***
Грейнджер уже третью неделю подряд было не по себе: обстановка в школе продолжала накаляться, и магглорожденные ученики один за другим падали на койки мадам Помфри оцепеневшими телами. Вечные сплетни и слухи, которые распространялись в стенах школы со скоростью света, давили на Гарри, который находился под прицелом большей части школы. Нужно было что-то делать. Единственным выходом было сварить Оборотное зелье и, проникнув в гостиную Слизерина, разузнать, не осведомлен ли кто-нибудь из них о происходящем в Хогвартсе. Опросить того, кто ненавидел магглорожденных — Драко Малфоя. Воровать у профессора Снейпа было низко и унизительно. Она, конечно, испытывала к нему неприязнь, но сама идея наглого воровства возмущала ее до глубины души. Это нечестно, неправильно и деморализует ее в глазах общества. Да в глазах самой себя! Однако время шло, ингредиентов не хватало, и другого выхода не оставалось. Какой стыд, какой позор это был. В голове всплывал образ возмущенных родителей, которые изо всех сил корили свою малолетнюю дочь-воровку, друзей, которые теперь перестали с ней общаться из-за этого вопиющего факта. Однако закончилось все хорошо: никто ничего не заподозрил, а в глазах Гарри и Рона промелькнуло такое уважение и восхищение, будто Грейнджер вернулась не с какими-то отравами, а с Золотым Граалем. На самом деле, ей не нравилось сидеть часами в заброшенном женском туалете и слушать вечное надоедливое нытье Плаксы Миртл. Гермиона понимала, что делать это нужно по многим причинам: положить конец всей зловещей истории, разгадать загадку Тайной Комнаты и очистить имя Поттера, который точно ни в чем не был виновен. Скрипя зубами и пользуясь немного неловкой, но все же поддержкой Рона, гриффиндорка упорно продолжала нарушать свои моральные устои, стараясь не пошатнуть свой авторитет в кругу остальных людей. Встречи с Блэком перестали быть настолько частыми, как раньше. Та неловкая вина из-за недавнего происшествия продолжала висеть в воздухе, сдавливая его и превращая в кисель. Да и теперь они по большей части сидели в холодной промозглой камере. И как бы ни был обижен на нее мужчина (Гермиона была уверена, что он был, но старался этого не показывать), каждый раз он утягивал ее худое холодное тельце в свои непривычно теплые объятия. Для девочки было нелегко признать, что она была готова просидеть в кольце его худых, костлявых рук вечно, променять это странное чувство спокойствия и гармонии на все, что имела. Даже в материнских объятиях она не чувствовала себя настолько защищенной, умиротворенной, настолько собой, как с этим странным мужчиной. Это все из-за связи, да? Она начала больше рассказывать ему о новостях. О том, каким прекрасным, хоть и нелепым был профессор Локхарт (на что темноволосый надменно фыркнул и сморщился, будто съел прогорклый лимон), о том, как совершила беспрецедентную кражу запасов профессора Снейпа и о зелье, которое должно было быть готово со дня на день. — Так Снейп у вас профессор… зельеварения? — с деланным равнодушием спросил Блэк, аккуратно поправляя упавшие на глаза длинные кудри. Обняв Гермиону покрепче и положив голову на ее плечо, он ждал ответа. — Да, а ты его знал? — Пришлось, как видишь, — с недовольством ответил он, явно вспомнив что-то неприятное. — Так вы с ним вместе учились, не так ли? — с триумфальной улыбкой произнесла девочка, догадавшись, откуда ноги растут у такого знакомства. — Значит, ты примерно его возраста? — Да, я слишком стар для того, чтобы обнимать двенадцатилетнюю девочку, если ты об этом, — ехидно улыбнулся собеседник, которого вопрос явно не задел. — Ничего страшного, мне всегда больше нравились взрослые. — Я тебя дождусь в любом случае, девочка. — Я читала… что Связанные рано или поздно вступают в брак. Неужели они не могут поддерживать отношения по-другому? — спросила Грейнджер. На самом деле, ей не давал покоя этот вопрос. — Не хочешь быть женой старика? — хмыкнул Блэк. — Эта связь… Она интимнее любых других отношений, щеночек. Мы