Sick Thoughts

      — Твоя селезёнка была разорвана на две части. Ты была близка к смерти.       Утахимэ удивлённо моргнула, услышав лишь часть информации, плохо понимая, что происходит. Она озиралась по сторонам, очнувшись в лазарете буквально несколько минут назад. Комната была средних размеров, залитая золотистым светом заходящего солнца, с четырьмя белыми кроватями — её постель находилась дальше всех от двери и ближе всего к окну. Через две кровати от неё находился другой пациент, наполовину скрытый занавеской.       — Годжо нашёл тебя и принёс сюда, — добавил доктор, стоя у койки бессознательного пациента. Он закрыл шторы и повернул голову в её сторону. — Поздравляю с победой.       При упоминании этого имени тупая боль с левой стороны дала о себе знать. Воспоминания накатили на неё, как волна. Поединок. Противник. Клинки. Годжо. Она резко села на кровати обхватив голову руками.       — С победой?       — Да, — ответил мужчина, опустив взгляд в историю болезни и делая какие-то записи.       — Я… победила? — Иори постаралась подавить удивление в голосе, но оно отражалась на её лице.       Доктор поместил историю болезни обратно на спинку кровати и посмотрел на неё, нахмурив брови, испытывая что-то между беспокойством и озадаченностью.       — Мне следовало проверить тебя на сотрясение, — пробормотал он, поглаживая жидкие седые волосы на подбородке.       Утахимэ подняла руки.       — Нет, я в порядке, — заверила она и неуверенно улыбнулась.       Она смогла вспомнить битву и свой явный проигрыш вплоть до мельчайших деталей, смогла вспомнить свои явные недочёты. Всего несколько секунд отделяло её от гибели, когда Годжо неожиданно появился. Леденящий душу звук ломания костей и ужасные крики эхом раздавались в её голове, но её беспокоило ни это, ни то, с какой лёгкостью и скоростью он разобрался с её противником. Её беспокоило то бесчувственное воодушевление, с которым он посмотрел на неё, и слова, что она услышала перед тем, как потеряла сознание.       Чем думаешь платить?       Он хотел надавить на неё? Это поэтому он соврал преподавателям? Но что человеку вроде Годжо могло понадобиться от неё? Почему он вообще оказался там? Чем больше Утахимэ думала, тем меньше видела во всём этом смысла.       — Я излечил тяжёлые ранения, но тебе нужно остаться здесь на ночь. В первый раз всегда тяжело участвовать в состязании, потому что не знаешь, чего ожидать, но ты хорошо справилась.       — Да, насчёт моей битвы, — начала Иори, опустив взгляд на свои ладони, чувствуя застрявший в горле ком. Она не могла принять победу. Она её не заслужила. К тому же, её соперник всё равно раскроет правду, когда очнётся, где бы он ни был.       Правда бурлила внутри, как желчь, готовая вылиться наружу. Но когда она вспомнила о том, что её клан только и ждёт, когда она провалится, чтобы забрать её из школы, она прикусила язык.       — Твоей битвы?       Она отвела взгляд в сторону, на идеально выбеленную стену.       — Мой противник в порядке?       — Он будет в порядке, — ответил доктор, вставая. Сверившись с записями, он направился к двери. — Ты можешь выходить, но не перенапрягайся. Все провалы в твоей памяти должны исчезнуть на днях.       Утахимэ поняла, что у вины ужасно горький вкус.

