Свадьба

Макс на правах главного распорядителя носился между участниками бракосочетания, уже час расставляя всех по местам. Гости, новобрачные и родственники расползались, как тараканы. Он весь день мотался из одного конца «деревни» в другой, чтобы не забыть ни одной мелочи. Расставить стулья, подвесить букеты, натянуть шатер, подготовить столы для застолья, дрова для костра, еда, подарки. Это хорошо, что так много дел и забот, ни на что другое ни сил, ни времени не остается. Брата он уже давно отправил на поляну, где были расставлены стулья для гостей, кафедра для священника и шатер для новобрачных, и строго настрого запретил появляться на кухне. Тебе нельзя видеть раньше времени невесту в подвенечном платье, понял? Сиди и жди. Пока, значит, не заиграет музыка. Музыка это сигнал. Черному было велено отсиживаться на кухне. Оттуда он поведет свою дочь на поляну — к алтарю, гостям и к жениху. Черный, нарядный и готовый, с цветком в петлице, дисциплинированно сидел и ждал. И пытался разобраться с собственными ощущениями от торжества и важности момента. Но сосредоточиться на моменте не получалось, потому что Макс мерял кухню пружинистыми шагами от окна к плите и обратно, постоянно мельтешил перед глазами и заметно нервничал, на ходу переставляя тарелки с салатами и поправляя салфетки. Скоро выйдет она. Он, Макс, первый увидит ее в подвенечном платье. Черный поведет ее к алтарю. И все закончится. Наверное, закончится. Ты все сделал правильно. Главное, не выбиваться из тайминга, успокаивал он себя. До церемонии оставалось минут двадцать, когда, вопреки всякому протоколу, на кухню зарулил отец, хотя давно должен был сидеть в первых рядах среди травы, цветов и гостей. Ну, пап! Рыжему смерть как хотелось выпить. До синих звезд в глазах. До зуда в костях. За последние три дня, пока съезжались гости, он занимался встречами, размещениями и общениями, и от людей стало подташнивать. От гостеприимной улыбки сводило скулы. Хотелось забиться под плинтус, замереть и слиться с пылью. Ему жизненно необходимы были эти пятнадцать, ладно, пусть десять минут тишины и одиночества, чтобы немного прийти в себя перед свадьбой. И немножко виски. Потому что впереди еще застолье и ночные посиделки, общение и танцы. На все нужны силы. А тут блин трепыхающийся от волнения Макс и вечно невозмутимый Черный, которого Рыжий менее всего желал сейчас видеть. Как неудачно-то. Но с Черным хотя бы улыбаться не надо. Да и разговаривать тоже. И на том спасибо. Несмотря на шиканье сына, который возмущенно замахал руками и драматическим шепотом велел ему убираться к гостям на поляну, Рыжий направился к буфету, извлек бутылку виски, подумал мгновение и молчаливым жестом предложил Черному. Тот из-под очков нейтрально изогнул бровь - почему бы и нет? Валяй. Неплохая идея, кстати. При всей внешней невозмутимости, у него самого нервы были взвинчены до предела. Последнюю неделю он даже спать плохо стал. — Пап, не сейчас, пожалуйста, — умолял Макс и тоскливо посмотрел в окно. Красиво спланированная церемония рисковала расползтись по швам. — Иди к гостям. Сейчас невеста выйдет. —  Макс, не мелькай,  — поморщился Рыжий. —  Дай спокойно выпить. Ну, за нас, Черный!  — Ага. Без пятнадцати минут родственники сдвинули бокалы. Выпили. Макс с ужасом смотрел то на них, то на часы. Светло-кремовый костюм, красный цветок в петлице, все дела - вожак общины был разодет в пух и прах. Даже нелепые висюльки спрятал под манжеты. Медные дреды очень красиво оттеняли недешевую ткань. Как был пижоном, так и остался, отметил про себя Черный. Виски оказался хорошим, с приятным терпким послевкусием, янтарный напиток приятно жег горло, растекаясь по телу, Черный с уважением кивнул, вопросительно повертел опустевший бокал в руках. Рыжий хмыкнул и повторил. Чокнулись. — За детей. — За детей. Макс закатил глаза и выскочил на улицу, проверить, как там обстоят дела на поляне. Рыжий и Черный остались на кухне одни. Десять минут. Десять минут! Бывшие вожаки не общались лет пятнадцать. Да и последнюю их встречу на выставке Курильщика общением не назовешь. Враги не враги, но недоговоренностей и незакрытых обид между ними много. Не на одну бутылку. Но детки решили и расставили все по-своему. С какой ноты возобновлять общение не знал ни тот, ни другой. Бесконечно игнорировать и избегать друг друга, тем более на свадьбе собственных детей, глупо. Они и не избегали. О чем говорить, не понятно. Они и не говорили. Да здравствует виски! Дзынь. И все-таки Рыжий продолжал решать в голове хозяйственные вопросы. Пользуясь случаем, решил уточнить пару моментов. Дело в том, что он так до сих пор не решил, где размещать Черного и Курильщика. Сфинкс с сыном, понятное дело, у него в доме остановятся, как обычно. А что с этими двумя делать, он не знал. К кому их подселить? И вариантов-то не так много. Тем более дом, где будет жить Эрик, необходимо оборудовать пандусом. Рыжий думал о таких вещах. Да, и катастрофически не хватало постельного белья. Все в последний момент. Как всегда. Выпили еще. За свадьбу. — Вы ведь с ночевой остаетесь? — Ну да, если не выгонишь, — удивился вопросу Черный, прихлебывая