чувствуем не только душевную гармонию рядом со своим партнером, но и влечение к нему. Это перерастает в любовь и счастливый брак, который мужественно выстоит все невзгоды. Так что Связанные или женятся, или умирают до того, как успели вступить в законные отношения. — И как ты к этому относишься? — нервно затеребив подол юбки, спросила Гермиона. Она чувствовала, что разговор зашел на запретную территорию, но не могла побороть свое любопытство. — Вряд ли малолетняя девочка — предел твоих мечтаний. — Если ты хотела спросить, испытываю ли я по отношению к тебе симпатию, то сейчас это скорее собачья привязанность, — расслабленным шепотом ответил мужчина, тепло улыбаясь. — Собачья? — недоуменно переспросила девочка, уставившись на собеседника. — Ты… Ты — анимаг! Это ты был той черной собакой! — Да уж, догадываться по крупицам информации… Ты станешь великой волшебницей, Гермиона. Воистину, самая умная девочка, которую мне доводилось встречать, — признал Блэк, положив ладонь на ее макушку. Гриффиндорка от этих слов и нежностей покраснела так, будто ее посадили в кипящую воду. От этого человека явно не дождешься такой ласки, но то ли сегодня его настроение располагает, то ли парад планет наступил, но обычно дерзкий и язвящий мужчина превратился в домашнего песика. — Ты сегодня на редкость ласков, — заметила уже вслух Гермиона, стараясь спрятать за пушистой копной волос свои красные щеки. — А ты слишком легкомысленная, щеночек, раз спрашиваешь настолько неудобные вопросы у взрослого мужчины, который тебе в отцы годится. На это Грейнджер решила ничего не отвечать, где-то на уровне подсознания заметив, что новая кличка «щеночек» ей пришлась по душе.***
К горлу подступила тошнота от противного вкуса зелья, а воздух, спертый и похожий на кисель, заставлял ее задыхаться в маленькой туалетной кабинке. Гермиона с первобытным ужасом смотрела на то, как ее руки превращаются в пушистые и мягкие кошачьи лапы. На глаза наворачивались предательские слезы обиды и разочарования в самой себе, точнее, в собственной невнимательности. А еще стыд. Стыд покрыл ее с ног до головы, и если бы сейчас она не была укутана плотным слоем котячьей шерсти, то была бы похожа на вареного рака. Нельзя показываться перед мальчиками в таком виде. Да и вообще, нельзя вот так вот выходить на люди. Она не знала, когда пропадет эффект зелья, как и не знала того, как исправить эту неловкую ситуацию, которая превратилась в фиаско. — Гермиона, все в порядке? — поинтересовался из-за двери Гарри. — Открой дверь! — Нет… Идите. Идите без меня, я себя… плохо чувствую после зелья. Поттер лишь кивнул, ведь ему и самому после этого ядреного вкуса, раздирающего глотку, было очень нехорошо. Да и их одних с Роном вполне хватит для того, чтобы допросить не очень догадливого и не в меру самолюбивого Малфоя. — Мы скоро вернемся, никуда не уходи. — Послышались торопливые шаги и звук закрывающейся двери. Да куда тут уйдешь? Как только дверь за друзьями закрылась, из-под крышки очередного унитаза появилась вездесущая Миртл и, узрев всю эту нелепую ситуацию, звучно расхохоталась. — Упс, у кого-то пушистая проблемка, — весело прокричала писклявым голосом призрак и, приблизившись к Гермионе поближе, потрогала ее мягкие ушки. Та попыталась ударить настырную девицу рукой, забыв о том, что прикоснуться к привидению нельзя, и стукнулась ладонью о стенку кабинки. Миртл обиженно поджала губы и, смерив гриффиндорку брезгливым взглядом, унеслась прочь со словами: — Никогда не любила кошек. Грейнджер уже никак на это не отреагировала, ведь вечно недовольная и не в меру вспыльчивая мертвая девушка явно не была самой большой проблемой. Подперев спиной стену кабинки, она принялась ожидать возвращения «Крэбба» и «Гойла» из гостиной Слизерина, думая о том, как посмотрит им в глаза. Так стыдно ей не было еще никогда. Вдруг странный зуд от отчаяния, расстройства и стыда исчез: голова приятно опустела, а по коже электрическим разрядом прошло тепло и утешение. Поддержка. Гермиона