— X —

      Годжо наблюдал за ней, пока она спала. Черты её лица были искажены, и сама она бормотала что-то несвязное, едва слышимое. Лёгкое покрывало сползло до живота, скрывая половину серо-голубого больничного халата. Её чёрные волосы разметались по белой подушке от беспокойного сна. Ему было интересно, что ей снилось, когда она стонала и дёргалась в ночной темноте — это было обычным явлением во время всех ночей, что он наблюдал за ней.       Он потянул за тёмные резиночки на её хвостиках, распуская волосы и пропуская пряди сквозь пальцы. Утахимэ даже не шелохнулась, и его восхитило её полнейшее отсутствие подозрения на опасность. Каково это — быть такой маленькой и ранимой, такой беззащитной? Его рука опустилась на тонкое горло, кончики пальцев стали поглаживать нежную кожу до тех пор, пока она не издала тихий звук, отчего к его паху прилила кровь. Годжо обхватил её шею пальцами, но не стал давить, лишь изучал взглядом беспомощное, бессознательное тело.       Что, если бы на его месте оказался проклятый дух? Он бы убил её прежде, чем она успела бы встать в боевую стойку. Эта мысль заставила его нахмуриться. Она не смогла даже справиться с шаманом второго ранга. Сатору прощупал подушечкой большого пальца пульс с правой стороны под её челюстью.       Пульс подскочил. Её глаза распахнулись — паника и замешательство отразились в карих безднах.       Он накрыл её рот рукой до того, как она успеет разбудить весь этаж.       — Ш-ш-ш, — Годжо кивнул в сторону другой занятой койки.       Утахимэ впилась ногтями в его руку и замотала головой.       — Отпусти меня! — злобно, но приглушённо пробубнила она, отчего её язык мазнул по его коже.       Манящее тепло заставило его задуматься о другой её части. Иори была миниатюрной девушкой: тонкие кости и плавные изгибы, невысокий рост. Мысль о том, сможет ли она принять всю его длину, возбуждала — наверное, с первого раза у неё не получится. Наблюдение за тем, как она дёргалась под ним, лишь усиливало эффект. Он отпустил её и сел на край кровати, поднимая свою руку.       Девушка вжалась спиной в спинку кровати и подняла одеяло до подбородка. Тонкая преграда, которая совсем не защищала.       — Что ты здесь делаешь? — набросилась она на него, а затем быстро перевела взгляд на другой конец комнаты. Шторка была сдвинута, и спящий сосед по палате был у них на виду.       — Думаю, ты знаешь, зачем я здесь, — произнёс Годжо, а затем медленно слизал почти высохшие слюни со своей ладони, с восторгом наблюдая, как её глаза расширились от шока.       — Прекрати… Прекрати это, — заикаясь, тихо произнесла Утахимэ. — Уходи. Пока я не позвала врача.       Уголки его губ приподнялись в улыбке. Сатору наклонился ближе к ней — так близко, что он смог разглядеть крошечные красные сосудики на белке её глаз и уловить её сладкий аромат. Маленькие ладошки легли на его плечи, пытаясь оттолкнуть. Он заключил одно её запястье в стальную хватку.       — Как ты позовёшь доктора в такое время?       — Я закричу, — едва слышно прошипела она, дрожа от хватки на запястье.       — Ты уверена, что это хорошая идея? Разве у нас нет маленького секретика, который бы ты хотела сохранить? — подначивал парень. — Я не скажу никому, но и ты должна молчать. Это только между нами.       У неё побелело лицо.       — Он и слова не скажет. Я позаботился об этом.       Она отвела взгляд, дрожа всем телом:       — Это неправильно. Отпусти меня.       Он изучал её взглядом, источая собой праздное любопытство.       — Тогда кричи, Утахимэ. Расскажи им правду, — его голос был спокоен. — Расскажи о своём проигрыше.       Её круглые карие глаза снова вперились в него. Иори была как открытая книга. Он мог прочитать все противоречивые чувства, что искажали её тонкие черты лица. Он видел, как дрожали её плечи, видел испытываемую ею боль. На одной чаше весов была мораль, на другой — её будущее.       