить тепло. Это будет одна из худших ночей в ее жизни. Все, чего она хотела, — это обмануть Чайльда, а затем вернуться в Ли Юэ, поесть с Кэцин нездоровой пищи и выпить. Это все, что она хотела. Но, конечно же, Чайльд был просто обязан заблудиться в лесу и все время тащить ее за собой. Она закрыла глаза и заставила свой разум очиститься от всякого разочарования. Она не смогла бы заснуть, если бы продолжала твердить о том, какой ужасной была ночь. А как только наступит понедельник, она вообще исчезнет. Она возьмет одно письмо, которое она нашла, и найдет другой способ найти своего брата. Фатуи не могли быть единственными, кто заметил кого-то столь же странного как она, гуляющего по округе. Люмин не знала, сколько времени прошло. Это мог быть час, а может быть и секунда. Она проснулась от того, что что-то очень гладкое пробежало по ее руке под пальто. Ее глаза распахнулись, она была готова накричать на Чайльда за то, что он ее разыграл, пока она не поняла, что это не человеческая кожа касалась ее. Люмин неосознанно завопила. И бросила змею прямо в кровать Чайльда. Он тут же подскочил и откатился. Он приземлился на четвереньки с резким стуком, тяжело дыша и с широко раскрытыми, от внезапной суматохи, глазами. — Ин? Боги, что слу- Внезапный взрыв анемо. Он чуть не попал по нему, сумел подбросить одеяла с подушками и ударить ими об стену. Она снова закричала: — Это змея! Схвати ее! — Архонты, — выругался он, вскакивая на ноги и осматривая смятые одеяла в поисках каких-либо следов рептилии. Люмин всхлипнула: — Не дай себя укусить, я не хочу, чтобы меня обвиняли в твоем убийстве. — Я буду в порядке, не волнуйся, — как только его пальцы коснулись чего-то довольно скользкого и гладкого, он схватился за оба конца и поднял это в воздух, — Включи фонарь. Он слышал, как она пытается зажечь спичку у кровати. Когда она это сделала, он поплелся к окну, пока комната не осветилась маленьким золотым пламенем. Его испуганное выражение исчезло, как только он заметил, что именно держит в руках. — Мисс Ин? Пауза. Взгляд на секретаршу, которая свернулась калачиком на матрасе и прижимала выброшенную подушку к груди: — Что? — Это просто садовый уж, они совершенно безвредны. — Мне плевать, это злоумышленник, и он должен быть наказан за свои преступления! Он ухмыльнулся, а Люмин только нахмурилась. Чайльд позволил змее обернуться вокруг его руки, как очень толстому зеленому браслету: — Он совершенно невиновен, он просто хотел обнимашек. — Вот тогда и обнимайся с ним! Я ложусь в постель! Он закатил глаза, как будто она была самой большой истеричкой в мире. Открыв окно одной рукой и протянув руку, чтобы избавиться от змеи, он спокойно выбросил испуганное существо в траву снаружи. Люмин почувствовала облегчение только после того, как окно было закрыто, а шторы задернуты. Ей следовало сказать спасибо, но она просто не хотела. Чайльд взял одеяло в руки: — Я не видел, чтобы ты так много использовала свой Глаз Бога, должно быть, ты, действительно испугалась. — Ну, очень неприятно просыпаться со змеей, скользящей по тебе, серьезно. — У меня было и похуже, — пожал он плечами и стянул одеяло с кровати. Прежде чем Люмин успела возразить, Чайльд взял то, что осталось с другой стороны матраса, и снова улегся. Люмин, все еще съежившаяся в комок, могла только смотреть на него, положив подушку на грудь. Спор вот-вот начнется снова. Знакомое электричество и напряжение наполнили комнату. — Что ты делаешь? Чайльд взглянул вверх, используя свою руку как подушку: — Пытаюсь заснуть, потому что какая-то кричащая девушка разбудила меня раньше. — Да, но ты спишь в моей кровати. — Изначально это была моя кровать. — Думаю, теперь она должна быть моей, у меня