с удовольствием прикрыла свои котячьи глазки и, выкинув все из головы, окунулась в такие приятные ощущения. Раньше у связи с Блэком такой опции не было. Девочка краем сознания отметила, что стоит разузнать об этом поподробнее, и продолжила в собственной нирване ждать Поттера и Уизли. Как ни странно, но мадам Помфри не задавала вопросы, а просто принялась искать какое-то снадобье, предварительно огородив Грейнджер ширмой, за что девочка была безмерно ей благодарна. Теперь ее дни коротались до смешного однообразно и скучно: можно было спать подольше и читать книги, которые ей по ее же просьбе услужливо приносили мальчики вместе с домашним материалом и новостями за день. Странные нападения на магглорожденных продолжали случаться, но за белой медицинской ширмой все воспринималось легче, будто бы проблем не существовало. Однако Гермиона продолжала искать информацию в разных книгах и строить теории. С Блэком она увиделась только на пятый день пребывания в медицинском крыле. — Какая очаровательная кошечка! — воскликнул он с улыбкой от уха до уха, немедленно протягивая к ней свои длинные тонкие пальцы и принимаясь гладить за ушами. Гермиона хотела недовольно отстраниться, но кошачьи повадки, преобладающие сейчас, заставили блаженно закрыть глаза и мурчать от удовольствия. Облокотившись на мужчину, который продолжал свои нехитрые ласки, с животным удовлетворением она полностью расслабилась от такого кошачьего массажа. — И что это? Оборотное зелье, или решила стать анимагом? — Я хорошо все сварила! Просто волос, который я сдернула, оказался кошачьим… — жалобно добавила девочка, громко вздыхая. — Брать волосы с мантии — заведомо плохая идея, — поддакнул Блэк. — Откуда ты знаешь, что я сняла его с мантии? — подозрительно спросила гриффиндорка. — Я сам анимаг. Ты думаешь, в школьные годы на моей мантии не было собачьей шерсти? — фыркнул брюнет. — А оболтусы хоть нормальные волосы повыдергивали? — Да, у них все получилось, хоть результат оказался куда менее впечатляющим. Гермиона рассказала обо всей миссии: о подозрениях против Малфоя, о том, как «умело» она раздобыла нужный волос, приготовила снотворные кексы для Крэбба и Гойла, и о том, что миссия чуть не пошла коту под хвост из-за того, что Драко — невыносимый засранец, а ее мальчики не отличаются ангельским терпением. И в конце концов они узнали, что Малфои, насколько бы заносчивыми и кичащимися своим происхождением ни были, никак не причастны к открытию Тайной Комнаты. — Люциус Малфой — прозорливый хитрец, который ищет выгоду, а не безумный фанатик Волдеморта, — прокомментировал мужчина. — Он переметнется на сторону, у которой будет преимущество, поэтому подозревать его род в причастности к секретам Тайной Комнаты… Ну, хоть сама убедилась. — Я подумала, может быть, это василиск тот, кто охраняет это место, — после недолгого молчания сказала Гермиона. — Салазар Слизерин любил змей: они даже стали гербом факультета, и вполне логично, что он бы отдал предпочтение своему любимцу, когда выбирал, кто будет охранять эту комнату. Все попавшие в больничное крыло окаменели, но не умерли, а этот эффект имеют глаза змея. То есть, прежде чем стать статуями, они каким-то образом встретились взглядами с василиском. Значит, он бродит по трубам Хогвартса, что вполне совпадает с тем, что Гарри слышит загадочное шипение в разных частях замка. Все сходится, — с нотками гордости закончила свою маленькую речь Грейнджер и уставилась на собеседника, ожидая какого-то ответа. — Ну, я уже говорил, что ты умна не по годам, — рассмеялся мужчина. — Однако «пушистая проблемка» явно помешает тебе проводить расследования. — И что предлагаешь? — Пусть он и смеется над ней, но раз уж так, то пусть хоть что-то путевое скажет. — Немного отдохнуть в больничном крыле, — пожал плечами тот. — У мадам Помфри куча опыта работы с непутевыми анимагами, так что избавит она тебя от кошачьей ипостаси очень и очень быстро. Хоть Гермиона в ответ лишь фыркнула, однако перспектива пролежать