i got love, i feel.

      хлопает входная дверь, в сторону кухни слышны шаги и Кудзаев направляется туда. Сослан сидел, опустив голову, подпирая её обеими руками — вид не самый радостный. на столе стоял ещё не разобранный пакет из пятёрочки. — Сос, нам нужно поговорить. Бурнацев незаметно усмехается. Азамат садится на стул рядом. — о чём же? они давно не разговаривали. ссорились, кричали друг на друга, били посуду, но не разговаривали. — о нас. — хорошо, давай. — измученный выдох и Бурнацев поворачивается к Азамату. — сейчас нам обоим трудно, я это понимаю. ты очень дорог мне и я не хочу терять тебя. мы прошли через многое вместе, и это пройдём, только прошу, пойди мне навстречу, давай сохраним то, что между нами. и от этих слов внутри что-то шевелится. колет, царапает, режет, будто ножом по сердцу. в грудной клетке будто всё скручивается, в ушах гулкими ударами разносится пульс. Сослан долго смотрит в глаза Кудзаеву, молчит, но всё же находит в себе силы, чтобы ответить. — я много думал о том, что моё неумение контролировать свои эмоции причиняет тебе боль. я виноват, и прошу прощения, и знаешь… — он тянется к Азамату, скользит руками по плечам, прижимается, обнимая, — сейчас я понимаю, насколько сильно тебя люблю. Кудзаев обнимает в ответ, в уголках глаз скапливаются подступившие слёзы. он уже не помнит, когда последний раз они обнимались, казалось, прошла целая вечность… а Сослан по ощущениям всё такой же тёплый, нежный, любимый. он скучал. Азамат мягко целует его куда-то за ухом. где-то минут двадцать они так и сидят, вцепившись в друг друга. — за последнее время мы очень отдалились… может, куда-нибудь вместе сходим? кино, кафе, или просто погулять… куда захочешь. — вполголоса говорит Кудзаев. — мы можем сходить на самый поздний сеанс в кино, затем погулять по ночному городу. помнишь, когда-то мы так делали? — помню, милый. Сослан чуть отстраняется и целует его в лоб, отчего губы Кудзаева растягиваются в улыбке. Бурнацев прикасается своим носом к его, а после затягивает Азамата в очередной поцелуй. запланированная Сосланом готовка отменяется, они заказывают доставку еды. до вечера их занятие — смотреть юмористические шоу и дарить друг другу внимание, а ещё отоспаться. приезжают они на самый поздний сеанс в кино хауз. Кудзаев договорился с каким-то своим корешем, работавшим в антикинотеатре, чтобы не было камер, а значит, у них полная свобода. — как ты его на это подбил? — удивляется Сослан. — ну… он знает не понаслышке, как в нашей с тобой ситуации сложно уединиться.              

около четверти часа назад.

— добрый вечер. ваш зал дальше по коридору, третий справа, двери открыты. Азамат, кое-что обговорить нужно. — приветствует их приятель Кудзаева, Маир. — да, конечно. иди, располагайся, я скоро подойду. — кивает Бурнацеву Азамат. тот скрывается за углом, постепенно стихают звуки шагов. — ну рассказывай, как жизнь у тебя. — Кудзаев облокачивается на стойку. — нормально всё. камеры я отключил, можете спокойно отдохнуть. напоминаю, что ебаться в нашем заведении запрещено, я серьёзно. — блять, Маир. ты нас за озабоченных совсем не держи. — это я так, для профилактики. давно вы вместе? — больше четырёх лет. — умело скрываетесь… помнится, когда-то ты мне о нём рассказывал, как о друге… — смеётся Маир, — хороший вкус у тебя, Аза. — ты шибко то не облизывайся, а то и в калитку получить можно. — я же шучу, дружище. там в углу столик с водой и салфетками, туалет по коридору до конца и налево. ладно, иди, тебя твой заждался уже.               — интересные у тебя друзья… в выбранном ими зале были чёрный диван с кучей подушек, крупный телевизор, синие стены и не слишком яркий свет ламп, по-своему уютная атмосфера. Азамат тыкает кнопки пульта, подыскивая фильм, выбирает какой-то приключенческий о крушении самолёта, затем устраивается на углу дивана и зовёт Бурнацева к себе в объятия. тот кидает мужчине пару подушек, садится меж его коленей, вытянув ноги вдоль дивана, кладёт руку к нему на плечо. Кудзаев сжимает свободную ладонь Сослана, сплетая пальцы. Бурнацев почему-то ощущает, как к телу подступает жар. вероятно, причина тому — долгое отсутствие тактильного контакта с любимым человеком (и капельку нахлынувших воспоминаний об их «конфетно-букетном» периоде). он целует Азамата в уголок губ, получая такой же нежный поцелуй в ответ. просмотр фильма отходит на второй план, есть дела поважнее и поинтереснее. — Маир запретил заниматься непотребствами… — с улыбкой шепчет Кудзаев, когда руки Сослана оказались под его футболкой. — мы ему не скажем. Бурнацев прибавил громкости фильму и выронил пульт, почувствовав на шее поцелуи. это заставило звучно втянуть воздух, обмякнуть и полностью отдаться Азамату. Кудзаев выучил все его слабости наизусть, знал все местечки, где Сослану приятно, а где очень. — Аза-а… — скулящий выдох Азамату в ухо. — тише, родной. Бурнацев касался его тела так плавно, насколько позволяли трясущиеся руки. Азамату нравились прикосновения у лопаток и чуть ниже солнечного сплетения. однако, долгожданной процессии не состоялось, ведь с собой не было даже презервативов, так что это было отложено на потом. но салфетки пригодились. после всю ночь они шатались по ночному Владикавказу. даже в позднее время город был оживлённым, но ближе к третьему часу стало менее многолюдно. яркие огни завораживали, отпечатываясь на сетчатке глаз. чистое небо глубокого чёрно-синего оттенка было усыпано сотнями тысяч звёзд, складывающихся в незамысловатые картинки, их далёкий блеск манил. — ты не мёрзнешь? можем зайти куда-нибудь. — Азамат заботливо проверяет теплоту ладоней Бурнацева. — всё в порядке, идём. — смеётся тот. они гуляли по маленьким улочкам, прячась за массивными стенами серых пятиэтажек, дарили обоюдно сладкие до приторности поцелуи. в жилах кипела кровь, а чувства, казалось, перерождались во что-то новое, как феникс: из старой оболочки в ещё более прекрасную, красочную, горячую. — мне будто снова двадцать три, когда от одних только твоих объятий я задыхался. сердце так стучало, будто вот-вот из груди вылетит. — Сослан проводит губами по щеке любимого. — тогда мне казалось, что ты совсем ещё мальчишка, которого нужно защищать и оберегать… меня так мазало с того, какой ты нежный, как оленёнок. невероятные ощущения. на крыше заброшенного дома они встречают алый рассвет. — я так сильно тебя люблю. — Азамат крепко обнимает Бурнацева, проводя носом по его шее. — и я тебя люблю, до безумия. — тот расплывается в улыбке, сжимая его ладони своими. домой они добираются примерно к восьми утра, уставшие, скидывают одежду и засыпают в объятиях друг друга.