На несколько секунд повисло молчание.       Когда она моргнула, её глаза наполнились слезами.       — Зачем ты делаешь это? Чего ты хочешь от меня?       Вид её слез возбудил его настолько, что в штанах стало слишком тесно.       — Хм-м, чего же я хочу? — Годжо склонил голову на бок, делая вид, что задумался. Затем, неожиданно дёрнувшись, он обхватил рукой её челюсть и притянул ближе к себе. — Всё. Я хочу всё.       Он резко впился в её губы, наслаждаясь испуганным вздохом. Она сильно прикусила его губу в ответ, и что-то ужасное внутри него вспыхнуло от металлического привкуса собственной крови. Его улыбка была звериной, когда он отстранился от неё буквально на пару сантиметров, чтобы разглядеть выражение лица напротив.       — Я донесу на тебя директору. Тебя исключат, — часто дыша, проговорила Иори. Её лицо было розовым от негодования, смущения и тревоги.       Улыбка Годжо стала шире.       — Ты в этом так уверена? Ну и кому же они поверят: человеку из какого-то неизвестного клана или мне?       Здесь даже думать не приходилось. Его клан был на высоком уровне почитания, и с ним никто не смел спорить. Мир никогда не влиял на такие ничтожные вещи, как справедливость или добро и зло. Тот, у кого есть сила, всегда побеждает не только в битве, но и в других аспектах жизни. Это была жестокая правда.       Её глаза были наполнены злобой, но это не умаляло того, что она выглядела как маленький, загнанный в угол зверёк. Как жертва.       Он почувствовал что-то смутно близкое к жалости в своей груди и ослабил хватку на её челюсти.       — Я сегодня добрый, — Сатору выдохнул, заправляя прядь волос ей за ухо. Свободную руку он поднёс к её лицу. — Сплюнь сюда.       Она потрясённо смотрела то на его ладонь, то в его глаза.       — Это не может быть правдой, — прошептала она едва слышно.       — Давай, — мягко приказал он.       Утахимэ противилась какое-то время, но затем наклонилась вперёд и аккуратно сплюнула на его ладонь. Она уставилась на маленькую лужицу слюны, затем подняла неуверенный взгляд на него. Такой невинный взгляд, что Годжо буквально сгорал от желания осквернить и разрушить каждую частицу её естества. Лишь благодаря своей по-настоящему железной воле, он не трахал её в рот в эту самую секунду.       — Хорошая девочка, — парень отпустил её лицо с похвалой.       Расстегнув свои штаны, он высвободил свой длинный, эрегированный член. Девушка застыла, как олень в свете фар. С её слюной на руке, он провёл по толстому стволу от основания до набухшей головки.       Затем он снова поднёс ладонь к её лицу.       — Ещё.       На этот раз она отрицательно замотала головой.       Его голос стал угрожающе низким.       — Ещё. Не заставляй меня повторять.       Её сердце пропустило несколько ударов, пока она взвешивала все за и против, бросая свой взгляд на дверь, на окно и даже на спящего на другом конце комнаты пациента, но не видела для себя никакого выхода. Поэтому она снова сплюнула ему на руку. Он лениво провёл рукой по члену, размазывая её слюну до тех пор, пока кожа не стала влажной. Она неотрывно наблюдала за ним, испытывая в равной мере отвращение и любопытство.       Годжо откинул одеяло, обнажая её ноги, спрятанные под больничным халатом, который задрался до живота. Она быстро попыталась укрыться, но он схватил оба её запястья свободной рукой и сжал, предупреждая.       — Коснись себя, — приказал он, прикрыв тяжёлые веки, уставившись на неё сверху вниз, продолжая медленно поглаживать себя.       Утахимэ покраснела.       — Ты психопат.       Сатору оскалился.       — Либо это сделаешь ты, либо я применю силу. В любом случае, сегодня я собираюсь увидеть тебя голой, химэ.       Она подавилась воздухом от его грубых слов. Её сердце ухнуло в груди, когда она нервно оглядела комнату, чтобы убедиться, что пациент всё ещё спит. Тот лежал на спине, но его голова была повёрнута в их сторону. Если он сейчас проснётся, то увидит всё.       