Почему-то из всех друзей Лада больше всего любила бывать дома у Кости. У Аси в квартире всегда было шумно и тесно, у Маши — неуютно, дорого и строго, а у Кости было хорошо. Живописная природа, величественные горы, манящая Катунь, маленький бревенчатый домик и полное ощущение свободы и странного, неудержимого счастья.
И поэтому, выйдя из уличного душа во дворе Морозовых, Лада против воли улыбнулась, раскинула руки в стороны и подняла голову к охваченному сумраком небосводу, позволив ветру беззастенчиво обнять её хрупкую фигурку.
Со стороны послышался приглушённый встречным ветром смех, и кто-то до жути знакомым голосом пробурчал:
— Что, давно не болела?
С глубоким вздохом Лада приняла нормальное положение, упёрла руки в бёдра, взглянула туда, откуда послышался голос, и с искренним недоумением спросила:
— Ты надо мной издеваешься или меня поучаешь?
Отстранившись от стены, на которую он прежде опирался, Костя встал под светом уличного фонаря так, что его было замечательно видно, и строго сообщил:
— Ветра у нас холодные, резкие, заболеть — раз плюнуть. Ты даже представить не можешь, сколько раз за год у нас заболевает мама! Если бы не её зелья, она бы большую часть учебного года с температурой пролежала.
— А ты? — Лада насмешливо улыбнулась, подходя ближе к Косте.
— А у меня иммунитет хороший, — сказал он, привычно подставляя щëку для приветственного поцелуя, но Лада в обход установленной традиции только произнесла:
— Привет. Мне Марина Анатольевна сказала прийти.
— Привет, — со вздохом повторил он, невольно вспоминая вчерашний урок чар, двух патронусов-ежей и самодовольное восклицание Аси.
Конечно, он не считал схожесть его и Лады патронусов совпадением, но она, очевидно, уверила себя именно в этом. Даже сказала сегодня за завтраком в столовой, чтобы в голову не брал слова Аси — мол, чем только девчонки не тешатся, лишь бы не плакали.
— Знаю, тебя ж и жду.
Она кивнула, про себя прикидывая, сколько он мог её прождать — Марине Анатольевне она говорила, что придёт около двух по Москве, без более точного указания времени. Но не успела спросить, как Костя открыл дверь в дом, приглашая её войти.
Марина Анатольевна оказалась на кухне, но перед тем, как её найти, Лада успела споткнуться об обувной стеллаж в коридоре, почти сбить с ног занимавшегося уборкой домового и едва не врезаться в дверной косяк.
— Ходячая катастрофа, — пробормотал Костя, проходя мимо и, втянув носом запах выпечки, протянул: — Вкусно пахнет.
Марина, вручную нарезая морковь, сказала:
— Да вот, решила к чаю бисквит приготовить.
— А морковка тогда тебе зачем?
— Коть, ты же не будешь ужинать одним бисквитом?
Костя кивнул — хотя мать, стоя к нему спиной этого увидеть не смогла — и, быстро оглядев кухонный гарнитур, приметил пачку гречки, а в казане на плите — жарившееся мясо.
— Как красиво вы нарезаете! — восхитилась Лада, внимательно наблюдая за движениями классной руководительницы. — Эстетично так, словно не какую-то морковку, а ингредиент для зелий!
Марина Анатольевна, пересыпая с дощечки в казан нарезанные кусочки, рассмеялась:
— Профессиональная привычка. Коть, — она посмотрела на сына, — там в аптечке бутылëк со «сном без снов», принеси, будь добр.
Костя тут же ушёл в коридор, и Лада, недолго думая, отправилась за ним.
Аптечка семьи Морозовых, к ее удивлению, хранилась в ванной. Оказавшись там, Лада оперлась плечом о дверной косяк и наблюдала за тем, как Костя перебирал на полках коробки из-под обуви, наполненные таблетками, травами и зельями.
— А зачем тебе «сны без снов»? — спросил он, ставя одну коробку на место и беря другую.
Лада, не до конца понимая, можно ли рассказывать Косте о встрече с полудницей или всё же нет, махнула рукой:
— Мама в последнее время нервничает много и ночью то совсем не спит, то от кошмаров мучается.
— Леонид Петрович маме тоже самое сказал, — сказал Костя, внимательно разглядывая бутылочку с написанной на ней буквой «З».