травма. Он усмехнулся: — Не драматизируй, ты не ранена. — Нет, всю ночь меня травмировала твоя вонючая задница. Это действительно утомительно, не думаю, что когда-нибудь оправлюсь после того, как ты со мной разговаривал. — Тогда, может быть, тебе стоит следить за своим языком, мисс Ин. Он всегда был таким бесцеремонным, это приводило ее в бешенство. Она толкнула его так сильно, что он чуть не упал с бока: — Мы из-за тебя заблудились! Я собиралась сегодня вечером встретиться с друзьями и повеселиться! Но теперь я застряла здесь с тобой! — Мне очень жаль, что я испортил тебе ночь! — Чайльд вскочил и впился взглядом в нее, его волосы находились в беспорядке, а половина его красной рубашки с воротником торчала вверх, — Знаешь, тебе не нужно было приходить ко мне и показывать путешественницу! — Я пыталась сделать нечто хорошее, — прошипела она. — Оооо, спасибо, — он саркастически закатил глаза, — а потом ты решила всю ночь пилить меня о вещах, о которых ты имеешь ни единого понятия! Она скрестила руки и впилась взглядом, хотя маска скрывала гнев в ее глазах: — О, так ты можешь дразнить других, но не дай бог с тобой сделают так же? Он занял такую ​​оборонительную позицию, когда она обвинила его в влечении к ней. В защиту Люмин, он первым поднял тему ее короткой юбки и сбивания с толку. У него не было права злиться, когда она словила Чайльда на его собственных словах. — О, да пожалуйста, — отрезал Чайльд, — это не было подразниванием, ты пыталась меня разозлить. Если хочешь подраться со мной, так и скажи. Я бы предпочел не ходить вокруг да около. Конечно, он сразу же пришел к такому выводу. Люмин точно знала, что сказать, чтобы разозлить его. Она улыбнулась, позволяя повиснуть молчанию между ними. Прошла одна секунда, потом две, три. Она улыбнулась, как кошка, загоняющая мышь в угол: — Я больше не собираюсь драться с тобой. Чайльд ахнул, явно обиженный: — Ты самая сбивающая с толку, сварливая и высокомерная женщина, которую я когда-либо встречал. — Хорошо, — засмеялась она, — я рада, что сбиваю тебя с толку. Тогда ты осознаешь, каково это, когда ты в одну минуту ведешь себя ужасно, а в следующую ты покупаешь мне все эти приятные вещи. Теперь ты понимаешь, как это разочаровывает! Его рука легла на ее талию: — Это ты разочаровываешь. Ее рука схватила его за рубашку: — Это тебе я нравлюсь. — Ты мне не нравишься, — Чайльд наклонился. Люмин наклонилась ближе. Ее сердце подскочило в ее груди, и заколотилось в ее ушах. — И ты мне не нравишься. — Хорошо, тогда решено, что мы официально ненавидим друг друга, — его дыхание пахло мятой, а волосы — морем. Даже когда он сверлил ее взглядом, его глаза были такими чудесно голубыми. — Ненавижу тебя, — шепот. Рука Люмин обвилась вокруг его шеи. Чайльд только улыбнулся: — Не могу дождаться, когда ты свалишь из моей жизни. — Не могу дождаться, когда свалю отсюда. — Не могу дождаться того дня, когда больше никогда не увижу твое лицо. — Хорошо. Я тоже. — Отлично. Ненавижу тебя. Ее пальцы вцепились в его волосы. Он наклонился, коснувшись ее носа. — Я тоже тебя ненавижу. Это был тот самый момент в истории, момент, который Люмин никогда не забудет. Когда Чайльд поцеловал ее. Когда он прижался к ее губам, и мир замер. Когда он практически зарычал ей в рот, она полностью растаяла. Ей понравилось. Это было быстро, но совсем не слащаво. Это было грубо, с укусами, и с его руками схватившими ее запястья, чтобы придавить ее к матрасу. В комнате внезапно стало на 10 градусов жарче, даже когда он отстранился и навис над ней с приоткрытыми губами. Люмин уставилась на него, хотя и не могла видеть его под маской. И Чайльд уставился, смотрясь невероятно сбитым с толку. Люмин первой нарушила невыносимо