за ширмой еще некоторое время ее целиком и полностью устраивала. Особенно теперь, когда больничное крыло стало самой информативной точкой во всем замке. Однако все хорошее быстро заканчивается, и поэтому через полторы недели мадам Помфри с удовлетворением убрала ширму и выпроводила гриффиндорку из своих чертогов назад в учебные будни. Хоть она и отсутствовала долго, но догонять программу не пришлось, так как она училась, лежа в постели. Однако куда утомительнее было отвечать на все расспросы о ее загадочном заточении в стенах больничного крыла, чем опять вклиниваться в насыщенную студенческую жизнь. — Без тебя было тяжело, Гермиона, — жалобно простонал Рон, упав лицом в очередной учебник. Они трое сидели в библиотеке после вечерних уроков и готовились к завтрашним занятиям. На такой своеобразный комплимент Грейнджер раздраженно закатила глаза и, отложив перо в сторону, вперилась внимательным взглядом в рыжего. — Я ценю твои потуги сделать мне комплимент, но нет, Рон, я не буду писать эссе по Трансфигурации за вас с Гарри. — Ты слишком жестока… — Из-под книги послышалось неразборчивое бормотание. — А ты несобранный. Гарри, ты хотя бы все сделал? — Уже половину написал, — кивнул Поттер. Девочка подозрительно прищурилась: Мальчик-Который-Выжил тоже не отличался особым трудолюбием, так что такое быстрое выполнение домашнего задания заставляло задуматься о том, что же тот задумал. — Можешь посмотреть? — Конечно, — ответила студентка. — С чего это ты так загорелся трудолюбием? — Вуд теперь нас гоняет пуще прежнего: на носу игра со Слизерином, и мы собираемся их размазать аж в первом матче этого сезона. — На лице Гарри заиграла триумфальная усмешка. — Времени на уроки, как ты понимаешь, не хватает. Гермиона только кивнула головой и погрузилась в проверку эссе своего друга. Она была рада, что он нашел занятие по душе и полюбил квиддич, так что даже не ворчала о том, что нельзя пренебрегать основными предметами. Когда Поттер сидел на метле и выискивал маленький проворный снитч, он выглядел счастливым и свободным, как орел в небе. Хоть девочка и не любила этот вид спорта, и от одного вида летающих на бешеной скорости игроков у нее кружилась голова, но смотреть на моменты полного единения с самим собой своего лучшего друга ей нравилось всегда. Пока Гарри рассекал вечернее небо на поле для квиддича, Гермиона и Рон сидели в гостиной факультета, где девушка пыталась ему втолковать материал по Зельеварению, который он никак не мог осмыслить. Потом, когда остальные ученики пришли со своих дополнительных занятий и других дел, а братья Уизли принесли свои раздражающие вредилки, девочка решила удалиться в спальню и почитать что-нибудь полезное часок-другой. Хотелось бы побольше узнать о «Связи», но книги из библиотеки замка уже были прочитаны от корки до корки, а полезная и эксклюзивная литература хранилась лишь в особняке Блэков, который пока навестить не удастся. Пришлось довольствоваться малым и читать о великих изобретателях магического мира, книгу о которых Гермионе удалось с легкостью получить аж в первый день этого года. Следующее утро началось непредвиденно: Гермиона проспала. Книга ее увлекла настолько, что закрыть глаза получилось только ближе к рассвету. Понадеявшись на то, что кто-то из других девочек ее разбудит, Грейнджер позволила себе хоть на несколько часов уснуть, что и было главной ошибкой: когда она наконец разомкнула глаза, на часах была половина одиннадцатого. Нужно было спешить. Кое-как заправив постель и приведя себя в более-менее достойный вид, девочка захватила портфель и стремглав помчалась по ступеням вниз. Опаздывать на Зельеварение не хотелось: профессор Снейп явно не был похож на снисходительного человека. По дороге она видела еще нескольких проспавших. Не особо спеша на урок, они стояли у больших зеркал и старались стереть с лица выражение недосыпа и легкой растерянности. Гермиона задумчиво приостановилась у одного из них, окинув свое отражение скептическим