— Что ж он интересно сам тогда это зелье не принёс?
— Так он же на курсах, — Костя, ненадолго отрываясь от поисков, посмотрел на подругу. — Аничкин ведь с Соколовым-старшим нашим учителям в этом году удружили: заставили их в добровольном порядке проходить курсы повышения квалификации.
— В смысле «заставили добровольно проходить»? — Лада непонимающе нахмурилась, и Костя усмехнулся:
— В смысле, что курсы эти на абсолютно добровольной основе, но те, кто их не пройдёт, в лучшем случае будут иметь зарплату в два раза меньше прежней, в худшем — искать работу в школе попроще. Я вот, Лад, другого не пойму… Это ещё что? — сам у себя спросил он, оглядывая странный порошок. — А, точно, отбеливатель. И что он в аптечке делает? — Он положил найденное на стиральную машинку и возобновил прерванную мысль: — Я вот не пойму, чего они к нашим учителям прицепились? Колдовстворец — сильное учебное заведение с мировым именем, туда абы кого преподавать не берут. А возьми любую другую школу — да хоть бы хвалëный Черноморский лицей — выпускники же оттуда даже туман патронуса наколдовать не могут!
Лада хотела бы напомнить ему, что именно из этого лицея в своё время выпустилась Ольга Ивановна, но сочла за лучшее промолчать.
— Так Лаврентьев, говоришь, сегодня повышает квалификацию?
— Да, со вчерашнего вечера в Москве. Но маму ещё вчера попросил передать тебе зелье.
— Ишь, какой заботливый, — буркнула себе под нос Лада, но в творящейся тишине Костя её прекрасно услышал и спросил:
— Что он тебе сделал? Нормальный мужик: хозяйственный, умный, заботливый — видишь, как о твоей маме переживает.
Лада недовольно надула губы, сложила руки под грудью и, бросив настороженный взгляд на кухню, тихо возмутилась:
— Я бы на тебя посмотрела, если бы у твоей мамы завёлся мужчина.
— А я бы рад был, — ответил Костя, снимая с полки очередную коробку. — Она у меня молодая, красивая, ранимая — ей муж надёжный нужен. Когда-то надеялся, что она за крëстного замуж выйдет, но — не судьба. Они, видите ли, родственники.
Словно услышав, что о нём думают, Туркин Валерий Александрович, учитель истории магии, друг детства Марины Анатольевны и по совместительству крëстный отец Кости, трансгрессировал на крыльцо дома, без стука вошёл и громко крикнул:
— Кума, спасай!
Сама кума, перепуганная столь внезапным визитом, выскочила из кухни с ложкой в руках. Лада и Костя, не сговариваясь, заинтересованно выглянули в коридор.
— Господи, Валера, что случилось? — спросила Марина, и Валерий Александрович, театрально прижав руки к груди, сообщил:
— Случилось самое страшное, что только можно себе представить! Эта коза, которая моя жена, вдруг решила, что мы неправильно питаемся, и вычеркнула из нашего рациона всё жирное, мучное, сладкое, солёное, спиртосодержащее… В общем, всё, без чего нормальный человек — то есть я — жить не может!
— Тьфу, зараза, напугал! — Марина махнула рукой с зажатой в ней ложкой и, возвращаясь к плите, пробурчала: — Я уже решила, что что-то серьёзное.
Валерий, быстро скинув обувь и куртку, поспешил следом за Мариной, говоря:
— Это очень серьёзно, Мариночка. Я не святой козёл, чтобы всё время питаться овощными салатами вперемешку с постной едой!
— Похудеешь зато. Ты в зеркало глянь, Валер, круглый стал, как колобок.
— Хорошего человека должно быть много! — отрезал Валерий Александрович и, сложив руки в молитвенном жесте, наигранно всплакнул: — Анатольевна, не иди по пути подруги, не будь редиской, накорми бедного голодного человека.
Смерив друга внимательным взглядом, Марина вздохнула:
— Борщ будешь, горемычный?
— С салом? — живо отозвался Валерий, и Марина насмешливо улыбнулась:
— С салом.
— Тогда буду.
Всë это время внимательно наблюдавшие за ними Костя и Лада дружно засмеялись.
— Ульяна Игоревна, смотрю, издевается над ним, как может, — хихикнула Лада, и Костя, всё ещё смеясь, махнул рукой:
— Ой, это ты его ещё не видела, когда прошлой весной она записала его на фитнес — худеть.