неловкое молчание: — Сделаем вид что этого никогда не было. — Согласен, — он кивнул. Тем не менее, вместо того, чтобы отпустить ее, он только наклонился, чтобы поцеловать ее снова. Этот раз был еще более жарким и грубым, из-за чего Люмин подтолкнула свое тело вверх в отчаянной попытке установить с ним контакт. В ответ он толкнул ее еще ниже и укусил за губу. Вытекающая кровь не должна была быть столь будоражащей, но это было так. Это действительно было так. — Выключи свет, — приказала она между тяжелыми вздохами, — я сниму маску. Но не смей смотреть. Не имея возможности дать словесный ответ, Чайльд лишь выстрелил небольшой струей воды в мерцающий фонарь. Комната немедленно погрузилась в темноту, и Люмин сбросила маску с глаз. В ту секунду, когда та с грохотом упала на пол, она почувствовала руки Чайльда на своем лице. Она ощутила вкус железа и ржавчины на языке. Мир замедлился. У нее болели запястья в том месте, где он ее прижал, но она проигнорировала боль, чтобы найти его волосы в темноте. Он быстро стянул перчатки и провел голыми пальцами по ее щекам, носу, под глазами и по бровям. Люмин ничего не видела, и она знала, что он тоже. Пальцы Чайльда были такими же мозолистыми и грубыми, как она предполагала. Она вся пылала как никогда раньше. Он был невероятно нежным. Сердце Люмин забилось быстрее. В тот момент мир мог пойти ко дну, но ничто, кроме этого дешевого гостиничного номера, не имело бы значения. — Я думаю, ты красивая, — прошептал он. Это только заставило ее улыбнуться: — Ты даже не знаешь, как я выгляжу на самом деле. — Мне и не нужно. Когда Чайльд вернулся к поцелуям, пробегая голыми руками по ее ногам и натягивая юбку на бедра, Люмин осознала один очень важный аспект всей этой катастрофы. Она влипла. Она очень глубоко влипла. (Тем не менее, она продолжала целовать его. Было слишком приятно, чтобы остановиться.) — Я думаю, — выдавила Люмин между вздохами и поцелуями, — это именно то, что нам нужно. Только один раз, и мы больше об этом и не вспомним. — Хорошо, — его губы пробежались по ее шее и к верхней части ключицы, где он резко укусил, — просто разделаемся с этим, и все вернется в норму. — Ммм, — простонала она, — в полную норму. Он сел и схватился за концы ее юбки: — Это мешает, — без колебаний он разорвал ткань. Она видела, как его силуэт взглянул на нее почти извиняясь, — Я куплю тебе еще одну, обещаю. — Более длинную? — Ни за что, — Он засмеялся. Туфли уже были сняты, а чулки в сеточку были порваны по линии бедра. Чайльд, должно быть, подумал: «Ну, гулять так гулять», и немедленно потянулся за ее корсажем, который он также схватил двумя руками и разорвал на части. Люмин ненавидела то, насколько ей это нравилось. С ее униформой, разорванной в нескольких местах и ее руками отчаянно работающими с его поясом, Люмин едва могла думать. Она просто повторяла в уме слова «черт возьми» снова и снова. Это было единственное, на чем она могла сосредоточиться, кроме тепла, пробегающего по ее телу. Чайльд сел и уперся руками к изголовью кровати. Когда Люмин, наконец, высвободила его пояс, она услышала резкий треск у своего уха. — Что это было? — Я, э-э, — она ​​увидела, как его силуэт поднял голову, — я слишком сильно сжал и сломал мебель. — Чайльд! Ты же знаешь, что нам придется за это заплатить! — Ничего страшного, — его рот снова был у ее шеи, — оно того стоит. Она того стоила. Люмин чуть не растаяла, прежде чем она поняла, что все это время он был сверху. Он вряд ли ожидал от нее мощи, поскольку она схватила его за плечи и перевернула, немедленно перекинув ногу через его талию. Теперь она все контролировала. Она прижала его запястья: — То, что ты мой начальник, не означает, что ты будешь