Парень грубо развернул её обратно к себе.       — Смотри на меня, — прорычал он.       — Но…       — Тогда будь тише. Только если ты не хочешь, чтобы он проснулся и увидел нас, — в мгновение ока Годжо разорвал её белое хлопковое бельё. Она издала испуганный писк, который эхом отразился по комнате, заставляя пациента издать храп и перевернуться на другую сторону.       Утахимэ застыла и затаила дыхание.       Годжо уже было всё равно. Он был очарован видом её неприкрытого влагалища. Он нагнулся вперёд и развёл её влажные половые губы своими большими пальцами, обнажая мягкую розовую плоть. Она снова взвизгнула и попыталась свести ноги, но ей помешали его широкие плечи.       В глубине комнаты пациент начал шевелиться. Она прикрыла свой рот обеими ладонями, расширив глаза в панике.       Годжо был полностью сфокусирован на кое-чём другом. Он пристально смотрел на её маленькую, узкую дырочку, думая о том, как же сильно он хочет трахнуть её. Она вне всяких сомнений была девственницей. А он был первым мужчиной, которому выпала возможность увидеть её обнажённую красоту, и он будет первым, кто опорочит её. Первым и единственным.       Он опустил её руки к бёдрам.       — Держи их раздвинутыми, — его голос прозвучал сипло от желания.       — Годжо… — Иори тихо всхлипнула в трансе, её лицо вспыхнуло. Ей казалось, что она попала в очередной дурной сон. Это должен был быть сон.       Сатору откинулся назад и придвинулся ближе к ней. Её халат задрался ещё выше. Сжимая свой пульсирующий член, парень стал мастурбировать, быстро проводя рукой по всей длине, не отводя взгляда от её маленькой дырочки, которая сжималась и разжималась.       Вопреки здравому смыслу, это зрелище возбудило и Утахимэ. Его член был толще, чем её запястье, покрытый венками по всей длине. Это потрясало и в то же время пугало, — то, как он ублажал себя буквально в паре сантиметров от её неприкрытого лона, пока посторонний человек спал в этой же комнате.       Годжо хмыкнул, когда увидел, как она потекла. Проведя большим пальцем по чувствительной головке своего члена, он собрал предэякулят и размазал его по её губам. Её вид в тот момент стоил внимания: розовые щеки и опухшие губы, расширенные зрачки. Девушка рефлекторно облизнулась. Она на мгновение поморщилась, но затем снова коснулась его пальца, чтобы почувствовать больше солёного вкуса.       Его кулак сжался вокруг пульсирующего члена, когда она стала посасывать его большой палец, глядя на него из-под полуопущенных век. Он кончил с рыком. Ниточки его густого семени брызнули на её влагалище, протянувшись от клитора вниз.       Утахимэ не могла не застонать, чувствуя, как горячее семя Сатору попало на неё. Казалось, он всё кончал и кончал, пачкая и её, и простыни липкой жидкостью. Эмоции настолько переполняли её, что она стала испытывать лёгкое головокружение, как будто в тумане. Ей стало хорошо, и она совсем потеряла счёт времени, пока не услышала тихий щёлк. Затем ещё три подряд.       Её глаза широко распахнулись.       Годжо держал телефон в своей руке, фотографируя её голое тело. Он уже был полностью одет, как будто и не раздевался — из-за этого создавался сильный контраст с её дрожащей, почти полностью обнажённой фигурой. Реальность обрушилась на неё, когда он закрыл глаза и запрокинул голову, слегка хрустнув шеей. Когда его ледяные глаза снова открылись, он посмотрел на неё с злорадной улыбкой на губах.       — Возьму эти фото в качестве оплаты. В следующий раз ты мне заплатишь кровью.       Из-за шока она не могла выдавить ни слова.       Иори всегда чувствовала, что с ним что-то было не так, но она и подумать не могла, насколько жестока истина. Кривой изгиб его ухмылки. Зловещая аура, которая, казалось, исходила от него. Тёмный блеск в расчётливом взгляде. В этот момент в бледном лунном свете Годжо Сатору выглядел наполовину богом, наполовину монстром.