Представив себе эту картину, Лада протëрла слезящиеся в результате безудержного смеха глаза и спросила:
— Что там с зельем?
— Да вроде нашёл, — задумчиво сказал Костя, разглядывая найденную бутылочку, и вместе с Ладой направился на кухню. — Мам! Это?
Марина, как раз достающая из духовки бисквит, обернулась, и одного лишь её взгляда на бутылочку в руках Кости было достаточно для того, чтобы кивнуть.
Лада, горячо поблагодарив учительницу за зелье и пожелав Валерию Александровичу приятного аппетита, поспешила домой, попутно вызвав Костю на серьёзный разговор с глазу на глаз. Вопросов к другу накопилось много, но главное, что её интересовало: почему Костя даже не заикнулся о находке в норе? Быть может, она могла чем-то помочь — того же Лаврентьева расспросить: когда надо, Лада умела быть покладистой и любознательной девочкой.
Но ни Марина Анатольевна, ни Валерий Александрович об истинных мотивах Лады не знали, поэтому, едва за Костей закрылась входная дверь, Марина выглянула в окно, заинтересованно наблюдая за двумя активно жестикулирующими фигурами.
— Стрельцова недавно рассказывала, что у них одинаковые патронусы, — заметил Валерий, и Марина, выпустив из рук тонкий тюль, отошла от окна и сказала:
— Мне тоже она это говорила.
— А что Константин Константинович? — серьёзно, словно разговор шёл о делах государственной важности, спросил Валерий.
Коротко вздохнув, Марина ответила в тон другу:
— А Константин Константинович молчит, как партизан на допросе. Спросила я его как-то на этот счёт, сказал, что они просто друзья.
— И сидят на всех занятиях они вместе тоже чисто по дружбе? — усмехнулся он, отставляя пустую тарелку в сторону и складывая пальцы домиком.
— Костя говорит, что он помогает Ладе с учёбой.
— А, так же как в своё время Константин Сергеевич помогал тебе с зельями? — спросил Валерий с улыбкой. Марина в ответ недоуменно нахмурилась. — Ну как же, мать, забыла совсем? А я помню: захожу в кабинет зелий тетрадь свою отдать, а там вы с Константином Сергеевичем.
— Что «мы с Константином Сергеевичем»? — спросила она чисто из принципа, и Валерий с неприкрытой иронией протянул:
— Увлечённо спорите о свойствах полыни.
Марина фыркнула и посмотрела на висевшую на стене свадебную фотографию.
Конечно, тот случай она прекрасно помнила. Ещё бы, в тот день строптивый практикант Морозов совершил сущую наглость, поцеловав собственную ученицу, и по всем законам эпистолярного жанра именно в тот момент одиннадцатикласснику Валерке понадобилось сдать тетрадь с домашним заданием. Но смутило Марину Белозубову тогда вовсе не это, нет, а то, что целоваться с Константином Сергеевичем ей очень понравилось.
***
— Леонид Петрович, а мы куда?
— Учитель, а нам ещё долго?
— Кажись, дождь будет.
— Леонид Петро…
— Пришли! — громко объявил Лаврентьев, перебивая решившего задать очередной вопрос ученика (по правде говоря, он перестал вдумываться в слова и вслушиваться в голоса уже после десятого вопроса) и резко остановился.
Позади него послышался гомон: ученики обрадовано зажужжали и затолпились.
Мысленно досчитав до десяти, по совершенной случайности пропустив «шесть», «семь» и «восемь», Леонид Петрович обернулся к сборной группе из десятых «А» и «Б» классов и громко скомандовал:
— Школа, равняйсь!
Ученики, всё ещё шумя, недоуменно переглянулись.
— Леонид Петрович, я, конечно, дико извиняюсь, — начал Дима Лисичкин, задумчиво почëсывая подбородок, — но у нас защита, а не физ-ра.
— Дисциплина лишней никогда не бывает, — поучительно заметил Лаврентьев, однако расшумевшиеся школьники его плохо слушали. — Ребята, имейте совесть, вас много, а я один!
Маша, Костя, Алина и Полина дружно толкнули одноклассников в бока и указали на недовольно глядящего преподавателя. Первыми смолкли ученики «А» класса — за пять лет учёбы они успели понять, что их классный руководитель Леонид Петрович Лаврентьев белый и пушистый ровно до тех пор, пока его не разозлить, и что до такого состояния его лучше не доводить. Через пару секунд утихли и «бэшки».