доминировать. — Да ладно, — рассмеялся он, от звука у нее забилось сердце, — мы оба знаем, что я здесь доминант. — Это глупо, очевидно, что я доминант. — Перестань лгать себе, Ин. Чтобы доказать свою точку зрения, она прижала его еще больше. Тем не менее, как только она это сделала, по комнате раздался еще один треск. И Чайльд, и Люмин замерли. Кровать начала скрипеть. Мир начал катиться назад. Самый конец кровати жалобно застонал, пока не врезался в деревянный пол со зловещим разрушительным стуком. Тишина. — Сломала кровать… — пробормотала Люмин, все еще держа руки на запястьях Чайльда. Из чего именно сделана эта дешёвая мебель? — Стена, — почти прорычал он, толкая ее запястья и подавляя ее. Люмин не успела среагировать, когда его руки коснулись ее талии и не приподняли её поближе к его телу. Один или два шага через комнату, и ее спина была прижата к тонкой бумажной стене, когда он обвил ее бедра вокруг своих. Как бы хорошо это ни было, у Люмин уже сбился настрой. — Эээ, лорд Тарталья? К этому моменту он должно быть уже оставил несколько следов на ее шее, учитывая, как отчаянно он атаковал ее. — Что? — Я действительно ценю это, серьезно, — поклялась она, услышав рвущуюся бумагу, — Но эти стены не такие уж толстые. — Все будет в порядке. Он говорил так уверенно, так страстно. Люмин хотелось ему поверить. Если бы только стена буквально не сломалась, отправив Люмин и Чайльда на землю в полном беспорядке. Пол врезал по ее спине, словно удар кулаком, и у нее в глазах потемнело, когда она застонала, лежа под Чайльдом. Тишина. Полуодетая, парная тишина. Чайльд застонал ей в плечо, хотя в этом звуке было больше раздражения, чем боли. Старый владелец отеля стоял над ними с тусклым фонарем и хмурился, как будто только что обнаружил место убийства. — Вам двоим нужно уйти, сейчас же. Сердце Люмин могло выскочить из ее груди — она ​​поняла, что на ней нет маски. Она сразу же оттолкнула Чайльда и вскочила на ноги, прыгнув через дыру в разрушенной бумажной стене и нащупывая маску. Он не мог ее видеть, он уткнулся в нее лицом. Даже если свет хозяина освещал их тела. Как только ее пальцы коснулись прохладной кожи ее маскировки, она надела ее, намотав резинку на голову. Она почти не слышала, как хозяин говорил с Чайльдом в коридоре: — Вы, Фатуи, всегда все рушите! Ты заплатишь за это, и за кровать, и за полы, и за моральный ущерб, который ты причинил мне и другим гостям. Остальные гости. Боги, они должны были слышать препирательства, трещины и легкие стоны. Люмин хотелось блевать. В отчаянии она натянула ботинки, допрыгивая к двери. Краем глаза она увидела, что Чайльд сел и потянулся к ней, полностью игнорируя тираду хозяина: — Подожди, Ин, не уходи. Вынужденная горькая улыбка. Ее волосы были в беспорядке, а ее форма была разорвана в нескольких местах, обнажив значительную часть ее плеча и бедра. Стыд, нависший над ней, был неизмерим, словно она была какой-то потаскухой, действующей по велению гормонов. — Мы об этом не будем вспоминать, — сообщила она, — если вы когда-нибудь поднимете эту тему, я убью вас на месте. — Ин, стой- Она подняла руку, заставляя его замолчать: — Я берегу себя до свадьбы, так что сегодня вы ничего не получите! Глаза Чайльда расширились: — Тогда выходи за меня замуж! — Нет, этому не бывать! Ин поспешно ушла по коридору. У нее были расстегнуты молнии в ботинках, а форма порвана в нескольких местах. И стыд в воздухе был ощутимым. Тишина. Казалось, что сегодня вечером было много неловкого, тяжелого молчания. Чайльд только взглянул на владельца отеля, который скривился от жалости. — Ты действительно хочешь жениться на ней только дабы перепихнуться? Мужик... Чайльд никогда в жизни не чувствовал себя более жалким.