виски, в голове приятно зашумело, по жилам потекло мягкое тепло. Чуточку, но удалось расслабиться. Вещь! — Я хотел вообще-то сразу после свадьбы обратно в город, но Эрик не желает по ночной трассе десять часов пилить, устал. И ему хочется пообщаться со всеми. Завтра рано утром уедем, не волнуйся. — Да ладно. Оставайтесь, сколько угодно. Отдыхайте. У меня вопрос простой — вам одно одеяло стелить или два? Как привыкли? Откровенно говоря, это полный пиздец, с этой организацией. Во, где мне эта свадьба же! Одеял не хватает, матрасов тоже, все в последний момент, я задолбался уже, — умудрился пожаловаться Рыжий. Он заметно и с удовольствием пьянел. Усталость, напряжение и виски делали свое дело. Взгляд Черного стал гранитным, залпом осушив бокал, он посмотрел на будущего родственника с приветливостью асфальтового катка. — В смысле одно одеяло? Ты нас на одну кровать что ли селишь? — А чё такого? Вы поругались? — искренне удивился Рыжий и налил снова. — Рыжий, ты на что намекаешь? Левая рука Черного заметно сжалась в кулак, наблюдательный Рыжий невольно сгруппировался. Он лихорадочно соображал, чего сказал не так. Стояли ведь, нормально выпивали, беда приплыла, откуда не ждали. — Я ни на что не намекаю. Я спрашиваю. Сколько одеял стелить? Ты чего завелся? Ну да, кровать одна. Извини, не люкс-комфорт, гостей много. В чем проблема-то? Вы и так не разлей вода с Курильщиком. Или боишься за свою невинность? Так ты это... жизнь-то летит! — Рыжий оскалился, не подозревая, на какую опасную территорию залез. Хотя он и правда не понимал, из-за чего распсиховался Черный. Эрик же сам сказал… Или он чего-то не знает? Госсподи, как же он устал от этих всех тонкостей. Какие все, блять, нежные. — Да пошёл ты в жопу, крыса! — Все-то у тебя, Черный, через жопу, грубый ты человек, — спокойно парировал Рыжий и поднял стакан. Вот тут Черного развернуло на месте. Тяжелый стакан полетел в стену, осколки разлетелись во все стороны. Удар справа, в челюсть, в грудь, чтоб не повадно было. Рыжий отреагировал мгновенно — увернулся от одного удара, загнулся от другого, смягчил третий блоком, успел залепить Черному поддых и в лицо, чувствительно проехавшись по носу песьего вожака. Драться умели оба. Загремели перевернутые стулья, полетели тарелки. Все накопившееся за последние дни напряжение вожаки вколачивали друг в друга почти с наслаждением. Драка была спасением, драка была выходом. Боже, как хорошо-то, и как не вовремя! — успел подумать Рыжий, поймав адреналиновый приход, когда отключается контроль, и есть только боль, азарт и ярость. — Пааап, ты чтооооо??? — заорал вернувшийся Макс и бросился между ними. Вклинился он крайне неудачно, его снесло чьим-то ударом локтя по ребрам — больно! — он согнулся, не удержал равновесия, упал на пол и, пытаясь найти опору, со всей силы напоролся ладонью на огромный осколок. Хлынула кровь. Вошедшая на кухню невеста завизжала на ультразвуке. Вот это уже подействовало отрезвляюще. Отцы с трудом отодрались друг от друга. На шум прибежала жена Рыжего. Семья была в сборе.  — Вы совсем чокнулись? Не могли час потерпеть? Как малолетки, ей-богу. Невеста, заливаясь слезами, обрабатывал руку Макса, порез был, на первый взгляд, неглубокий, но крови почему-то вылилось с ведро, залив его костюм. Шрам на ладони останется порядочный. Полотенца, которыми она обматывала его ладонь, мгновенно пропитывались кровью. Кровь капала на подвенечное платье, создавая на кружевной ткани замысловатый узор. Макс больше не возмущался и, притихший, смотрел на нее. Черный сидел на табуретке, задрав голову к потолку, жена Рыжего меняла ему ватные тампоны, пытаясь унять текущую из носа кровь. Рыжий ощупывал перед зеркалом лицо, наблюдая как кожа под правым глазом наливается синим. Болели ребра. Зато между ребрами летала долгожданная и такая освежающая легкость. Красота. — Вы что, как дети-то? Просто поговорить нельзя было? —  Мы и поговорили, хорошо поговорили,  — протянул Черный, шмыгнув носом. — Свадьба без драки — деньги на ветер, — отозвался из своего угла Рыжий, размазывая кровь по губе. На поляне заиграла музыка. Переживать и спорить больше не было времени. Пора выходить к гостям. Начиналась церемония. Рыжий, подгоняемый стонами сына, помчался на исходную. Чёрный подал руку невесте. Грянул «Марш Мендельсона». Он внимательно посмотрел на дочь и увидел, какая же она сегодня красивая в подвенечном платье. Ее тяжелая белокурая коса была уложена в замысловатую прическу с вплетенными белыми искрами цветов. Вокруг заплаканных голубых глаз немного размазался праздничный макияж, но это совсем не портило, а даже наоборот, она выглядела, как кинодива немого кино. Дочь в волнении кусала подкрашенные губы и вцепилась в руку отца. Он забыл про разбитый нос и драку, забыл про дурака Рыжего и проклятую общину. Забыл, что в общем-то только что чуть не сорвал эту свадьбу. Черного охватило невероятное волнение и гордость. Наверное, это был самый важный момент в его жизни после бегства из Дома на автобусе. Он ободряюще кивнул ей и, поддавшись внезапному порыву, наклонился и нежно поцеловал в лоб, чего не делал много-много лет.