Благодарно кивнув, Лаврентьев ещё раз оглядел учеников, потребовал Егора оставить в покое найденного по дороге ежа, которого он упорно совал в руки Кости и Лады со словами «возьми дитя, родитель», и заговорил:
— В связи с тем, что Савелий Васильевич сегодня отсутствует, уроки подняли и ухода за магсуществами не будет.
— А почему тогда мы здесь? — спросил Никита, с настороженностью глядя на маленький колючий комочек в руках Егора. С начальной школы Никита страдал зоофобией и боялся самых разных, даже маленьких и безобидных на вид животных.
Вновь попросив отпустить ежа, Леонид Петрович ответил:
— Все вопросы к Марине Анатольевне, она за расписание и кабинеты ответственная. Итак, тема нашего сегодняшнего урока… Соколов! Сколько раз повторять, оставь ежа в покое, живодёр! Итак, тема нашего урока: полудницы.
Как и всегда во время объяснения новой темы Леонид Петрович принялся ходить по полянке, где обычно проходило УЗМС, и активно размахивать руками во время эмоциональных моментов. Но едва он произнёс, что полудницы всегда появляются в полдень, ученики испуганно заозирались, а Ася спросила:
— А нам не опасно сейчас здесь находиться?
По-доброму улыбнувшись, Лаврентьев посмотрел на часы и ответил:
— До полудня ещё целый час, да и холодно уже для полудницы — она появляется исключительно в тёплое время года, когда проводятся сельхозработы. Перед появлением она издаёт два предупреждающих крика: одни, услышав его, испуганно убегают, другие заинтересовано идут навстречу смерти.
— И что, от неё совсем-совсем нельзя спастись? — поинтересовалась Алина, прижав руки к груди.
Лаврентьев предупреждающе взглянул на Ладу, и она, прежде собиравшаяся что-то сказать, тут же опустила глаза в землю.
— Как и многая нечисть, — заговорил, отводя взгляд от Лады, Лаврентьев, — полудница невосприимчива к большинству чар, но некоторые выжившие после встречи с ней говорят, что может помочь обездвиживающее заклятие. Специальных исследований на этот счёт не проводилось — полудница напрочь лишена разума, руководствуясь лишь животными инстинктами и жаждой крови, поэтому поймать и уж тем более провести над ней опыты невозможно. Магглы говорят, что против полудницы помогает православный крест — моя бабушка-маггла рассказывала, как в молодости повстречала эту нечисть и уже было распрощалась с жизнью, но полудница заметила на ней крестик и скрылась в лесу. Однако, случай этот единичный и, опять же, не исследован научно.
Он замолчал, а ученики, переглянувшись, спросили:
— А вы встречались с полудницей?
В который раз невольно найдя глазами Ладу, Леонид Петрович кивнул:
— Да.
— И что вы сделали?
Неестественно выпрямившись (впрочем, из всех учеников это заметила только Лада), Лаврентьев заверил:
— Трансгрессировал подальше от места встречи. Ещё вопросы?
Ученики обоих классов наперебой начали засыпать его вопросами по теме и не совсем, а Ася, дëрнув за рукава курток Егора и Костю, тихо сказала:
— Ребят, мне, конечно, очень неудобно, но… — Она перешла на сиплый, едва слышный шёпот: — Я, кажется,
там браслет потеряла.
— Просишь поискать? — приподнял брови Егор, мгновенно распознав, где находится туманное «там», и Ася, сдув со лба старательно выпрямленную чёлку, пожала плечами:
— Если вам не так сложно.
По-пионерски отсалютовав ей, Егор пообещал приложить все усилия, и Ася, заранее поблагодарив их, убежала к подругам.
— Я так понимаю, мы опять идём в гости к Господину К? — спросил Костя, поправляя очки, и Егор как-то грустно вздохнул:
— Да, нам надо с ним попрощаться.
— Попрощаться?
— Да, — Егор щëлкнул языком, — Юля сказала, что больше в моих тёмных делишках помогать мне не будет, а без её помощи тогда какой толк? Поэтому сходим завтра за Асиным браслетом, а потом расскажем всё старшим, как Маша говорила.