взглядом. Беспорядочные волосы стояли во все стороны, будто бы она была несчастной жертвой удара молнии, покрасневшие глаза немного слезились. Тут ее осенило: все жертвы увидели василиска случайно, смотря на него сквозь какой-то предмет. Колин Криви как всегда носился с камерой и в момент нападения встретился взглядами с чудищем через призму линзы. Что еще обладает схожими свойствами? Самой доступной вещью в Хогвартсе, которая похожа на оптические приспособления, было зеркало. Вот только с большими экземплярами, которые встречались в коридорах, было управиться сложно: если выискивать змея, то нужно что-то меньше и подвижнее, дабы иметь возможность поймать правильный угол. До конца лекции, которую она бессовестно проспала, оставалось двадцать минут. Гермиона, на пятках развернувшись, побежала туда, где обычно толпились прогуливающие занятия девочки — в туалет. Неожиданно, но там стояла светловолосая девочка из Когтеврана, задумчиво и отстраненно глядя в окно. — Извини, Полумна, у тебя есть зеркальце? — спросила Грейнджер. — О, зеркальце? Да, где-то было. — Студентка начала рыться в портфеле, а Гермиона написала маленькую записку и сжала в кулаке. Если с ней что-то случится, то Гарри и Рон хотя бы догадаются вытащить бумажку из ее хватки. — Большое спасибо! Я сейчас верну! — И унеслась назад в коридор. Удивительно, но то ли так совпали события, то ли еще что, но долго глядеть в зеркало и высматривать стены за спиной не пришлось — ядовитые желтые глаза хищным взглядом встретились с мягкими карими.***
Гермиона почувствовала себя будто во сне: оказалось, окаменение — лишь форма сна, выйти из которого невозможно. Девочка с облегчением выдохнула: впереди показались знакомые дряхлые ступени родового поместья Блэков. Особо долго не раздумывая, Грейнджер быстро поднялась по ступеням и зашла в гостиную, где они с ее партнером коротали долгие вечера. Как ни странно, там никого не оказалось, хотя мужчина всегда смирно сидел в кресле и дожидался прихода своей гостьи. Девочка прислушалась: шороха нигде не было слышно. Могло ли быть так, что его тут не было? Обычно она попадала в это место ночью, когда они оба спали, а встречи на протяжении дня проходили только по сильному желанию одного из них. Данная ситуация немного отличалась от ранее пережитых, поэтому Гермиона решила пройтись по дому в поисках хоть какой-то живой души. На следующем этаже хлопотал домовик, тихо бурча под нос. Грейнджер было его жаль: одет он был в столь же старые лохмотья, сколько и он сам. Стоя в пыльном углу, своими костлявыми пальцами он сжал тряпку и принялся вытирать висящий перед ним портрет. Гриффиндорка подняла взгляд и встретилась с ледяными черными глазами женщины, одетой в дорогое платье. Она была стара, и по одному выражению лица и взгляду можно было с уверенностью заявить, что не являлась хорошим человеком. Ее белесые губы были сжаты чуть ли не в прямую линию, а кожа, плотно обтягивающая выпирающие скулы, отливала желтизной. Глаза Гермионы метнулись ниже: «Вальпурга Блэк». — Моя дорогая, всеми забытая госпожа… На кого вы покинули бедного старого Кикимера: на своего бестолкового сынка-убийцу, этого гнусного предателя крови? Или же наказали пребыванием в безлюдном чахнущем доме? О, госпожа… Глаза девочки удивленно распахнулись: сына? Значит ли это, что ее партнер — сын этой ужасающей женщины? И, постойте, он сказал «убийца»? Стараясь больше не думать об этом, Грейнджер забежала в первую попавшуюся комнату и затаила дыхание. Эта комната не была похожа на все остальные в этом доме: тут не пахло этим слизеринским духом. На стенах были расклеены постеры голых девиц, обои и ковер на полу были разукрашены в красные и золотые оттенки. Единственной деталью, которая напоминала о высоком положении семьи, была огромная кровать из красного дерева, которая занимала значительную площадь всей комнаты. Золотой и красный. Цвета Гриффиндора. Гермиона вышла из комнаты и вгляделась в дверь. Железная табличка на ней гласила: «Сириус Блэк». — Щеночек?