— И с каких пор ты такой послушный? — спросил Костя, насмешливо улыбаясь, но, зацепившись за расставленные Егором даты, спросил: — А почему не сегодня?
— А сегодня я не могу, — отрезал Егор и обернулся к Илье: — Илюха, ты с нами к Господину К?
Илья, после последней вылазки в берлогу бывший чрезмерно бледным, больным и каким-то отрешённым, покачал головой:
— Не, это без меня.
— А можно мне с вами? — спросил всё это время заинтересованно слушавший их разговор Никита.
Внимательно оглядев его, Егор насмешливо прищурился:
— Только, чур, зайцев с белками не пугаться.
Никита закатил глаза, однако пообещал держать себя в руках.
***
Вечерний ужин казался Егору до безобразия неправильным и абсурдным. Отец в чёрном костюме, согласно традициям выпивший три рюмки, Юля в тёмно-сером платье, старающаяся показать своё сочувствие — хотя она никогда, никогда не видела
её, — и Лика, явно работающая на мощных батарейках, которая бегала от гостя к гостю и всё пыталась понять, у кого же сегодня праздник, и гости с обманчиво-грустными лицами, говорящие совсем не о
ней, нет, о чëм угодно, только не о
ней.
Егор, всегда любивший купаться в обществе, уважавший отца, братской любовью любивший Юлю и обожавший Лику, не выдержал их всех всего через сорок минут и ушёл, шепнув одной лишь Юле, что плохо себя чувствует — остальные, занятые обсуждением открывшегося совсем недавно салона зачарованных автомобилей, его ухода и не заметили. Вот только пошёл он не в собственную комнату, а вышел из дома, ведомый внутренним компасом.
Внутренний компас привёл его на кладбище. Неуверенно потоптавшись на входе, Егор тяжело выдохнул и пошёл по известной дороге мимо других, не интересных ему могил. Он остановился лишь около красивой кованой ограды, от которой ещё доносился запах краски — отец приказал специально к годовщине привести могилу первой жены к свежему виду.
Егор, к собственному сожалению, бывал здесь нечасто. Зато прекрасно помнил каждый раз: и похороны — много-много одетых в чёрное людей, закрытый деревянный гроб и ощущение невыносимого горя, и как бывал здесь на первую годовщину, и как прибежал сюда в тот день, когда отец познакомил его с Юлей, объявив её своей будущей женой. Приходить сюда было страшно, невыносимо больно и тяжело. Быть вдалеке от могилы было намного проще: что-то детское, наивное внутри тогда считало, что мама ещё жива — далеко просто и сейчас не может прийти. Однако флер бессмысленной надежды разрушился в тот момент, когда Егор наткнулся взглядом на выгравированные в граните изображение красивой молодой женщины с маленькими, но аккуратными чертами лица, и надпись чуть выше: Соколова Лариса Михайловна, даты жизни.
Едва подавив трусливый порыв сбежать подальше, Егор толкнул легко поддавшуюся калитку и в два шага оказался возле надгробия. Он взмахнул палочкой, превращая упавшие с дерева листья в букет ландышей, положил его среди прочих цветов — в отличие от его, совершенно искусственных — и провёл пальцем по чёрно-белому изображению, как сейчас видя и серо-зелёные глаза, и светлые, сверкающие золотом волосы, и забавный треугольник родинок на правом виске.
Он лишился матери в четвёртом классе. Ему никто так и не сказал причину смерти, он не видел её тела, но благодаря подслушанному разговору перед глазами часто представлял исполосованную страшными клыками и когтями загорелую кожу и пустые, полные испуга глаза. Однако гораздо чаще он вспоминал маму другую — живую, весёлую, безбашенную и любознательную. Почти как он сейчас.
Егор ушёл от могилы матери только спустя час, а всё это время рассказывал ей всевозможные новости: о школе, о Лике, о Господине К, о Маше… Делился самым сокровенным, самым значимым и, забывшись, начинал задавать вопросы. Затем ударял себя по губам, извинялся и вновь начинал говорить, постепенно забываясь, что мама уже давно не может услышать его и уж точно не может ответить.
А ночью ему снился колдовстворский лес, берлога Господина К и мама — такая, какой он видел её в последний раз. Обняв себя за плечи, она стояла возле Господина К и тихо, ласково повторяла:
— Не ходи сюда, Егорушка, не надо. Не ходи.
